The Displeasure of a Pack

Она не хотела наткнуться на стаю оборотней, но это действительно заинтриговало её, когда так случилось. Уэнсдей была в своей личной погоне в лесах Невермора, когда она обнаружила себя добычей, а не охотником. Юджин упоминал, что где-то в глубине восточной части леса у их школы были замечены ульи. Студентов часто жалили, и они плакали, будучи с распухшими лицами или конечностями, а Уэнсдей купалась в их глупости. Как члену клуба пчеловодов, ей было поручено разобраться с этой проблемой. Она усердно обыскивает лес, когда слышит рычание и треск ветвей деревьев в десятках футов перед ней. Это пробудило её интерес, и она намерена довести своё любопытство до конца. Леса вокруг этого района должны быть довольно редкими с тех пор, как на студентов обильно напали пчелы. Она прячется за какими-то кустами и смотрит вниз по склону, рычание усиливается в десять раз на более близком расстоянии. Ее глаза блуждают по открытому пространству, два волка бродят, в то время как ещё шестеро ходят кругами вокруг них. Наблюдать за этим было увлекательно. Два оборотня, агрессивно оскалившие свои острые зубы, оба одинаково крупные физически, и они нападали друг на друга в надежде получить господство над другим. Темнокожий, покрытый мехом оборотень вгрызается челюстями в плоть другого, и остальные воют в унисон. Матч закончился вердиктом , и оказалось, что она застала самый конец их битвы. Было обидно, что волк не довел дело до конца. Какое разочарование. Это была неплохая форма быстрого развлечения, но она должна была продолжить выполнение поставленной задачи и найти улей, чтобы успеть вернуться к своему часу писательства. Уэнсдей делает шаг, и ветка хрустит у неё под ногой. Она хмурится и быстро оборачивается в сторону стаи волков. Они заметили её, и Уэнсдей обращает на них внимание. Она не собиралась убегать, это был трусливый поступок, а Уэнсдей бывала в ситуациях и похуже. Они оба не двигаются, глаза не отрываются друг от друга, но кто-то должен был сделать первый шаг. Она полностью надавливает на правую ногу одним движением, и это оказалось неправильным на мягкой грязи, потому что она спотыкается, спускаясь по склону. Она не смогла остановить скольжение, даже когда сильно уперлась каблуками в землю. Уэнсдей теряет равновесие, но не совсем падает вниз, на арену боёв волков. Она держит себя в руках, даже когда на неё рычат восемь разных голосов. Она не спеша отряхивает грязь со своей формы, и это, кажется, разозлило волка, который выиграл предыдущую битву. Его грудь урчит, спровоцированная, тем что его кровь кипит от раздражения её беспечностью. Он вцепляется в её левую руку одним ударом, впиваясь ногтями достаточно глубоко, чтобы разорвать её форму, и царапает ее там, где она ещё не совсем кровоточит. Это застает девушку врасплох, хотя она считает, что так не должно быть. Она мимоходом изучала оборотней раньше, они были чрезвычайно привязаны к своей земле и преданы своей стае. Она не могла винить их, поскольку сама была такой же глупой, как те студенты, которых ужалили пчелы. Волк набросился на неё без предупреждения, и не было никакого способа, которым она смогла бы устоять против такой огромной силы, давящей на нее. Уэнсдей чувствует, что падает в медленном темпе, но снова ощущает грубую силу гравия. Она не чувствует удара, когда её голова соприкасается с округлым камнем. Она осознает, что это произошло, но не чувствует боли, когда ее сердце начинает биться с пугающей скоростью. Она не испытывала такого прилива сил с тех пор, как ей было двенадцать, когда близкий член семьи пытал ее в подвале их дома. Как волнующе. Слюна попадает ей на лицо, и это возвращает ее к реальности. Она должна избавиться от этой шавки; смущение расползается по ее телу. Это не то, как она думала, что пойдет дальше, и она не будет Аддамсом, которого разорвал в клочья простой щенок. Её руки вцепились в гальку и траву, ещё одно рычание, и ещё больше слюны капнуло ей на лицо, скатываясь по щекам. Она быстро обводит вокруг, и ее пальцы натыкаются на камень, достаточно большой, чтобы его можно было с трудом обхватить пальцами. Она вытягивает руку и ухитряется ухватиться за камень. Уэнсдей замахивается рукой как раз в тот момент, когда волк щелкает зубами в её сторону и ударяет его по морде. Волк мгновенно отступает от её тела, скуля и снова рыча. Волк быстрыми движениями прижимает лапы к носу, тяжело дыша. Оборотень отступает ещё дальше, когда Уэнсдей видит панику в его глазах и пытается дышать. Она наблюдает, как оборотень превращается