Ола

      — In Reina, произошёл инцидент! Скорее, за мной!       Шури отдыхает в гамаке, читая роман, когда в её покои врывается служанка. Анайя всегда стучит, прежде чем войти, потому её нынешнее поведение сразу вызывает беспокойство.       Вскочив на ноги, Шури следует за ней.       — Что случилось? — спрашивает Шури на идеальном языке жителей Талокана. Она провела в их государстве почти двадцать лет, поэтому местный язык стал для неё всё равно что родным.       — Я не уверена, моя королева… но это касается принца. Король зол. Очень зол, — отвечает Анайя.       Тревога возрастает. За все годы, что были прожиты вместе, Шури ни разу не видела, чтобы супруг открыто гневался. Свою злость он предпочитал переживать в тишине и одиночестве, в конце концов находя иной путь выражения гнева. И тому, на кого этот гнев в итоге обрушится, весьма не поздоровится.       Они достигают тронного зала, когда Шури слышит крики:       — Как ты мог быть таким безответственным? Ты хоть представляешь, что произошло бы, не приди Аттума тебе на выручку? — на повышенных тонах восклицает Нэмор, когда она входит внутрь и видит сына, стоящего на коленях в нескольких футах от своего отца, который сидит на троне. Юноша не поднимает головы и придерживает правую руку. Шури замечает кровь.       — Ола! — выкрикивает она имя сына, бросаясь вперёд и опускаясь на колени рядом с ним. Хватает за руку, испещрённую ранами, напоминающими следы зубов. Ола слегка шипит от боли.       — Прости, мама, — стыдливо бормочет он.       — Что… что всё это значит? — Шури переводит взгляд на супруга, чьё выражение лица едва ли не перекошено от переполняющей его злости.       — Это я виноват, мама, — признаётся Ола. — Я пытался приручить большую белую акулу. Хотел перед друзьями похвастаться.       Принц видит, как от его слов дёргается глаз матери, но она не ругается. Вместо этого она поворачивается спиной к мужу.       — Кукулькан, ты разве не видишь, что наш сын истекает кровью? — говорит она и, не дожидаясь ответа, обращается к сыну:       — Иди к целителям. Потом жди меня в зале предков.       Ола послушно уходит, и лишь тогда с губ Шури срывается вздох. Она поднимается на ноги и, подойдя к трону, садится на колени мужа, после чего приобнимает его за плечи. Прикрывает глаза и прижимается своим лбом к его.       — Любовь моя, ты слишком строг с ним, — спокойно произносит Шури. — Ты знаешь, что он хочет быть достойным своего титула. Это трудно. Будь с ним помягче.       — Мы могли его потерять, — отзывается Нэмор настолько тихо, что Шури могла бы не расслышать, не будь она к нему так близко. — Я не могу потерять его. Мы не можем.       — Ох, любимый, — Шури целует его в губы, затем в лоб. — Я понимаю, что тебе страшно. Мне тоже. С каждым годом наш ребёнок становится старше, и я всё больше боюсь того дня, когда он станет достаточно взрослым, чтобы уйти в самостоятельную жизнь. В мире так много опасностей, даже под водой, вдали от воинственных наземных государств. Но мы не должны позволять страху брать верх. Нам просто нужно подготовить наше дитя ко встрече с возможными угрозами.       — Ты права, любовь моя. Но это тяжело, — со вздохом признаётся Нэмор. — Когда ты шестнадцать лет назад сообщила мне о беременности, я бы счастлив. Думал, что точно буду знать, что делать. Сотни лет я наблюдал рождение и взросление моих людей. Был уверен, что знаю, чего ожидать, но ошибался. Когда речь идёт о собственном ребёнке, всё значительно усложняется.       — Так и есть, — соглашается Шури. — Вот почему мы должны действовать постепенно. Нашему сыну уже шестнадцать. Он больше не малыш и желает доказать нам это. Ты ведь знаешь, как сильно он тебя любит и боготворит. Покажи ему, что ты это ценишь.       Нэмор обнимает супругу за талию, притягивая её ближе.       — Вы как всегда мудры, принцесса.       Шури смеётся и после короткого поцелуя отстраняется.       — Я почти два десятилетия королева, Кукулькан. До каких пор ты намерен называть меня принцессой?       — Ты — королева для Талокана. А для меня всегда будешь принцессой. Моей принцессой.       — Дурак, — улыбается Шури и чуть подаётся вперёд, чтобы снова поцеловать. — А теперь отпусти меня. Я должна поговорить с нашим сыном.

