Доверие

      Проведя большую часть своей жизни в Анти-пустоте в полном одиночестве, Эррор привык полагаться только на себя. Довериться кому-либо было для него чем-то недостижимым.       А ещё... Голоса... Они часто путали его. Говорили противоречащие утверждения и при этом нередко оказывались правы. Они помогали и поддерживали его, предостерегали от тех, кто лгал, говорили, когда кто-то собирался навредить — и так по итогу и оказывалось, — голоса много раз спасали его из западни и морально поддерживали, с ними можно было поговорить, они часто скрашивали его день.       Но так же часто голоса и лгали, настраивали Эррора против других, говорили ему убить кого-то, утверждая, что этот кто-то собирается навредить, а потом смеялись над его доверчивостью, говорили, что всё нереально, что глючный спит или не существует, что все живые создания вокруг ненавидят его, что он ошибка, ненормальный и не должен существовать.       Голоса часто говорили, якобы даже новоприобретённые друзья в составе Bad Guys рано или поздно устанут от Ошибки. Что Эррор больной, неспособен на любовь и что никогда и никто не примет его таким, какой он есть, никто не сможет полюбить его, такого больного и противного. Всё же Эррор — "Отвратительный Санс №1", это их же слова.       В конечном итоге он уже не знал, может ли верить хоть кому-то в этом мире. Когда Эррор не делал то, что говорили голоса, они по итогу оказывались правы и это вредило глючному: он попадал в западню, ломал кости и еле выбирался из драки живым. Его подставляли, ему лгали, а после Эррор ещё часами напролёт сидел в истерике, будучи полностью в глюках и перезагружаясь каждые десять минут. Его предавали, унижали, смеялись над ним. А голоса, что предупреждали об этом, после долго припоминали Эррору каждую такую неудачу и стыдили, когда тот пытался им сопротивляться.       Когда же Ошибка решал довериться им, это оказывалось очередной шуткой и издевательством. Он старался игнорировать их, думал, что пусть даже не послушает советов и навредит себе, зато не попадётся снова на эти уловки.       Эррор стал почти одержим тем, чтобы быть свободным. Свободным от чужого влияния. Но этот гул в голове не пропадал, голоса наперебой говорили ему обо всём на свете, и положительные и негативные комментарии просто сбивались в кучу. Ошибка не мог есть, не мог спать, не мог жить и что-либо делать.        В конечном итоге напряжение скапливалось и выходило вспышками гнева. Эррор убивал, калечил, пытал и уничтожал целые вселенные. Ввязывался в драки, выигрышные или нет — было уже неважно. Всё, чтобы хоть на секунду уйти от голосов в голове.       У Эррора не было дома, была только Анти-пустота, и ему негде было остановиться. В других вселенных всегда могут навредить, он не может долго там находиться, в Анти-пустоте же глючный в основном в безопасности. Умея управлять кодом, Эррор максимально защитил это место от чужого присутствия. Но именно из-за того, что он был таким одиноким, и приходилось терпеть голоса. Даже когда глючный пытался игнорировать их, он всё равно, пусть не специально, но цеплялся за какие-то их фразы. Постоянно параноил, что все действительно хотят ему навредить, что за ним следят и т. д.       Эррор уже давно принял, что является ошибкой. Уже давно доверился голосам в том, что все вселенные, помимо оригинальной, — ошибки. Глючный допускал, что всё не так и его просто снова обманули, но эта мысль уже так укоренилась в голове, что он давно уже начал считать её своим собственным мнением, а не последствием убеждения.       Голоса в голове были то ли его глюками и признаком того, что Эррор окончательно сходит с ума, то ли голосами авторов и зрителей, что может слышать только он. Либо сумасшествие, либо избранность. Для спокойствия своего собственного параноидального разума Эррор предпочитал верить во второе, хоть и возвращался к первой мысли во время каждого приступа тревожности. И именно из-за того, что он верил во второе, его ненависть к авторам альтернативных вселенных только росла. Они создают ошибки, недостойные жизни.       Постоянно имея дело с этими голосами, он разучился кому-либо доверять. Мог привязаться, да, это так. Но окончательно довериться не мог. Эррор боится любых прикосновений и не переносит их. Физически не может кому-то довериться. Он хочет, хочет, но уже давно не в состоянии этого сделать.       Он мечтает о том, чтобы всё его прошлое, все его голоса в голове, чтобы всё оно исчезло. Но это невозможно. Он и так позволяет своим то ли знакомым, то ли приятелям, то ли друзьям очень многое, незачем унижать себя ещё больше. Так думал Эррор.       Но с каждым проведённым в общей компании днём. С каждой совместной миссией, когда он присоединялся за компанию к Bad Guys, где его не раз спасали от серьёзных ран или смерти. С каждым предложением Найтмера, знающего о проблеме и пытающегося дать Эррору возможность не терпеть больше вездесущие голоса, переехать к себе в замок. С каждым разом глючный всё сильнее и сильнее ломался изнутри. Его убеждения и давно проверенные временем защитные установки трещали по швам.       Bad Guys уважали личные границы Эррора, никогда не норовились прикоснуться без разрешения, никогда не пытались его в чём-либо убедить, навязать своё мнение. Они вели себя так, будто действительно ценят Ошибку и его мало-мальское доверие. Никто не пытался манипулировать им. Найтмер никогда не старался убедить Эррора вступить в свою команду в качестве очередного подчиненного, зная, что тот не создан для приспешничества. Он не лидер, не приспешник — он одиночка. Они относились к Эррору как к равному.       Найтмер, Хоррор, Даст, Киллер, даже Кросс, который в начале их знакомства натерпелся дерьма от Эррора. Со всеми ними у Ошибки начали складываться если не дружеские, то приятельские взаимоотношения. Все они были... Не такими, как голоса. И Эррор, к своему ужасу, начал привыкать к этому.       День за днём, месяц за месяцем он прилагал неимоверные усилия, чтобы довериться каждому из них, своим приятелям, которых он всё ещё не осмеливался назвать друзьями, хоть и понимал, что те считают его таковым. И на каждый подобный шаг доверия в сторону Bad Guys он получал лишь благодарность и одобрение. В конечном итоге всё это привело к тому, что Ошибка ещё больше, чем раньше, начал ненавидеть собственную гаптофобию.       