в человека, упираясь коленями в землю и сгорбившись. Мальчик подносит руку к носу и делает все возможное, чтобы выровнять дыхание ртом. Оборотни воют вокруг нее, когда Уэнсдей чувствует, как что-то теплое и влажное скользит по её лбу. Она поднимает руку и прикасается к голове, чтобы потом рассмотреть руку. Красное, плотное вещество, покрывало и окрашивало кончики её пальцев. У неё шла кровь. Волки поджимают хвосты и пригибаются к земле, и Уэнсдей знает, что это один из многих способов, которыми они демонстрируют свою покорность. Они демонстрировали свою покорность ей. Странно. Наследница семьи Аддамс никогда не читала в своих книгах ничего о том, что оборотни подчиняются человеку. Возможно, ей следовало провести еще какое-то исследование, в конце концов, прошло пять лет. Хотя она не помнит, чтобы с тех пор были какие-либо дополнительные материалы, касающиеся исследований оборотней. — Я думаю, ты сломала мне нос. Мальчик хрипит и морщится, когда он прикасается к своему лицу. — Тогда тебе следовало покончить с убийством меня быстрее. Она встает и делает вид, что не отвлекается, когда поправляет свою форму. Брюнетка чувствует, как адреналин уходит, и она отказывается позволить этим шавкам увидеть, как ей больно. Она уже давно не чувствовала боли и хотела бы отведать это лакомство в уединении своей собственной комнаты. — Боже... — он стонет, — Я не собирался тебя убивать. Просто немного напугать тебя. — Страх — это всего лишь мимолетная эмоция, такая же, как боль, которую ты чувствуешь в данный момент. Уэнсдей поправляет туфлю и на мгновение теряет равновесие. Она решает, что ей пора уходить прямо сейчас. Она не сможет искать улей, о котором просил ее Юджин, но у неё будет время написать следующую главу своего романа, если она прямо сейчас отправится за “Небольшим советом”. Она вытирает кровь со своих бровей. — Я без колебаний доведу дело до конца, если мы снова окажемся в такой ситуации. Когда она уходит, раздается вой, и она думает о том, как ей следует спланировать свой акт мести.

***

Уэнсдей наслаждается одиночеством. Ей нравится тишина и то, как другие ученики вздрагивают, когда она встречается с ними взглядом. Это забавляет её. Она будет время от времени развлекать и Юджина, когда он решит посидеть с ней вместо того, чтобы выполнять поручения в клубе. Он был исключителен в выполнении своих обязанностей президента клуба пчеловодов, и это делало его более почитаемым, чем большинство этих студентов. — Ты нашла улей вчера? Он ставит свой поднос на стол, подтягивает брюки и ближе подносит очки к лицу. — Я провалила задание, которое ты мне поручил. Она была недовольна этим, особенно тем, что это было что-то утомительное в поиске. Ни одно задание не было слишком сложным, но все же она потерпела неудачу из-за стычки с этими шавками. Теперь ей придется повторить свои шаги по карте, которую Юджин быстро составил. — Все в порядке, я могу помочь тебе найти их позже этим вечером. Предлагает Юджин. Ей это не нравится, но жест был... оценен. — Очень хорошо. Позади них доносится шум, и пока Уэнсдей игнорирует его, Юджин оборачивается и вскрикивает, когда шум приближается. На их стол опускается груда подносов, и группа мальчиков толкает друг друга, чтобы занять место. Уэнсдей свирепо смотрит на них, и они одновременно столбенеют, замерев на месте. — Вам здесь не рады. Вы хотите, чтобы вам напомнили о вчерашнем дне? Один из мальчиков поменьше толкает другого плечом, и тот подпрыгивает в страхе. — О, эм, обычно стая не ест отдельно, поэтому мы подумали, что эм... — Подумали навязывать свою идеологию там, где это не приветствуется. Похоже, я недостаточно ясно дала понять, что увлекаюсь идеей нового ковра. Группа нервно переглянулась друг с другом, по-честному не зная, что делать. Они не хотели разделяться, зная, что это было бы признаком внутреннего конфликта для других. Уэнсдей хмурится из-за их неподвижности, возможно, в последнее время она была слишком мягкой. Её угрозы явно внушали страх, но дворняги не убегали, поджав хвосты, с глаз долой. Юджин переводит взгляд с одного на другого, озабоченно постукивая пальцем по столу. Он все еще был немного щепетилен из-за выбора Уэнсдей... так справиться с ситуацией. Он пытается разрядить обстановку, что бы здесь ни происходило, и пытается вспомнить, что он знает об оборотнях. — Эм, разве вы обычно не общаетесь со своим вожаком стаи? Они были молоды, и, судя по языку их тела, ни один из этих волков не командовал своей группой. Они смотрят на него, как на дурачка, и кто-то указывает