Вечер в маленькой квартире

      Карандаш негромко скользит по бумаге, оставляя на ней линии. Линии эти разные, по своему неряшливые и несколько хаотичные; все это говорило о том, что она торопилась, боясь упустить момент, а в нем и свое вдохновение.       В комнате было тихо. Скрип карандаша наполнял тишину, на стенке едва слышно тикали старые часы, подаренные давно кем-то из родственников. Было еле слышно дыхание, неровное и быстрое, но наполненное жаждой закончить работу. Она склонилась над столом, и в порыве вдохновения быстро что-то штриховала на небольшом куске бумаги. Волосы свисали на лицо, закрывая обзор. В глазах горел азарт, взгляд ее был полон вдохновения. Он сидел на подоконнике и дремал, опустив книжку на колени. За окном стоял февральский вечер, темный и холодный. И казалось, что только в этой маленькой квартирке можно было найти укрытие от этого бесконечного холода и тьмы, что только здесь было тепло и уютно.       Она закончила свою работу, оценила ее придирчивым взглядом и улыбнулась сама себе. Ей определенно нравилось ее творение, что уж говорить, она прямо таки была готова пищать от радости. Порыв вдохновения на этом не закончился, но было поздно, клонило в сон. Она положила блокнот на стол и взглянула на свое рабочее место, тут же стояла маленькая ваза с прошлогодним букетом, валялось множество карандашей и оберток от конфет, браслеты, открытки под стеклом, и еще много мелочей, радовавших ее душу и являющимися прямыми доказательствами ее существования.        Она улыбнулась своим мыслям. Подойдя к подоконнику, она поцеловала его в лоб, перед этим аккуратно убрав за ухо уж больно непослушную прядь. Он, наверное, давно проснулся, но виду не покажет, ни за что. Только тихо и незаметно улыбнется, когда она уже пойдет умываться, может переберется на старый диван и возьмет в руки так и недочитанную книгу... В той квартирке тогда всю ночь горел ночник. Его мягкий свет обволакивал комнату, и лица спящих в обнимку людей. А может, они и не спали вовсе, тихо болтали, делась самыми абсурдными мыслями и идеями, говорили о политике, о боге, о судьбах, о жизни и смерти... Ночник тогда горел всю ночь, хоть его свет и не был виден из плотно зашторенного окна.