Ты - все, что мне нужно

Скоро рассвет. Он находит ее недалеко от лагеря, под огромным дубом, в одной ночной рубашке. Она сидит к Алистеру спиной, обняв колени, и лишь слегка трясущиеся плечи выдают ее беззвучный плач. Тейрин делает шаг, но вовремя одергивает себя. В голове вертится один и тот же вопрос: «Достоин ли я?». Он не знает. Он откашливается, привлекая внимание Элиссы. Волосы цвета выдержанного эля, глаза, что отливают золотом на солнечном свете, и кожа белоснежнее луны в небе — она неумело встает и подходит ближе, заставляя кровь стынуть в жилах. — Алистер, я… — замолкает. Еще никогда это имя не звучало так правильно. Ее рука касается щетинистого лица, поглаживая. Ощущение бархатной кожи на щеке заставляет колени подгибаться, холод проникает в кости, словно он стоит на улице голышом в середине суровой зимы. Она смотрит на его лицо, ее губы искривляются в подобии улыбки. О чем она думает? Напоминают ли ей его черты молодого Брайса, портрет которого украшал родительскую спальню, или его мягкость и детская наивность пробуждают в ней воспоминания об Орене, мечтавшего стать доблестным воином и еще больше прославить род Кусланд? Взгляд опускается ниже, собственное отражение в стальных доспехах серого стража отрезвляет, возвращая в суровую реальность, где все ее любимые стали призраками, размытыми образами в головах людей, некогда знавших их. Она отстраняется, и улыбка пропадет с ее лица. Утрата этого незначительного, минутного телесного контакта ощущается как резкий удар под дых. Склонив голову, Алистер замирает в мольбе: он просит Создателя дать ему сил совладать с собой, сдержаться и не плюнуть на все, не сгрести в охапку милую Элиссу и увезти ее далеко от войны, Мора и политических интриг, оставив все позади. Туда, где будут только он и она. Но он не может так поступить. Сейчас, смотря в ее бездонные глаза, спустя столько месяцев, проведенных вместе, он понимает, что, наконец, видит настоящую Элиссу, ее душу, израненную, похожую на загнанного зверя, посмотревшего смерти в глаза, сумевшего единовременно выжить и умереть. Ее боль становится его собственной. Он хочет облегчить ее, показать, что она не одинока, потому что отныне он всегда будет с ней. Алистер решается. Обещание, что зародилось в сердце, срывается с губ: — Я в вашем распоряжении, миледи, — шепчет он, и это кажется самой очевидной вещью в мире — поклясться в верности Элиссе Кусланд, более сильной и бесстрашной, чем любой король, про которого он когда-либо знал или слышал. Он встает на одно колено, рука тянется к мечу, чтобы положить его к ногам девушки, но она ловит его запястье своими изящными пальцами, вынуждая оставить лезвие в ножнах. — Алистер, мне нужен не твой меч, — голос такой нежный, из-за него все мысли словно вязнут в терпком меду, — а твое сердце. И она целует его. Он отвечает робко и несмело, боясь, что она оттолкнет, передумает. Но она не уходит. Несколько слезинок падают с длинных ресниц на его щеки как символ безоговорочного доверия. Он начинает ласкать ее шею, легонько покусывает сладкую кожу, медленно опускаясь все ниже и ниже, до самой ключицы. Она содрогается от пронзительного прилива нежности, прикрывает веки, на ее лице вновь расцветает улыбка. На Алистере больше нет доспехов, ночная рубашка Элиссы падает к ногам. Он укладывает девушку на мягкую траву. Они смотрят друг на друга. Ожидание невыносимо, но Алистер хочет еще немного растянуть мгновение, убедиться, что она согласна. Легкий, едва заметный кивок — и он входит в нее, все так же не отрывая взгляда. Медленные, но глубокие толчки заставляют дрожать тело и сердце. — Мой, — она водит ладонями по его спине, широким плечам и затылку, зарывается пальцами в копну его пшеничных волос. Алистер хочет поцеловать ее, но раскрасневшаяся Элисса отстраняется, избегая поцелуя, ловит его затуманенный взгляд, ожидая услышать то же в ответ. «Достоин ли я?». Теперь он знает ответ. — Моя, — говорит он, приподнимая ее ноги, чтобы войти глубже. Толчки становятся жестче, а стоны громче. Она тянется к его губам. — Моя, — стонет он, поворачивая ее боком, прижимаясь к спине. Его большая рука любовно обнимает, прижимая к себе еще ближе, затем сильно сжимает бедро. Элисса откидывает голову, дрожащие губы шепчут его имя. — Моя, — рычит он, когда больше не может сдерживаться. Его тело конвульсивно вздрагивает, она выгибается, томно вскрикнув. Он прижимается носом к маленькому плечу, вдыхает ее запах, смешавшийся с его собственным. «Я только твой, а ты только моя». Когда Элисса замирает, он стискивает ее в своих объятиях, словно боясь, что, если ослабит хватку, она исчезнет и все случившееся окажется сном. Они лежат неподвижно, согреваемые теплом друг друга, немногословные и беззаботные, пока солнце не начинает показываться из-за горизонта. — Светает. Пора возвращаться.