Мы делали это раньше, а сейчас мы вернулись, чтобы достичь большего.
ABBA. Voulez-vous.
Без Розалинды Алфея стала лишь пустой оболочкой того, что от неё осталось. Длинные коридоры, полупустые апартаменты, безжизненно оставленные студентами, бесконечные новые лица и боль незаживших ран. Фара никогда не представляла себя на её месте. Она была уверена, что прежняя директриса будет держать Алфею в балансе ещё не одно десятилетие, но крестовый поход открыл глаза на суровую правду, показал, кто есть кто, на самом деле. Тяготы прожитых событий тенью следовали за каждым членом элитного отряда Алфеи. Розалинда расколола некогда сплоченную команду надвое: по одну сторону она и Андреас, по другую Фара, Сол и Бен. В конце концов, остались лишь двое. Даулинг несмело смотрела в будущее, не имея достаточного представления о том, что происходило с Солом всё это время. Она не предполагала, что может потерять своего специалиста, но война окончательно провела между ними границу, через которую никто не решался переступить. Розалинда считала, что узы феи и специалиста так крепки, что они могут исцелить друг друга с помощью своей личной магии, построенной на доверии и взаимопонимании. Фара верила в это, пока не поняла, что в сложный момент эта магия не сработала. Сильва имел предрасположенность к алкоголю с тех пор, как учился на втором курсе. Еженедельные попойки специалистов плохо сказывались на их репутации, но прекращать это Сол не спешил, ссылаясь на скоротечность юности. Фара не виделась с ним прошедшие полтора года и последнее, что ей было известно — это сильное чувство вины, которое Сол неумолимо заливал спиртным. Андреас был несносным лидером в собственных глазах, но каждый считал его своим другом. По-своему. Для Сола он оставался первым человеком, встретившимся на пороге Алфеи. Для Бена специалистом, прикрывающим его спину во время битв с Сожженными. Для Фары заносчивым мальчишкой с обостренным чувством собственной значимости. Для Сильвы убийство лучшего друга стало неподъемной ношей, а бессмысленность произошедшего лишь усилила это чувство. Фара порой не узнавала себя, когда по утрам смотрелась в зеркало. На лице появились ранние морщины, кожа потеряла былую эластичность и сияние. На запястьях стали проглядываться косточки, кольца стали велики, неумолимо соскальзывая с пальцев, в глазах потухли огоньки, с какими Даулинг проводила лекции для фей, будучи простым преподавателем. С каждым днем дышать становилось тяжелее, утро начиналось с головной боли, а слёзы не успевали высыхать за ночь. Оставаясь наедине с собой, Фара не могла отпустить прошедшие события, как визуально делала это раньше. В её голове всплывали кратковременные моменты юности, на которую у отряда Розалинды никогда не было времени, украденные поцелуи в библиотеке Алфеи, объятия между тренировками. Слабость убивала в ней умение скрывать истинные чувства. — Фара, — Бен неуклюже дотронулся до плеча подруги, вырвав её из потока беспокойных мыслей. — Ты не слушаешь. Фара инстинктивно повела плечами и неестественно выпрямила спину от неожиданности, сбившей её с толку. Сквозь тонкие линзы очков в неё настойчиво всматривались блестящие карие глаза, наводящие чувство вины за всё, что она только могла вспомнить. — Ты берёшь на себя больше, чем можешь поднять, — голос Бена разлетелся по комнате, отскочив от стен и ударив прямо в голову. — На тебе будущее сотни фей, а ты и со своим справиться не можешь. В словах Бена не было и толики злорадства. Он не мог заверить, что всё будет хорошо, что нужно лишь выждать определённое время, чтобы боль притупилась, ведь знал: когда фея и специалист так близки, они никогда не отпустят друг друга, а рана от потери не затянется. Фара отвела взгляд и тяжело вздохнула, предприняв попытку сглотнуть ком