на Уэнсдей. — Она наша альфа. Юджин поворачивает голову в её сторону, наверняка Уэнсдей уже упомянула бы об этом. — Вы ошиблись, и у вас явно завинчена голова задом наперед. У меня есть нужные инструменты, чтобы обезглавить её и правильно возложить на ваши плечи, если вы об этом попросите. Уэнсдей выглядит более раздраженной, бровь подергивается, прежде чем оан тянется за ложкой. Один из оборотней садится на одно из мест и взвизгивает, как только Уэнсдей бросает в него нож. Действительно ли она пыталась убить его? — Но ты вчера выиграла! Он пищит. — Выиграла, что? Шепчет ей Юджин. — Я просто выиграла битву за... — её голос затихает, на лице медленно проступает понимание, и её губа подергивается, — ... доминирование во время нашей внезапной встречи. Они все яростно закивали головами, и глаза Уэнсдей метнулись к ним, прежде чем опуститься на стол. Это было более странно, чем она сначала подумала. Хотя это послужило бы хорошим исследованием для её книги, но данная ситуация также неблагоприятна. Мысль о группе мальчиков, следующих за ней повсюду, неприятна, но, с другой стороны, мысль о том, чтобы диктовать условия этой же группе мальчиков, полезна. — Вы сделаете всё, что я вам прикажу? — спросила она. Они обмениваются испуганными взглядами, прежде чем кивнуть. — У меня есть для вас задание.

***

Уэнсдей не была поклонницей назначенных партнеров. Они никогда не были на равных в том, что касается интеллекта, и никогда не обладали способностью думать самостоятельно. Она не любила поддерживать разговоры и хотела просто спокойно работать. Казалось, они никогда не понимали. Несмотря на это, она могла бы саботировать их ужасными способами, которые заставили бы их потребовать смены партнера. Она садится и уже видит, как её партнерша умоляет этого вампира-кровососа поменяться местами. Уэнсдей спокойно устанавливает своё лабораторное оборудование, готовая к работе с партнером или без него. Вскоре на сиденье рядом с ней оказывается сумка с книгами. Отвратительно яркая блондинка фыркает и заметно занимает свое место. Они смотрят друг другу в глаза, и девушка огрызается на нее: — Я не подчинюсь тебе, если это то, о чём ты думаешь. — Я и не просила тебя, скорее я склонна поинтересоваться контекстом твоего требования. Уэнсдей кладет скальпель на их коврик с незаинтересованным выражением лица. Ей безразлично, получит ли она ответ от блондинки или нет, и она с удовольствием покончила бы с этим. Она знает, как препарировать человека в возрасте трех лет, свинья не выдержит никакой серьёзной нагрузки. Девушка выглядит смущенной; лицо слегка розовеет, что Уэнсдей почти сравнивает румянец с такой же отталкивающей полоской оттенка на её волосах. — Давай просто покончим с этим. Энид ещё что-то бормочет, прежде чем закатать рукава, надеть защитные очки и перчатки. Они работают тихо, именно так, как предпочитает Уэнсдей, но коротышка осознает, что в неё метают метафорические кинжалы. Она на самом деле не знает эту девушку, но знает о ней достаточно. Она знает, что девушка была шумной. Была приклеена к бедру этого вампира. Носила какую-то сомнительную модную одежду. Энид была волчицей и по какой-то причине недолюбливала Уэнсдей. В том, что кто-то съеживался в её присутствии, не было ничего необычного, но она не помнит, чтобы когда-либо применяла к волчице какой-либо метод пыток. — Ты сердишься на меня, почему? — Я не сержусь. Уэнсдей вытягивает руку ладонью вверх, а другой придерживает один из клапанов. Энид уколола её булавкой, закатывая глаза, прежде чем выдуть малиновую жвачку губами. — Ты сердишься. — Просто, — лицо Энид кислое, — Не командуй мной, и у нас не будет никаких проблем. У них не возникает никаких проблем, они работают быстро. В какой-то момент волчица берёт верх, желая прибрать всё к рукам. Это был первый раз, когда она что-то препарировала, она всегда видела это в телешоу, так что она была в восторге от того, что делает это по-настоящему. Уэнсдей позволяет ей; для неё было честью быть здесь и присутствовать при первом разрезе Энид. У неё все получается на удивление хорошо, лучше, чем у Пагсли, который извивался и плакал, потому что ему было плохо. После этого он быстро пришел в себя. Они финишировали первыми, и Уэнсдей была довольна результатами. Энид, с другой стороны, отодвигает свой стул, когда встает, и бросает на Уэнсдей взгляд, который подтверждает, что она рассержена на неё, прежде чем она убегает к столу вампира. — Очень хорошо Уэнсдей, — говорит мисс Торнхилл, оглядываясь через плечо, проходя между столиками.

