***
Закат окрашивает облака на небе в бордовые, рыжие, красные и фиолетовые оттенки. Солнце садится на горизонте, предвещая конец очередного долгого дня эпохи Сенгоку… казалось бы, ничто не сможет нарушить такое душевное спокойствие природы, наступающее с приходом сумерек… сверчки стрекочут где-то в траве, разговаривая между собой и передавая новости, какие видели за этот день. Им вторят листья деревьев, стоящих на обрыве, их раскачивает ветер, играет с ними своим потоком, создавая тихую и непринужденную музыку. Ветерок проходится по кончикам травы, характерно шелестя ими…касается нежных женских рук, а после с легкой прохладой пробирается под рукава темно-зеленого хаори, расписанного узорами светлых ромбов. Девушка, сидящая на краю обрыва, легонько ведет бровью, как бы спрашивая ветряной поток о причине подобной нежности, однако воздух ожидаемо таинственно молчит, лишь продолжая теребить конец ее лежащей на зеленой траве, черной как смоль, косы. Айко с легким вздохом переводит взгляд серебряных глаз на струнный инструмент, лежащий рядом с ней. Игра на сямисэне, как и истребление демонов, постоянно сопровождали ее жизнь, даруя как положительные, так и отрицательные эмоции, которые Кобаяси предпочитала либо хранить в себе, либо высказывать их легким шепотом самому ветру. Он был единственным приятным собеседником для нее. Он молча слушал, не прерывал и лишь тихо шелестел в ответ, соглашаясь с ней. В ее времена, таких собеседников, способных адекватно поддержать обычную женщину, пусть даже и истребителя демонов, нашлось бы немного, что уж говорить о тех, кто умудрился хотя бы слово доброе сказать в ответ на заявление о том, что женщина не будет молча находиться на кухне и готовить. Мозолистые тонкие пальцы мягко поднимают инструмент с земли. Айко глубоко вдыхает, вбирая в легкие воздух, спокойствие полностью заполняет ее собой, позволяя наконец начать мягкую, заливистую, словно трель соловья, игру на инструменте. Природа — единственный слушатель. Ветер — единственный комментатор. Она — единственный музыкант, без совести и без чувства долга. По крайней мере, ей так говорили родители. Но точно ли ветер, единственный, кто слушает ее разговоры и игру? .. Чужое присутствие ощущается не сразу. То ли это от того, что подошвы ног свисающих с обрыва в аккуратных дзори приятно обдувал ветер, то ли от ее увлечённости игрой на струнном сямисэне, но Айко абсолютно не замечает стоящего позади себя мужчину, который, в свою очередь, с некоторым наслаждением наблюдает за мирной и миниатюрной женской фигуркой на краю обрыва, играющей на прекрасном предмете музыки. Спокойствие данной картины постепенно заражает и его, даруя мирное и убаюкивающее ощущение уюта. Мужчину будто погружают в то теплое чувство, которое он чувствовал когда-то, будучи еще вместе со своей семьёй…однако, мертвых не воротишь. Игра девушки продолжается, беря завершающие струнные ноты. Они более рваные, тихие и грозные, будто грозовые тучи на горизонте, вот-вот подбирающиеся к ним с востока. Кажется, вот сейчас, сейчас громыхнет, сверкнет молния, и на людей обрушится непреодолимая водная стена. Последняя нота наконец срывается со струн, и наступает тишина. Лишь ветер шелестит листьями, ветками деревьев, да травой…играет волосами людей, буквально благодаря физически за столь нежную и мирную игру на сямисэне. Айко тихо вздыхает, откладывая инструмент в сторону…а после поворачивается к стоящему позади Ёриичи, одаривая его легкой улыбкой. –Ёриичи-сенсей, доброго вам вечера.