Молочно-малиновый

Лучшее, что можно сделать до и после сумасшедших пар по рисунку, — посидеть в каком-нибудь месте с приятной и спокойной атмосферой. Быть творческим человеком непросто. Лев прекрасно это знает, поэтому старается не психовать, когда не получается вывести ровные линии или смешать краски в нужный цвет. Льву двадцать, и в этом возрасте у него есть однокомнатная квартира, которая когда-то принадлежала дедушке, а потом перешла в руки папы. Папа сдавал ее туристам, потому что сам в этой квартире никогда не жил — а зачем, если есть собственная двухкомнатная. Когда Лев поступил в универ, папа решил дать ему возможность жить в этой квартире, ведь она ближе к учреждению и уже пустует пару месяцев. Так и появилась у него новая собственная комната, целиком заваленная всякими набросками, карандашами и незаконченными макетами. Сегодня он прогуливает первую пару, сидя в хорошей кофейне недалеко от дома. На столе лист с почти готовым рисунком, а рядом салфетка, в которую альфа скидывает мусор от ластика. Сам набросок осталось закончить, чтобы потом взяться за краски. На телефон уже начинают приходить сообщения от Ильи, которому Лев забыл сказать, что не будет на физре. Альфа закатывает глаза. Илья и Ваня — его университетские друзья, но общение с ними ограничивается этим самым университетом. В остальном им практически не о чем поговорить. Эти парни слишком эмоциональные и местами бестактные. Хотя даже не местами, а в принципе. И они много рассказывают о том, как, где и с кем занимались сексом на выходных, не забывают упомянуть обо всех подробностях и спрашивают о том же Льва. А Лев отмахивается и предпочитает молчать. Дело не в том, что он не хочет делиться своей личной жизнью, а в том, что в двадцать лет он… Девственник. Порой он сам поверить в это не может. А что Льву мешало хоть разок переспать с кем-то, когда у него прекрасная внешность, подтянутое тело, харизма и обаяние? Как-то не сраслось. Первый секс у его друзей случился еще в выпускном классе, и тогда уже каждый хоть раз успел побывать в отношениях, а Лев просто не был в этом заинтересован. Конечно, у него были отношения, но их продолжительность — несколько месяцев. Он никогда не трогал омегу в интимном плане, не ласкал и не позволял ласкать себя, и сейчас ничего не поменялось. Быть девственником в двадцать странно. А если ты альфа, который хорош собой и вполне может затащить омегу в койку, еще страннее. Не то чтобы Льву не дает покоя отсутствие опыта в этом плане, но у некоторых его старых знакомых скоро будут дети. Дверь в кофейню приоткрывается, и Лев поднимает взгляд на утонченного молодого омегу, который, убрав блондинистые волосы назад, следует сначала к пареньку за кассой и переговаривается с ним, а затем идет дальше — видимо, в свой кабинет. Лев заметил этого омегу еще в первое посещение заведения, а его молочно-малиновый запах, разумеется, сбил с ног. Как же иногда шикарно могут пахнуть омеги… Этот выглядит на восемнадцать, но альфа уверен, что он старше. Длинные прямые волосы всегда красиво уложены, одежда поглажена, а улыбка не сходит с губ. Просто какое-то чудо, не иначе. Лев отворачивается, разочарованно вздыхая. Он бы с удовольствием подошел к этому омеге, чтобы познакомиться, но ему кажется, что там ловить нечего: возможно, омега и вовсе занят или уже давно замужем. Он допивает холодный чай и убирает рисунок в папку, а потом застегивает черный рюкзак. Пора выдвигаться. Разумеется, Лев, как и любой другой молодой альфа с присущим ему количеством тестостерона, обращает внимание на омег. Они все особенные, а их тела — произведение искусства. Лев не понаслышке знает это, ведь на позапрошлой паре он рисовал обнаженную фигуру с натуры. Омега не был обнажен целиком, на нем сидело черное нижнее белье, но это тело альфа посчитал восхитительным: веснушки на плечах, рыжие мягкие волосы до лопаток, тонкие запястья — не было возможности отвести взгляд. Лев просто обожает рассматривать омежьи тела и ничего с этим не может поделать. У всех есть пристрастия: кто-то сходит с ума по запаху в метро, кто-то любит рассаду, кто-то читает по несколько книг в неделю, а он просто любуется омегами и рисует их. В основном приходится делать это исподтишка в парке или кафе, потому что альфа отчасти застенчивый и ни за что бы не подошел к человеку со словами: «Я хочу вас нарисовать». И Лев искренне радуется, когда на пары по рисунку приглашают кого-то, кого можно запечатлеть на бумаге. — Меньшиков. — Здесь! — Лев забегает в светлый стеклянный кабинет и стягивает рюкзак. Замечая, что все уже делают наброски на бумаге, он лезет за своей папкой в ящик и вытаскивает оттуда все нужное. Сегодня портрет омеги с другой специальности — Лев уверен, что его отпустили с физры. Он прикладывает кончик карандаша к губе и рассматривает симпатичное лицо. Так и пролетает время. После универа Лев звонит папе, пока идет до магазина, и спрашивает, как дела дома, как поживает щенок Марс, которого родители завели пару месяцев назад, и так далее по списку. Альфа не силен в готовке, но базовые блюда он приготовить может и порой пытается как-то улучшить свои кулинарные способности — питаться родительской едой немного трудно, если учитывать, что они видятся не на всех выходных. Он покупает макароны, сосиски и кладет в корзину упаковку малинового чая. Стоит признаться, в кофейне он в сотню раз вкуснее, наверняка не пакетированный. К вечеру Меньшиков заканчивает старый натюрморт, чтобы закрыть долг, и замечает, что и так потрепанная стиркой футболка вновь испачкалась пурпурно-синим. Ох, сколько у него заляпанной одежды... Для нее даже отдельная полка в шкафу отведена, дабы альфа точно знал, в чем стоит порисовать, а в чем — выйти в свет. На следующей неделе Илья неожиданно зовет Льва и Ваню в ту самую кофейню, где Меньшиков проводит большую часть времени, когда устает сидеть дома и смотреть в окно. Лев соглашается, и к пяти часам они садятся за свободный стол около окна. Здесь всегда спокойно и светло, а запах выпечки и кофе успокаивает альфу при том факте, что он не фанат кофе, но фанат чая. Илья глазеет на всех вокруг, как ребенок, но Лев почему-то уверен, что другу нужно только найти взглядом какого-нибудь омегу в его вкусе и потом долго и нудно рассуждать, как бы он хотел разложить бедное создание на первой попавшейся поверхности. Меньшиков думает, что люди, окружающие его, озабоченные нимфоманы, иначе зачем всегда думать о сексе? Но иногда Льву кажется, что на самом деле никто и не озабоченный, а он, убогий девственник, не понимает всех красот этой жизни. — Ну этот горяченький, но я не люблю блондинов. Лев отвлекается от мыслей и смотрит, куда направлен взгляд Ильи. Тот самый омега, за которым альфа неотрывно следит уже почти год. Сегодня на нем коричневый свитер в синюю полоску и длинные брюки, волосы в небрежном пучке, а улыбка... А улыбка все такая же чудесная, как и ямочки, появляющиеся из-за нее. Омега что-то записывает в блокнот, пристроившись рядом с бариста за барной стойкой, и поднимает голову, взглянув точно на Льва. Приходится задержать дыхание, заметить, что ему определенно только что улыбнулись, и упереть взгляд в свой чай. Снова малиновый. — А ты что думаешь? — усмехается Илья и отламывает кусок от сэндвича. Он всегда так делает. Это очень странно. Меньшиков выгибает бровь. — Про этого милашку. — Про какого? Тут вздыхает уже Ваня, раздраженно поправив короткие кудри. — Который за кассой. Блондин. — Ну... Омега как омега, что про него думать. — Что, даже не возбуждает? — Почему он должен меня возбуждать? — Лев нервно рассматривает свой надкусанный сэндвич с ветчиной, не желая встретиться взглядом с кем-нибудь из друзей, потому что он знает, что будет дальше. — Приятная внешность. — Ты ведешь себя как девственник, — Ваня пускает смешок после слов Ильи. Может быть, дело в том, что я и есть девственник? В этом стыдно признаваться, но Льву кажется, что эти парни все давным-давно поняли: он ведь никогда не поддерживал грязные разговорчики, не смеялся над тупыми шутками про секс и не говорил, что на выходных трахнул миленького паренька, который в постели был настолько громким, что перебудил всех соседей. Это история Вани была, кстати. И еще сотня таких же. Альфа не отвечает на колкость, а пожимает плечами, посчитав, что разговаривать больше не о чем. Остывший чай не такой вкусный. Друзья прощаются с ним через час с лишним, а Лев остается сидеть в кофейне, поглядывая на того омегу. Хочется нарисовать его вновь, но жаль, что нет скетчбука и карандаша под рукой. Придется рисовать дома по памяти. Позже становится как-то сонливо и тоскливо, Меньшиков подходит к кассе, чтобы взять домой шоколадное печенье, и уже собирается сказать об этом бариста, как омега открывает дверь позади и оказывается рядом. — Не хотите оформить карту постоянного клиента? — он широко улыбается и закрывает блокнот, откладывая его на стойку. Лев впервые видит эти голубые глаза и высматривает в радужке левого проблеск зеленого. — По ней неплохая скидка. Все бесплатно. Бариста ошарашенно уставляется на омегу. — Евгений Александрович, там другие условия… — Тихо, — омега хмурит бровь, и мальчонка тут же отворачивает голову и неловко чешет шею. Лев продолжает рассматривать ужасно симпатичные светлые брови, нос и губы. — Вы же часто заходите? Можем оформить карту прямо сейчас, только анкету нужно заполнить. — А, конечно, да, — Меньшиков растерянным взглядом провожает улыбчивого омегу за дверь, и тот появляется через минуту с анкетой, в которой надо лишь вписать имя, фамилию, отчество, номер телефона и дату рождения, а еще выбрать часто покупаемые и любимые блюда. — Когда она… Будет готова? Лев чувствует себя идиотом, краснея перед понравившимся ему омегой. Он точно краснеет, потому что жар проскальзывает по лицу, а сердце тревожно колотится. Но омега либо этого не замечает, либо старается не подавать виду. Он заправляет пряди светлых волос за уши, опять обворожительно улыбается и забирает анкету. Бариста по-прежнему молчит, поглядывая на них. Пахнет малиной, молоком и мороженым. — В течение нескольких дней все сделаем. Вам придет сообщение на телефон. Лев кивает и наконец-то делает заказ, чтобы дома параллельно есть печенье и рисовать омегу, как