Лисья ночь

Давным-давно, за тридевять земель, средь золотых полей да зеленых лугов раскинулась большая деревня. Год за годом в ней был урожайным, а жители — удачливы, богаты и веселы. Но имелась и своя цена за их благодать: раз в десятилетие на последнюю убывающую луну красного лета деревня отдавала самую красивую свою девушку духу божественной лисицы. Говаривали, что лис — большой охотник до красавиц, и коли получит желаемое, то десять лет будет оберегать здешние земли от всевозможных несчастий. Отправиться на Лисью ночь было для девицы большой честью, но в то же время и проклятьем. Ведь та, кто хоть одну ночь проводила с духом лисы, после доживала свой век в одиночестве. Лучшие мужчины казались ей дурны что лицом, что нравом: и то ей было не так, и это! Никто не знал, каков этот лис-оборотень из себя, какими ласками он осыпает девушек, какие сладкие речи поет; только наутро возвращалась красавица всегда иной, нежели уходила. Коли любила кого — охладевала, все витала в облаках да приговаривала, что никто с лисом не сравнится. Роптали мужчины деревни, боясь потерять невест, да только что тут сделаешь? Лис держал слово, защищал — стало быть, силой одарен и вправду; а ну как разгневается? Страшно было людям беду накликать, вот и помалкивали. До той поры, покуда не пришла сотая по счету Лисья ночь. Собрались старейшины деревни вкруг костра, чесали задумчиво бороды: как бы эдакое что-то лису предложить на такую важную дату? Десять лет выдались хороши: зимой не было трескучих морозов, а летом засуха обходила стороной, и скотина спокойно ходила на водопой к обильным рекам. Значит, надо лиса уважить как следует, выбрать особую красавицу! Трудным был выбор: за последние десять лет много девочек повзрослело и расцвело. Но одна была всех краше ликом, нежнее голосом, мягче нравом. Ученица всеми уважаемого Чу, что всегда помогал жителям деревни, Ши Мэй, оказанным ей почестям не обрадовалась — да только кто осмелится перечить старым порядкам? Только ресницы опустила да губы поджала, когда старейшины к ней на поклон явились. И начала свой убор готовить, венок нарядный плести. Зато другие ученики Чу Ваньнина вскинулись. Ни Мо Жаня, ни Сюэ Мэна, конечно, не послушали, сколько ни кричали они, требуя замены лисьей девы. Чу Ваньнин, узнав об участи ученицы, помрачнел: будучи одинок сам, не хотел на то ещё кого-либо обрекать. Говорил он со старостой, со старейшинами, да все без толку. Те лишь руками разводили: как-никак, десять лет мира и покоя на кону. Да и Ши Мэй жива-здорова вернётся, а что одинока — мало ли одиноких женщин в их деревне! И сговорились Мо Жань с Сюэ Мэном на закате пробраться в обитель духа лисы, чтоб поговорить с ним. До Лисьей ночи ещё день, и если защитник их великодушен, вдруг согласится на иное подношение? Долго ли, коротко ли, вот вечер закатным солнцем озарил крыши деревенских домов. Под ними-то Сюэ Мэн и таился, крадучись пробираясь к опушке леса, где они с братом условились о встрече. Вот и лесок показался, алый от солнечных лучей; вот и тени длинными пальцами протянулись по земле, сгущая сумерки — а Мо Жаня все не было. Ждал Сюэ Мэн, ждал, пока первые звёзды не зажглись. Не ведал он, что наставник Чу заподозрил что-то, вот Мо Жань и остался, чтоб его отвлечь. Но делать нечего: если хочет он до утра оборотиться — значит, должен идти один. Вздохнул Сюэ Мэн, расправил плечи гордой птицей и решительно отправился на Лисью гору. Путь был непрост. Свистел ему в уши холодный ветер, туман застилал глаза, хохотали вслед совы-призраки. Но Сюэ Мэн упрямо шагал, вперёд и вперёд, и верный меч в его замёрзшей руке лежал тяжело и уверенно. Узкая извилистая дорожка казалась бесконечной, убегая далеко вперёд юркой змейкой. Но вдруг ветер стих, а тучи разошлись на ночном небе, пролив яркий лунный свет на горную тропу. Будто расплавленное золото, он стек по густому мху на камнях, зажёг лепестки спящих цветов, щёлкнул Сюэ Мэна по носу. И окутал сиянием незнакомого юношу, явившегося из темноты. Каждая прядь его волос была светла, как ясный день, а глаза смотрели лазурным небом. Эти глаза смерили Сюэ Мэна любопытным взглядом, и в вертикальных зрачках заплясали игривые смешинки, а нежные губы юноши растянулись в улыбке. — И зачем ты сюда взобрался, дружок? — мелодично промурлыкал чарующий