***

Уэнсдей была весьма недовольна этой внезапной иерархией, в которую ее поместили. Или, скорее, внезапным увлечением, в которое неожиданно развили в ней эти шавки. Это было их законное место , они просили и умоляли о её внимании, и поначалу было даже приятно, что у неё столько власти не над одним оборотнем, а над целой стаей из них. Теперь это раздражало её настолько, что она искала когти смерти, которые заберут ее пораньше. Её родители были бы разочарованы причиной ее смерти. У неё больше нет уединения, которым она наслаждалась, теперь рядом с ней часто были волки. Они всегда жаловались и тявкали у нее над ухом, и как их альфа, её роль заключалась в том, чтобы удовлетворять их потребности. Это отнимало у неё время, и даже её угрозы проходили мимо их голов. Они верили, что вместо угроз она защитит их, глупых дворняг. Однако у Уэнсдей действительно есть чувство ответственности за них. Прямо как королева в своем улье. Отвратительно. Сегодня было полнолуние, и оборотни настояли, чтобы она была там, когда они обратятся. Это была более интересная часть того, чтобы быть членом стаи. Она была бы свидетельницей того, как ломаются кости, как трансформируется тело оборотня на пике своего развития. Она должна взять с собой ручку и блокнот, чтобы записать свои наблюдения. Когда они перевернулись, это было похоже на то, как если бы Уэнсдей впервые наткнулась на них. В четыре раза больше ее, покрытый густым мехом, с устрашающими клыками и длинными когтями, и они еще даже не полностью созрели. Это было завораживающе. Они воют в унисон на луну, прежде чем повернуться к Уэнсдей, ожидая, что она сделает то же самое. Она складывает руки на груди и хмурится. — Ни в коем случае, я предлагаю вам бежать прямо сейчас. Они скулят, прежде чем фыркнуть и убежать в лес. Она следует за ними в своём собственном темпе, ведь девушка была не из тех, кто гоняется, и даже дураку понятно, что она не смогла бы угнаться за этими гиперактивными щенками, пока они бегают вокруг. Была полночь, слишком поздно для того, чтобы ученики выходили на улицу в школьный вечер, но на краю причала озера виднелась фигура. Эта фигура была знакомой, и Уэнсдей искала ответы на вопросы о том, что она делала. Луна ярко отражалась в воде, погода испортилась на пару градусов, когда порыв ветра мягко трепал её одежду. Она садится рядом с девочкой, Энид, на которой ещё один свитер тошнотворно розово-оранжевого цвета. Их ноги свисают, хотя ноги Уэнсдей даже близко не касаются воды. Энид бросает взгляд в её сторону и откидывается назад, чтобы перенести свой вес на руки, заложенные за спину. — Ты здесь замерзнешь. — Мысль об обморожении приводит меня в восторг. Оно есть в моем списке желаний. Уэнсдей невозмутима. Энид фыркает, прежде чем улыбка медленно исчезает с её лица. Она уже некоторое время сидела здесь и размышляла. — Ты не участвуешь в потасовке со своей стаей, почему это? Энид дрыгает ногами, её тошнотворно податливые губы надуваются, и она выдыхает: — Потому что я еще не смогла обраться. — тихо говорит она, — Вот почему я не была инициирована в стаю. Уэнсдей хмурится, очередной порыв ветра дует ей в лицо, и она шмыгает носом. — Я не могу