в горле, который стал лишь ощутимее. Краем глаза Бен заметил, что Даулинг крепко держалась за край стола и её пальцы начинали бледнеть от силы, которую она прикладывала при этом. — Я столько лет обеспечивала им будущее, — почти прошептала она. — Ничего не изменилось, Бен, я всё ещё на коне. Бен недоверчиво прищурил глаза, молча вопросив, в самом деле ли она хочет получить ответ. — Ты сама себе его обеспечить не можешь. Полтора года прошло, а ты всё не можешь отойти от этого, Фара, я не могу следить за тобой, как за малым ребёнком. Ты упираешься, а от этого тебе и самой не легче. До слуха донесся глубокий вздох Фары, совершённый с тяжким трудом и дискомфортом, отразившимся на её лице. Бен выдержал паузу, чтобы перевести дыхание и продолжить нравоучительную тираду, но внешнее влияние слов остановило его. Фара дышала так часто, что стук её сердца отскакивал от барабанных перепонок и глаза темнели, становясь почти чёрными. Очертания кабинета стали теряться в размытой дымке, похожей на мутную завесу, которую никто из присутствующих не создавал. Её губы заметно побледнели и вздрогнули, будто попытавшись что-то сказать, но сил на это не хватило. — Фара? Её глаза на секунду опустились, а в следующее мгновение обессиленно закрылись, лишив тело опоры. Бен успел сделать шаг к столу раньше, чем тело Фары окончательно расслабилось.***
Что-то холодное коснулось бледного лица и Фара издала слабый стон, наконец удовлетворив все попытки, привести её в чувство. Бен оценивал внешнее состояние отметкой «хуже некуда» и уже был готов к чтению нотации о том, как Даулинг себя не ценит. Харви поправил съезжающие с её лба полотенце и вскрыл небольшой пузырёк с травами. Фара несмело открыла глаза, плохо понимая, что происходит вокруг и как она оказалась на диване, когда еще пару секунд назад стояла у стола. — Когда ты ела последний раз? — спросил Бен, тоном голоса дав понять, что на этот вопрос Даулинг должна ответить. Фара покосилась на ручные часы и попыталась вспомнить, когда последний раз уделяла время нормальному приёму пищи. Она не могла вспомнить того, о чём казалось давно забыла. Каждое утро начиналось с пустого чая, в обед она не отрывалась от дел, а после окончания рабочего дня засыпала, только войдя в спальню. Всё это из раза в раз повторялось. — Я твои ребра пересчитать могу, — Бен неловко прикоснулся к ней, ощутив твердость под пальцами. — Что ты с собой делаешь? Даулинг покачала головой, не сумев подобрать слов, чтобы хоть что-то сказать в своё оправдание. Они оба знали, что это не поможет и Харви в любом случае не поверит ей. — Я устала, — прошептала Фара, зажмурившись, в надежде, что этот момент просто уйдёт. — Я так устала, Бен, если бы ты только мог представить. — Мне не нужно представлять, я это своими глазами изо дня в день наблюдаю. Харви протянул ей бутылек с успокоительным, от которого исходил горький аромат дыма и жженых листьев. Учуяв его, Фара открыла глаза и отодвинулась от источника зловония, но далеко уйти ей не дало ни положение, ни жуткая головная боль, стучащая в висках. — Это успокоительное, — пояснил Бен. — Выпьешь его с утра перед едой. Перед едой, Фара. Уяснила? Фея неуверенно кивнула и откинула голову на кожаный подлокотник дивана, мгновенно расслабивший её мысли. Фара чувствовала себя ещё хуже от того, что Бен узнал о её душевных терзаниях. В своих словах он выражал столько же боли, сколько чувствовала она сама, но Харви держался куда лучше. У него были жена и дети, а у Фары не было никого, кто мог заживить открывшуюся рану. Это чувство неумолимо съедало остатки самообладания и наталкивало на мысль, что Бен ни за что не смог бы заметить ей Сола. Потому он даже не пытался. — Бен я…— Фара замялась, подбирая слова, которые никак не хотели складываться в предложения. — Не мог бы ты…ксанакс, мне нужен ксанакс. — Ты же только отошла, — тихо прошептал Харви, будто боясь, что его кто-то услышит. — И я не буду тем, кто даст его тебе снова.***