Эррор мог мимолётно обнять Хоррора, приветствуя; случайно соприкоснуться коленями, сидя на диване, с Дастом; нечаянно встретиться плечами, проходя мимо Киллера в коридоре; принимая из рук Найтмера книгу, соприкоснуться с ним запястьем. Но он так и не сумел ни разу за год своего общения с Кошмаром и его командой подчинённых обнять их дольше, чем на секунду, или осуществить ещё какой бы то ни было близкий физический контакт.              Эррору были недоступны пижамные посиделки за телевизором, когда Киллер чуть ли не лежал на Кроссе, пока тот активно пытался его согнать, когда Хоррор с Дастом, прижимаясь друг к другу, сидели на диване под одним одеялом. Всё, что мог Эррор, это сидеть в углу дивана рядом с Найтмером, всё ещё без тактильного контакта, но хотя бы понимая, что не один.       В конечном итоге это стало настолько давить на Ошибку, что вот-вот грозило вырваться в очередной импульсивный бой с радужным придурком, которого тот в последнее время старался избегать. Вот уж кто точно не беспокоился о личных границах и то и дело норовил обнять с предложениями о перемирии и дружбе. Бездушный мудак напяливал на себя маску дружелюбия, вновь меняя тактику. Он менял свою линию поведения чуть ли не каждый месяц, что делало очевидным то, что это лишь притворство.       Инк просто хотел облегчить себе жизнь — чистая выгода. Придурка не останавливали ни гастер-бластеры, ни костные атаки, ни тысячи связываний нитями, когда Эррор швырял его из стороны в сторону. Ошибка чувствовал к радужному лишь отвращение, которое и не думал скрывать.       Но в данной ситуации он готов был пойти на подобные жертвы и плевать на последствия, лишь бы убрать это отвратительное жжение в груди от чувства нужды в прикосновениях, когда он знает и понимает, что не сможет осилить даже объятия. Единственный вариант, который Эррор тут видел, — это следование проверенной схеме проживания эмоций.              Не предупреждая никого и даже не думая идти во вселенную Найтмера ради этого, он встал с насиженного места в Оутертейле, где всегда предавался философским размышлениям, смотря на бескрайний океан космоса, и открыл портал. Эррор даже точно не знал, в какую АУ отправился. Всё, чего он хотел, — просто разрушать. У него дрожали руки от сдерживаемой ярости и желания уничтожить все эти тупые ошибки.               Говорят, что у мозга человека есть установка саморазрушения: если агрессия начинает выливаться в желание убить других, то мозг перенаправляет её на себя, так скажем, защитный механизм. И его мозг, очевидно, со своей задачей не справился, или точнее, справился не до конца. Установка “лучше убей себя, чем других” перешла в “убей других, а потом и себя”. Что, впрочем, не особо важно сейчас.                    Наматывая себе на пальцы нити, выходящие из собственных глаз, Эррор убивал и разрушал всё, что попадалось под руку, начиная с Руин и заканчивая Жаркоземьем, дальше он пока не продвинулся, но уже слегка запыхался, решив сделать небольшой перерыв. Любые монстры в этой вселенной, включая Санса и Андайн — самых сильных монстров в большинстве АУ, — ему на один зубок. Но их количество хоть и не создавало трудностей, однако вызывало небольшую усталость от постоянных непрерывных боёв. Тем более что он разрушал не только видимую часть вселенной, но и её код, а это тоже требовало сил.       Метая кости, гастер-бластеры, используя нити, телепортацию и синюю магию… Эррор, как и любой Санс, уставал, будучи по сути своей немного ленивым. Но, как говорится, вижу цель не вижу препятствий.       И всё же едва он хотел вновь приступить к разрушению этой не пойми какой вселенной с, как обычно, люто странными монстрами, сильно отличными от оригинала — и это только подтверждало мнение глючного о том, что всё, кроме оригинала, является ошибкой, — как вдруг краем глаза он заметил появление Инка, сразу же, телепортируясь, увернулся от костей, созданных из чернил такой раздражающе огромной кисточкой радужного придурка.       Пропуская мимо ушей любые его реплики, Эррор со своей конечной целью сбросить пар сразу же атаковал Инка нитями. Души у чернильного не было, так что связать её, как Эррор всегда делал с иными монстрами, он не мог, но противника всегда можно было просто связать, дезориентируя, чтобы в следующий момент атаковать.       Чем дольше длилась битва, чем больше глючный ранил Инка, попутно к чертям уничтожая ландшафт вселенной, чем больше ранили самого Эррора, тем больше проявлялась внутренняя лёгкость и эйфория на душе глючного. Любые переживания полностью поглощала в себя битва. Тут не было времени на размышления, только голые рефлексы, полное погружение в битву, ведь иначе ты можешь умереть. Каждая секунда стояла на кону. Любая рана не ощущалась серьёзной, любая боль пропадала, заглушаемая адреналином. Полный боевой транс и никаких переживаний. Если судить объективно, то Эррора даже можно было назвать адреналиновым наркоманом.       Он знал, что едва ли выиграет этот бой, будучи в слишком расшатанном психическом состоянии. Несмотря на все усилия и годами отточенные рефлексы, внимание Ошибки было ослаблено на фоне переживаний, а концентрация снижена. Стресс творит “чудеса” с физиологией людей.       Но именно в этот момент Эррору было абсолютно плевать на то, победит он или проиграет. Всё что угодно, лишь бы не чувствовать тех эмоций.       И так, в очередной раз выпуская гастер-бластер прямо в рожу чернильного, Эррор, закрыв себе обзор и открывшись, не заметил того, как Инк, растворившись в чернилах, появился сзади. Пропустив удар, глючный потерял равновесие и, спасибо гравитации, упал на землю.       Едва Инк хотел нанести решающий удар, Эррор, беря себя в руки, телепортируется да подальше. Нет, та атака бы не убила Ошибку, это противоречит целям бездушного, но вот надолго вывести из строя она однозначно могла.       И вот, выйдя из так называемого боевого транса, Эррор вдруг внезапно почувствовал всю ту боль от многочисленных ранений, полученных во время битвы. Инк снёс ему больше половины HР. Радует только то, что и сам бездушный получил не меньше.       