он и ожидал, по памяти. Получается очень даже похоже. Он убирает скетчбук в сторону и вздыхает. Ну вот, приплыли. Кажется, влюбился. — Евгений Александрович… — Ну что, Паш? — омега отводит взгляд, тихонько шмыгает носом и говорит: — Я старый одинокий омега, мне тоже хочется счастья с альфой. — Вам двадцать четыре. — А чувствую я себя на все девяносто… — он вздыхает и щурится. — Я из своих за эту карту заплачу. — Он вам понравился, что ли? — бариста усмехается, отдавая последнему клиенту латте и две тарталетки с бананом и ягодами. — Работай, Паш, ты получаешь деньги за труд, а не за болтовню. Сообщение действительно приходит через два дня, и альфа забегает в кофейню после универа, скидывая с плеча рюкзак с принадлежностями для рисования. Все тот же омега, которого мысленно Меньшиков называет мягким «Женя», отвлекается от каких-то бумаг и приветствует его поднятыми уголками розоватых губ, и Лев снова кивает. Он планирует посидеть здесь немного и изобразить на бумаге подобие милого лица человека напротив. Остается надеяться, что это не будет выглядеть подозрительно. Заказав малиновый чай и сэндвич с лососем, недавно появившийся в меню, альфа забирает заказ и садится за стол. Мыслей в голове много. Отстукивая пальцами правой руки по поверхности стола, он начинает рисовать. Время бежит слишком быстро, в девять уже совсем темно, а люди потихоньку выходят из заведения на холодный январский воздух. Лев, увлеченный рисованием «кошачьих» глаз, не замечает, как их обладатель подсаживается за тот же стол напротив. Женя прокашливается, чтобы обратить на себя внимание, а Меньшиков моментально захлопывает скетчбук — карандаш скатывается со стола и падает на пол. — Вы ведь рисуете? — вкрадчиво начинает омега. Лев думает, что все его тайны раскрыты, но ему мягко улыбаются. — Я ничего не видел там. — Да, я рисую. — Не подумайте ничего такого, у меня чисто деловое предложение. Лев не знает, какое деловое предложение может быть к нему, двадцатилетнему недодизайнеру, обожающему омежьи тела, которые вживую он видел только в порно и в универе, когда рисовал с натуры. Но он кивает, приподняв бровь, и сильнее давит на закрытый скетчбук ладонью. — Мой папа открывает еще одну кофейню буквально в нескольких станциях метро отсюда. Она уже достроена, но сейчас пустая — мы пока не заказали мебель, технику и прочее. Дело в том, что папа хочет особенный интерьер в ней. Ну, знаете, разрисовать стены и что-то в этом роде. — Художественная роспись. — Да, — он убирает волосы назад, и альфа отчетливо ощущает аромат свежей малины, когда видит худую светлую шею, не тронутую меткой. Он точно уверен, что этот омега когда-то пах альфой. — Я подумал, что, может быть, вы захотите как-то помочь с этим. Я заплачу, разумеется. — Я не уверен, что мое художество может чего-то стоить. — Я видел несколько рисунков... — Женя отводит взгляд в сторону, будто провинился в чем-то, но вряд ли он действительно подсматривал. Возможно, работа немного скучная, а развлечь себя чем-то хочется, вот омега и смотрел, чем занимаются посетители. — Лес, растения всякие, в общем. Это очень красиво, и я бы не стал подходить, если бы мне не понравились рисунки. Лев размышляет над предложением. Деньги не бывают лишними, и радует, что кто-то оценивает его старания. Это значит, что то, что делает он, чего-то действительно достойно, так что оснований отказаться нет. В итоге альфа кивает сам себе и принимает предложение. — Я могу спросить ваш номер? — говорит он, протягивая Жене свой телефон. — Может, перейдем на ты? — У нас деловые отношения, — Меньшиков с полуулыбкой щурится, омега отвечает тем же, опустив взгляд на экран, чтобы вбить номер, и потом снова возвращает глаза к лицу альфы. Да, они похожи на те, которые получились на бумаге. — Исключительно деловые. Если вдруг поменяешь решение или придумаешь что-то, напиши. Когда омега поднимается из-за стола, грациозной кошкой скользнув в свой кабинет, Лев следит за ним до самого конца, а потом видит за барной стойкой того мальчишку, который работает здесь, кажется, абсолютно каждый день, и отворачивается. Мальчишка молча провожает Меньшикова на выход насмешливым взглядом.

***

На выходных Лев хочет отказать Ване, зовущему его в пиццерию. Причина не в том, что он не планирует выходить на улицу, а в том, что Ваня настойчиво пишет: «С нами будут шикарные омеги». Видимо, друзья начинают считать, что Льву просто необходимо завести отношения с кем-то, но вот он сам не горит желанием делать это. Меньшиков знает, о каких омегах может быть речь: они все меркантильные, чересчур пафосные и похотливые. Под стать, собственно, Илье с Ваней. Давным-давно Меньшиков понял, что ему нравятся такие же спокойные, как и он, омеги, которые хорошо воспитаны и любят интересные диалоги обо всем. Его впечатляет, когда кругозор омеги не ограничивается стадным мнением и глупыми стереотипами. Говорят, что человек сам должен соответствовать той планке, которую он ставит другим людям. И Лев соответствует. Он не мечтает об омеге с модельной внешностью, кучей денег на банковских счетах, наличием кулинарного мастерства на кухне и сексуального — в постели. Ему, пожалуй, хватило бы провести время за просмотром суперсложного для понимания фильма, чтобы потом обсудить его с кем-то. Хватило бы обнимать теплое омежье тело ночью, зарываться носом в мягкие волосы и получать поддержку. А Лев с удовольствием готов отдавать всего себя в ответ своему человеку. Но вместо этого он все-таки проводит субботний вечер в пиццерии, наблюдая за Ильей, флиртующим с очередным мальчиком на одну ночь. А тот парень, сидящий рядом с Меньшиковым и являющийся его вроде бы спутником, не привлекает совсем. Все это скучно и фальшиво. Все вокруг хотят одного только секса. Лев списывается с Женей. Вообще-то, сегодня он собирался зайти в кофейню, чтобы поговорить лично, или встретиться с омегой где-нибудь. Женя говорит, что он заканчивает в полдесятого и альфа еще может успеть, а Лев пишет: «Ты бы знал, как сильно я хочу уйти отсюда, чтобы прийти к тебе», но останавливается и стирает сообщение, увидев в нем подозрительный подтекст. Поэтому он печатает: «Я приду. Если не успею, то скажу». Женя отвечает, что будет ждать. Но альфа все-таки опаздывает и оказывается у заведения в тот момент, когда омега выносит из кабинета верхнюю одежду и замечает его на входе. — Извини. — Не забывай, что я администратор этого места и сын его владельца, — Женя вешает теплое пальто на спинку стула и сверху оставляет бежевый шарф. — Так что мы не закрываемся для нас, но закрываемся для них, — он подходит к двери, когда альфа садится за стол, и переворачивает табличку. — Жаль, что бариста уже ушел. Я хотел чай. — Ничто не мешает сделать его. Лев смотрит на Женю, пристроившегося за барной стойкой, и встает на ноги, приближаясь. Почему этот омега такой соблазнительный, когда в пригласительном жесте указывает рядом с собой и облизывает губы? И соблазнительный, когда улыбается глупой шутке и ямочки на щеках заставляют Льва очарованно замереть. Он учит Меньшикова делать малиновый чай и рассказывает о поставках. Никто не использует пакетированный чай в таких местах, потому Льву и не особо нравится тот, что стоит у него в полке на кухне. — За счет заведения. — Я настаиваю. Женя отталкивает протянутую карту и отмахивается: — Я тоже. У нас не так часто берут чай, его уважают меньше, чем кофе. Это же все-таки кофейня. Если ты не заплатишь, мы не будем в убытке. На столе Лев раскладывает несколько эскизов, которые смог сделать за прошедшую неделю, и смущается, когда видит восторженный блеск в голубых глазах. Омега рассматривает каждую деталь рисунков и тихо говорит: — Ух ты… — Я бы не сказал. — А я скажу, — Лев молча вздыхает. Все-таки никто не сможет раскритиковать творца так, как он критикует себя. Дать оценку своему труду невозможно — всегда удастся найти какой-то изъян. — И в конце концов ты учишься на дизайнера. — Да. — Мне кажется, что ты мог бы стать художником. — Это немного… Смущает. Альфа не может найти себе места. Женя понимающе кивает и больше не хвалит его, но взгляд еще долго полон восторга. — Я могу забрать это, чтобы показать папе? Я думаю, ему понравится. Обещаю, что верну. — Конечно. А потом они выходят из кофейни вдвоем. Вокруг тишина. Лев понимает, что внутри они тоже сидели одни и что это было спокойно. Ему понравилось провести остаток субботнего вечера именно так, а тот омега, который лип к нему в пиццерии, оставил, в отличие от Жени, неприятный осадок. Женя указывает в противоположную сторону, когда закрывает дверь. На улице морозно и ветрено, но тело не чувствует холода. — Мне туда. — Я провожу, — он молчит несколько секунд и начинает идти. — Я не могу оставить омегу одного в темноте — вдруг что-то случится, а меня не будет рядом. — Это мило, — омега, поравнявшись с Меньшиковым, тепло улыбается и накидывает на себя шарф. — Я серьезно, спасибо, что тратишь на это свое время. Так действительно спокойнее, чем идти настороже и вздрагивать от каждого шороха. — У тебя был какой-то нехороший опыт? Извини, если… — Нет, у меня этого не было. Ты же знаешь, что подобные ситуации не бывают единичными, да и общество в наше время не самое приятное. — Ты хотел сказать, что альфы похотливые мудаки. — Неправда. — Нет, ты хотел, — Лев ловит его взгляд, пустив короткий смешок, чтобы показать, что он в целом согласен с этим. — Ладно, я хотел, но рядом со мной идет альфа. — И он разделяет твое мнение. Дальше Меньшиков рассказывает о своих друзьях — о тех самых похотливых мудаках, которые вполне могут подкараулить бедного омегу посреди ночи. Женя тревожно прячет глаза после каждой истории о чужих похождениях и расслабляется, когда альфа плохо отзывается обо всем этом. — Ой, мы чуть не прошли мой подъезд, — омега глупо смеется и делает пару шагов назад. Лев передает свои эскизы в его руки и разглядывает покрасневшие от холода щеки. — Я верну их тебе, когда ты зайдешь к нам. — Хорошо, тогда я пойду. — Да, конечно, — Женя стягивает с себя шарф и скрывается в подъезде, и только потом альфа может спокойно развернуться и пойти к своему дому. Почему-то ему показалось, что омега хотел что-то сказать или сделать, прежде чем они разошлись, но Лев отбрасывает эту мысль.

