Золотце

      Впервые они встречаются в Гонконге, на одном из закрытых вечеров в честь слияния двух крупных корейских корпораций, потом их сталкивает Лас Вегас — чертова пустыня — пески-пески и полная солонка кокса в ноздрях Чонгука. Конференции, чьи-то свадьбы в Сингапуре, Токио, Куала-Лумпуре — это уже под вопросом, там он был слишком невменяем, но где-то им точно приходилось видеться еще.       Знакомятся они в сеульской резиденции отца.       Пак Чимин змеиным немигающим взглядом наблюдает за Чонгуком: загадочный, как дама под вуалью, он рассматривает лицо жениха и молчит, в глазах его пустота. Ноль интереса. Он глядит насквозь — это несколько раздражает. Чонгук поджигает сигарету, облизывает языком фильтр, чтобы удержать ее в губах. Заполняет легкие дымом, блаженно прикрывает глаза, ощущая, как расслабляются мышцы и выравнивается пульс. Пак Хенсу — отец Чимина, глава международного медийного конгломерата СМИ и развлечений, провожает полную траекторию сигареты вопросительным взглядом. Слишком вызывающе, бесстыже и нагло. Подобное можно простить безмозглому подростку — Чонгуку уже двадцать восемь. Здоровенный лоб в прозрачной сетчатой майке, в ней он выглядит как омега-хастлер из Бангкока, готовый продаться любому.       Ну какое же сокровище достанется Пак Чимину. Дорогое — не бесценное. Ценник, точнее детали брачного контракта, скрупулезно согласовываются в реальном времени. Чонгук видит, как у его отца покрываются сальным блеском волосы, как в стеклах круглых очков мелькают денежные знаки. Он окрылен и на грани оргазма, тучное тело фонит душным альфьим запахом на весь конференц-зал. Бан Шихеку нужен Пак Хенсу, без него ему никак, ему бы замуж за него самому, но, к сожалению, однополые браки законодательством Республики Корея запрещены.       Чонгук улыбается как распоследняя сука, украдкой рассматривая будущего мужа — он искренне рад присоединиться к семье этого альфы, он чувствует, что сорвал джекпот. К счастью, его безмолвное ликование незаметно окружающим, красные глаза скрыты стеклами солнцезащитных очков — он пьян с прошлой ночи и слегка, совсем чуточку, накурен. Сигаретный дым помогает ненадолго укрыться от вездесущих феромонов отца, рыжий фильтр красного мальборо ломается надвое в стеклянной пепельнице. Чонгук выковыривает несколько пастилок мятной жвачки из карманов узких джинсов и сразу же отправляет в рот, облизывает подсахаренные губы. Он косится на кислую физиономию председателя Пака и хитро щурится, продолжая криво ухмыляться мыслям. Старик все никак не может отвести от него цепкого, оценивающего взгляда. Он может демонстративно воротить нос пока не устанет, Чонгук знает, что альфы любят таких омег, как он — с такими можно оттянуться, с такими можно все.       — Какой сегодня день? — спрашивает Чонгук сквозь зевоту, разговоры юристов скука смертная — даже те, что определяют его судьбу на ближайший десяток лет.       — Среда, — отвечает председатель Пак, собственный отец его вряд ли слышит.       — Точно, — он мило улыбается в ответ, чавкает жвачкой. Вечером Чонгук летит приватным джетом в Шанхай, озоновый слой сам себя не истощит.       На часах девять утра, ему срочно пора ложиться спать. Чонгук соблюдает строгий режим, у него очень чуткие биоритмы — на боковую обязательно до обеда, подъем (ранний) в шесть вечера.       — …Чонгук? Ты готов внести свои корректировки? Что тебя не устраивает?       Каждый раз волнительно, когда отец так участливо интересуется его мнением, ну просто праздник какой-то. Правда, значение интонаций этого вкрадчивого, медитативно спокойного голоса прекрасно знакомо Чонгуку еще с детства.       — Меня устраивает все.       — Вот и славно.       Эталон покорного восточного омеги, такой умница — гордость семьи, гордость корпорации. Пак Чимин с его неожиданной любовью доебаться до каждой буквы в договоре должен быть благодарен своему будущему мужу, иначе они бы застряли в здании Бан Шихека до самой свадьбы.       