Наглецы

Вот вроде бы не единожды пытался избавиться от заморской птицы, так нет же, преданность как у собаки, которая запомнила дорогу до дома. Рома вздыхает, разглядывая чирикающего гада в клетке. Имя ему не придумал, поэтому просто называет его «Попуг». Он действительно Попуг. Ведет себя неблагоразумно, без всякого лишнего размышления. Еще и подружку привел. Рома долго потом объяснял своей сестре, куда Рики делась. Она, слава Богу, посчитала это милым и не стала возмущаться: «А то она какая-то смурная все это время была. У тебя лучше». Так обзавелся вместо одной двумя птицами. — Ро-ма! — опять голосит Попуг единственное слово, которое выучил за время пребывания в квартире. Боцман сейчас не собирается спать, но все равно подпрыгивает на месте. Смотрит на своих попугаев — Рики как обычно прижалась к Попугу, а тот рассматривает хозяина. Рома немногословен, но Попуг научил его говорить больше, чем когда-либо. — Ну, что у тебя опять? — подходя к клетке, в которой на самом деле он не видит смысла, потому что попугаи никуда от него не девались, спрашивает Рома. Попуг пару раз крякнул, засвистел и тут же приземлился на руку к боцману. Стал обтираться о плечо, словно действительно не попугай, а ручной пес. Губы Ромы трогает улыбка. — Ро-ма! — повторяет за Попугом Рики. Она садится к боцману на другое плечо. И прижимается. — Вижу, вы меня в любви утопить хотите, гады, — ласково произносит боцман, поглаживая обоих. И все-таки как странно порой находятся домашние питомцы: иной не задержится и месяца, настолько он отстранен от того, кто его приручил. А другой, несмотря на своеволие, прикипит так, что за уши (или что там?) не оттащишь.