***

Через неделю Женя, не забыв сказать, что его папа в восторге от эскизов, показывает альфе будущую кофейню. Они договариваются о том, что роспись нужно будет закончить хотя бы до середины февраля. Лев улыбается: «Если у меня будет приятная компания, я успею», а омега с абсолютно понимающим видом спрашивает, намек ли это. Теперь Меньшиков еще реже соглашается на встречи с университетскими друзьями, полностью занятый новой работой. Он покупает краску, вытаскивает из шкафа перепачканную одежду и приступает к делу на выходных. Приятная компания в лице Жени, сидя в углу на каком-то старом потрепанном стуле, наблюдает за ним. — Учти, тут теперь будет долго вонять краской, — Лев отодвигает в сторону стремянку, которую специально принесли для него, и садится на корточки, касаясь кисточкой нижней части стены. — Я люблю краску, — спокойно отвечают сзади. Интересно, скажет ли Женя так снова, когда нанюхается краски до потери сознания? — Респиратор в сумке, если не хочешь интоксикации. — Ладно. Спустя два часа ленивых разговоров и активных действий Лев устает и скидывает с себя перчатки и респиратор, поворачиваясь к омеге. Одежду он практически не испачкал, что удивительно при работе с таким количеством краски. Это не холст мазать, а стены. Женя наклоняет голову вправо, рассматривая какой-никакой результат. Стволы и сучья деревьев уже красуются на стене. Омега обращает внимание на проплешины в некоторых местах. — А это?.. — Это для тумана. — А, хорошо. — Ты меня недооцениваешь, — Лев на пару минут исчезает в туалете, видимо, отмывая руки, и возвращается уже без черного лонгслива. Женя переводит взгляд в пол, будто увидел что-то сомнительного характера. — Там не так много места, чтобы свободно двигаться и переодеваться, так что извини. Дышать воздухом, оказывается, так прекрасно, когда несколько часов проводишь в помещении, целиком пропахшем краской. Альфа вдыхает так глубоко, что немеют зубы и холодит горло. Ему безумно хочется пить и есть, и Женя, вдыхающий воздух совершенно так же, кажется, разделяет его желание. Но молчит. Ожидает, что Лев первый спросит, наверное. — Может, мы сходим в твою кофейню? — Отличная идея. Бариста, тот самый, который бесконечно зависает на работе, неоднозначно на них смотрит. Как и некоторые посетители. — От вас пахнет краской. Очень сильно. — Потому что мы работали, — омега стягивает с волос резинку, и они, завитые после пучка, падают на плечи. Мальчишка молча вбивает заказ, продолжая искоса поглядывать уже на Льва. — Может, пойдем ко мне? В кабинет, я имею в виду. — Я так и понял. — Не так ты понял.

***

Льву нравится то, как он проводит свое время теперь, будучи занятым росписью стен. Стоит сказать, что это ужасно утомляет: домой он возвращается полуживой и почти сразу ложится спать, иногда забывая сходить в душ. Но это лучше, чем днями напролет узнавать новые позы из камасутры от своих друзей. К слову, они были обижены после того, как альфа слинял из пиццерии, и поделились тем, что омега, на которого Меньшикову совершенно все равно, оказался расстроен. Неужели он ждал чего-то и не понимал, что на него ни разу не обращали внимание? — Тук-тук, — Женя улыбается, стоя за стеклянной дверью новой кофейни. Лев закрывает ее, когда остается один, чтобы никто случайно не пробрался внутрь, пока он слушает музыку в наушниках. — Я тут принес тебе поесть, — он укладывает рюкзак рядом со своим стулом, но не вытаскивает еду. Вообще, есть или пить нежелательно в такой ситуации — не исключено, что так тоже можно отравиться краской. Меньшиков невольно улыбается, глядя на подрагивающего от холода омегу, и снимает перчатки, чтобы вытащить наушники и убрать телефон. Женя сегодня пахнет собой намного ярче, чем обычно. — Я хотел сказать, что не буду приходить в течение нескольких дней. На работе меня тоже не будет. Пожалуй, альфа впервые видит смущение в глазах человека, который может свободно говорить на любую тему и всегда ведет себя открыто. Лев точно знает, что омега ни с кем не встречается, потому что на нем нет даже намека на запах альфы, и от этого на душе почему-то спокойнее. Разумеется, Лев понимает, что никакими «исключительно деловыми отношениями» между ними не пахнет как минимум с его стороны. Альфа часто испытывает странноватое желание пофлиртовать, смутить Женю и задержать прикосновение на лишние несколько секунд. — Хорошо. Ну в смысле… Не хорошо, что тебя не будет, но спасибо, что ты предупреждаешь. Через полчаса они оказываются на улице, поплотнее закутавшись в верхнюю одежду из-за ледяного ветра и снегопада. Женя вытаскивает из рюкзака контейнер блинчиков с мясом. — Они уже не горячие, но должны быть вкусными. — Ты сам приготовил? — альфа открывает черную крышку контейнера и берет блин. — Они покупные, у меня было не так много времени, чтобы что-то приготовить. Странное ощущение — есть на морозе блины с мясом. Женин шарф весь в снегу, как и волосы, торчащие из-под этого же шарфа, который накинут на голову наподобие платка. Ладони он прячет в карманах, снизу вверх как-то тепло поглядывая на перекусывающего альфу. Лев протягивает омеге блин, и тот немного откусывает, пережевывая его с улыбкой. — Мне нравится, — говорит Меньшиков, когда они возвращаются в пустое здание. — Я бы поблагодарил тебя, если бы действительно сам сделал их, — Женя поправляет на себе шарф и убирает контейнер в рюкзак. — Уже уходишь? — Да, надо проверить, что там в кофейне, и домой. Лев согласно мычит и, когда открывается дверь, расправляет плечи, решительно настроившись.  — Жень, пойдем на свидание. Омега застывает в дверях и поворачивает голову на голос, насмешливо выгибая брови. Лев чувствует, как потеют ладони, и больше всего боится услышать отказ. Он и так впервые смог сделать шаг вперед. — Исключительно деловые отношения, говоришь? — Возможно, тогда я был немножко не в себе. — Тогда пойдем. И дверь тихо захлопывается с внешней стороны. Меньшиков остается здесь, вновь натянув на себя респиратор, а омега, которого он только что на полном серьезе пригласил на свидание, исчезает за поворотом. Они даже не договорились о дате встречи.