Бен полноправно считал себя глупцом, доверившимся Даулинг, которая за прошедшую неделю ничуть не изменилась. Её бледность по-прежнему бросалась в глаза, а излишняя худоба лишь подчеркивала это. Фара всегда была независимой от чужих советов, но судя по внешнему состоянию взгляда, успокоительным она не брезговала, в отличие от еды. Будто простой приём пищи для неё стал непосильной задачей, которую она так не хотела выполнять. Фара не чувствовала изменений не внутри, не снаружи. Успокоительное лишь притупляло её тоску, но его действие не бесконечно, рано или поздно всё вновь стало бы таким, как было раньше. Бен чувствовал, что Фара без Сола медленно высыхает, как светолюбивое растение без солнца, но прямо сказать ей об этом не решался. Прикрыв дверь своей комнаты, Фара дала волю рвущимся наружу слезам, которые так и пробивались во время последней лекции. Она не переставала чувствовать, что окончательно сдала и больше не могла найти в себе силы, чтобы бороться с этим. Лишь прожитые события вызывали в ней боль, но в настоящем Даулинг перестала волноваться за студентов и их неумение контролировать эмоции. Распустив волосы, она не нашла в себе сил, чтобы заглянуть в зеркало. За последнее время оно стало заклятым врагом, показывающим Фару без преукрашений, такой, какой она стала за прошедший год. Выглядеть она стала хуже, чем во время выматывающего крестового похода, а слабость выражалась в существенной потере веса и постоянном желании заплакать. Чёрные разводы упали на щеки и побежали вниз, к подбородку, капнув на платье. Фара не спешила стирать их, позволяя солёным дорожкам течь куда им заблагорассудится. Для ощущения безразличия ей необходимо было поплакать, выпить снотворное и заснуть, чтобы на следующий день всё повторилось вновь. Изо дня в день она проживала одни и те-же события, комом собирающиеся где-то в горле. Фара с каждым днем всё сильнее ломалась и если раньше ксанакс был единственным верным способом избавления от эмоционального напряжения, то теперь была лишь настойка Бена и измученный разум. Война с Сожженными сломала их всех. Крестовый поход доломал окончательно. Розалинда была умелым кукловодом и все эти годы они были уверены, что знают её, пока собственноручно не поплатились за ошибку. Хейл всегда знала, когда стоит остановиться, но в этот раз она зашла дальше, чем предполагала. Фара вздрогнула, услышав приглушенный стук в дверь и голова противно загудела от этого звука. Она нервно стёрла чёрные разводы с щёк, оставив от них лишь видимый шлейф. По ту сторону мог стоять только Бен, никто больше не стал бы тревожить директрису в нерабочее время. Вопрос лишь в том, зачем она ему понадобилась. Стук притих, чтобы спустя мгновение зазвучать с новой силой, будто дело было сверхважным. Фара медленно повернула ключ в двери и выждав пару секунд, открыла её. Свет из коридора ударил ей в глаза вместе с размывшейся фигурой, лишь отдалённо напоминающей Бена, только если он не изобрёл средство для быстрого роста волос, в убыток телосложению. — Сол… Её голос заметно дрогнул и слезы хлынули вновь, унеся вместе с собой тщательно выстроенную преграду. Сильва и подумать не мог, что его появление может вызвать столь бурную реакцию. Он скорее имел убеждение, что Фара его видеть не захочет. Сол прикрыл дверь и невесомо коснулся её плеча перед тем, как крепко прижать к себе, позволив наконец почувствовать себя по-настоящему слабой. Бен не солгал, Фара действительно похудела настолько, что кости под пальцами стали ощущаться слишком явно. Фея крепко сжала его плечи, проверяя реальность происходящего и убеждаясь, что