И всё же вселенная разрушается, несмотря на проигрыш в битве, по итогу Эррор победил. Долго в ней находиться он не может. Наконец, собираясь с силами, он встал, открыл портал и буквально ввалился в него, сразу упав на пол; голова кружилась — к ней прилила кровь; начало немного подташнивать — горячка во всём теле; то и дело темнело в глазах; каждое резкое движение вызывало боль.       Портал позади Эррора со звоном захлопнулся, в то время как он едва мог стоять. У него однозначно есть трещина или даже несколько в костях, на ногах, в рёбрах и фиг знает где ещё по всему телу. И это помимо многочисленных обычных ран, синяков и гематом, содранной кожи и даже ожогов от слишком сильного трения о землю во время падений, из ран рекой текла кровь, голова кружилась и слегка тошнило.       Но, отойдя от вспышки боли, Эррор вдруг понял, что находиться не в своей Анти-пустоте. Он не слышит голосов, да и звук от падения Анти-пустота не поглотила, нет, звук был другим, таким, каким он должен быть в обычных вселенных. Нет. Это..? Чёрт! Вселенная Найтмера?! Вот угораздило же его. Надо срочно добраться до “своей” комнаты, которую ему выделили жильцы поместья на время, пока глючный находится в замке.       Но удача сегодня не на стороне Эррора. Ведь не успел он телепортироваться, как из-за угла коридора из тени вышел повелитель негатива. Тот, очевидно, почувствовал: А) его присутствие во вселенной. Б) его эмоции и боль. Соответственно, первый пришёл на помощь, пока остальные спокойно занимались своими делами, и, как Эррор надеялся, продолжат ими заниматься. Ошибка не хочет, чтобы кто-то видел его в таком состоянии.       Желая избежать последствий того, что его заметил Найтмер, а в особенности разговора с ним и надеясь, что у Кошмара достаточно тактичности, чтобы понять намёк и оставить его в покое, Эррор пытается телепортироваться.       Но в последний момент Найтмер хватает его за плечо, и они вместе перемещаются в ту самую “гостевую” комнату, которую выделили глючному. Все обитатели замка уже давно воспринимают её только как убежище Эррора, в которое нельзя входить, но сам Ошибка всё ещё считает себя гостем, не желая признавать то, насколько же он сблизился с Bad Guys.       – Ты вообще знаешь, что такое тактичность? Намёки, не? Мне напрямую послать тебя нахуй, чтобы ты понял, что тебе здесь не рады?! — гораздо агрессивнее, чем обычно, выпалил Эррор, то и дело глюча от недавнего прикосновения.       Головная боль всё ухудшалась, но он мог это терпеть, после сходит к Саенсу. Огонь битвы в душе Эррора всё ещё не улёгся, а стыд, вызванный тем, что его застали в таком жалком состоянии, вызывал лишь одну защитную реакцию — агрессию.       – Я знаю, что такое тактичность, но тебе нужна помощь, а ты слишком гордый, чтобы это признать, - ровным тоном сказал как отрезал Найтмер, убирая руку с плеча сразу как они телепортировались. Было видно, что он сделал это больше на автомате, чем осознанно, и сейчас чувствовал подобие вины за нежелательное проникновение.       И несмотря на это, уже по интонации было видно, что уходить Кошмар никуда не собирался. Уж кто-кто, а Найтмер ещё с детства привык к оскорблениям, и отпугнуть его той или иной агрессией, особенно когда он чего-то хочет — практически нереально.       Эррор осознавал это, но просто из чистой упрямости решил не сдаваться. Он бы открыл портал в Анти-пустоту, откуда Найтмер его достать не сможет, но сейчас встать глючный А) не сможет Б) ему не позволит Найтмер.       Был ещё вариант открыть портал прямо под собой, но высок шанс, что в таком состоянии Эррор не рассчитает высоты и, упав, что-нибудь себе сломает. И между получением ещё более сильных ранений и тем, кто выебет ему мозг, но не навредит, Эррор, как ни странно, выбирал второе.       Ещё полгода назад Ошибка бы и думать не стал, открывая портал, но сейчас он уже не был так враждебно настроен. Эррор знал, что Найтмер хочет помочь, несмотря на то, что глючный не хочет принимать его помощь. И вредить себе просто из гордости, тем более тогда, когда его уже увидели в таком жалком состоянии, — это чистой воды глупость.       – Ты не пуп мира, Найтмер, твоё мнение не является единственно правильным, и я не обязан к нему прислушиваться. Я в порядке, бывало и хуже. А теперь будь другом — съеби! — продолжал гнуть свою линию глючный, впрочем, понимая, что Найтмер не уйдет.       И глубоко в душе Эррор надеялся, что Кошмар не уйдет. Да, разум кричал в панике, не желая принимать помощь и быть жалким, быть в долгу, но что-то внутри Ошибки надеялось на то, что его не бросят, о нём позаботятся. Эта жалкая слабая часть его личности, которую Эррор презирал и ненавидел. И собственные чувства, что вызывали лишь одни противоречия.              – Ты тоже не пуп мира, Эррор, а я буду делать то, что считаю нужным, — абсолютно спокойно сказал Найтмер, не реагируя на агрессию.       Кошмар заранее знал, какую реакцию получит, и был готов к ней. Он больше бы удивился, если бы Эррор не начал агрессировать. Ну и к тому же Найт чувствовал все эмоции Ошибки. Даже те, которые сам Эррор всячески отрицал и не принимал в себе. Кошмар знал, что глючный не хочет, чтобы тот уходил, некая доля отчаяния и надежды выдавали Эррора с головой. И Найтмер даже не подумает это сделать, сколько бы Ошибка ни брыкался.       Если бы глючный действительно не хотел, чтобы его трогали, он бы атаковал или открыл портал. То, что Эррор пытается отбиться словами, говорит лишь о том, что он нуждается в помощи, но боится её принять, даёт шанс убедить себя в том, что ему нужна помощь. Нужно проявить немного настойчивости, и тогда Эррор “так уж и быть” сдастся.       Найтмер был уже давно знаком с Ошибкой. На постоянной основе чувствуя его эмоции и видя, как на ладони, его реакции, он успел хорошо изучить Эррора. Он никогда не сказал бы, что знает глючного целиком и полностью или читает его как открытую книгу. Нет. Он был не настолько самонадеян. Но некоторые его из раза в раз повторяющиеся психологические установки Кошмар всё же знал как свои пять пальцев. Так что пропуская мимо ушей дальнейшие реплики Эррора, несущие в себе один смысл “отъебись!” Найтмер произнес:       – Сейчас вернусь, — сразу после этого исчезая в тени. Ему нужна была аптечка, чтобы помочь Ошибке. Он хоть и мог исцелять, но едва ли на достаточном уровне для оказания первой помощи в таком запущенном случае. Что уж там, никто в его команде не был в этом силён. Но и аптечка тут особо не поможет. Нужно оказать минимальную первую помощь и, по максимуму своих возможностей используя магию, исцелить Эррора. А после придётся в любом случае тащить его к Саенсу для нормального лечения.       