***

Не то чтобы альфа проводит эти несколько дней за попыткой придумать, куда они пойдут вместе, но… Да, этим он и занимается. Не хочется, чтобы все было банально и глупо, но он совершенно не разбирается в свиданиях и не знает таких мест, куда можно пригласить омегу, чтобы присутствовала романтическая обстановка и им обоим было комфортно, тепло и спокойно. Тут же Лев вспоминает, что он по-прежнему девственник — будто краснеющий пятиклассник. Возможно, позвонить папе, чтобы рассказать о своих планах и попросить совет, не так плохо. После нудного «Это банально», сказанного альфой, кажется, пять раз, папа предлагает сходить куда-нибудь, куда планировал пойти Лев, но не хотел делать это в одиночестве. А Лев очень хотел сходить на выставку. В понедельник, ощущая себя измотанным, Меньшиков оказывается в кофейне. За кассой все тот же бариста, лениво осматривающий посетителей, за столиками студенты, негромко переговаривающиеся, а у барной стойки два омеги, которые не знают, что им в итоге купить. Альфа подходит к кассе, делает заказ и выжидающе смотрит на мальчишку — до него все сразу доходит, и через пару секунд слышится тихий вздох, а затем стук в дверь. Когда Лев видит Женю, еще пахнущего отголосками течки, он начинает нервничать и забывать все, что изначально собирался произнести. Женя встает около стойки и укладывает на нее локти, приветствуя мягкой улыбкой. Лев нервничает сильнее. — Как ты? — Уже час разбираюсь с поставками. Как ты думаешь, как я? — омега чешет мочку уха и промаргивается, и Меньшикову кажется, что единственная мечта Жени — оказаться в теплой постели. — Так ты что-то хотел? — Да, это насчет… В общем, мы все-таки пойдем на свидание? Бариста шумно хихикает, отдавая заказ наконец определившимся омегам, и Женя с недовольным видом поворачивает голову в его сторону. Лев смущенно опускает взгляд. Затем они оказываются в Женином кабинете, чтобы никто не вмешивался в разговор. Омега усаживается в свое кресло и захлопывает ноутбук. В помещении пахнет малиной, слегка деревом — видимо, от новой мебели — и цветами. Лев садится на небольшой бежевый диван неподалеку, поправив волосы и сцепив ладони в замок. — Я не хочу, чтобы все было банально, и не знаю, понравится ли тебе, но у меня не нашлось времени сходить на выставку, а сейчас появилась такая возможность. — Что за выставка? — В основном живопись. Омега прикусывает губу. — Я не уверен, что разбираюсь в этом. — О, если ты не хочешь, то… — Я не сказал, что я не хочу, — Женя поспешно перебивает альфу и даже поднимается с кресла, чтобы сесть рядом. Лев отслеживает его ладонь на своей и хмурится. — Давай, конечно, я думаю, это будет классно, просто тебе придется объяснять мне каждую картину, потому что я мало чего понимаю в живописи. — Я готов объяснять тебе, я люблю делать это. Мотнув головой, Женя напоследок сжимает его ладонь и касается пальцев, а затем вновь возвращается в кресло. Поза расслабленная и уставшая. — И когда? — На выходных, если ты свободен. А насчет кофейни… Завтра я освобожусь пораньше и пойду потихоньку доделывать все. Там немного осталось. Омега улыбается и кивает с тихим «Хорошо». Меньшиков не хочет покидать кабинет, но у Жени, если судить по его глазам, направленным на закрытый ноутбук, еще много дел, так что нужно попрощаться. На следующий день Лев упорно трудится в кофейне, создавая с помощью краски и кисти туман и качая головой в такт музыке в наушниках. Еще одно посещение — все будет готово, он получит деньги и перестанет вдыхать пары едкой краски. Одежда уже не похожа на одежду, честно говоря, потому что на ней появляются новые пятна. В субботу альфа ждет Женю у его дома, носком черного ботинка рисуя что-то непонятное на скрипящем снегу и утыкаясь носом в шарф. Женя выглядит безумно красиво в теплом пальто и с убранными крабиком волосами. У них есть еще час до начала выставки, но Лев не хочет, чтобы омега заболел, и побыстрее заказывает такси. — О, я недалеко отсюда учился, — Женя смотрит в экран чужого телефона, когда альфа показывает ему местоположение музея. — Правда, на гостиничный бизнес, но нам часто преподавали и ресторанный. Пока я получал диплом, папа открывал нашу кофейню, а потом я сразу начал там работать. — И тебе не тяжело работать? — Заведение небольшое, персонала тоже не так много, я занимаюсь в основном поставками и улаживанием конфликтов, — Женя хихикает, вспомнив что-то. — Иногда такие глупые конфликты возникают, что мне хочется уволиться. Однажды какой-то парень заказал себе что-то с мятой, не помню, что именно, но после он решил пожаловаться, мол, у него аллергия на мяту, мы все виноваты. Меня позвали разбираться, а этот парень просто не прочитал, что входит в состав. — И что случилось в итоге? — Ну он долго извинялся, а я молча смотрел то на него, то на меню. Ведь можно было спокойно спросить, что в составе, если есть аллергия на что-то, а не распугивать мне всех посетителей своим ором. В общем, больше у нас я его не видел. А что насчет тебя? — В смысле? — Что ты планируешь делать после универа? Лев стучит пальцами по экрану телефона и жует губу. Об этом он задумывается редко. Спустя минуту они начинают подъезжать к зданию и останавливаются на светофоре. — Я не знаю, сейчас много дизайнеров — не каждый может пробиться. Я иногда подрабатываю в интернете, помогаю старым знакомым, но пока что понятия не имею. Омега как-то внимательно «анализирует» Меньшикова взглядом и хмыкает. Он снова что-то хотел сказать, но промолчал. Затем они прощаются с таксистом, выходят из машины и следуют к огромному кирпичному зданию, чем-то напоминающему старую фабрику. — О, это… Выглядит странно, — Женя останавливается у большой яркой картины и склоняет голову, будто пытаясь проверить, с правильного угла он смотрит или нет. «Композиция VIII» висит на фиолетовой стене. — Это Кандинский. Абстракционизм, я его тоже не понимаю, — Лев улыбается, разглядывая вдумчивое омежье лицо, и подходит ближе. — Половина его творчества — это пейзажи. Они достаточно хорошие и интересные, но я не уверен, что что-то из старых его картин есть здесь. Тут в основном знаменитое. — Странно, что именно такие картины становятся популярными. Может быть, у меня не такой творческий склад ума, но мне кажется, что пейзажи и портреты заслуживают большего внимания. Льву начинает нравиться все это — он так сильно соскучился по обсуждению произведений искусства. Пусть рядом с ним стоит человек, который далек от живописи и который старается мягко выражать свое мнение, но Меньшиков просто в восторге. У него загораются глаза. Тут же хочется долго рассуждать и пояснять. — У меня творческий склад ума. И я такое не люблю. Но в те годы абстракционизм начал процветать, так что неудивительно, что и Кандинский решил попробовать создавать подобное. Правда, это не первая абстракция. Но его пейзажи все равно хорошие, я тебе покажу. Альфа залезает в телефон, сайт прогружается, а затем показывает кучу картин. Лев тыкает пальцем на одну из них и отдает телефон в Женины руки. — Вот «Мурнау — Вид на Стаффельзее». Или «Вид на пейзаж». Если не ошибаюсь, это экспрессионизм. Но скажи, что это лучше, чем то, что сейчас висит перед нами. Омега насмешливо улыбается и облизывает нижнюю губу. — Да. Пейзажи намного лучше. Дальше Лев просто следует за Женей, молча наблюдая за его попытками понять смысл картин. Он выглядит мило, когда, закусывая губу и неуверенно складывая брови домиком, оборачивается на альфу и ждет объяснений. О «Геометризации пространства» Меньшиков знает не так много. Может быть, интересный факт о том, что это единственная картина авангардиста, которая есть в Третьяковской галерее, и что якобы кристалл доказывает существование четвертого измерения. Но тем не менее Женя так заинтересованно слушает спокойный тембр низкого голоса, что Лев невольно начинает рассказывать максимум той информации, которая ему известна. Так они и проводят больше двух часов в музее, медленно передвигаясь от одного полотна к другому. В девять вечера мороз как будто успокаивается, а ветер больше не раздувает волосы так сильно. Омега наматывает на шею шарф, а Лев точно уверен, что только что услышал урчание. — При музее есть фудтраки, но там дороговато. А по близости только фастфуд. — Я давно его не ел, — Женя поскальзывается на льду, ойкает и хватается за предплечье альфы. — Теперь пойдем только так. Очень скользко. В помещении с негромкой музыкой омега старается незаметно макнуть картошку по-деревенски в соус терияки, который принадлежит Льву. Лев ухмыляется и качает головой. Так странно понимать, что Женя старше его как минимум на пару лет, потому что порой он похож своим поведением на подростка. То, как омега разделяет бургер на две части, чтобы было удобнее есть его и держать, выглядит забавно. В его ладонях просто-напросто все это не помещается. — По-моему, я объелся, — Женя тщательно вытирает руки влажной салфеткой и растерянно смотрит на недоеденное мороженое. — Будешь? — Буду. Альфа ловит ностальгию по тому времени, когда в десятом классе после уроков он вместе с одноклассником доезжал до метро и заходил в торговый центр, где были точки фастфуда. Там они, как и сейчас, объедались так, что есть не хотелось вплоть до следующего вечера. Но теперь нет никакого одноклассника, а есть Женя, по чуть-чуть пьющий коктейль и выходящий на улицу. Льву становится спокойно. Если, конечно, не обращать внимание на тяжесть после еды в животе. Он снова вызывает такси до дома омеги, негодуя из-за повышенной цены, и открывает притихнувшему Жене дверь. Они в тишине доезжают до района, а затем по заснеженной дороге поворачивают во двор. Меньшиков за руку вытаскивает жалующегося на живот омегу из машины и улыбается. — Ладно, в фастфуд мы больше не пойдем. — Да, точно не пойдем. Оба выдыхают. — Так тебе понравилось? — альфа сжимает пальцы в карманах куртки и искренне надеется на положительный ответ. — Это было увлекательно, но в следующий раз можно мне выбрать место, в которое мы пойдем? Льва не волнует «В следующий раз», он почему-то расстраивается так, словно Женя на самом деле не был заинтересован во всем этом и провел время не так, как хотел бы. Но Женя замечает его взгляд и дергается вперед, всматриваясь. — Мне все правда понравилось. Ты интересно рассказываешь, я заслушался. Видимо, живопись действительно не для меня, но это не значит, что мне было скучно. Разве ты не видел? — Да, я видел, — Лев чуть опускает голову, чтобы посмотреть на омегу, и вытаскивает руки из карманов, прикладывая их к Жениным ладоням, оказавшимся на плечах. — Если что-то не так, говори сразу. Я не хочу, чтобы тебе было некомфортно. — Я хочу выбрать место на следующий раз, потому что думаю, что мы могли бы чередоваться. Ну, знаешь, сначала ты зовешь меня куда-то, потом я тебя. Может быть, я придумаю что-то банальное, но банальность не всегда плоха. — Ладно, так будет лучше, — альфа с облегчением принимает объятия, окольцовывая омежью талию. — Ты очень хорошо пахнешь. — Я переволновался и вспотел. — Может быть, чуть-чуть, — звучит смешок куда-то в область шеи. — Но ты все еще хорошо пахнешь.