она не в бреду и не сошла с ума. Сол создавал видимую опору даже тогда, когда сам таковую не имел. Запах до боли знакомого одеколона и пены для бритья мгновенно ударил в нос, подтвердив, что всё это реальность, а не сон. Сильва ощущал её дрожь, чувствовал солёную влагу на своей шее и чётко понимал, что если бы он только мог противостоять своим внутренним терзаниям, ничего этого не случилось бы. Сол переместил вес тела вперёд, заставив Фару сделать шаг назад. Он мог бы взять её на руки, чтобы почувствовать себя виноватым ещё сильнее, но Даулинг вряд-ли оценила бы этот жест. Фея послушно опустилась на диван, сцепив дрожащие пальцы в крепкий замок. Её дыхание сбилось, заставив судорожно хватать ускользающий воздух ртом и надеется вновь ощутить апатию, перестать что-либо чувствовать. Сильва опустился на колени и сжал её руки, расцепив замок, которым Фара пыталась успокоить нервы. Её взгляд упал на желтоватый след, красующийся на его лице, и рука сама по себе потянулась к этому месту, в надежде исцелить одним лишь прикосновением. Сол понял её немой вопрос без слов, но выдержал паузу, обдумав, стоит ли честно признаться, что Бен всю неделю пичкал его своими травками, чтобы привести в нормальное состояние. — Бен мне слишком хорошо вмазал, — Сильва остановил медленное поглаживание её руки, удержав на месте, и мягко коснулся губами прохладной ладони. — Я и подумать не мог, что наш ботаник так умеет. Он сказал, что ты без меня зачахнешь, как нерина без солнечного света, что бы это не значило. — Если бы не Бен, ты бы не вернулся? — осторожно спросила Фара, не желая слышать правдивый ответ. Она итак знала, что самостоятельно Сильва не смог бы бросить пить, а попросить помощи для него ещё сложнее. — В практическом смысле, да, — Сол опустил её руку, оставив лежать в своей, и взглянул в глаза, не высыхающие от слёз. — Когда лучший друг налетает на тебя с кулаками, утверждая, что ты неосознанно ломаешь свою фею, ты многое переосмысливаешь. Прости, Фара, я был таким эгоистом. — Мы все такими были, — возразила Фара, незаметно подтянув рукав к запястью. Сол хотел было сделать вид, что не заметил этого, но вдруг вспомнил, каким говорящим был этот жест в прошлом. Он знал её слишком хорошо, чтобы не придать значения или по-крайней мере сделать вид. — Покажи руку, — в голосе Сола отразился металл, заставивший Фару выпрямиться и вцепиться ногтями в кожаную обивку дивана. Фара отклонилась назад, когда Сильва встал с колен, чтобы сесть рядом. В них обоих это вызвало смешанные чувства. Она была уверена, что Сол за полтора года стал совершенно другим человеком. Он был уверен, что Фара перестала ему доверять и не мог взять в толк, действительно ли она пыталась скрыть от него очевидное. — Фара, не сделаешь сама — я сделаю силой. Она знала, не сделает. Даулинг выдержала задумчивое молчание, сделав вид, что пытается обдумать его просьбу. На самом деле, Фара чётко знала, что если Сол захочет подтвердить свою догадку, ему действительно придётся сделать это силой. Ультиматум, который поставил Сильва, работал лишь в одну сторону: против него самого. Свое бессилие в случае её отказа он мог признать, но не мог принять. — Фара, я тебя прошу, перестань скрывать то, что тебя тревожит, — почти спокойно начал Сол. — Я не смогу помочь, если не буду знать с чем тебе нужна помощь. «Фара, я не могу следить за тобой, как за малым ребёнком. Ты упираешься, а от этого тебе и самой нелегче» — Тебе самому нужна помощь! — выпалила Фара, сжав его руку. — Ты полтора года не подпускал меня к себе. Думаешь, теперь я спокойно позволю тебе геройствовать? Сол почувствовал, как что-то внутри него содрогнулось и сжалось в противный ком. Смотреть на эти слезы, перемешанные с тушью, было выше его сил, а Фара едва держалась, чтобы не сорвать