The sufferings of young Werther

В конце от нас останется только имя, написанное каким-нибудь купленным чиновником-евреем. Причем, со временем это имя сотрётся или останется в тёмных архивах, вместе с миллионами других имен. Подъём, тяжкий утренний подъём, работа, совмещенная с разочарованием в стране, скудная еда и сон. self-realization, как говорят англичане не принесёт пользы. Нельзя читать Кафку и ругать евреев, стравивших немцев и французов. Евреи продавали немцам оружие, которым они друг друг убивали. А газ был придуман немцем, патриотом - Альфредом Круппом. И, может, древние люди не были глупцами, определив свой смысл: потомство. Хотя, меня воротит от вида детей. И как нацисты в Польше, я желаю схватить их за ноги и бить головой об стену, пока вместо тела не останется кровавая лужа и блестящие кости. Спиваться? Подобно другим миллионам таких же, как я? Извольте, судари, создавшие меня, не буду. Иногда такая злость накатывает, когда я разочарованно смотрю на год моего рождения. Да, мне хочется их убить, истерзать и резать, резать, резать. Если бы я родился в 1925 году, может, обрел бы смысл жизни в нашем "сумрачном германском гении", в Гитлере. Черт возьми, я бы тогда без сожалений совести резал и убивал этих чертовых евреев! Убивал бы сам себя. Чертова ирония в том, что моя кровь не арийская, а польская. Если бы был 1939 год.. На славном, мощном, немецком Юнкерсе, я бы летел бомбить Варшаву, Смоленск, Курск, Москву. Черт возьми.. я бы не зачитывался Ремарком, а сжигал бы его в страшном костре, в огне, пожирающем гуманизм и цивилизацию. Я бы стоял до последнего в Берлине, я бы резал этих русских, я бы своей кровью окропил свастику за моей спиной. Ублюдки, да, нам с детства говорят: станьте хранилищем добродетелей, и помните, что сделали нацисты и Гитлеровская свора! А, к чёрту их. Взять бы автомат да и к чёрту перестрелять ради тех, кто защищал Берлин, Кёнисберг и Дрезден. Схватить гранату, кинуть в логово толерантности, из пулемета расстрелять наше гребанное правительство. Отдаться святой гомосексуальной оргии, испытывать сладострастную боль ради забытия вины. Достать Паулюса, Гиммлера, Гудериана из гроба, пытать за проигрыш Тысячелетнего Рейха в этом глупом театре битв и интриг. Будь я немцем, я лежал бы в крови на восточном фронте, без ног и рук, без осознания жизни, умирал бы в честь Германии. Я бы не верил в Бога и в эти чертовы добродетели, в прогресс, в soft power, в цивилизацию и людей. Шагал бы я с автоматом мимо фюрера, одурманенный пропагандой Геббельса. Я шёл бы прямо на смерть, против и французов, и англичан. У меня не было бы критического мышления, книг, будь я нацистом. Будь я немцем. И цифры: 14/88 преследуют меня повсюду, и всемогущая свастика как Большой брат, и герб Пруссии. Да, да, я уничтожу всё ради немцев.. Мы дадим им пространства на Востоке, мы сами себя загоним в Плашов, в газовые камеры и под дуло автоматов. Мы сами будем подыхать на нефтяных заводах, в ваших садистских охотничьих играх, во всём, что только прикажут немцы. - Вертер! - в меня кидают букет цветов, кажущихся мне тараканами, и я прихожу в себя.