***

Во вторник Лев заканчивает роспись в кофейне. Женя даже налетает на него с объятиями, хвалит за работу и в четверг обещает перевести деньги на карту. А в четверг альфа забывает, что у него должен начаться гон, и это в корне меняет все планы на выходные. Точнее, один-единственный план — свидание. Пары он, конечно, пропускает, агрессивно отвечая на сообщения друзей и делая оставшиеся домашние задания. А ночью пятницы пишет Жене, что заболел и что им придется перенести свидание на другой день. Омега заходит в сеть лишь утром и говорит, что в таком случае может прийти к нему. «У меня все равно нет никаких дел, так что мы могли бы посидеть у тебя. Наверное. Если ты хочешь, разумеется, я не настаиваю)» Лев думает, что это может кончиться плохо. Каково Жене будет ощущать, что во всей квартире пахнет имбирем и рядом с ним сидит немного поехавший в этот период крышей альфа? Хотя кто знает. Поэтому Меньшиков соглашается, присылает свой адрес и даже предлагает заказать такси омеге, но тот отказывается — они живут недалеко друг от друга. Омега на его пороге появляется к шести часам вечера, с широкой улыбкой вытянув вперед руку с пакетом из магазина, и изменяется в лице, стоит ему сделать вдох. Лев чешет шею. Это слишком неловко. — О, так вот в чем проблема. Я думал, ты действительно заболел. — Я знаю, что это все испортило. — Нет, все в порядке, — Женя осматривает крохотную квартиру, когда снимает верхнюю одежду и ботинки. На нем джинсовый комбинезон и черный свитшот. Лев находит в этом вдохновение, чтобы порисовать, но он не уверен, что сможет сделать это сегодня. — Тут неплохо. — И не убрано, и мне за это стыдно. — Нет, я понимаю тебя сейчас, — омега вытаскивает из пакета купленные суши, роллы и то, что подается с ними, — имбирь, соевый соус и васаби. — В такие периоды сильно устаешь. Ну, так ощущают себя в течку, а альфы просто... Агрессивные? Мой бывший был таким, — он оглядывается на Льва с удивлением на лице и собирается извиниться, потому что вдруг вспомнил о своем бывшем во время их свидания, но Лев обращает внимание на легкий стук бутылки. — Это белое вино? — Да, друг недавно посоветовал. Но если ты не пьешь, можем не пробовать его, но оно вкусное, — невинно улыбаясь, Женя подмигивает Меньшикову. — Так что ты многое упускаешь. — Тогда я вынужден согласиться. Женя улыбается с привычно закушенной губой. Лев достает два бокала, слыша за спиной, что для белого вина «Вообще-то, нужны вытянутые бокалы меньшего размера», и посылает смеющегося омегу к черту. Комедия — именно, настроение не располагает к просмотру психологической тягомотины — интересная, палочками альфа пользоваться не умеет, чего стыдится тоже, и вино действительно хорошее, поэтому Лев замечает, что они выпили на двоих чуть больше половины к концу фильма и теперь просто молча сидят на кровати. — Что ж, — альфа вытягивает ноги вперед и прислоняется затылком к стене, убирая пульт от телевизора в сторону. — Спасибо за это. — Это еще не все, — тихо звучит сбоку. Повернув голову, Лев встречается с Жениными губами. Он думал, что они поцелуются иначе и в другое время, но получилось наоборот. Даже удивительно, что омега сделал это первым, потому что Меньшиков ожидал от себя смелости и был уверен, что сначала поцелует он, а не его. Женя гладит его шею нежными пальцами, передние пряди светлых волос щекочут щеки. Лев убирает их за аккуратные маленькие уши и удивленно раскрывает глаза, когда омега пересаживается к нему на колени. — Я бы хотел остаться, — похоже на утверждение, а не на поиск одобрения. Разве может Меньшиков отказать? Да ни за что в жизни он не сделает этого, если Женя еще немного посидит на его коленях, как-то смело и хитро улыбаясь и поглаживая узкими ладонями отчего-то горячую шею. — Ты же не будешь против. Лев мысленно стонет, но на деле сглатывает и кивает, после чего его снова целуют с большим жаром. Женины губы еще мягче, чем можно было себе представить. Но сам Женя такой, каким его Лев никогда не видел. Сейчас он будто не с тем омегой, глаза которого всегда светятся детским озорством, а со взрослым, невероятно сексуальным и нетерпеливым, вечно ерзающим и вздыхающим омегой. Руки исчезают с плеч. Меньшиков открывает глаза, чтобы увидеть, как расстегиваются лямки синего комбинезона, и понимает, что сейчас происходит. Это немножко пугает его и будоражит одновременно. А Женя, прищурив кошачьи глаза, целует альфу в щеку, а затем шепчет на ухо: — Открою тебе одну тайну: не альфы решают, когда у них будет секс, а омеги. Что бы это могло значить, Лев понимает с трудом. Будучи подвыпившим, он, честно говоря, мало чего понимает вообще, но все равно тянется вслед за губами Жени, который издает смешок и обвивает шею руками, приподнявшись так, чтобы быть выше. Льву по-прежнему тревожно, он идет на поводу у вкрадчивого голоса и старается не думать о своей невинности, чтобы не испортить настрой. — Знаешь, что уши у альф — эрогенная зона? — Нет. И его тут же гладят по мочке, затем целуют туда, и Меньшикову кажется, что он готов кончить прямо сейчас, если Женя не перестанет делать так. Он непроизвольно сжимает чужие бедра и закрывает глаза, зачем-то спрашивая: — А какие эрогенные зоны у омег? — Какие у других, я не знаю, — Женя отдаляется и хватает альфу за ладонь, а затем кладет ее себе на затылок, где обычно бывает метка. — Можешь погладить. И здесь, — вторая ладонь ложится на поясницу. Лев завороженно смотрит на припухшие влажные губы, едва выпирающий кадык и покрасневшие щеки. Он надавливает пальцами на заднюю часть шеи и видит, как брови омеги немного дергаются вверх. Молоком и малиной пахнет четче.  Женя разрешает целовать себя в шею, пока снимает комбинезон. Лев испытывает желание прикусить под кадыком и не может себя сдержать. Может быть, это даже хорошо, раз чужое тело застывает и покрывается мурашками. А запах у него, когда альфа позволяет себе уткнуться носом под линию челюсти и глубоко вдохнуть, такой крышесносный, что появляется мысль о том, что так пахнут омеги во время течки. Но Лев об этом знает только в теории, потому что рядом с ним никогда не было течного омеги и сейчас тоже нет. Может, так показывает себя гон, обостряя обонятельные рецепторы. Женя быстро стягивает с Меньшикова футболку и, спрятав лицо у него на плече, хочет забраться ладонью в домашние штаны. Лев дергается, перехватывает ладонь на полпути, а омега тут же поднимает голову и недоуменно приоткрывает рот. — Извини, я не думаю, что нам стоит делать это. — У тебя какая-то болезнь? — Нет, это очень вряд ли. Тогда Женя садится рядом и внимательно разглядывает напряжение на лице альфы. У него самого там читается какое-то разочарование. Поджатые губы говорят об этом. — О, ты меня не хочешь. — Нет, я хочу тебя! — Лев даже повышает голос, но поспешно извиняется. В горле застревает ком, и голос становится хриплым. — Я очень хочу тебя, разве ты не видишь? Дело не в этом. Я просто… Девственник. Молчание прерывается цоканьем чужого языка. — Лев, это не смешная шутка, не надо так говорить. — Но это не шутка. Меньшиков вздыхает и закрывает лицо руками. Он все испортил. А что оставалось делать? Женя же должен об этом знать, чтобы потом, если они все-таки сделают что-то с этим, не произошла нелепая ситуация. — Я тебе не верю.   — Я не знаю, почему ты можешь мне не верить. — Потому что ты не похож на девственника. Твои внешние данные… Ну, с такой внешностью нельзя быть девственником. Я думал, у тебя много опыта. — Я тебя разочаровал, понимаю. — Что? — омега смеется и опускается на подушку, а Лев бросает на него испуганный взгляд. Голубые глаза насмешливо смотрят в ответ, но без какого-либо раздражения. — Ты меня не разочаровал, просто это не укладывается у меня в голове, — он вновь садится и, положив подбородок на чужое плечо, облизывает губы. — Я могу тебе отсосать. — Зачем? — Затем, чтобы ты расслабился. И пальцы снова цепляются за резинку темно-зеленых штанов. Лев в этот раз не останавливает их и приподнимает бедра. Позже белья на нем не оказывается тоже. Женя опускает глаза. — Он довольно большой. — Ты смущаешь меня. — Ой, извини, — Женя улыбается и ложится между ног Меньшикова, смотря снизу вверх. — Хватит переживать, я все сделаю сам. Все хорошо. Лев не уверен, что такой расклад дел правильный, потому что он тоже хочет поучаствовать, но мысли теряются, когда теплые губы обхватывают головку члена и язык ласкает уретру. Он просто закрывает глаза и ударяется головой о стену, пока омега планирует сделать ему первый минет в жизни. Но как минимум от ощущения влажного языка уже хочется получить оргазм, а что будет дальше, Меньшиков боится представить. Он продолжает глубоко дышать и втягивать живот. Стоит