голос в отчаянном крике о помощи. Гордость не позволяла ей сесть напротив и открыто поговорить обо всем, что терзало ум, а жажда разобраться лишь в том, что происходило между ними всё это время, затмивала реальные проблемы. Сол выхватил свою руку слишком резко, но Фара вовремя заметила, что он начал дрожать, как осиновый лист на ветру. Окинув взглядом комнату, Сильва нашёл графин с водой на том же месте — на тумбочке у двери. Хоть что-то в ней осталось неизменно. Фара проводила его взглядом, услышав, как Сол зашуршал чем-то во внутреннем кармане куртки. Этот звук был одним из тех, что она привыкла слышать — он собирался выпить таблетку. Внутри Сильвы смешалось всё, что было ценно и лишь сильнее запуталось, когда Фара начала переводить тему. Вне зависимости от того, как сильно она натягивала рукав, он знал, что чуть выше предплечья на её руке вновь появилась сеть медленно заживающих полос. Фара ломалась с таким треском, что его голова начинала посылать тревожные сигналы и давить на разум. Потребовалось колоссальное усилие, чтобы унять дрожь и наконец вскрыть продолговатую ячейку блистера, что не скрылось от Фары. Её глаза вспыхнули ледяным голубоватым свечением, прочитав в Сильве поток резко негативных эмоций и паники. Даулинг могла облегчить это ощущение, но побоялась применять этот трюк на нем снова, как делала это во время битв с Сожженными. Эмоции в этот раз были тяжелее, чем раньше. Блистер, который Сол сжимал в руке, пока запивал таблетку, резко выскользнул и послушно оказался в руках феи. Сильва несразу среагировал — это произошло так быстро, что он обернулся уже тогда, когда Фара сложила название препарата из вкрытых ячеек. — Ксанакс, — озвучила она, вздрогнув под гнетом прошлых ошибок. — Он нужен мне, потому что я резко бросил пить, — оправдался Сол, незаметно сжав кулак. — Без него сложно. — А мне легко? Фара выглядела так, будто готова была пойти на всё, лишь бы снова выпить ксанакс. Теперь, когда он был так близко к ней, Сол не был уверен, что Даулинг позволит подойти еще хоть на шаг. — Ты сидела на гребанном ксанаксе целый год без перерыва, — напомнил Сол, осмелившись сделать шаг вперёд, отчего Фара сжала таблетки покрепче. — Война окончена и тебе пора перестать пытаться искать пути попроще. — Скажи это моему разуму, Сол, не мне. — Я не могу до него достучаться! Положи их, просто не трогай чёртовы таблетки, Фара! Тяжесть её дыхания эхом разлетелась по комнате и Фаре ничего не оставалось, кроме как выпустить блистер из рук. Это смирение было вынужденным, а ощущение внутренней слабости всепоглощающим. Она не смогла бы держать Сола на расстоянии, ведь использовать магию сейчас было опасно для них обоих. Пластиковый блистер с тихим шорохом упал на диван рядом с ней, в унисон с тихим всхлипом. Фара искала в себе силы, чтобы успокоиться, но этот поиск так и не увенчался успехом. Фея спрятала лицо в ладонях и её плечи судорожно задрожали под градом слёз. Сильва преодолел то расстояние, на которое их обоих обрек ксанакс и заключил её в объятия. Такие тёплые, крепкие объятия, остановившие все тревожные мысли. Прежде чем ксанакс подействует пройдёт около двадцати минут, за которые Сол должен был сдержать эмоции, чтобы Фара чувствовала себя безопаснее. Фея отчётливо ощущала, как всё его тело дрожит, но руки не перестают хаотично поглаживать её. — Я так виноват перед тобой, — Сол запутал руку в её волосах, чтобы прижать к себе покрепче. — Прости, я правда… — Сол. — Фара, я… — Сол! Фара смахнула проступившие слёзы и отстранилась, удержав руку на его плече всего на мгновение. Этого мгновения хватило, чтобы всё вокруг утратило значимость. Одна эта секунда подарила больше спокойствия, чем прошедшие годы. — Ты помнишь первый курс? — почти шёпотом спросила Фара, будто он действительно