голос. — Вон как растрепался! Сюэ Мэн насупился, отмахнувшись от назойливых гипнотических нот. Он почувствовал себя уязвленным: карабкаясь на гору, он несколько раз оступился и вывалился в земле, в растрёпанных волосах застряли травинки. Но это не давало нахалу повода смеяться над ним! — Не твое дело, — заносчиво ответил Сюэ Мэн, выпятив грудь колесом. — Я ищу духа лисицы! Юноша задумчиво сощурился. В следующий миг несколько серебристых меховых хвостов взмахнули за его спиной. Словно бы сотканные из звёзд, они излучали истинно мистический свет. Сюэ Мэн так и оцепенел на месте, рот разинув. Незнакомец обаятельно улыбнулся, показав заострённые клыки, а лисьи уши на его голове чутко поднялись. — Тогда ты нашел, дружок. Я — дух божественной лисы, — он изящно поклонился и вдруг подмигнул. — Но можешь звать меня Мэй Ханьсюэ. Сюэ Мэн захлопал глазами, но встрепенулся и взял себя в руки: негоже тратить драгоценное время на пустяки. Поведал он про свою соученицу, что на следующую ночь должна по уговору явиться на Лисью гору. Слушал дух лисицы внимательно, мел хвостами траву да щурился. — Не пойму, а в чем просьба твоя? — спросил Мэй Ханьсюэ, когда Сюэ Мэн исчерпал свой запас красноречия. Усмехнулся лукаво даже. — Уговор есть уговор. Будто моя вина, что я так хорош, раз после девушки о других забывают! Сюэ Мэн дар речи потерял от возмущения. И это их защитник и покровитель?! Хотелось только обругать легкомысленного развратника и ни шагу больше на Лисью гору не делать. Но не успел Сюэ Мэн ничего предпринять, как снова налетел ветер, да такой сильный, что едва с ног не сбил. — Что это ты устроил? — закричал Сюэ Мэн сердито, да так и обмер. Дух лисы не улыбался больше, хвосты поджал и лицо его стало испуганным. — А ну беги отсюда, да поскорее! — шикнул он. Сюэ Мэн и рад был поупрямиться, но нехорошее предчувствие заскребло на душе. Ноги его сами понесли прочь, вниз и вниз по склону. Сюэ Мэн спотыкался на бегу, обдирая руки о камни, бежал вслепую по темноте. Вдруг кто-то со всей силы дёрнул его за шиворот назад, словно когтистой лапой поймал. Сюэ Мэн взвизгнул, забарахтался, пытаясь обернуться на обидчика. Обидчиком оказалась ветка, зацепившаяся за его ворот. Сюэ Мэн несколько раз дрыгнул ногами, будто пойманный за шкирку котенок, однако земля оставалась безнадежно далека. Вдруг чей-то ледяной голос прорезал ночной воздух: — Что ты здесь забыл? Мэй Ханьсюэ больше не излучал ни ласковости, ни игривости, и свет его лисьих хвостов был белее снега. Сюэ Мэна и впрямь холод пробрал от этого льдистого взора: словно ясный месяц с небес спустился и в самую душу заглянул, острым серпом по гордости прошёлся. Сюэ Мэн вздернул нос: хоть и висит он на ветке, точно яблоко наливное, падать в грязь лицом он не станет. — Мэй Ханьсюэ! Чего это ты за мной гнался, коли сам прогнал? На лицо лисьего духа упала неясная тень. — Мы разве встречались? — Шутишь? — фыркнул Сюэ Мэн. — Только что на вершине Лисьей горы говорили, я к тебе на поклон пришел, за свою соученицу просить — а ты меня лесом послал! — Какую ещё соученицу? — спросил Мэй Ханьсюэ серьёзным голосом, будто и впрямь не знал. — Ты что, с горы скатился и голову ушиб, раз память повредилась? — Сюэ Мэна такая досада одолела, что потешаются над ним, что даже ветка выдержать ее вес не в силах. С громким хрустом надломившись, она уронила свою ношу прямо под ноги лисьему духу. Мэй Ханьсюэ вздернул Сюэ Мэна на ноги и глянул в глаза сверху вниз — словно ледяная скала возвысилась. — И часто ли девушки на эту гору ходят? — Как и уговаривались, — пробурчал Сюэ Мэн. — Как десяток лет минет, отправляем. Ни разу мы уговор не нарушили, вот я и... И снова Сюэ Мэна поймали за ворот, даже не дослушав, только на сей раз не ветка тому была виной, а Мэй Ханьсюэ. С лёгкостью забросил он опешившего юношу себе на плечо и взмыл по склону вверх, едва касаясь ногами скал. Выше и выше взлетали они. Сюэ Мэн висел смирно, проглотив гордыню: крикнет он "отпусти!" — а ну как правда отпустит, да так, что косточек под Лисьей горой не собрать будет? На вершине холодно, зуб на зуб не попадал. Мэй Ханьсюэ все нипочём, а Сюэ Мэн ежился, осматриваясь. Перед ними шатер расписной стоял, красочный, что райский уголок. Тут и костерок жаркий потрескивал, и в котле что-то бурлило. Сюэ Мэн невольно носом потянул, а после дышать забывал: полог шатра чьи-то изящные пальцы откинули... ...