рефлекторно протянуть ладонь к голове омеги, как тот сам укладывает ее туда, молча разрешая гладить себя по волосам и, возможно, даже хватать их, чтобы оттянуть. Это горячо и очень сексуально. Такое можно было только представить или увидеть в эротическом сне, но сейчас наяву его ласкает омега, в которого Лев влюблен, и почему-то ему кажется, что это лучше любой фантазии и любого сна. Голова немного кружится, а пальцы дрожат, когда он слегка впивается ногтями в кожу головы и надрывно шепчет: — Я могу кончить, если ты не перестанешь так делать. Женя не перестает так делать. Он лижет по всей длине, берет глубоко и вытворяет просто невообразимые вещи. И где такому только можно научиться? Лев невольно ревнует омегу к этому опыту, но недолго, потому что через пару секунд он все-таки понимает, что уже не может сдерживаться, и предупреждающе старается произнести это еще раз. Только вот Женя не слушает, а усерднее работает ртом и в конце концов вытаскивает язык, прежде чем сказать: — Кончай. И Лев с протяжным стоном облегчения опускает ладонь на постельное белье. Затем он пытается выровнять дыхание и вспомнить, где можно найти салфетки, чтобы убрать собственное семя с Жениного подбородка. Но тот сам слезает с кровати и выходит из комнаты, по пути стирая с кожи остатки. Минуту льется вода в ванной. Потом омега возвращается, и Меньшиков видит, что на стройном теле все еще есть белье и свитшот. Длинные ноги выглядят шикарно. Надо попробовать нарисовать их тоже. — Не думай, что мы закончим на этом, — голубые глаза устремляются в сторону альфы. — Я дам тебе немного времени прийти в себя, чтобы мы могли продолжить. — Думаешь, мы можем продолжить? — Я знаю, что мы можем, — Женя мягко целует Льва в висок и трется носом о его нос. — Я хочу понять, каково быть первым у альфы, и просто хочу тебя самого. Лев устало кивает и дергает за край черного свитшота, желая снять вещь и увидеть самое прекрасное омежье тело в своей жизни. Он уверен, что это так и есть. Омега послушно освобождает себя от верха и стягивает резинку с волос. Они падают на светлые голые плечи, кончиками дотрагиваясь до ключиц. Меньшиков протягивает ладонь к молочной коже, замечая чужую полуулыбку и то, как омега подсаживается ближе. — У тебя очень красивое тело. — Перестань, это ерунда. — Нет, оно выглядит божественно, — Лев проводит пальцем по твердому соску и поглаживает мягкую кожу на бедрах. — Я люблю омежьи тела. Ну, рисовать, конечно. Преподаватели говорят, что в рисовании с натуры я лучший. Женя тянется через Льва на пол, где лежит его комбинезон, и на кровати оказывается презерватив. Теперь альфа может понять, что значила та фраза про секс. Он испытывает странные эмоции, осознавая, что омега заранее все просчитал и был уверен, что они займутся сексом. Это пугает, удивляет и даже возбуждает. — Омежье тело можно не только рисовать. То, как Женя управляет им, кажется чем-то сумасшедшим. Опускает его ладони на свою грудь, останавливает там, где нужно не только трогать, но и гладить или сжимать, и придвигается вплотную ко Льву, вновь оказавшись на его коленях. Только теперь без белья. У Льва встает снова, а омега опустошает свой бокал, делает глубокий вдох, задерживая дыхание в тот момент, когда опускается на Меньшикова, и потом плавно выдыхает. Лев не знает, что должен делать, и поэтому только держит мягкие округлые бедра в своих ладонях. — Я хочу тебя поцеловать. — Подожди, нужно привыкнуть к такому размеру. И он смиренно ждет. Фильм выключился еще после титров — экран до сих пор не погас. Женин бокал полностью пустой, у Меньшикова еще плещутся на дне остатки, но он не может отвести взгляд от крохотных родинок на бледных плечах. А еще оказывается, что на омежьем лице есть веснушки, но их практически не видно — сезон не тот. Лев дотрагивается большим пальцем до кончика носа и под веками, вызывая у Жени тихое хихиканье, а затем его осторожно целуют в губы и слабо лижут языком. Вкус медово-цитрусовый от белого вина, малиновый — от природных феромонов. — Ты можешь попробовать сам, только аккуратно, — медленно шепчут в поцелуй. Лев кивает и, сжимая небольшие ягодицы, делает толчок. Его благодарят негромким стоном и щекоткой длинных ресниц на щеках. — Да, вот так. Молодец. Постарайся не кончать быстро. — Этого я не могу тебе гарантировать. Но его никто не слушает. Омега оттягивает мочку уха зубами — Меньшиков думает, что невозможно не кончить, когда горячий рот ласкает эрогенную зону, и крепче сжимает ягодицы, толкаясь еще раз, чтобы услышать новый стон. Ему это ужасно нравится. Может, он делает что-то отчасти нелепо и явно неумело из-за неопытности, но Женя мягко его направляет и совсем не ругается. Его запах застревает в легких и горле, такой яркий и сладкий. Лев прикусывает кожу на шее и гладит поясницу, лопатки и распущенные волосы омеги. Так хорошо. Очень хорошо. Он надеется, что алкоголь в организме не заставит забыть все, что происходит сейчас, потому что альфа хочет запомнить это во всех деталях. Запомнить приятный голос, ладони на щеках и груди, тепло внутри омеги и его прикрывающиеся на каждом толчке глаза. Но Лев все равно скоро кончает, хоть и пытается оттянуть оргазм. И Женя не ругается на него даже сейчас, лишь слезает с члена, пока они не сцепились, и укладывает ладонь альфы на свой член, требующий хоть каких-то действий ради разрядки. А потом впивается ногтями в предплечье и сильно кусает собственную губу — получает оргазм тоже. — Это было плохо, да? — Дай мне хотя бы помыться, и я все тебе скажу, ладно? — омега оставляет поцелуй на влажной от пота переносице и зачесывает темные волосы Льва назад. — Можно мне какое-нибудь полотенце? Они моются по очереди, но альфа задерживается в ванной подольше, почему-то боясь вернуться в комнату. На предплечье красуются короткие полосы от ногтей, под линией челюсти — крошечный засос. Вид у него, стоит заметить, довольный, несмотря на всю усталость, скопившуюся после двух оргазмов и алкоголя. Лев выходит из ванной, вытирает волосы полотенцем и откидывает его на компьютерное кресло. Женя, подперев щеку кулаком, лежит на его кровати в его испачканной краской одежде. — Ну иди сюда, хватит там стоять, — он протягивает руки вперед, и альфа падает в теплые объятия, обвивая талию омеги поверх собственной огромной футболки. Его гладят по голове. — Ты ведешь себя так, будто идешь на расстрел. — Я боюсь услышать, что это было ужасно. — Лев, это не может быть идеально, это твой первый раз. Но ты был милашкой. — И как я должен на это реагировать? — Меньшиков поднимает голову и встречается с ласковым взглядом. Женя обхватывает одной ногой его бедро. — Не знаю, это не значит, что ты ужасный. Просто ты неопытный, но мы это еще успеем исправить. — То есть ты хочешь повторить? Женя усмехается с чужого удивления. — Да, я хочу повторить, но не сейчас, потому что мы устали. Лев вздыхает. Они молча лежат в обнимку еще пару минут, но позже альфа заинтересованно склоняет голову и произносит: — А сколько у тебя было партнеров? — Ты действительно хочешь это знать? — Да, почему нет. — Один. Ты второй. — Серьезно? Я думал, больше… Омега хмурится, прикусывает нижнюю губу и вырывается из объятий на край кровати. Запах стремительно ослабевает. — Не нужно считать меня… Таким. — Эй, я не думал ничего плохого о тебе, просто ты опытный. Мне показалось, что у тебя было хотя бы два-три партнера до меня. Я не хотел тебя обижать! — Лев дергается вперед, чтобы вернуть омегу к себе, и тот не отталкивает его, но и на поцелуй не особо реагирует, ограничившись только переведенным на альфу взглядом. — Извини. — Ты меня не обидел, но это прозвучало странно. У меня был только один партнер, и мы с ним встречались достаточно долго. Он меня многому научил, но в конце концов мы расстались больше года назад. — А что произошло? — Не знаю, наверное, отдалились друг от друга. Я начал заниматься кофейней, он нашел себе новую работу, и мы как-то перестали проводить время вместе и пришли к тому, что нам даже стало скучно находиться рядом, потому что не о чем поговорить. — А ты думаешь о нем сейчас? — А что? Не говори, что ты ревнуешь, — Женя накидывает на них одеяло и по-доброму ухмыляется, поглаживая бровь альфы большим пальцем. — Я не уверен, что могу тебя ревновать. Я даже не знаю, встречаемся мы или нет. — Хочешь, чтобы мы встречались? — Скорее всего. Мне нравится находиться рядом с тобой, я часто думаю о тебе. Но вдруг ты не хочешь того же, потому что ты уже взрослый и состоятельный. Возможно, ты даже мечтаешь о семье и детях, а я не смогу дать тебе этого в ближайшее время. — Да, я мечтаю о детях, Лев. Многие омеги считают их смыслом всей своей жизни, но пока что мне