понять, почему это причина, по которой ты отвергаешь себя. — Ты говоришь это так, как будто это легко, я имею в виду, ведь ты долбаный вожак стаи. Энид смотрит вниз, её туфли задевают поверхность озера, и чувство уныния поднимается внизу живота. Это было несправедливо. Она никогда не была бы достаточно волчьей ни для кого из них, и тем не менее, из всех оборотней их ведет человек. Она не была ни достаточно волчицей для стаи, ни достаточно человеком, чтобы её не ненавидели настоящие люди. Уэнсдей смотрит прямо, уставившись на лес за озером. Она задается вопросом, не пускают ли мальчики снова слюни на белок. Иногда они приносили ей подарки в таксидермию, но дело доходило до того, что она отправляла их обратно к ним. — Я не желала этой роли, на самом деле я хочу, чтобы с меня сняли ответственность. Энид хмурится, явно расстроенная её словами, хотя это и не входило в её намерения. — Ты говоришь, что быть изгоем менее желательно, но я преуспеваю больше всего, когда я одна. Я не понимаю твоей потребности быть в стае, когда твой интеллект намного перевешивает остальных этих шутов. Энид ошеломлена комплиментом и смотрит на Уэнсдей, явно ожидая, что та оглянется в ответ, гот практически чувствует на себе её взгляд. Уэнсдей поворачивается, лунный свет придает лицу волчицы идеальный оттенок, контрастирующий с темнотой, а её волосы практически сияют. — Ты эм действительно это имеешь в виду? Глаза Уэнсдей на мгновение вспыхивают при наблюдении, волк искал утешения, а она была не из тех, кто мог это дать. Но, возможно, она действительно стала мягче. — Конечно, любой, у кого есть мозговые извилины, может это подтвердить. Было бы неуместно сравнивать вероятность того, что ты станешь волком, находясь с толпой неандертальцев. Между ними обоими повисает мгновение тишины, легкая улыбка украшает лицо волчицы. — Знаешь, ты типа действительно милая. Уэнсдей хмурится и оглядывается на лес, где вдалеке воет одна из её дворняг. — Это крайне неприятно, и я предлагаю тебе взять обратно свое оскорбление. Энид смеется, запрокидывая голову, и садится, выпрямив спину. Она больше не опирается на руки и кладет ладони на колени, шелуша лак для ногтей на пальцах. — Я не подчиняюсь тебе, помнишь? Уэнсдей хмыкает, просчитывая свои варианты. — Вероятность того, что ты подчинишься, довольно низка, но это привлекательная идея. Энид краснеет, её лицо горит от искреннего внимания Уэнсдей. Она знает, что девушка имеет ввиду подчинение своей стае, но её мысли блуждают к подчинению в качестве партнера. Жар быстро подкрадывается к её ушам, когда Уэнсдей начинает вставать. Коротышка стягивает рубашку, похоже, с этой ночью покончено. Волки, скорее всего, останутся снаружи ещё на пару часов, и ей пора отправляться спать. — Хэй, — зовет Энид, слегка дёргая рукой за юбку Уэнсдей, чтобы остановить ее от ухода. — Спасибо тебе, — шепчет она. Уэнсдей смотрит вниз, ветер безумно развевает её челку, и она не собирается поправлять её. Волк смотрел на неё снизу вверх, голубые глаза блестели под яркой луной, которая была особенно благосклонна к ней сегодня вечером. От этого её тошнит. Вместо этого Уэнсдей коротко кивает, и Энид опускает руку.