–За все свои двадцать лет жизни, Кобаяси никогда не встречала человека подобного Цугикуни. Статный, красивый по ее меркам мужчина, не заслуживающий ужасной судьбы, в один момент потерял все. Она искренне сожалела…, сожалела о том, что никто из охотников в тот момент не оказался рядом с его беременной женой… что никто так и не помог им…не смог предотвратить ту трагедию, что произошла по воле судьбы и случая. Мужчина слегка склонил голову, приветствуя Айко в ответ, а после, проходя вперед и присаживаясь рядом. Кобаяси была одной из его учениц. После его вступления в группировку истребителей демонов, Ёриичи внес достаточно много своей лепты в ее развитие. Именно с его легкой руки появились так называемые «дыхания» делавшие охотников намного сильнее и опытнее в этом плане. Всего дыханий было восемь, считая тот стиль, которым пользовался сам их основатель. Дыхание солнца, воды, луны, камня, ветра, пламени, грома…восьмое дыхание представляло собой дыхание природы. Оно не было самым сильным, или как-либо максимально приближенным к дыханию солнца, однако…это был единственный стиль дыхания, которым смогла овладеть лишь Айко. Если дыхание ветра и воды после своего освоения продолжило распространяться, набирая все новых и новых своих обладателей, если дыхания пламени и камня уже имели хотя бы одного своего приемника, то дыхание природы новичкам казалось чем-то непосильным… чем-то, что можно сравнить лишь с недостижимым дыханием солнца, овладеть которым смог лишь сам Ёриичи, или же с дыханием луны, учить которому Мичикацу Цугикуни — брат Ёриичи, на отрез отказывался, желая быть первым и последним его обладателем. Цугикуни слегка улыбнулся, наблюдая за задумчивым выражением лица Айко. Всё-таки эта хрупкая и нежная на вид девушка несла на плечах почти такой же груз ответственности, как и он сам. В раннем возрасте ее родители запрещали ей заниматься фехтованием, что позже и спровоцировало ее побег из родного гнезда. По словам самой девушки, она не винила так свою ропотную мать, которую воспитывали по старым обычаям, как винила своего отца. «Строгий и властный, не терпящий отклонений от первоначальной своей стези мужчина» - так она его описывала. Мать же была точно такой же по характеру, как и сама Кобаяси: задумчивая и тихая, немногословная. В основном все время проводила на кухне или в периметре дома, убираясь и готовя еду для своей семьи. Перечить отцу она не могла, потому что перечить мужчине в нынешнем времени и эпохе — все равно что провоцировать тигра на его же территории. Ёриичи прекрасно понимал то положение, в котором раньше была девушка, потому и не задавал лишних вопросов о ее побеге, о ее жизни за стенами родительского дома, о том, как именно ей удалось прорваться сквозь пелену стереотипа о женщинах и стать не то что хорошим мечником, а одной из лучших, той, кто был для него достойным учеником и внимательным слушателем. Сами их отношения сейчас представляли отношения теплые и непринужденные. Спокойное проведение времени в компании друг друга по вечерам, чай в перерывах между тренировками, легкое общение, позволяющее каждому из них быть по-своему друг для друга психологами, которые могли выслушать и принять все то, что было на душе друг друга. Когда они оба были рядом, сразу чувствовалось, как нежно они относятся друг к другу…то, как порой приятно было просто разговаривать на разные темы друг с другом, все это сподвигало их тянуться друг к другу и лететь вперёд, даже зная, что ничего из их отношений перерасти все равно не сможет. У него уже была возлюбленная, пусть теперь ее и нет на этом свете, а у нее было слишком много различных болезненных мест, затронув в разговоре которые, можно было с легкостью вызвать на ее лице неконтролируемое выражение легкой меланхолии, которое позже могло перерасти и в полноценную грусть. Они знали это, но при это все продолжали лететь на этот огонь, будто бабочки принимавшие его за цветок. Обжигаясь, но продолжая лететь. –Как ваш день? Демонов опять было много? –Тихий, но нежный голос Айко звучал как-то хрипловато, из-за чего спровоцировал ее слегка прокашляться, чтобы прочистить горло. После долгого молчания было сложно говорить и не хрипеть. –Достаточно, чтобы другие охотники продолжили улучшать свои навыки.