двадцать четыре, у меня еще есть время, чтобы отложить кучу денег для их будущего и стать уверенным в том, что мне это точно нужно. Может, если мы сможем быть вместе, однажды эти дети будут твоими, — Женя дергает светлой бровью и улыбается. Льву кажется, что он видит в голубых глазах слезы, но ему не хочется наблюдать за этим. — Все так быстро… — Я не говорю, что оно будет так. Вдруг у нас вообще ничего не получится, мы с тобой станем злыми бывшими и будем ненавидеть друг друга до конца своих дней, — Лев немного улыбается, представляя это. Выглядит нелепо. — Всякое бывает. Я не тороплю никого и не строю планы, но если ты желаешь попробовать отношения со мной, я тоже желаю этого. А теперь обними своего взрослого и состоятельного омегу. Меньшиков утыкается лицом в оголенные ключицы и старается заснуть. И у него получается. Это так, как он и представлял себе, — обнимать омегу во сне, ощущать под пальцами тепло нежного тела и вдыхать тонкий сладкий аромат его волос. Утро начинается с чужого будильника, поставленного на полдесятого. Женя лежит на животе, дотрагиваясь кончиком носа до плеча Льва, и тот, поправляя съехавший ворот своей одежды, тормошит омегу за руку. — Будильник, — он собирается подняться с кровати, но Женя ложится ближе, закидывая и ногу, и руку на него. — Жень. — Не уходи, ты очень теплый. Давай еще чуть-чуть полежим. Но спустя десять минут Лев не выдерживает — ему хочется в туалет и пить, а омеге наверняка пора вставать. Меньшиков зачем-то обращается к Жене глупым «Детка», шепча ему на ухо, похлопывает по спине и затем идет делать свои дела. На кухне Лев думает о том, что вчера вечером у него был первый секс с омегой мечты и что сейчас этот омега спит в его постели. Теплые ладони ложатся на голый торс, Лев оборачивается на передразнивающее «Детка, вставай» и смотрит на мокрое от воды Женино лицо. Капли стекают по подбородку и впитываются в ткань футболки — Меньшиков вспоминает, как вчера по этому подбородку текло его семя, и промаргивается. — Хватит меня дразнить, я случайно это сказал. — Да ладно, это было забавно, — Женя вытягивает шею, чтобы поцеловать альфу в губы. — И даже немножко горячо. — Как ты вообще почистил зубы? — Пальцем. У меня не было выбора, — омега усмехается и выпивает остатки холодной воды из чужого стакана. — Как тебе идея сегодня остаться у меня на ночь? — Что? — Ты забыл, что мы чередуемся? Я побывал у тебя и хочу, чтобы ты побывал у меня. Только возьми домашнее с собой — у меня для тебя ничего не найдется. Лев идет за ним следом в комнату и садится на кровать. Вообще, он планировал поспать еще, но будильник омеги отбил желание. Может, оно и к лучшему — получится немного порисовать то тело, которое он мог видеть весь вчерашний вечер. Женя потягивается, стоя перед зеркалом, и смотрит через отражение на альфу. — Можно надеть что-то из твоего? Я просто не люблю ходить больше дня в одном и том же. Лев усмехается. Странная привычка. Он достает из шкафа серую водолазку, которую зачем-то забрал с собой при переезде. Она уже давно была мала, и, если бы Меньшиков надел ее снова, водолазка сидела бы в облипку. — Ты можешь забрать, если хочешь. Последний раз я носил ее в одиннадцатом классе. — Думаешь, она мне по размеру? — Женя без капли стеснения снимает с себя сначала низ — Меньшиков может заметить, что под ним ничего нет, — надевает нижнее белье и свой комбинезон, а затем уже и водолазку. — Все равно большая, но зато пахнет тобой. — Это ты пахнешь мной, а не она. Омега не отвечает, но подходит к кровати и снова забирается на колени альфы. Лев по-прежнему удивляется из-за отличия Жени, с которым он провел ночь, и Жени, который с тем же ребячеством, что и было раньше, улыбается ему. Лев оставляет одну ладонь на пояснице и другой упирается в матрас, целуя омегу в губы. Да, тот действительно пахнет им и меньше — собой. Это приятно осознавать. — Ты все еще переживаешь из-за вчерашнего? — Возможно. Я слишком быстро кончил. — Не слишком, но у тебя есть шанс исправить все сегодня. — Что? Но Женя, растягивая на губах многозначительную ухмылку, уходит в прихожую, чтобы наконец обуться, накинуть верхнюю одежду и пойти на работу. Он указывает на свой свитшот, закинутый на спинку компьютерного кресла, и говорит: — Оставлю это здесь как повод вернуться. Лев уверен, что омега вернулся бы к нему без всякого повода.

***

По памяти альфа воссоздает мягким карандашом образ того, что запомнил из их вечера, на бумаге. На первом листе аккуратный профиль, присущий многим омегам: небольшой нос с согнутой перегородкой, которая делает его вздернутым, приоткрытые губы, пушистые ресницы и точки-веснушки на щеке и самом носу. Там же, чуть ниже, снова появляются отдельным рисунком Женины кошачьи глаза. Лев даже не ленится достать цветные карандаши, чтобы показать на одной радужке каплю зеленого, а остальное закрасить голубым. А второй лист целиком состоит из худых кистей, подтянутых ягодиц, где альфа, кстати, успел оставить полумесяцы от ногтей — это он увидел, когда Женя, стоя к зеркалу спиной, снимал с себя домашние штаны, — и груди с маленькими твердыми сосками. Невольно Меньшиков ощущает стыд за свое творение, но не смеет вырывать страницы из скетчбука, а перелистывает его в самое начало, где в прошлом году начали появляться быстрые зарисовки Жени. Если пробежаться по всем страницам, можно даже подумать, что этот скетчбук полностью посвящен омеге. Но там все еще хранятся и другие рисунки просто прохожих и посетителей кофейни. Где-то даже портрет Ильи на скорую руку. Собираясь к девяти часам в кофейню, Лев решает, что не хочет скрывать от Жени его же наброски, и вместе с карандашами закидывает в рюкзак два скетчбука, один из которых еще не использовался. Но почему-то альфе кажется, что первый рисунок в нем должен принадлежать тому же омеге. На улице холодно не так, как тогда, когда они были на первом свидании. Снег все же идет, подсвечивается в желтом свете фонарей и ложится толстым слоем на землю. А вчера ночью был дождь. Лев заворачивает за угол, обходя дом, и открывает дверь в здание. Последние посетители уже вышли — альфа встретил их с фирменными стаканчиками для кофе пару минут назад. Но за кассой все еще стоит, кажется, Паша, который снимает светлый фартук и, делая низкий хвост на черных волосах, оборачивается к Меньшикову. — По идее, мы закрыты, но я-то знаю, что вы пришли сюда не за этим. Да он наверняка давным-давно понял, что тут происходит, но окончательно убедился в своих догадках сегодня. Одного запаха Льва на Жене было достаточно. Лев кусает губу, но не собирается отвечать как-либо, к тому же Женя выходит из кабинета, сначала подгоняя мальчишку домой, а затем спрашивая, доберется ли тот сам в такую темноту. — С каких пор вы стали таким добрым? — Паша надевает на себя куртку с капюшоном и язвительно оглядывает администратора. — Только что ты потерял прекрасный шанс дойти до дома в спокойствии. Женя переводит взгляд на Меньшикова и с полуулыбкой закусывает губу. Мальчишка обращает внимание на едва заметный засос на шее альфы и, напоследок показательно усмехнувшись, выходит из заведения. Лев неловко прикрывает шею, но Женя уже обхватывает ее руками и коротко целует альфу в уголок губ. — Не хочешь заказать что-нибудь? — Сомневаюсь, что там есть то, чего я действительно хочу сейчас. — Это ужасно, Лев. — Признайся, что ты оценил это. Омега выключает везде свет и выходит на улицу. — Ни за что в жизни. Но Лев ведь знает, что это ложь. Потом они молча идут до Жениного дома, поднимаются на лифте и заходят в квартиру. Альфа избавляется от верхней одежды и обуви и слышит громкое мяуканье с кухни, откуда выбегает белый кот, проскользнув вокруг омеги и мяукнув снова. — Это Марсель, — Женя поднимает кота на руки и, добро улыбнувшись, прижимается к его мордочке щекой. — Соскучился по папе, да? — Ты серьезно называешь себя папой по отношению к нему? Омега реагирует передразниванием и уходит на кухню, чтобы насыпать коту корм. Лев пускает смешок ему вслед и удаляется в ванную, где моет руки и умывает лицо. Квартира двухкомнатная, светлая и слишком чистая, если сравнивать ее с квартирой альфы. Нигде нет мусора, смятых листов на столе, а в дубовом ламинате можно увидеть собственное отражение. Меньшиков ощущает себя грязнулей здесь. На кухне слышится тихий ласковый шепот — наверняка омега сюсюкается с домашним животным, — а затем шум воды. Женя снова появляется в прихожей и подходит вплотную, глядя на альфу снизу вверх. Иногда эта разница в росте заставляет испытывать превосходство. — Так что мы будем делать? — Я бы хотел попробовать еще раз. Самостоятельно. — Прямо сейчас? — Потом мне будет неловко. — Хорошо. Дальше его