Переломы или трещины он Эррору не вылечит, и это ещё не известно о том, есть ли у глючного более серьёзные повреждения. И всё же, не желая оставлять Эррора одного надолго, зная, что параноидальные мысли могут заставить того таки свалить, Найтмер, взяв увесистую такую аптечку, вновь растворился в тени, телепортируясь.       Но пришёл он не в комнату Эррора, а в ванную, дабы набрать таз воды для промывки ран. И так, взяв в одну руку таз с водой, а во вторую увесистую аптечку, что, к слову, была таковой за счёт того, что всё в замке, кроме самого Найтмера, почти неуязвимого в этом плане, очень любили получать серьёзные и не очень увечья, что в битвах, что в обычной жизни, он наконец-то отправился в свой конечный пункт — комнату Эррора.       Очутившись в комнате глючного и застав того всё также на полу комнаты, Найтмер поставил аптечку на пол рядом с собой, а таз на тумбочку возле кровати и наконец заговорил, решив прощупать почву:       – Разрешишь прикоснуться? Я бы хотел помочь тебе перейти на кровать, там будет удобнее, — уже более мягко спросил Найтмер, опустившись на колени, дабы быть на одном уровне с Эррором. Он просто надеялся, что Ошибка перебесился, а не наоборот — стал более враждебным, заимев немного времени на размышления.       Эмоции Эррора стали слишком неопределенными и смешанными. Видимо, глючный сам не мог понять что чувствует, заставляя нервничать и Кошмара за компанию.       – Делай что хочешь, — всё ещё враждебно, но уже более смирившимся тоном ответил Эррор, потирая виски. За время, пока Кошмара не было, он пришёл к выводу, что сопротивление не имеет смысла. Найтмер всё равно чувствовал его эмоции, и даже если Эррор всё время выглядел нормально и “как обычно”, Найт ведь не раз за этот год ощущал, каково ему на самом деле. Убийца-эмпат, звучит смешно, но имеем то, что имеем. Он ведь уже давно как увидел его жалким, но всё ещё хочет помочь.       Возможно, Эррору стоит хотя бы один раз довериться. Если же Кошмар не оправдает доверия… Что ж, Ошибка привык быть в одиночестве, он сможет справиться с ещё одним предательством. Всех можно убить, даже Найтмера, которого берут только атаки Дрима, так что это точно не проблема. Но возможно, спустя столько времени, Найту стоит дать шанс. И вот, хотел было Найтмер помочь ему подняться, как Эррор уже гораздо более осознанно решил уточнить:       – Можешь прикоснуться, но только через одежду и только руки. Просто подай мне руку помощи, чтобы я самостоятельно поднялся. Можешь подержать за плечи, но не больше, и опять же, только через одежду, — обозначил границы Ошибка.       Он просто реально оценивал свои возможности и понимал, что при более сильном контакте, может разрушить всю свою мотивацию с “доверием” и, заглючив, сдаться не начав. Даже псевдоприкосновения через одежду вызывали в нём не то отвращение, не то страх и головную боль. Хотя последнее — это, вероятно, последствия того, что его головой приложили о землю, но не суть важно.       – Хорошо, как скажешь, — сразу же принял Найтмер. Он рассчитывал что придётся приложить немного больше усилий, чтобы убедить Эррора, потому был удовлетворен и этим. Всё же Эррор всегда плохо переносил прикосновения, и в таком уязвимом состоянии страх физического контакта мог только усилиться.       Кошмар просто решил довериться напарнику, так как тот пытался доверять ему, что было уже более очевидно по его эмоциям. Те после произнесенной Ошибкой фразы таки распутались из замотанного как попало комка любимой Эррором пряжи и приняли божеский вид.       Получив разрешение, Найт медленными движениями, стараясь быть предсказуемым, помог Эррору подняться и давая точку опоры — поддерживая за локоть. Но не ступив и шага, Эррор резко завалился в сторону, так что Найтмеру пришлось подхватить его второй рукой за плечо. Вся одежда глючного была разорвана, и Кошмар едва не прикоснулся к голой коже Ошибки, попутно чуть не схватив сердечный приступ от нежелания причинять напарнику боль и вызывать глюки, и всё же, к его счастью, пронесло.       Далее всё пошло более гладко, и они хоть и маленькими шагами, но всё же добрались до кровати, стоявшей всего в двух метрах от их изначального местоположения.       Эррора чуть ли не трясло от злости и раздражения из-за своего жалкого состояния. В следующий раз он дважды подумает, прежде чем вступать в заранее проигрышную битву.              Будучи в напряжении и при этом всё еще страдая от рассеянного внимания, Эррор почувствовал пробегающую дрожь из небольших помех и глюков, когда Найтмер, что до этого отошёл за так и валявшейся на полу аптечкой, вновь начал диалог.       – Можешь, пожалуйста, снять кардиган? Мне нужно обработать раны под ним, - попросил Найтмер, решая начать с чего-то более лёгкого для Эррора. Руки должны быть относительно безопасной зоной.       – Да… - неуверенно сказал Ошибка, всё ещё будучи морально неготовым к сильному тактильному контакту. Но, как обычно, он, игнорируя свои чувства, как можно аккуратнее снял с себя изуродованный кардиган — что был весь стёрт, местами изорван и полностью в грязи — напоминая себе, что должен как минимум попытаться довериться Кошмару.       И всё же не имея в себе совершенно никаких моральных сил, чтобы как-то унять свою нервозность или совладать с нею, Эррор, забивая на то, как жалко он выглядит, делает несколько глубоких вдохов и выдохов.       Он уже на дне, сильнее падать некуда, так что теперь не важно, что о нём подумает Найтмер. Да и вообще, если тот бросит напарника после подобной мелочи, то, значит, Найт и недостоин Эррора и подобное предательство будет лишь плюсом для глючного, что пораньше увидит его истинную натуру до того, как полноценно довериться. По крайней мере, так Эррор себя успокаивал.       – Можно приступать? - спросил, на первый взгляд, спокойно наблюдающий за этим Кошмар, что уже приготовил и разложил на кровати перекись, стерильные бинты и лейкопластыри, дабы закрепить повязки. Бинты он размотал и отрезал сколько надо походным миниатюрным раскладным ножом, что они как раз для этого и закинули в аптечку.       Далее Найтмер сложил получившиеся отрезки несколько раз так, чтобы бинты не просвечивали, и отложил в сторону. Один из подготовленных отрезков он будет использовать как импровизированную тряпочку для промывки ран, а также как вату для их обработки, ведь сама вата, по его опыту, была крайне неудобной, а тряпочку если и можно было найти в этом доме, то явно где-то в грязной каморке между шкафами в неиспользуемых комнатах.       И да, несмотря на вроде бы расслабляющее монотонное занятие, Найтмера нельзя было назвать спокойным. Внутри он, как и Эррор, был крайне нервным. Но в отличие от Ошибки, что был пациентом, Найт не мог позволить себе такую роскошь, как дать себе проявить подобного рода эмоции — эмоции слабости. Ведь сейчас он тот, на кого глючный должен положиться. Он должен выглядеть уверенным и, главное, надёжным. Человек, что открыто нервничает, явно не будет выглядеть ни уверенным, ни надежным...       – Да, да, можешь начинать, — ответил Эррор, собравший волю в кулак и готовящийся неведомо к чему, ведь и близко не мог предсказать собственную реакцию на физический контакт, который, он уверен, будет, когда Найтмер начнёт обрабатывать раны, единственное, что отвлекало глючного от всех этих переживаний, — это нескончаемая головная боль.       И вот, получив разрешение и собравшись с силами, Найт, промокнул тот самый отрезок бинтов в воде из таза, сразу же отжимая импровизированную тряпочку. После он аккуратно несколько раз провёл ей по грязной содранной в кровь коже Ошибки. Медленными движениями, давая Эррору шанс себя остановить, он также начал придерживать локоть Ошибки второй рукой для удобства и себя и глючного. Эррор в ответ на это слегка вздрогнул, а по его коже прошлась волна глюков, сам он ничего не сказал, но напрягся.       – Эррор, я тебя тут не убивать пришёл. Я пришёл помочь. Ты можешь сказать мне “нет”, и я просто как смогу помогу тебе самостоятельно обработать раны и без прикосновений подлатаю магией, а после отведу тебя к Саенсу. Но просто попробуй довериться мне, — произнёс Найтмер, готовый в любой момент отступить, если услышит “нет” и всё же надеявшийся на то, что Эррор хотя бы попробует преодолеть свою гаптофобию.       Найтмер мог бы с самого начала действовать в пределах зоны комфорта глючного. Просто он не мог не зацепиться за эту ситуацию в преодолении гаптофобии Ошибки. Кошмар понимал, что это сложно, но в такой деликатной ситуации, как у Эррора, тому в любом случае придётся выходить из зоны комфорта, если хочет избавиться от гаптофобии. Главное — с чего-то начать. И хоть и маленькими шагами, но двигаться в эту сторону.       Уже все обитатели замка заметили то, как Эррор тянется к ним и после сразу останавливает себя, зная, что заглючит и искренне страшась прикосновений. Ошибка и сам, очевидно, хочет избавиться от боязни физического контакта. Найту лишь остается помочь Эррору и надеяться на то, что тот примет это.       – Да, хорошо... Ты можешь продолжать, - попытался расслабиться глючный.       Он хотел расслабиться, но недоверие и страх по отношению к прикосновениям — это больше рефлекс и подсознательная реакция. Это не то, что он может с лёгкостью контролировать. В такие моменты Эррор ненавидел себя и то, что сам не может быть нормальным, таким, как все остальные люди.       Он всегда гордился тем, что особенный и исключительный, но это всегда было не более чем защитной реакцией. Эррор бы искренне хотел не иметь столько проблем с башкой и жить как нормальный человек. Сам он считал таких скучными, но лучше быть скучным, чем каждый раз сталкиваться с подобного рода проблемными ситуациями. Чёрт, да даже такие же больные на голову Bad Guys не страдали гаптофобией. Он один такой “особенный”.       – Хорошо, но помни, что ты в любой момент можешь меня остановить, — желая ещё раз убедить Эррора в том, что контроль ситуации не в руках Найта, а в руках Ошибки произнёс Кошмар, успокаивая.       – Да, да, да. Не повторяйся, а приступай уже или я займусь этим сам, раз ты такой бесполезный, — немного агрессивно пробубнил Эррор, морщась от очередной вспышки боли в голове. В его словах не чувствовалась злость, скорее подобие смущения. Так что единственное, что Найт мог сделать, так это, приподняв уголки губ, вновь приступить к работе.       Руку Эррора он всё это время не отпускал, и глючный, кажись, уже привык к прикосновениям, так что уже более расслабленно Найт вновь занялся промывкой и обработкой его рук. Тот же наконец отпустил ситуацию, просто сидя и позволяя делать Найтмеру всё, что тому вздумается. Да, Ошибка всё ещё время от времени напрягался, когда Найт неожиданно для них обоих задевал кожу Эррора подушечками пальцев, проводя тряпкой по его коже, или же во время наложения повязок. Но всё это было мимолетным дискомфортом, и после Ошибка почти сразу возвращался к состоянию расслабленности.       Когда же с руками закончили, обработав все раны и наложив повязки на самые серьёзные, Эррору пришлось снять и футболку. Под ней было основное количество травм: спина стёрта в мясо, куча синяков, гематом, содранной кожи и ожогов. Эррора, очевидно, не раз со всей силы бросали так, что он проходился спиной по земле или ударялся ей же о дерево/стену.       Заключив, что повязки тут, по крайней мере пока что, бесполезны, Найтмер, сосредотачивая лечебную магию в руках, не прикасаясь к Эррору, но держа руки над его ранами, попытался максимально залечить самые серьёзные увечия. Он не Дрим и не был мастером в этой области, но кое-что мог.       В основном минимизировав ущерб, Найтмер констатировал для себя, что это его максимум. На спине и торсе Эррора всё ещё было довольно много ран, но выглядело это уже в разы лучше. Что мог, он сделал.       