и прелестная белокурая голова показалась, улыбаясь приветливо. — Брат, ты уже верну... Оба застыли, уставившись друг на друга. Сюэ Мэн переводил опешивший взор с одного Мэй Ханьсюэ на другого, а у того, что в шатре, улыбка сползла с лица. — Вернулся, — ровным голосом ответил второй лисий дух. — И не один. Сюэ Мэн скатился с его плеча, ударившись об землю, но даже не почувствовав. Он хлопал глазами, глядя на двойников с немым вопросом. Завидев это, Мэй Ханьсюэ возле шатра тяжко вздохнул: — Да двое нас, двое! Близнецы мы. Он старший дух, потому обычно он и занимается всеми хлопотами, он и уговор с твоей деревней заключал. — А ты что же? — нахмурился Сюэ Мэн. — А этот, — мрачно произнес старший близнец. — озорничает и проблемы мне создаёт. Кстати об этом... — Кажется, меня зовёт кто-то, — младший дух резво ускользнул из-под полога, торопясь нырнуть в туманную дымку ниже по склону. Однако старший брат настиг его и придавил к земле с такой силой, что Мэй Ханьсюэ заскулил по-звериному и хвостами траву замел. Даже Сюэ Мэна жалость одолела, а вот старшего это ничуть не тронуло. Он лишь мощней надавил на чужую грудь и вопросил строго: — Напомни-ка, в чём уговор с людьми состоял? Какая у них плата за мою защиту? — Не было никакой платы! — заскулил Ханьсюэ ещё несчастнее. — А девушки? — непонимающе встрял Сюэ Мэн. Лис тут же к нему кинулся, вывернувшись, от брата за его спиной спрятался. — Я пошутил, — пробормотал он, весь съежившись. — Брат уговор заключал, со мной не посоветовавшись. — И? — И на следующий день меня за него приняли, когда я поразмяться вышел. Мне это забавным показалось, я и ляпнул: хочу, чтоб мне красавиц приводили... Я же не обижал их, все довольны оставались! Пронзающий взор старшего Мэй Ханьсюэ обратился к Сюэ Мэну. — Это правда? Сюэ Мэн губы поджал. Судьей ему быть не по душе, и хоть младший лисий дух набедокурил достаточно, доброе сердце не в силах его осудить. — Правда. Хотя все девушки оставались после незамужними, — неохотно признал Сюэ Мэн. Старший Мэй Ханьсюэ задумчиво покачал головой. — То уже не вина моего брата. Мы на многое влиять можем, но не на людские умы и чувства. Так что, значит, то была их воля. Младший Мэй Ханьсюэ выдохнул за спиной Сюэ Мэна и пушистым хвостом пощекотал его щеку, приободрившись. — Раз уж все так хорошо разрешилось, останешься у нас погостить? — Ещё чего! — буркнул Сюэ Мэн, отпихивая любвеобильные хвосты. — Мне надо к старейшинам вернуться до завтрашнего заката и... Голос его жалко увял после осознания, что никто не станет слушать юнца. Да ещё и того, кто яро защищал свою соученицу и наверняка выдумал что-то... Но старший Мэй Ханьсюэ, завидев его поникшие плечи, вздохнул тихо и устало, словно порыв ночного ветра. — Я пойду. Завтра мы с братом спустимся с горы и заключим с людьми новый уговор. — Что?! — разом воскликнули оба. Младший дух нервно прижал лисьи уши к голове, а Сюэ Мэн, напротив, преисполнился уверенности. — Ха, пусть только попробуют нас не послушать! — запальчиво крикнул он, выпятив грудь колесом. Старший Мэй Ханьсюэ хмыкнул в ответ, а младший когтистыми пальцами мягко обхватил Сюэ Мэна сзади за плечи. — Утро вечера мудренее. Завтра спустимся к людям, а пока разделишь с нами ужин. Сюэ Мэн замешкался с возражением, бросив тоскливый взгляд на костерок. В котле аппетитно что-то манило, и живот юноши отозвался вожделеющим урчанием. — Решено, — заявил старший Мэй Ханьсюэ. — Я не отпускаю гостей голодными. — Как и я, — мурлыкающе добавил младший лисий дух. Сюэ Мэн смутно ощутил, будто тонкая завеса отделяет его от понимания двусмысленности этих слов, но как не силился, уловить не смог. А там и еда подоспела. Младший отступил от Сюэ Мэна к костру и устроился у его тепла, вольготно раскинув хвосты мерцающим полукругом. Старший же брат ловко разлил по мискам суп и протянул одну Сюэ Мэну. Тот схватил, не подумав, и сердито принять дуть на обожжённые пальцы под заливистый смех младшего. Даже уголки губ старшего слегка поднялись, и Сюэ Мэн не смог долго хмуриться, разулыбавшись в ответ. Все вместе они хлебали ложками ароматный суп, жмурясь довольно на луну. Искры согревающего костра взмывали в звёздное небо, и славная ночь царила на Лисьей горе.