ведут в ближайшую комнату. Женя отпускает руку Льва и приземляется на кровать. — Ты можешь делать со мной все, что захочешь. Лев сглатывает и опускается следом, тут же дотрагиваясь до теплых губ. Омега и вправду ничего не делает, лишь подставляется под руки и отвечает на поцелуй. Меньшикову только что дали разрешение вытворять любые вещи, которые могут взбрести ему в голову, но он все равно пытается быть по максимуму аккуратным. Начинает пахнуть легким возбуждением — его или Жениным, Лев точно не знает. Пальцы цепляются за лямки комбинезона, расстегивают, и омега помогает скинуть его с себя, а после, лежа в ужасно развратной позе, чего-то ожидает. Лев делает глубокий вдох, прежде чем уложить стройные ноги себе на плечи и заметить мимолетное удивление в голубых глазах. Он улыбается, тревожность понемногу сходит на нет, а губы касаются бледных коленок. Женя вздрагивает, когда кончики пальцев пробегают по внутренней стороне, и дергает ногой. — Не делай так больше. Но альфа, конечно, делает это еще раз, радуясь случайно найденной эрогенной зоне. Ему нравится не отрываться от покрасневшего лица и наблюдать на нем удовольствие. Но долго заниматься этим будет скучно, так что Лев, слабо столкнув ноги со своих плеч, снимает с себя свитер и, нависнув над омегой, улыбается ему. — Это еще не так плохо, да? — Боже, делай это молча, иначе я прямо сейчас сниму с тебя штаны. Альфа смеется и прижимается носом к сладкой шее, отодвинув горловину водолазки. Надрывный вздох добирается до слуха. Лев хочет растянуть собственное наслаждение и быть неторопливым в ласках, так что медленно оглаживает поясницу под одеждой, пока омежьи ноги окольцовывают его талию, и прихватывает зубами тонкую кожу ради еще одного вздоха и дрожи в теле. Женя бессвязно, кажется, поторапливает его и оскорбляет, потому что сам быстро возбуждается и желает поскорее избавиться от остатков одежды, но Меньшиков затыкает рот поцелуем. Пока что он уверен в себе, но знает точно, что, когда все дойдет до полноценного полового акта, омеге придется подключиться. Да, он по-прежнему боится облажаться, так что требует разделить ответственность. Женя слабо царапает лопатки и, все-таки не сдержавшись, тянет край спортивных черных штанов вниз, захватывая и белье. Альфа улыбается этой спешке и все-таки освобождает омегу от водолазки, в которой давно стало жарко, а после уже и от нижнего белья. Поцелуями добравшись до живота, он осознает, что на этом вся уверенность исчезает, и Женя понимающе кивает, рыская правой рукой в тумбе. Он сам раскатывает презерватив по длине чужого члена и приставляет к себе снизу. Лев, если честно, удивлен тем, что омегу не надо растягивать, потому что он читал на всяких форумах, что это обычно делают перед сексом. — Мы занимались этим ночью, мне не нужна растяжка, — поясняет Женя, будто читая его мысли, и Лев аккуратно толкается внутрь, не прекращая смотреть омеге в глаза. Почему-то зрительный контакт очень возбуждает. Женя уже не просит время на передышку и послушно раздвигает ноги. И все-таки даже сейчас Меньшиков чувствует, что не он контролирует процесс, а омега, упирающийся ладонями ему в бедра и старающийся двигать в такт своими. Любоваться тающим в его руках омегой так же хорошо, как быть внутри него. До сих пор волнительно, но Лев действует по интуиции, стараясь дать максимальное удовольствие Жене если не самим актом, то хотя бы лаской его груди, ладоней и лица. Он касается влажной кожи там, где предположительно омеге может быть приятно, и искренне радуется, когда тело очевидно реагирует. — Ты можешь делать это быстрее, — шепчет Женя. Его блестящие волосы лежат на подушке, прилипают к плечам и ключицам, а альфа осторожно убирает их в сторону, чтобы прижаться лицом к бьющейся на шее вене и дышать этим запахом. Женя выгибается к нему, следует пальцами по предплечьям и останавливается у темных прядок на макушке, массируя кожу головы. Лев, конечно же, слушается и немного ускоряется. Жене хорошо — он протягивает правую ладонь вниз, между их тел, и трогает себя. Откидывает голову, задыхается собственными стонами. Лев задыхается от его запаха, потому что сегодня у него все еще гон, пусть и постепенно сходящий на нет, но от этого не пропадает чувствительность к чужому феромону. А омега, он уверен, тоже млеет от феромона альфы. Прислонив Женю к себе, альфа делает еще несколько толчков, прежде чем услышать протяжный стон над ухом — наверняка это уже завершение — и из-за него же кончить. Женя осторожно отталкивает, не позволяет сцепиться. Он опускает ладони на собственную грудь, сгибает ноги в коленях и открывает глаза, повернув только голову в сторону Меньшикова. Лев надеется, что это было хоть на один процент лучше вчерашнего. — Ты молодец, — его успокаивают поцелуем в губы и пальцами, поглаживающими щеку. Лев с облегчением выдыхает и кивает. — Я старался. — Это лучше, чем вчера. Женя не расстраивается, что это по-прежнему не стоит рядом с тем, что у него было больше пяти лет с одним партнером, который все умел и знал. Но Жене нравится терпение альфы и его попытки подарить удовольствие. И еще омеге нравится сам Лев — вот этот альфа, который разбирается в искусстве, но совсем не разбирается в сексе. Есть в этом что-то забавное. Женя приподнимается на локте. — Если тебе все еще интересно, я не скучаю по нему. Иногда вспоминаю то время, но у меня нет желания возвращаться туда. Лев полным мольбы взглядом показывает, что ему действительно это интересно. Омега усмехается, пролежав в объятиях некоторое время, но кожа липкая и создает неприятные ощущения. — Не хочешь со мной в душ? — Хочу. Женя совершенно голый снова устраивается на кровати на левом боку, предварительно поменяв постельное белье. Лев молчит, рассматривая торчащее из-под белого одеяла плечо, усыпанное родинками, и просто так отдает свой скетчбук омеге. — Там… Много тебя. — Меня? — Да, на последних двух страницах то, что я сделал сегодня, — он разрывает пленку на новом, открывает его и вдыхает запах бумаги. — Я бы хотел нарисовать тебя еще раз. Сейчас. Если ты не будешь против. Женя кивает, даже и не слушая, наверное. Лев напряженно наблюдает за тем, как омега останавливается на каждой странице, где изображен он сам, и улыбается. Омежьи пальцы дотрагиваются до рисунков. — Можно смотреть на это вечно? — Что? — Меньшиков поднимает глаза с начатой зарисовки Жениной фигуры. Кот мяукает и прыгает к хозяину на кровать. — Марсель, я не дам тебе это съесть, — омега хихикает, убирая морду кота от скетчбука, и смотрит на Льва. Так мягко, спокойно, с какой-то даже любовью. — Я бы повесил твои рисунки везде, чтобы их увидел весь мир. Лев смущенно поджимает губы и возвращается к первой странице, прорисовывая карандашом ключицы и изгиб плеча. Кот залезает к нему на бедро и ластится к руке с тихим мурлыканьем. Альфа цепляет кончиками пальцев одеяло, и теперь оголяется Женино бедро, немного поцарапанное ногтями в порыве оргазма. Но тем не менее он проводит по молочной коже ладонью — омега еще больше приспускает одеяло, чтобы его тело можно было запечатлеть на бумаге детальнее. — Спасибо. Я никому все это не показывал. Женя не отвечает, но душу приятно греет. А ему еще никто не показывал ничего сокровенного до этого момента. Остаток времени проходит в молчании. Тишине мешают звуки карандаша, шорохи Марселя, который пристраивается к людям на кровати поочередно, чтобы попросить ласку, и тихое дыхание. Может быть, позже Женя предложит Льву поработать в новой кофейне и расскажет всем, чья роспись на стенах завораживает посетителей. А рисунки Льва захотят увидеть восторженные люди. Может быть, Меньшиков познакомит Женю со своими родителями и щенком по имени Марс, который значительно вырос и теперь выглядит устрашающе. Омега посмеется, сказав, что в детстве у него был такой же щенок. А затем родители его примут, не обращая внимание на разницу в возрасте, и возьмут с Жени обещание поддерживать альфу — он же все-таки слишком ранимый и нежный. Может быть, через пару лет, когда альфа получит диплом, они продолжат встречаться и решат завести детей — двух милых близнецов, больше похожих на Льва взглядом и поведением и немного на омегу — утонченностью и какой-то хитростью. Но… Может быть, они все-таки станут злобными бывшими и на дух не будут переносить друг друга. Но пока что Женя рассматривает новый невероятный рисунок на первой странице и трется носом о плечо альфы в знак благодарности. Ему все чертовски сильно нравится. Лев целует омегу в макушку. И потом они засыпают вместе, поглаживая Марселя, скрутившегося на уровне омежьего живота, за ушком, а с утра начинают новый день в Жениной квартире. Может быть, и всю оставшуюся жизнь.