***

Теперь ещё один волк был рядом с ней; её тело постоянно нависало над ней, но Уэнсдей это не обязательно не нравилось. Это было отличие от тестостерона, который всегда присутствовал около неё. С другой стороны, её стая не одобрила её новую компаньоншу. Они часто ссорились друг с другом из-за её внимания и закатили истерику, когда Энид сделала ей подарок. Это был снуд, который блондинка сшила сама, и Уэнсдей сочла невыносимым, когда Энид достала подходящий розовый. Чтобы они могли совпадать. Её стая была недовольна, увидев её с ним, заявив, что он пахнет как чужая волчица, и пыталась убедить её не брать его. Несмотря на всё, это была ручная работа, и она принимала любые подарки, на изготовление которых кто-то находил время. Требовалось определенное мастерство, чтобы иметь возможность соткать что-то качественное. Принятие этого подарка вызвало неистовство между мальчиками, и теперь до её сведения дошло, что они пытались ухаживать за ней по-своему, по-звериному. Мёртвые животные, которых она получала раньше, были актом ухаживания, и она приняла своеобразную версию подарка Энид. Она не понимает, почему они считают её подходящей партнершей. Она эгоцентрична, считает, что мир должен пресмыкаться у её ног, и никогда не испытывала необходимости ставить кого-то выше себя. А ещё она терпеть не может мальчиков. Для этого не требовалось никаких объяснений. Уэнсдей решила взять дело в свои руки, когда Юджин попросил её заглянуть в другой улей в школьном лесу. Обычно она поручает своей стае выполнять чёрную работу, но в данный момент она не хочет, чтобы они повсюду ходили за ней по пятам. — Уэнсдей. Она оборачивается; Энид улыбается своей зубастой улыбкой, а её руки заложены за спину, как будто она что-то прячет. Уэнсдей быстро кивает в знак подтверждения, и она бросает на неё быстрый взгляд. Энид всё ещё оставалась для неё загадкой, и вполне возможно, что она ошибочно приняла подарок Энид за нечто большее, чем дружеский. У Инид не было причин влюбляться в неё. Они только недавно начали больше разговаривать, с ночи последнего полнолуния. — Я эм увидела это, и я знаю, что тебе нравятся такие жуткие вещи, поэтому я подумала, что подарю это тебе. — блондинка наконец вытаскивает руку из-за спины, чтобы протянуть чёрный цветок с красноватым оттенком. — Чёрный георгин, это также название моего любимого нераскрытого убийства. — О! — Энид подпрыгивает на цыпочках, когда Уэнсдей берёт цветок у неё из рук. — Это круто. Ты занята? У тебя такой вид, будто ты куда-то спешишь. Уэнсдей держит цветок за стебель. — Я выполняю свои обязанности по пчеловодству, как меня попросили. Энид наклоняется ближе, и Аддамс не отстраняется, когда она входит в её пространство. — Тебе нужна помощь? Прямо сейчас я совершенно свободна. Уэнсдей на мгновение обдумывает её предложение, ей действительно нравится компания волка, но ей нужно побыть одной. Давненько у неё не было времени побыть вдали от всех. — Твоя помощь не нужна. Энид не принимает это близко к сердцу, и улыбка ни за что не сходит с её лица. Она действительно отстраняется и кивает головой. — Если ты передумаешь, ты всегда можешь мне позвонить. Энид знает, что у неё нет телефона, но всё равно настаивает на том, чтобы дать Уэнсдей свой номер. Она заявила, что в любом случае найдет способ связаться с ней. Это было правдой. Если бы Уэнсдей захотела, она бы это сделала. Но, увы, ей действительно нужно время, чтобы собраться с мыслями. Уэнсдей ещё раз кивает головой, уходя; волчица машет ей на прощание с улыбкой на лице. Это вызывает у неё тошноту в животе. Она уходит, поднося цветок к лицу и слегка изгибая уголок рта.

***

Прошёл месяц с этими надоедливыми оборотнями, преследующими её повсюду. С течением дней это становилось всё более надоедливым, и щенки становились всё более настойчивыми в своих ритуалах ухаживания. Она с угрозами потребовала от них прекращение этого, и они прекратили через несколько дней, прежде чем снова побеспокоить её. Казалось, чем больше она им отказывала, тем больше они интересовались. Какое назойливое сочетание. Она думала о убий— нет, она должна использовать это как вызов самой себе. Проверкой ее лидерских качеств стало то, что в этой конкретной области у неё было больше недостатков, чем она думала. Это было очередное полнолуние, и она действительно с нетерпением ждала его. У неё есть много вопросов без ответов относительно их поведения при перемещении. Это было бы дополнительной информацией для ее романа. Сегодня была ещё одна холодная ночь, но не более холодная, чем в предыдущий раз. Её