Однажды

Их притягивает друг к другу сила столь же древняя, как и «страх» или «голод». И та же сила их резко отталкивает, соприкоснись они хоть на секунду. Дистанция чувств, эмоций и мыслей — с самого рождения. Никто не может быть опаснее для них, чем они сами. Ничто не может быть больнее, чем голая, неприкрытая правда. И ничего они не хотят больше, чем друг друга. Сердцем к сердцу. Душой к душе. Части целого всегда стремятся соединиться. Но нет, обман и лицемерие. Дразнить, хватать и отпускать, не подходить слишком близко. Вечная жизнь. Вечная игра. Они не хотели этого. Они не могут иначе. Всесильный магнит. Бесконечное сопротивление. Кто сдастся первым? Райфель играла с Райфло. Райфло играл с Райфель. Как кошка с кошкой — лениво, с прищуром и хитринкой в глазах. Только кошки эти весьма крупные — нелегко скрыть столь ужасающие обличия хищников. Он успешно не говорил главного, она же просто врала. Они перестали доверять друг другу очень давно. Насколько? Пожалуй, в самом начале. Однажды кошкам надоест притворяться домашними питомцами — они сбросят эту пушистую шкурку и покажут свои настоящие клыки. Однажды они предстанут перед друг-другом без масок, без вуали и лжи — как были, со всеми своими мыслями, чувствами и желаниями, практически отражения в зеркалах, Адам и Ева. Однажды кто-нибудь из них переступит грань, разорвёт их общую, столь удобную иллюзию обычного существования. Именно тогда земля столкнётся с небесами. Именно тогда возникший от соприкосновения их тел ураган сметёт всё на своём пути. Начало конца. Очень быстрого конца. — Адам? — тишина в ответ. — Адам! — более настойчиво. — Что? Кажется я просил тебя, Ева, меня так больше не называть! Или ты опять забыла? — Райфло раздражён. Впрочем, это состояние довольно обычно для их общения. А вот то, что Райфель смотрит прямо в глаза, обеспокоенно, покаянно и чуть невидяще — довольно редкое явление. Это говорит о том, что перед ним сейчас настоящая Райфель. Перед ним сейчас Ева. «Лучше бы снова орала!» — мелькает в голове у Райфло. — Адам... — обычно ей было достаточно одного предупреждения на раз, но когда Райфель такая — уставшая, нежная, с ужасно грустными глазами — она не слышит совсем ничего и в кои-то веки делает это не назло. Она просто не слышит. — Адам, а может быть нам стоит перестать... лгать? Закончить эту игру! — глаза цвета бордо сорокалетней выдержки прожигают насквозь. — Будет очень грустно, если мы остановим нашу игру, не находишь? Иди отдохни, Райфель, ты устала! — Райфло берёт её руку и нежно целует — это столь же необычно, сколь и прорвавшаяся сквозь тысячу масок настоящая Райфель. Она прикрывает глаза и кивает. Буквально пара секунд — и на него смотрит прежняя, наглая, дерзкая и решительная, Райфель. Она выдёргивает руку, ерошит ему волосы и уходит, бросив на прощание: — Не знаешь от чего отказываешься, придурок! Нет, не сегодня! Не завтра, и может, не через неделю или даже год. Они ещё сопротивляются этому магниту. Но однажды... Однажды кто-нибудь из них сорвётся, переступит грань. Кто-нибудь разрушит всё.