Цель для Долопихтис

Хорошенько выспавшись, удильщик Долопихтис смог, наконец, спокойно предаться воспоминаниям о своём великом чудесном путешествии... Здесь, любезный читатель, мы вынуждены — не успев толком начать — остановиться и сделать два уточнения. Во-первых, неправда, что удильщик Долопихтис предался воспоминаниям. Всё было иначе — удильщица Долопихтис предалась воспоминаниям. Потому что она была, так уж получилось, натуральнейшей самкой. Во-вторых, путешествие было воистину чудесным. Волшебным, то есть. Потому что без волшебства всё закончилось бы куда как хуже, причём никаких хищников для этого не понадобилось бы. (И рыболовов тоже). Давление внутри тела удильщицы, как и любой другой глубоководной рыбы, приспособлено к давлению огромной толщи океана. Если бы она безо всякого волшебства выплыла на поверхность, ей не удалось бы увидеть солнце. Огромное внутреннее давление при маленьком внешнем попросту разодрало бы ей внутренности. Мягкие жабры Долопихтис разлетелись бы на мелкие кусочки, из которых брызгами вырвалась бы бледно-красная кровь. То, что осталось бы от маленькой удильщицы, могло бы достаться чайкам или не особо привередливым рыбам, вроде знакомого ей лоцмана. Однако же мы поверим, что волшебство пребывало с мудрой философствующей рыбой и позволило ей увидеть Солнце, источник жизни для всех существ океана (и не только океана — но про тех, кто живёт на суше или в реках, Долопихтис так ничего и не узнала). Однако сменить ей пол это волшебство никак не могло, поэтому умная удильщица была самкой. Об этом, собственно, и задумалась она, когда (очень быстро, всего через полдня) устала вновь и вновь вспоминать новых знакомых и яркие впечатления. А точнее, о том, что солнце — это прекрасно, водоросли — великолепны, яркие цвета — восхитительны, а рассказы обо всём этом и вовсе замечательны, но всё-таки, кроме рассказов, ей хотелось бы выполнить и основную свою природную задачу. Ведь Долопихтис теперь знала про пищевую цепочку, про то, что каждому живому существу Океана отведено в ней своё место. Но все-все существа, от маленьких копипод до огромных акул или дельфинов (она подумала бы «и даже китов», но встретиться с китом ей не довелось), стремятся не оставить своё место пустым. А значит — размножиться. Даже когда сама Удильщица поедала мальков других рыб, она знала, что всех их съесть просто не сможет. Мальков ведь очень много. И их так много именно потому, что одним предназначено стать кормом для хищников, а другим — продолжением рода. Продолжить род очень хотелось и самой удильщице. Но как? Она как-то редко встречала подобных себе... Пока Долопихтис неспешно, но всё более заинтересованно, об этом думала, к ней откуда-то подплыла маленькая, непримечательная рыбка. Она стремительно приближалась прямо к правому боку удильщицы. Можно было бы очень легко повернуться, щёлкнуть челюстями, хрустнуть косточками и полакомиться, но почему-то Долопихтис оставалась на месте. А рыбка взяла и укусила её в бок, разрезая зубами чешую, выпуская в воду струйки крови! Это было довольно больно. И тут бы удильщице, что ли, попробовать стряхнуть рыбку, отбить наглое нападение. А то как бы не вышло, как с Чёрным Пожирателем, легко ломавшим кости рыбам куда больше его! Но... сама не зная, почему, Долопихтис почти замерла на месте, лишь немного шевеля хвостом. И напавшая рыба тоже замерла. Её зубы, крепко вонзившиеся в плоть удильщицы, уже просто нельзя было оторвать. Они растворялись, прилепляя «кусаку» к «жертве укуса» накрепко. Ибо был этот кусака никем иным, как самцом удильщика. Как и положено, очень маленьким по размеру. Не было у него никакого фонарика. И уж тем более не досталосьему никакого путешествия к солнцу. Да и философии просто негде было поместиться в такой почти что микроскопической голове. Те мозги, что там и были, вскоре тоже растворились. Кровь Долопихтис отчасти разъедала плоть самца, оставляя от неё маленькие уродливые язвы, а отчасти — переделывала, втягивая в тело удильщицы. Через некоторое время осталась лишь пара крепких, как сказали бы луди — лужёных, яиц. И вскре Долопихтис поняла — у неё есть самец! Или точнее — у неё есть яйца! И теперь она сможет оставить после себя потомство! Вскоре она наметает миллионы маленьких икринок. А эти икринки устремятся туда же, куда когда-то прорывалась их мать — но теперь уже без волшебства, естественным образом, ведь они лёгкие и у них нет большого давления внутри. Потом они прорвутся и из них появятся мальки. Большая часть мальков останется там. Кому-то хищник откусит голову, и тот потрепыхается ещё немного, обогащая воду скудными каплями рыбьей крови. Кого-то заглотят целиком. Кого-то схватят и медленно, не торопясь, переварят, растворяя нежные чешуйки. Но будут и те, кто спустятся вниз. И станут новыми философствующими Удильщицами... или новыми маленькими, глупенькими самцами, судьба которых — присосаться к самке и стать её верной парой яиц.