–Ёриичи слегка нахмурился. Будучи человеком немногословным, точно так же как и Айко, он предпочитал словам действия. Его сердце уже давно не испытывало каких-либо теплых чувств по отношению к противоположному полу… всё-таки, не так много времени прошло с кончины его жены и не родившегося ребенка, всего-то около двух лет.–Видимо, верно говорят, что время лечит…–Прошептал он, задумчиво всматриваясь в яркий и теплый закат. Небо уже начинало приобретать синие и более холодные оттенки, оглашая о наступлении темноты. –Ёриичи-сенсей, знаете…вы очень сильно помогли истребителям, подарив им дыхания и новые силы, а так же надежду на победу над демонами…но вы сделали и кое-что еще.–Девушка не знала, от чего это ее вдруг резко пробило на откровения, однако она хотела высказаться, перед тем как уйти…окончательно уйти в свой последний поход в качестве истребителя демонов. Мужчина, слегка повернув в ее сторону голову, внимательно слушал ее, при этом, на душе почему-то становилось от чего-то тревожно. Интуиция подсказывала, что сейчас, Кобаяси должна сказать что-то, что явно его огорчит или расстроит. –…я не достоин таких слов, ты ведь знаешь…я не смог защитить то, что было мне особенно дорого…мою семью, мою жену…моего ребенка…–Айко порой казалось, что хоть этого и не показывает, но сенсей очень печален внутри. Хоть и не плачет, хоть и не кричит от безысходности…он страдает внутри, пряча всю свою скорбь настолько глубоко, на сколько это возможно. –…вы так же помогли мне.–От этих слов Ёриичи слегка удивленно повел плечами, ловя затем своими глазами взгляд серых, точно грозовые тучи, глаз ученицы.–Когда вы пришли в ряды истребителей, я ведь тогда была еще совершенно ни на что не годной. Фехтование было для меня своего рода работой, которой я занималась, убивая мелких демонов… Признаться честно, мне тогда казалось, что если я начну работать с большим размахом, то общество меня осудит за подобное… Как осудил когда-то мой отец. С вашим появлением все изменилось. Вы смогли выслушать меня, понять и принять, а так же помогли перестать бояться этих дурацких стереотипов о женщинах у общества… Честно, с вами я чувствую себя спокойно…будто за каменной стеной. Даже несмотря на то, что сама являюсь истребителем, хах… Но сегодня, кое-что всё-таки изменится вновь. Я ухожу в отставку, Ёриичи-сенсей. Я хочу начать жить мирной жизнью, а не беспокоясь каждый день о том, что меня может убить мимопроходящий в лесу демон. Только из-за вас я покидаю свой пост, ведь уверена, что вы сможете раз и навсегда закончить тиранию демонов и поставить в этом вопросе жирную точку. Айко замолчала. На небе уже зажигались первые звезды, а бледный диск луны уже поднимался за спинами охотников за демонами. Ёриичи тоже молчал. Говорить что-то сейчас было бесполезно. Он и сам когда-то мечтал о такой жизни: о тихой жизни с семьей в собственном доме, в тепле и уюте. Он просто не имел право отнимать или запрещать Кобаяси желать чего-то столь простого, но…почему же так мерзко на душе? В груди неприятно кольнуло, когда место рядом с мужчиной резко опустело — девушка встала, собираясь уходить. Отряхнувшись от травы и земли, прилипшей к полам хаори, Айко аккуратно поклонилась Цигикуни. –До скорой встречи, сенсей, мне нужно собираться на задание. Пусть здоровье всегда пребудет с вами. Она развернулась. На душе было горько. Она хотела, чтобы он что-то сказал ей в ответ, остановил, окликнул, поддержал в ее будущих стремлениях, но…но от него не последовало ни единого слова. Будто все прошедшее время, все часы пребывания вместе, все тренировки, каждое чаепитие с душевными и глубокими разговорами были для него простой формальностью…всего лишь обязанностью поведения рядом со своей ученицей. Из раздумий девушку выдернуло достаточно