Кстати, когда она? Через месяц?       С Чимином им предстоит создать семью, настоящую семью, не на полгода и даже не на год. Не будь Чонгук такой послушной псиной, с малолетства приученной к покорности, исполняющей любой хозяйский родительский указ, он сбежал бы в другую страну, разорвал все связи с отцом или уговорил Чимина от него отречься, но… нет.       Чонгук любит свою жизнь — роскошную жизнь, праздную, беззаботную до абсолютной распущенности жизнь в огромном поместье, где можно не обременять себя соблюдением ни моральных, ни этических — вообще каких-бы то ни было норм. Чонгук привык получать все, что захочет на блюдечке, не прилагая абсолютно никаких усилий. Он обожает, когда все ему достается просто так, от папы. Ради сохранения данной ему стабильности, Чонгук готов выполнить все, что от него требуется, готов даже задействовать свою матку. Это неизбежность, которой он не боялся никогда. Решение, которое, как ему привычно, принято вместо него. Момент, который должен настать рано или поздно — отец ни за что не позволит одному из своих главных объектов инвестиций не приносить ему выгоды.       Чонгук — классический омега из высших слоев общества, разве что не носит жемчуг и твидовые костюмчики от Шанель. Его главная миссия в этой жизни — выйти замуж и стать аксессуаром супруга. Однако, он не боится оказаться для своего нареченного альфы недостаточно привлекательным, интересным, образованным, воспитанным. Вес музыкального лейбла отца значителен, имя Бан Шихека в последние годы особенно крепко внедрилось в экономику Кореи, они вступают в практически равный брак. Это взаимовыгодный союз титанов индустрии и сенсации музыкального рынка. Татуировки, проколотые соски, в которых председатель Пак прожег взглядом тоннели, репутация, дурная слава Чонгука — простить ему можно все. К тому же, человек он трудоустроенный — не бездельник. Успешный (спасибо, папа) певец, востребованная (спасибо, врачи) модель. Полуобнаженные фото Чонгука в белье Кельвин Кляйн можно найти во всех торговых моллах развитых стран. Очень красивые. Особенно те, где он в стрингах.       — Перед подписанием контракта мне хотелось бы удостовериться в том, что омега здоров…       У Чимина красивые равнодушные глаза и резиновая улыбка. Они сидят так близко, что Чонгук может разглядеть блеклые веснушки на его скульптурно очерченных скулах, а тот наверняка видит его оплывшие, воспаленные после дури глаза с полопавшимися капиллярами. Чонгуку требуется некоторое время, чтобы сгенерировать ответ на ранившую его чувства просьбу и надуть пузырь из жвачки. Он знает, что чист, потому что знает, что с ним бывает, когда он не чист… ВПЧ, которым с Чонгуком любезно поделился бывший друг Ким Тэхен не в счет — он есть у всех авантюристов.       Вот значит как он с ним, этот Пак Чимин.       Его запрос целиком и полностью адекватен, однако личные темы Чонгуку комфортнее обсуждать тет-а-тет. Плюс, что вообще значит это «омега»? Чонгук открыт к диалогу, сидит буквально в соседнем кресле. И терпеть не может, когда о нем говорят в третьем лице.       Он фыркает и ловким плевком отправляет ком жвачки в стакан Чимина. Его трудно вывести из себя, он никогда не нападает первым, а если нападает, то делает это всегда на грани адекватности поведения взрослого человека.       Гулкий бульк тонет в полной тишине сиюсекундно замершего конференц-зала.       — Точняк. Как раз хотел предложить проверить альфу на ЗППП. Ведь тело мое — храм…       — Само собой, — отвечает Чимин, спокойно наблюдая за тем, как плевок из неприлично огромного комка ксилита камнем идет ко дну. — Вы делали аборт в девятнадцать, этот факт меня несколько беспокоит. Я должен знать, что мой будущий муж способен принести потомство. Мне нужны здоровые дети.       