Эррор же в это время, стиснув зубы, терпел накатывающие волны боли. Мгновенное исцеление имеет как свои плюсы, так и минусы. Плюсы очевидны, но из минусов — сильная боль. Обычно организм восстанавливается медленно, а тут, считай, моментальное восстановление клеток. Это и вызывало боль, ибо подобная среда сильно стрессовая для организма человека. Отойдя от хоть и эффективного, но болезненного лечения, Эррор, не давая Найту и слова вставить, сказал:       – Начинай, — он не хотел давать себе времени прийти в себя, вновь вернуться к страху и нервозности. Но как бы он ни избегал этого, гаптофобия сама по себе не проходит.       Найт даже не коснулся напарника, а по тому уже прошла волна глюков от страха. Слишком укоренилась в голове глючного установка, что прикосновения = боль. Он пытался и убеждал себя, что всё хорошо, что нужно лишь потерпеть, что он противоречит сам себе, ведь даже в драку-то ввязался из желания прикосновений и невозможности их терпеть, что это большой шаг в сторону преодоления страха и нужно просто перетерпеть...       Но часть него спрашивала: “Зачем? Нам хорошо и так, нам хорошо без близости, нам не нужны привязанности, мы созданы, чтобы быть в одиночестве!” Эррор знал, что эти мысли не его. Это мысли его тревожности, его паранойи и просто защитная реакция. А потому он прилагал максимальные усилия, чтобы игнорировать это.       – Можешь просто... Говорить о том, что будешь делать? — даже не из страха, а просто из желания разбавить давящую тишину и уйти от своих мыслей попросил Эррор.       Найтмер не ответил, но, как и было велено, начал вполголоса расслабляющей интонацией комментировать свои будущие или нынешние действия. Он всегда быстро адаптировался к ситуации и словно забыл, как ещё десять минут назад паниковал из-за новоявленного ранения Эррора.       Найт не выполнял просьбу глюка так, будто заставлял себя и вообще делал Ошибке одолжение. Он как будто бы воспринял эту просьбу как что-то естественное и также легко её выполнил. В таком тихом полуразговоре-полумонологе они и провели большую часть времени, обрабатывая спину глючного.       Поначалу Эррор был напряжён, так как не видел и не мог контролировать то, что делает Найтмер, спина была очень уязвимой зоной. И всё же ближе к середине Ошибка отпустил ситуацию и смог максимально расслабиться, даже вошёл в какое-то полусонное состояние. К тому же смог получить удовольствие от прикосновений, несмотря на физическую боль от обработки ран. Вся накопленная усталость после битвы дала о себе знать, как и типично Сансовое поведение и потребность во сне. Но вдруг, пока найт вновь резал бинты, на пол упал нож.       От резкого громкого звука Эррор вновь напрягся и как будто бы заново почувствовал все уже прошедшие прикосновения. Он чувствовал, как это начало душить его со всех сторон, он почувствовал себя грязным. Всё, чего хотел Эррор, — это просто никогда не ощущать ничего подобного. Немедленно всё прекратить, забыть и больше никогда не возвращаться к чему-то столь отвратительному... Все эти мысли волной прошлись по голове пока он рефлекторно отодвигался от Найтмера на максимальное расстояние, на которое позволяла кровать.       И вот, когда Найт, подняв нож, вновь обратил своё внимание на Эррора, тот уже был в полуистеричном состоянии. Найт без лишних слов от Эррора понял, что тому нужен перерыв, если не полная остановка всего процесса.       Кошмар гордился уже тем, что они смогли пройти и на тот момент, это было большим, чем он ожидал, и явным прогрессом по сравнению с прошедшими месяцами. И всё же, несмотря на своё внутреннее знание, Найтмер должен был и до Эррора донести, что того оставят в покое до тех пор, пока он не будет готов продолжить, с Найтом или же самостоятельно — неважно.       До Ошибки просто надо было донести этот факт, чтобы он не сидел в напряженном ожидании прикосновений. Найтмер почти уверен, что в таком состоянии тот совершенно забыл о том, что может остановить всё одним словом “нет”. Уже по позе, не говоря об эмоциях, было видно, что Эррор был в состоянии: “Бей или беги”. Так что, желая напомнить глючному, что всё в его руках, Найтмер спросил:       – Ты хочешь продолжить или тебе нужен перерыв? — начал он с лёгкого вопроса. Это должно немного отрезвить Ошибку, ведь сейчас Кошмар наглядно вновь дал понять, что у того был выбор.       – Убирайся! Мне это не нужно, я больше не хочу когда-либо возвращаться к этому! — в голосе то и дело проскальзывали глюки, делая слова практически полностью непонимаемыми, а к концу Эррор скатился уже на нервное бормотание, говоря будто бы с самим собой.       Но Найтмер был на опыте, да и не нужно быть гением, чтобы понять, что хотел сказать глючный.       – Хорошо, ты хочешь сейчас продолжить обработку своих ран? Я помогу тебе сделать это своими руками, приготовлю бинты, тряпочку для промывания и всё прочее. Спину мы делать уже закончили, так что далее ты в основном сможешь справиться сам, — продолжая задавать наводящие вопросы, сказал Найтмер.       – Просто заткнись и оставь меня в покое, чёрт возьми! - уже с реальной злостью сорвался на крик Эррор, глюча на грани перезагрузки.       Ошибка просто хотел исчезнуть, ему казалось, что к тело всё ещё трогают, что прикосновения были везде, что он не может от них уйти. Он уже давно не чувствовал себя таким отвратительно грязным. Эррор не слышал и не воспринимал реальность за пределами того вакуума из этих невыносимых прикосновений. Он, как наяву, мог видеть чёрные призрачные руки по всему своему телу. Это просто отвратительно. Он хотел убить всех, кто к нему прикасается, но никого не было. Только эти блядские галлюцинации.       Эррор был один на кровати, Найтмер отошёл на небольшое расстояние, прижавшись к стене, как и было велено. Он был один, и обвинить кого-то кроме себя просто не мог. Это его вина, что доверился, его вина, что решил попробовать преодолеть гаптофобию.       Это не болезнь, просто другие не понимают то, насколько же отвратительно то, что они делают. Насколько же отвратительны на самом деле чужие касания. Это они тупые и отвратительные, а не он!       – Эррор, — позвал его по имени Найтмер, привлекая к себе внимание. — Я буду делать то, что ты просишь, ты имеешь право на личное пространство, но, пожалуйста, не страдай в одиночку. Я чувствую все твои эмоции, тебе больно, и я не знаю, как помочь, если ты не позволяешь мне это сделать, - сказал Найтмер.       