руки потирают ткань снуда, сшитого для неё Энид, и очередной порыв ветра дует ей в лицо. Она подумывала не надевать его на улицу, но решила, что это весьма полезно для борьбы с такой погодой. Она надевает его через голову и он садится ей на плечи, холодный воздух больше не причиняет ей ожогов. Её стая разбежалась, и она была полна решимости попытаться не отставать от них ровно настолько, чтобы успеть написать несколько дополнительных заметок. Она следует за воем в лес, деревья закрывают большую часть луны, но она ориентируется с помощью своего фонарика. Она идет быстрым шагом уже десять минут, когда слышит щёлканье, поэтому светит фонариком в том направлении. Сначала она ловит светлые волосы, прежде чем волчица высовывает голову из-за дерева. Она морщит нос и глаза, поскольку луч света причиняет ей боль. — Инид. Уэнсдей кивает и отводит свет от лица волчицы. Энид грустно улыбается и кивает в ответ, отходя от дерева. Взгляд Аддамс блуждал волком, изучая язык её тела, и решила, что это неприемлемо. Энид выглядела так, словно поджала хвост между ног и стала меньше ростом. Так не пойдет. Ей не нравится видеть, как кто-то с такими стандартами, как Энид, губит себя только для того, чтобы быть похожим на одного из мальчиков, нет, уступает тому, что было идеальным для социальной лестницы волка. Уэнсдей считала себя в той же лодке по отношению к нормальности своих сверстников, которую она отвергала, и всё же она считала себя лучше. — Ты не перекинулась. Она указывает на это. Лицо Энид вытягивается, рот опускается вниз, нижняя губа слегка подрагивает. — Нет, не перекинулась. Её голос дрожит от того, насколько она была расстроена, и Уэнсдей может видеть, как туманное облачко от холодной погоды срывается с её губ с каждым произнесенным словом. Брюнетке есть что сказать, хотя она чувствует, что это не то, что обычно жизнерадостная девушка хочет услышать в данный момент. Она не понимает необходимости быть в стае, но для волков это, очевидно, было чем-то вроде сложной социальной потребности. Потребности быть принятой. — Если это не произойдет сегодня, значит, будет в следующий раз. Уэнсдей говорит это, вместо того, что она действительно хотела. Она медленно проходит мимо Энид, и блондинка идёт рядом, пиная по пути камни. — Я не... — лицо Энид снова морщится, и она поднимает глаза, чтобы сморгнуть быстро подступающие слезы, которые были готовы пролиться. — Я не думаю, что это когда-нибудь случится. — тихо говорит она. Коротышка бросает быстрый взгляд на Энид, которая поворачивает голову в противоположную сторону. — Это то, что ты знаешь.... Есть некоторые люди, которые не могут обратиться... как всегда. Уэнсдей бормочет себе под нос, глядя вперед, и тропа внезапно становится скользкой. Холод добавляет земле некоторое количество влаги. Она делает мысленную пометку приобрести ботинки с большей тягой. — Я считала бы себя справляющейся, будучи не в состоянии выпустить волка. Энид издает водянистый смешок, но это не оскорбительно, скорее смешно, и Уэнсдей отводит взгляд, когда волчица вытирает свои щеки. Она не хочет, чтобы девушка чувствовала себя неловко в её присутствии, хотя, в этом не было ничего, за что можно было бы стыдиться. — Да, но ты, типа, действительно потрясающая. — Согласна. Я — мой любимый человек. — говорит Уэнсдей; вой становится ближе. Должно быть, они остановились где-то в этом районе. Энид впервые за вечер смеётся, и ей нравится эта сторона девушки. Это была та Энид, которую она привыкла видеть. Улыбающаяся девушка, которая всегда била свою подругу-вампиршу, когда слышала что-то смешное. Обычно она презирает такое поведение девушки, раньше Аддамс находила её раздражающей, но теперь в её уверенности было какое-то утешение. — Знаешь, ты мне нравишься. Энид смотрит куда угодно, только не на неё, снова взбивая ногами грязь при каждом шаге, засунув руки в карманы блейзера. — Я знаю, что я тебе не нравлюсь, я просто... я все равно хотела, чтобы ты знала. Уэнсдей чуть крепче сжимает ручку своего фонарика, пристально вглядываясь в лес. Похоже, раньше это были акты ухаживания. — Ты смелая, раз испытываешь... романтические чувства к кому-то вроде меня. Я не была бы подходящим партнером. Энид наклоняет голову и бурчит. — Я так не думаю. Я думаю... Она вскрикивает, когда поскальзывается на скользком корне дерева, протягивая руку, чтобы удержать что-нибудь, за что можно было бы зацепиться. Вместо этого она хватается за Уэнсдей, которого тянет вниз вместе с ней. Они не кувыркаются, как Аддамс в тот первый раз, когда она неловко пыталась найти