мог забыть. Этот вопрос застал Сола врасплох и вместо ответа он лишь коснулся тыльной стороной ладони её щеки, стирая бегущую по ней слезу. Фара заглянула в его глаза, такие по-родному ласковые, какими они всегда были. Влекущий голубой омут, похожий на безмятежное небо без намёка на облака, настолько отпечатался в памяти, что закрывая глаза, она могла вспомнить каждый отблеск. Что-то осталось в нем неизменно и лишь Фаре это открывалось так явно. — Даже алкоголь не заставил меня забыть. Его руки стали нежнее, чем раньше. Мозоли от непрерывного контакта с ребристой рукоятью меча за это время прошли и касания стали шелково-нежными без намёка на грубость, которая неосознанно проскальзывала раньше. Фара призывно приоткрыла губы, слегка наклонив голову, чтобы придвинуться ближе к его руке. В минуты слабости рядом с Солом, она ощущала себя сильнее, чем никогда раньше. Сол решился опустить взгляд, когда зрительный контакт стало слишком тяжело сдерживать. Если бы он мог заглянуть в будущее, то никогда бы не допустил эту ошибку. Её губы сравнимы с палящим летним солнцем, которое безжалостно испепеляет своим жаром кожу, а разорванный зрительный контакт лишь усиливал это ощущение. Фара замерла в дюйме от его губ, будто больше им было и не нужно, но каждый знал, насколько обманчиво это чувство. Сильва не нашёл в себе сил, чтобы сдержаться и кратко коснулся её губ поцелуем, проверив не оттолкнет ли она его. По телу феи прошла волна тока, унесшая с собой всё, что тяготило её разум, и наступило легкое ощущение спокойствия. Впервые, за прошедшее время. Чувство, что всё это уже было не покидало и казалось, будто все забытые моменты юности они проживают вновь. Их отношения никогда не продвигались дальше поцелуев в ночной библиотеке Алфеи, в которой Фара засиживалась допоздна, выполняя мелкие поручения Розалинды. Они были верны друг другу сколько себя знали, но упрямство возвышалось вновь и вновь, мешая признать это. — Мне вспомнилось, как я прижимал тебя к полкам в секции истории, а ты всегда говорила, что тебе ничего не стоит отбросить меня магией и я должен хорошо подумать о том, почему ты никогда этого не делаешь, — выдохнул Сол, услышав в собственном голосе нервные отголоски. — Может быть пойдём в библиотеку, чтобы ты перестал целовать меня как в первый раз? — колко предложила Фара. — В секции истории никого не… Слова потерялись в более уверенном, настойчивом поцелуе, заставившем Фару улыбнуться. Сол почувствовал её улыбку губами и с трудом сдержал свою, запутавшись рукой в светлых локонах. Фара всегда неосознанно приоткрывала рот, когда Сильва мягко тянул её волосы. Он отчётливо это помнил. Когда их языки яростно сцепились, Сол поклялся себе, что алкоголь отныне — заклятый враг и больше он никогда её не оставит, предпочтя свои слабости. Для Фары это мгновение значило чуть больше, чем появление Сильвы на пороге её комнаты. Всё медленно выравнивалось, но до возвращения на круги своя было ещё далеко. Фара взяла его лицо в ладони, мягко прикусив нижнюю губу и незамедлительно услышала хриплый стон в ответ. Сол грубо обхватил её талию и потянул на себя, заставив потерять контроль над ситуацией, что вернуло власть в его руки. Фара судорожно обхватила руками его шею, поклявшись самой себе, что ей действительно стало легче. Рука Сола прошлась вдоль лёгкой ткани рукава платья, приподняв его до плеча. Самозабвение Фары сыграло с ней злую шутку и не позволило вовремя опомниться. Сильва нехотя разорвал поцелуй и ощутил, как чувство вины больно укололо его. Будто он предал свою фею второй раз, не позволив ей открыться самостоятельно. Не дал и времени, чтобы решиться на это. — Фара… Сол провел большим пальцем по свежему порезу на её предплечье, сделанному пару дней назад. Алая полоса спускалась