***

      Она находит Олу в зале предков. Он сидит перед картиной с изображением Пернатого Змея и Чёрной Пантеры, которые не то сражаются, не то находятся в объятиях друг друга. За Шури следуют слуги с ванной, наполненной пресной водой, и небольшой корзиной с шампунями и маслами. Когда слуги уходят, Шури жестом предлагает сыну сесть рядом, и он подчиняется.       Она моет его мягкие вьющиеся волосы, втирает в них ароматические масла со своей родины. Закончив, она принимается заплетать волосы сына. Ничто так не успокаивало юного Олу, как водные процедуры и украшение волос. Это был их маленький домашний ритуал.       — Мне правда жаль, мама, — тихо произносит он, пока Шури вплетает в его пряди бусины из нефрита. — Я знаю, что не должен был так поступать. Просто хотел быть похожим на него.       — Я знаю, сын мой, — отвечает Шури и поглаживает его по щеке. Ола со вздохом отвечает на материнскую ласку, подаваясь ближе к её ладони. — Не принимай его слова близко к сердцу. Твой отец злится, но не на тебя.       — Ты просто его не видела, мама. Он был так зол, что я подумал… не знаю. Не хочу становиться для него ещё большим разочарованием.       — Ола! Ты никогда не будешь нашим разочарованием, — возражает Шури. — Прости меня, если мы заставили тебя чувствовать это. Твой отец испугался.       — В это трудно поверить. Отец ничего не боится. Он бог.       — Он боится потерять тебя, in waal.       — Но…       — Нет. Послушай. Твой отец прожил несколько столетий до нашей встречи. Наблюдал смерть близких и своего народа. Поколение за поколением. Он не женился и не заводил детей. Несмотря на то, что был королём и богом, всё равно оставался одиноким. Мы с тобой — величайшее благословение для него. Хоть мы и бессмертны, но отнюдь не неуязвимы и всё ещё можем погибнуть. Твой отец боится потерять то, чего ждал сотни лет. Теперь ты понимаешь?       Ола кивает.       — Я хочу услышать тебя, in waal.       — Да, мама.       — Знай, что твой отец очень тебя любит. Он не разочарован в тебе. Его пугает то, что может наступить день, когда жестокий мир заберёт тебя у нас.       Наступает тишина, и Шури понимает, что ей удалось достучаться до сына.       — Я облажался по полной, да?       — Нет. Ты напугал отца. Но всё это — часть взросления. Невозможно научиться чему-либо, не совершая ошибок. Знал бы ты, сколько седых волос я подарила твоим дедушке, бабушке и дяде, когда была в твоём возрасте. В то время и месяца не проходило без парочки взрывов в лаборатории.       Оба смеются над её словами.       — Мне до сих пор странно думать, что ты пришла из наземного мира и враждовала с отцом.       — Жизнь часто подбрасывает нам сюрпризы, — улыбается Шури и целует сына в макушку. — Зато я получила тебя, моё самое драгоценное сокровище.       — Я люблю тебя мама. И отца тоже. Просто хочу…       Шури заплетает последнюю косу и осторожно поворачивает сына лицом к себе.       — Знаешь, почему мы назвали тебя Олой?       — В честь волн.       — Да, но почему именно в честь волн?       Принц качает головой, выражая непонимание.       — Моря и океаны — неукротимое место, сын мой. Когда человек попадает в воду, он может оказаться во власти волны. И у него не будет другого выбора, кроме как смириться с этим и молиться о собственной жизни. Вот каким ты должен видеть этот мир, in waal. Ты принц. Сын Пернатого Змея и Чёрной Пантеры. Ты должен быть подобен волнам. Не уступать этому миру, а подчинять его. Наблюдать жестокость, но не становиться жертвой. Тогда ты займёшь своё место среди волн, как истинный принц Талокана. Вот почему тебя зовут Ола.       — Но как мне быть похожим на волны? На отца?       — Волны — это сила приливов и отливов. Но они сильны не в одиночку, верно?       Он кивает, понимая, о чём говорит мать.       — Их направляет луна.       — Правильно. Позволь отцу быть твоей луной. Позволь ему обучать тебя и вести по пути волн. Наберись терпения. У тебя впереди столетия, сын мой. Не спеши взрослеть. Хорошее придёт со временем. И твоему отцу это известно лучше, чем кому-либо другому.       — Спасибо, мама, — улыбается принц. — Я не буду торопиться.       — Хорошо. И, Ола…       — Да, мама?       — Никогда больше я не хочу слышать о том, что ты пытаешься проявить себя перед кем-то за пределами семьи. Ты сын Кукулькана. И никому не обязан ничего доказывать. Ты понял?       — Да, мама.       Уголки губ Шури приподнимаются в улыбке.       — А теперь сходи к отцу и поговори с ним. Он ждёт тебя у лунного бассейна.