какую-то опору, прежде чем упасть прямо вниз. Брюнетка первой падает на землю, задевая локтем другой корень, и от этого у неё по всей руке бегут мурашки. Она теряет контроль над своим фонариком, и тот откатывается на два фута от них, но все ещё каким-то образом светит в их направлении. Энид выставляет обе руки, опрокидывая тело Уэнсдей, чтобы полностью не раздавить её своим весом. Её руки нелюбезно положены по обе стороны от Уэнсдей, и это причиняет боль. — Мне очень жаль. Я не знаю, как это произошло. Я должна была обратить внимание, но ты выглядела такой хорошенькой, что я ... Энид начинает что-то бессвязно бормотать, её клыки торчат изо рта, что интригует Уэнсдей. Они были крошечными, но все ещё были клыками. — Знаю, я не должна была тянуть тебя вниз, я не знаю, почему я это сделала. Энид морщится; острый камешек впивается ей в ладонь, и её глаза бегают вверх-вниз по лицу Уэнсдей, когда она приподнимается, опираясь на другой локоть. В её косичках начали появляться небольшик дырки, чёлка скосилась набок, ресницы направлены вниз, а глаза заканчивают свои поиски на губах. Уэнсдей ловит её пристальный взгляд, глаза тёмные, брови нахмурены. Она не понимает выражения, которое Энид изобразила на своем лице. Хотя волчица в панике и явно не хочет делиться, её глаза расширяются от какого-то осознания, и она прикусывает нижнюю губу. Энид делает небольшой вдох, и её глаза встречаются со взглядом Уэнсдей. — Могу я тебя поцеловать? Вот что означало выражение лица Энид. Это лицо человека, который поддался искушению. Уэнсдей никогда раньше никого не целовала, она находила это крайне неприятным после того, как увидела, как её родители делятся столькими поцелуями. Её родители не отличались сдержанностью и часто неловко демонстрировали свою привязанность перед другими. Но, может быть, теперь она это понимает. Энид — это всё, что презирает Уэнсдей. — Ты можешь. Энид не успевает отреагировать на одобрение Уэнсдей, когда со стороны фонарика доносится громкое рычание. Сначала они ничего не видят, ослепленные светом, но фигуры приближаются к ним ближе. Волки пинают фонарик, не утруждая себя заботой о нём. Уэнсдей слышит ещё один грохот ближе к своему лицу и поднимает взгляд на Энид. Оборотень нахмурилась, клыки удлинились, а когти вытянулись. Они пристально смотрели друг на друга, пока Аддамс наблюдала за их поведением. Они собрались сражаться, потому что, казалось, ни одна из сторон не хотела отступать. Это было тревожно. Волки подкрадываются ближе, когда Уэнсдей протягивает руку, чтобы схватить Энид, побуждая её посмотреть на неё. Шансы были бы не в её пользу, учитывая, что Энид действительно собиралась сражаться со стаей в одиночку. Блондинка рычит громче, и Уэнсдей сильнее сжимает её руку. Волк, нависший над ней, смотрит вниз, и у брюнетки было достаточно времени, чтобы произнести свои слова. — Я подчиняюсь. Её стая немедленно останавливается как вкопанная, наклоняя головы и тихонько поскуливая между собой. Энид замирает, и Уэнсдей думает, что она, возможно, действительно перестала дышать. — Я подчиняюсь. Она повторяет громче, хотя знает, что все услышали её с первого раза. Энид отталкивается от земли, предлагая девушке руку, как только она встаёт, и та тянет её наверх. Они смотрят на стаю волков, которые непонятно воют и припадают к земле. Она слышит, как девушка рядом с ней резко втягивает воздух, пытаясь поправить снуд на шее. Эта смертельная ловушка практически душит её, возможно, истинными намерениями Энид было избавиться от нее. — Я... — Энид, кажется, роется в списке слов. Это было невероятно. Она каким-то образом оказалась новым вожаком стаи. — Можем мы немного побыть наедине? — она кротко говорит, прежде чем покачать головой и выпятить грудь, — оставьте нас. Сейчас же. Они снова скулят и быстро убегают в лес. Когти Энид втягиваются обратно, и она недоверчиво смеётся, проводя рукой по волосам. — Ты как будто действительно сумасшедшая. — Я пыталась убедить своих родителей отправить меня в сумасшедший дом, но бесчисленное количество раз терпела неудачу. Энид смеётся громче и подходит ближе, поднимая руки, чтобы вытереть грязь с формы Уэнсдей. Это заставляет её нахмуриться. Она не была ребенком, о котором нужно было заботиться, и её отстранили прежде, чем у нее появилась возможность высказать свое недовольство. — Мы можем сделать повтор? Могу я поцеловать тебя на этот раз? Никаких отвлекающих факторов? Уэнсдей вынуждена смотреть на нее снизу вверх из-за их разницы в росте, хмурясь из-за глупого взгляда, которым наградил её волк. — Очень хорошо.