вниз, причудливым зигзагом доходя почти до запястья. В прошлом Фара никогда не была настолько безрассудной, чтобы оставлять следы на видимых местах, но в этот раз она не смогла вовремя остановиться. Фара отвела взгляд, ярко ощутив собственную глупость. Если бы она только не потянула рукав, Сол бы понял это значительно позже. Не сейчас. Сейчас должны были быть только их чувства, но и они отошли на второй план. Для Сильвы не было ничего важнее, чем состояние Фары в эту самую секунду, когда она не решалась даже взглянуть на него. — Это всё? — спросил Сол и в его голосе почувствовалась крепкая доля разочарования. Фара крепко закрыла глаза, остро желая, чтобы всё это оказалось глупым сном. Даже если бы она резко проснулась в своей одинокой, почти безжизненной спальне и поняла, что выпила слишком много успокоительного. Фара надеялась, что всё это — неправда. Что Сол не видел её насквозь, не мог прочесть, как открытую книгу. Что в конце концов, всё, что она пыталась скрыть становилось проблемой, которую он проживал вместе с ней. Фара осторожно приподняла второй рукав, избегая взгляда, пытающегося заглянуть ей в душу. Мелкие полосы уже начали заживать, когда их пересекли более длинные порезы, оставленные старым кинжалом, который раньше был частью их формы. Он нанес ей столько боли в прошлом и теперь продолжал свое неблагодарное дело. — Посмотри на меня, — мягко потребовал Сол, протянув руку, чтобы сделать это самостоятельно, если Фара сама не захочет. Их взгляды встретились и вместе с тем они почувствовали, как в сердце что-то болезненно защемило. Сол опустил руки, позволив рукавам скрыть порезы от его глаз и хоть на мгновение сделать вид, что этого вовсе не было. — Клянусь, я вынесу из Алфеи всё, чем ты можешь нанести себе вред, — пообещал Сол, погладив Фару по напряженным плечам. В отголосках сознания стучало, что в таком случае, ему придётся самому покинуть школу, но Сильва старательно не обращал на это внимания. — Я пыталась, Сол, — Фара коснулась своего плеча, чтобы взять его за руку. — Пыталась найти хотя бы одну причину, чтобы бороться с этим, но я не…не нашла. Сол перестал видеть её чётко, когда перед глазами встала прозрачная стена, собирающаяся превратиться в слёзы, которые он больше всего боялся показать. Пока Фара чувствовала себя слабой, он должен был быть сильным для неё, но слова уязвляли так сильно, что способность стойко держаться превращалась в пыль. Фара мягко очертила контур скулы Сола пальцами, охладив покрасневшую кожу, отозвавшуюся вспышкой жара. Одинокая слеза скатилась по его щеке и фея тут же смахнула её, не дав Сильве опомниться. Сол закрыл глаза и ощутил, как его душа успокаивается под ласковыми прикосновениями, а тело окутывает ощущение тепла и нежности, исходящих от её руки. — Сол? — Фара переместила руку на его плечо и цепко вцепилась пальцами в куртку. Их взгляды соединились на мгновение, и в этот момент Фара не смогла сдержать улыбку. В сознании Сола что-то задрожало, когда глаза феи вспыхнули и внутри растеклось такое желанное спокойствие, будто еще секунду назад его голова не шла кругом, а ксанакс не стал вынужденой мерой, чтобы усмирить панику. Как раньше Фара облегчала обостренные эмоции, так и сделала это вновь. — Ты чувствуешь? — задумчиво спросила она. — Будто что-то… — Ты впитала часть моих эмоций, да. — Я ничего не делала, это произошло само по себе, — глаза феи заблестели естественными огоньками интереса, а на коже расцвел румянец, заставивший нездоровую бледность сдать позиции. — Боже мой, Сол! Фара за это короткое мгновение стала собой. Блеск её глаз был похож на звезды ночного небосвода, отражающиеся в водной глади, а губы тронула нежная улыбка. Прежде чем Сол успел подумать о том, как сильно́ желание запечатлеть на них ещё один поцелуй, Фара