Чонгук стынет, липкий испуг проносится вниз по позвоночнику острыми коготками сколопендры. Его выдергивают из настоящего и тычут носом туда, где загноилось настолько, что страшно взглянуть. Там стыдно и сыро, там нет ничего, кроме отвращения к самому себе. Полный растерянности взгляд бэмби тут же устремляется за помощью к отцу. Чонгук теряется, поддавшись секундному импульсу, нахальная улыбка сползает с лица и возвращается обратно злым оскалом. Это тайна. Их семейная тайна. Один из многочисленных скелетов в шкафу. Незабываемый и давно забытый. Пак Чимин заговаривает о нем с таким скучным выражением лица, будто информация об аборте едва достигшего совершеннолетия Чонгука указана в графе био на его странице в инстаграме.       — Так вам известно только про этот? Не переживайте, я очень плодовитый, вы останетесь мною довольны.       Чонгуку хочется демонстративно коснуться своей ширинки, но текущий формат их встречи не позволяет таких эффектных жестов. Он улыбается, а у самого сердце в глотке. Благодарности за отвлечение внимания автономному языку без костей и свободно генерирующему гадости мозгу.       Отец кривит рот, его джокерская ухмылка набок позволяет Чонгуку выдохнуть. Он нарочито медленно обводит подушечкой пальца стакан с водой, усилием подавляя вспышку тревоги. Вперивается взглядом в логотип LG на кровле соседней высотки, напротив их панорамного окна, пытается сосредоточиться на дыхании.       — Пожалуйста, не беспокойтесь о здоровье моего сына, за ним наблюдают лучшие специалисты.       Это он про его психотерапевта или про рехаб в Швейцарии, где Чонгук в прошлом году проторчал целое лето? Что ж, специалисты там действительно лучшие, вероятно, благодаря именно им у него до сих пор две ноздри в носу.       — С нетерпением буду ждать заключения врача. Я бы хотел, чтобы Чонгук обследовался у нашего семейного доктора.       Ему кажется, или Чимин ищет предлог, чтобы разорвать с ним помолвку? Этих сорока минут хватает сполна, чтобы уяснить главную вещь — если свадьба в конечном итоге состоится, в доме Пак Чимина Чонгуку не будут рады никогда.       Обидно.       Будто он сам спит и видит, как выдавливает из себя его крошечных лобастых детей.       Хотя, если задуматься, никакого отвращения к лобастым пухлощеким крошкам Чонгук не сможет испытать. Несмотря ни на что его все устраивает. Он всегда с удовольствием берет то, что ему дают.       Даже таких неприятных гадких альф.       Чимин не внушает доверия — должно быть работает над этим. Он выглядит как человек, который без колебаний предаст и сдерет с тебя шкуру. Все, что Чонгук о нем знает — сплошь сплетни и домыслы, а у того, оказывается, на будущего мужа имеется отдельная папочка. Чимин непубличный человек. Люди видят результаты его работы и достижений, о нем самом, как о холостом альфе тридцати лет неизвестно ничего. Особо тщательно он бережет свои личные границы. Человек, который по-настоящему женат будет только на своей работе, трудоголик и инноватор с предпринимательской жилкой, хваткий и дальновидный — выжимка информации из статей в Нэйвере. Сам Чонгук видит, что у Чимина цепляющая, завораживающая мимика, его лицом хочется любоваться, следить за каждым движением чувственных губ. Его чарующе мягкое, необычное для альфы интонирование с плавной жестикуляцией гипнотизирует.       Его будущий альфа — лукавый, скользкий тип, обаятельный и улыбчивый.       Жестокий — заметно по взгляду.       Рот кривится в ухмылке сам собой, пока Чонгук наблюдает за манерными, сдержанными жестами — не презрительной, очень вежливой и почти уважительной. Он светло улыбается на прощание всем представителям империи Пак, потому что уже давно привык улыбаться всегда и всем. Склоняет голову перед альфой, как воспитанный омега и смотрит на расправленные как у танцора ступни в лаковых оксфордах, что не медля ни мгновения широко вышагивают прочь из конференц-зала.       Чонгук почти влюбился. Уже влюбился. Он влюбляется во всех чеболей до сорока, с которыми еще не трахался.