А не пахнешь ли ты как свобода?

И пока нежные, вечно гладкие руки окутывает тепло дома, он снова где-то там, в безграничном мире. В прочем, обладателю волос лазурно-синеватого оттенка даже доставляет некое удовольствие это тихое ожидание, жажда снова увидеть этого человека. А перед глазами, не в этой реальности, уже в его сознии плывут представления о том, как резво ветер перебирает его рыжие волосы, как он выглядит тогда, когда снова наденет респиратор, что бы не надышаться едким запахом аэрозольной краски, как ловко двигается его рука, когда тот выводит резкие, чёткие, угловатые и круглые, плавные линии, как ярко цвета перекрывают стену очередного, скучного, бетонного здания. Бен и раньше видел это, взаправду, в живую. Но погода сегодня достаточно холодная, и идти за ним снова не возникло желания Ну, а если чуть более подробно, то черноглазый уже пожалел об этом. Мог бы ведь сейчас чувствовать и видеть то, что с огромным энтузиазмом представляет себе. Чашка некрепкого чёрного чая стоит на столе, остывает в ожидании. Мысли сейчас гораздо важнее, по стечению обстоятельств. Старый телевизор, с не особо качественным звуком, естественно, еле слышно, но даже сквозь сознание. Слышно, словно просто голос, несвязную речь. Суть всего этого Бена вообще не интересует сейчас. Снова новостной канал, что-то о политике. И то, с лёгкими запинками, из-за того, что старый телевизор часто виснет. То звук отстанет, то воспроизведение и вовсе прирывалось. Бен в какой-то степени тяжело вздохнул, наконец-то сделав глоток подостывшего чая.

«Совсем ничего интересного по телевизору не передают.»

Посмотрев где-то 5 секунд на скатерть в горошек, он вышел из-за стола, направляясь прямиком к такому же старому радиоприёмнику. Но, на нём всё же был нормальный экран, ему точно не больше десяти-двенадцати лет, в отличии от «телескопного» телевизора, явно не мало повидавшего на своём веку. Почему бы просто не купить новый? Включив радио, Бендж стал листать каналы. Названия мелькали быстро, тот, что был ему интересен, он мог легко узнать по знакомому началу текста, размеру. Длина надписей быстро менялась, буквы мелькали за секунды, и только старое доброе «FM» объединяло все эти названия. И вот, наконец-то, та самая частота. Как обычно, снова слышен какой-то подкаст об искусстве. И на этот раз, речь пошла как раз о граффити. Это заставило парня улыбнуться, вспомнить блуждающего сейчас где-то в переулках Пико, свободную, рыжую бестию. Тот, кого правда сложно переубедить, или остановить. И с мыслями, взглядами в окно, цепляясь за проезжающие мимо машины, такую же хрущёвку, состояние которой оставляет желать лучшего, в прочем как и у той, в которой они с Пико поселились, по соседству, ещё голые деревья, и лужи, в которых всё это отражалось, время летело быстрее, чем обычно. Размышления затягивают надолго, надёжно держат в своей бездне, но Бен всё ещё жаждет встречи с ним, сильно уж тоскует по его теплу. Но, правда ведь, никакие мысли зря не закрадываются! Знакомый всем с детства, тот, с которым сложно что-то спутать, звук открывающегося замка послышался со стороны входной двери.

«Это он, без каких либо сомнений!»

Бен срывается с места, спеша встретить долгожданного гостя, с теплотой и объятиями, так, как обычно и бывает в их небольшом, но уютном доме. Лёгкая прохлада, принесённая с улицы, череда до боли знакомых запахов — всё это пролилось из дверного проёма, хоть и мельком, пока — что. Скоро всё встанет на свои места. В доме снова два человека, покой, взаимопонимание. То, что каждый день и до, и после этого будет окружать это место. С немым, восторженным криком, Бен прижимается к любимому человеку, снова чувствует себя в безопасности, вдыхая до боли знакомый запах, исходящий от его толстовки. Да, это снова то же, к чему он успел привыкнуть очень много лет тому назад. Аэрозольная краска, сигаретный дым, и что-то особенное и неповторимое, исходящее от его тела.