Он мог бы просто впитать в себя все негативные эмоции Эррора. Но во-первых, это неуважение к Ошибке и его эмоциям, и во-вторых, не шибко полезно для его психологического состояния и нервной системы. Так что всё, на что надеялся Найтмер, так это на то, что в Эрроре ещё остались силы, чтобы ещё раз принять помощь.       – Нет! Не подходи, оставь меня в покое, заткнись, заткнись, заткнись! — истерично повторял Эррор, смотря в пустоту.       Было очевидно, что он уже слишком глубоко в своём подсознании и не слышит Кошмара. Найт всё ещё уважал желания напарника и не приближался к нему, но вот заткнуться не мог.       – Я понимаю, что тебе больно, Эррор, но пожалуйста, успокойся. Я не подойду, не волнуйся. Просто дыши. Вдох-выдох. Пожалуйста сделай так, как я прошу, тебе станет легче, — спокойным убеждающим тоном просил Найтмер, пытаясь заставить Эррора прислушаться к нему. Кошмар еле удерживал себя на том же месте у стены, но из уважения к глючному просто продолжал просить его дышать.       Тот, как ни странно, через время услышал просьбы и действительно сделал глубокий вдох, видимо, только сейчас понимая, что задыхался. После так и продолжая прерывисто вдыхать воздух, как после долгой пробежки. Но в конце концов, после нескольких напоминаний о том, что нужно спокойно, а главное, глубоко дышать, Эррор взял нужный темп и начал приходить в себя.       – Я в порядке, можешь подойти, но не трогай, — в конце концов, минут через десять такого занятия тихо проговорил Ошибка уставшим голосом с явными оттенками боли. Голова от всех его резких телодвижений не то чтобы раскалывалась, а боль, казалось, хотела раздавить ему череп.       В голове всё ещё была мешанина из мыслей, и Эррор всё никак не мог отойти от того, что только что произошло. Он всё ещё мог чувствовать фантомные прикосновения, но это было скорее просто дискомфортом, а не вызываемым панику отвратительном событием, чем-то из ряда вон. Чёрные руки тоже наконец пропали, будто растворившись в воздухе.       И всё же... Если каждый шаг к преодолению гаптофобии будет таким, то, видимо, глючный обречен, ибо терпеть такое на постоянной основе он отказывается. И ведь подобное происходило не в первый раз, просто по разным причинам.       Сколько раз он валялся на псевдополу в Анти-пустоте в лютой истерике из-за голосов или случайных жителей других ау, с которыми он по молодости и по глупости пытался знакомиться. То ужасное чувство, когда тебя не то что не поддерживают, а всячески глумятся. Тогда он ещё не осознавал то, что все эти люди были всего лишь ошибками, достойными только уничтожения.       Но после... Даже убийство всех живых раздражителей не помогало. А голоса... Ты не можешь убить того, кто это делает, ты даже не видишь этого человека. А даже если ты видишь то, что тебя трогает. Что ж, чёрные руки, что уже давно преследуют его, он тоже, как ни старался, а не мог отогнать. Эррор всегда признавал, что чёрные руки — это просто его галлюцинации, а что до голосов... Ну, его позиция тут и так понятна. Ошибке всегда в эти моменты казалось, что он просто шизик, отрицающий существование своих галлюцинаций.              Отличие этого случая от всех других только в том, что в первый раз он прошёл через это не один. Это на удивление было приятно. Факт того, что Найтмера не отпугнуло то, насколько же жалко он выглядел. На краю сознания даже прошлась мысль о том, что, возможно, тут глючного примут таким, какой он есть, и в первый раз тот не стал противиться этой мысли. Сейчас он просто хочет отдохнуть немного от всего этого, но, возможно, немного позже он сможет продолжить.       И вот, через какое-то время (по его внутренним часам, минут через пятнадцать), Эррор почувствовал себя в достаточно комфортном состоянии, чтобы продолжить. Боль нарастала, особенно после некоторых неосторожных и резких движений во время истерики. Он бы и рад сказать об этом Кошмару, но смущало то, что Найтмер с тех пор так и сидел на кровати, ничего не говоря, и непонятно зачем вертел в руках раскладной нож, который они до этого использовали, чтобы отрезать нужное количество бинтов.       И тут фиг поймёшь, хотел ли Найтмер дать Эррору немного отдохнуть от себя и позволить оклематься или же молча осуждал его. Обычно глючный бы бессознательно выбрал второй вариант, но, учитывая действия Найтмера до этого, чисто на уровне разума он начал склоняться к первому. И ведь по сути тот должен почувствовать, что сейчас с ним всё хорошо. Так почему же Найт сейчас молчит? Ему стоит первым начинать диалог? Что Эррору, мать его, делать?       Пока Эррор паниковал, Найтмер, наконец, открыл рот, продолжая разговор.       – Не нужно разводить панику, Эррор, всё хорошо. Я не совсем понимаю, что тебя сейчас спровоцировало, тогда, когда ты смог успокоиться, но, пожалуйста, не позволяй этому чувству разрастаться. Если хочешь, мы можем поговорить об этом, — успокаивающим тоном чётко проговорил Найтмер, убирая нож в сторону.       Он впервые застал Эррора в таком состоянии, это уже была стрессовая ситуация для них обоих. И ранение, и истерика Эррора. И всё же то, что вызвало у Найта самые сильные эмоции, — это те чёрные руки... Всегда ли они преследуют Эррора во время истерик? Кошмар не заметил в эмоциях того, жестах и поведении удивления. Галлюцинации — это не что-то обыденное, так что единственное объяснение заключается в том, что это постоянное явление в жизни Эррора. Чем больше Кошмар узнает о глючном, тем больше волнуется за него...       Честно говоря, не знающим Найтмера людям могло бы показаться, что он безразличен к этой ситуации, ибо по его лицу или интонации сложно было что-либо понять. Но те, кто общались с ним уже долго, знали, что несмотря на то, что Кошмар чувствует эмоции других, свои он едва ли умеет понимать и проявлять. Показателем же заинтересованности было уже его присутствие, ведь бессмертное существо, прожившее уже несколько сотен лет, не особо беспокоится о том, что о нём подумают другие, и в основном просто делает что хочет.       – Ничего серьёзного, не обращай внимания, — отмахнулся Эррор, искренне считая, что это не стоит его или чьего бы то ни было ещё внимания. Гораздо сильнее Ошибку волновала кружащаяся голова, что, казалось, сейчас лопнет, и острая боль в боку. А это... Они всё равно не смогут подобное как-то исправить, так смысл обсуждать? Всё, чего хотел Эррор, это поскорее очутиться в кабинете у врача — что-нибудь сделать с болью, и плевать он хотел Саенс/не Саенс. Просто дайте ему врача.       – Если это “что-то” вызвало в тебе такие эмоции, то, думаю, это важно, — оспорил Найт. Эррор был склонен к закрытости и обесцениванию своих чувств и проблем. Так что, зная, что тот столкнулся с чем-то, уж точно не попадающим в категорию мелочи, Кошмар решил попытать удачу, надеясь, что Ошибка откроется. Кошмар мог увидеть галлюцинации Эррора как наяву, спасибо тому, что те буквально состояли из негатива, мог чувствовать его эмоции, но ничто из этого не поможет понять, что именно стриггерило Ошибку.       – Хаааа… Что конкретно тебя интересует: то, почему я начал вести себя неадекватно, или мои эмоции после этого, когда я пришёл в себя? — уточнил Эррор, всё ещё сомневающийся в том, что это вообще необходимо обсуждать. Но, учитывая то, что для Ошибки сделал Найтмер, Эррор не против отдать должок своей откровенностью, даже если это будет неприятно для него самого.       – И то и другое, ты можешь не рассказывать мне всё или вообще не рассказывать ничего, но если у тебя есть желание, ты всегда можешь раскрыть мне что посчитаешь нужным. Я с радостью тебя выслушаю и обсужу это с тобой, — задумчиво произнёс Найтмер, тщательно подбирая слова.       Он не хотел давить на Ошибку и при этом знал, что без настойчивости с его стороны тот ничего не расскажет. В своих попытках найти баланс Найт перестал так уж активно прислушиваться к эмоциям Эррора, который на удивление сейчас был хоть и не совсем спокоен, но, очевидно, настроен не враждебно и более-менее открыто. Все его эмоции сейчас — это боль от физических увечий и спокойствие. Столь резкий всплеск эмоций вымотал глючного так, что сил на какие-либо слишком сильные переживания уже не осталось.       – Ты ведь не отстанешь, да? Просто в какой-то момент я привык к прикосновениям и практически перестал обращать на них внимание. После громкого звука я пришёл в себя и будто бы заново почувствовал всех их на себе. И если изначально мы шли постепенно, то в этот момент я почувствовал всё одновременно и сразу. Это и вызвало такую реакцию. Что же до моих эмоций, когда я пришел в себя… Не обращай внимания. Меня просто начала напрягать тишина, не знал, стоит ли первым начинать разговор. Это действительно мелочь, забудь, - вымолвил глючный, смотря куда угодно, лишь бы не в глаза Найтмеру.       Эррор знал, что Найтмер сам спросил и что действительно хотел узнать ответ, а не просто задал вопрос для приличия. Что Кошмар действительно заинтересован и не осудит, что бы Эррор ни сказал.       В нормальных отношениях люди знают, что их осудят за абьюз, убийства, пытки, нетолерантность к чему-либо и за много что ещё. Но на дне, там, где сейчас все они, эти законы не работают. Тут тебя действительно мало за что могут осудить, и их нынешняя ситуация в эту категорию явно не попадает, как бы настойчиво Эррору об этом ни говорили редкие голоса в голове, слова которых он, как обычно, старается игнорировать.       И несмотря на это, глючный иррационально ощущает стыд. Знает, что только он считает эту ситуацию отвратительной и неправильной, но всё равно не может перестать чувствовать то, что чувствует. У него, в отличие от радужного придурка, есть душа. Он знает, что потворствует голосам в голове, но не может перестать этого делать и ненавидит это. Ненавидит и себя и их.       Эррор, несмотря на свои слова, знал, что если бы он не ответил, Найтмер не стал бы настаивать. Тот слишком сильно уважает глюка как личность, чтобы нарушать его личные границы или выпытывать то, что Эррор не хочет рассказывать.       Но от философских размышлений глючного отвлекла самая сильная вспышка боли, от которой аж потемнело в глазах. Он потерял равновесие и упал прямо на изголовье кровати — подушку. Ещё немного, и Эррор бы ударился о стену, что не закончилось бы хорошо, учитывая боли в голове. Найт же, обдумывая ответ, не сразу поймал момент того, как Ошибке стало максимально плохо.       Когда Кошмар погружается в свои мысли, тогда уже не видит ничего. Он ощущает эмоции всех и каждого в этом Мультивёрсе, это просто каша в его голове. До тех пор, пока Найт не начнёт сосредотачиваться на чьих-то эмоциях, — это лишь белый шум для него. И сейчас Кошмар сильно пожалел, что отключился от эмоций глючного.       Они достаточно откладывали поход к Саенсу, тут уже, что бы Эррор ни думал, нужно идти к врачу. Единственным облегчением было, что Ошибка упал именно на подушки, а не на пол, об стену или на самого Найтмера — перезагрузка им сейчас не нужна.       Эррор, в то время приходя в себя от боли, хочет просто отключиться и, желательно, никогда не просыпаться. Это явно не самая худшая боль из испытываемых им, видимо, он таки сломал себе пару рёбер. Но больше всего его в этой ситуации угнетает тот факт, что его видят и видели в таком состоянии. Глючный уже должен был смириться с этим фактом, но стыд и близко не пропадает.       Взяв в руки футболку Эррора, Найт схватил его за плечи и помог снова сесть. Взял Кошмар её, чтобы прикасаться не напрямую, а через ткань. Сейчас было очень важно избегать прямого тактильного контакта. Глючный и так был как оголенный провод из-за напряжения от ожидания боли.       – Думаю, мы достигли предела того, сколько можно было откладывать поход к Саенсу, — в первый раз за весь разговор ультимативно сказал Найтмер Эррору. Кошмар чувствовал боль напарника. Сейчас была такая ситуация, где он мог разрешить себе игнорировать мнение глючного, если тот так хочет навредить себе.       – Возражений нет, — со вздохом немного раздраженно ответил Ошибка.       Эксперимент уже давно шёл по пизде, и всё же он изначально был построен на медицинской помощи. Очевидно, что у Эррора были переломы, и те однозначно дадут о себе знать и рано или поздно потребуют к себе больше внимания. Это даже не должно удивлять, у них в жизни никогда всё не шло так, как запланировано. Будь Эррор идеалистом-перфекционистом, уже давно бы свихнулся. Сейчас же всё, на что его хватало, — это повторный разочарованный вздох. Так что, смирившись, глючный с небольшой помощью Найтмера встал и вошёл в открытый им же портал.