коснулась уголка его губ и эмоционально повисла на шее, крепко обхватив её руками. Сильва едва-ли мог понять причину её ликования, которое оказалось столь заразительно и в той же мере восхитительно. — Розалинда была права! — торжествующе воскликнула Фара. — Мы можем исцелить друг друга с помощью нашей собственной магии. Сол не смог бы понять, о чём она говорит, даже если бы очень захотел. Магия для него также непостижима, как и для жителей Первого мира. Быть причастным к радости Фары полноправно можно считать высшей наградой. У неё наконец получилось разгадать загадку, оставленную бывшей наставницей и теперь уже ничто не могло помешать вернуться к себе прежней. Этот короткий миг, произошедший словно по щелчку, подарил больше умиротворения, чем ксанакс или кинжал. На душе будто расцвели давно увядшие цветы и дыхание наконец прошло в легкие, а не собралось жёстким комом в горле. У них получилось. — Ты останешься? — хрипло спросила Фара, положив голову на плечо Сола. — Специалистам нужен наставник, а мне друг, на которого я смогу положиться. Мне нужен ты, Сол и последнее, чего я хочу — это чтобы ты оставил меня снова. Сол готов был выполнить любую просьбу, даже если бы Фара попросила добраться до конца света и вернуться обратно, он бы это сделал. — Я не уйду, — прошептал он, отбросив тень сомнения. — Но и ты должна пообещать мне кое-что. Фара пошатнулась, выбираясь из тёплых объятий, чтобы дать это обещание, с полной уверенностью глядя в глаза. Сол взял её руки в свои и выдержал нерешительную паузу, чтобы собраться с мыслями. — Чтобы не случилось, ты должна знать, что я всегда открыт для тебя, — в груди неприятно закололо от искренности слов, которую почувствовала и Фара. — Тебе не нужно искать успокоение в боли, Фара, достаточно лишь довериться мне, снова. После того, как мы отдалились друг друга, я понял, что нет ничего более ценного, чем наши узы и теперь, я готов пойти на всё, чтобы они вновь окрепли. Фара умиротворенно прикрыла глаза и тихо выдохнула, не услышав от Сола ничего нервирующего, что поначалу сбило её с толку. В каждом слове она чувствовала весомый смысл, который Сильва вкладывал в него и вопреки собственным принципам, Фара давно дала ему второй шанс. — Мы близки, как и прежде, — заверила Фара. — Наши узы ни на миг не разрывались, иначе мы бы утратили их ценность. Я не могу поклясться, не могу пообещать, но могу изо всех сил постараться довериться тебе снова. Ты нужен мне, Сол, сейчас и всё то время, что тебя не было рядом. Фара накрыла его руку своей, опустив её на свою скулу, чтобы в полной мере ощутить его поддержку. Сол не показывал этого тактильно, так, как она того хотела и вместе с тем не мог отрицать, что с трудом сдерживает себя каждую секунду, проведённую с Фарой. Он до дурноты привязан к её нежной коже, всегда холодным рукам, ласковым губам и поцелуям, оставленным ими. — Ты думаешь, Скаю бы понравилось здесь? — вдруг спросила Фара, перебив поток мыслей. — Я должен забрать его, знаю, — вздохнул Сол, мгновенно поняв её намёк. — Мы сейчас не в состоянии нести ответственность за маленькую жизнь, дети ведь всё чувствуют. — Мы? Ты думаешь… — Да, мы, Фара. Мы должны стать опорой для Ская, если кроме нас у него больше никого нет. Они готовы были стать опорой друг для друга. Они должны были вновь стать сильными, какими их хотела видеть Розалинда, чтобы выполнить долг, возложенный на Сола. Став крестным отцом Ская, Сильва не предполагал, что жизнь заставит его ответить за своё счастливое согласие, но он был к этому готов. Фара была готова пройти через все препятствия, крепко взять его за руку и поблагодарить за это спокойствие. За узы, которые годами укреплялись в битвах и в конце концов, стали единственным спасением от той жизни, какой она жила без него.