неприятное ощущение скольжения по траве. Ее тело накренилось, начиная падать назад, а сямисэн с недовольным бренчанием выскользнул из руки, упав куда-то в траву. Айко слышала обеспокоенный крик Ёриичи, звук того, будто что-то надламывается, а затем тишина. Где-то снизу послышался глухой всплеск упавшего в воду осколка от обрыва. Темнота рассеялась, как только ее голову перестало кружить, а в глазах прояснилось. Девушка медленно открыла веки. Сбитое дыхание, часто поднимающаяся грудная клетка, а так же рассеянный и испуганный взгляд сопровождали все ее действия. Ощутив, что она хватается рукой за что-то твердое, но теплое, взгляд Кобаяси метнулся к ее кисти руки, сжимавшей крепкое мужское плечо. Ёриичи рвано дышал, придерживая крепкой рукой девушку за талию, взгляд дрожащих от адреналина зрачков со рвением осматривал лицо Айко на наличие каких-либо повреждений, однако таковых не находилось. Сердце было готово пробить грудную клетку от испытанного страха. Айко чуть было не упала с обрыва, в буквальном смысле слова, просто споткнувшись... Если бы он вовремя не подоспел, то... Мысли об этом стремительно заполнили голову. Руки мужчины слегка подрагивали, однако все так же продолжали бережно держать в своем кольце женское тело, будто то был хрусталь. Девушка будто завороженная смотрела в бардовые глаза Ёриичи, а грудная клетка уже не так быстро поднималась, она затаила дыхание. То противное чувство с души почему-то пропало, заменяя себя иным, более приятным. Это чувство будто щекотало, приводя бабочек в животе в движение. Казалось, будто вся природа замерла... Будто и никогда нет в этом мире больше кроме их двоих... Мужчина медленно, все так же придерживая ее, отводит свою ученицу чуть дальше от обрыва, однако даже сделав это он не отпускает ее, а наоборот, горбится, опускаясь ниже и обнимая ее, прижимаясь к ней всем своим телом. Только сейчас в голову ударяет мысль о том, что он и вправду сильно испугался за нее...за ту, кто для него всего лишь ученица...или же нет?… Ёриичи утыкается носом в ее плечо, вдыхая аромат ткани и лежащих на нем волос. Айко лишь молча принимает его объятия, ощущая даже сквозь ткань их одежды то, как сильно и быстро бьется его сердце. Наверняка это из-за страха...или же нет?… –...не пугай...так больше...–Его голос звучит приглушенно, тихо, хрипло...мужчина лишь чуть сильнее сжимает ее в своих объятиях. Эти слова являются единственным ответом на рассказ девушки о ее желании уйти в отставку, а так же адресованы к недавнему провальному падению с обрыва, но...наверняка она истолкует эти слова по-своему. Им приятно находиться друг с другом... Им приятно само ощущение спокойствия рядом друг с другом. Все их разговоры, все их взгляды друг на друга... За все то время, проведенное вместе, эти двое привыкли к этому ощущению уюта в компании обоих настолько, что теперь, кажется, отпустить и благополучно забыть об этом ощущении не представлялось возможным. Он ветер - единственный слушатель, она природа - единственный дом. Пусть и побитый, пусть и истерзанный временем и страхами, но это дом. Дом души, в котором она приняла его, а он помог излечиться от ран времени, точно так же как и она помогла ему жить дальше, отвлекая от грустных дум и печальных воспоминаний. Они оба были бабочками летящими на огонь друг друга. Пусть и обжигая крылья, но они не обидят друг друга. Они не будут ранить друг друга. Айко медленно обхватывает руками тело Цугикуни, замыкая кольцо ладоней у него за спиной. Он прекрасно чувствовал, как ее била мелкая дрожь и как она тут же успокоилась, почувствовав себя в его теплых руках. Слов было мало. Да и говорить было не о чем... Они и без слов прекрасно поняли, что каждый хотел сказать друг другу.***
Ветер с силой качает деревья, срывая с них зеленые листья. Он будто негодует, злиться, ревет, рвет и мечет из-за того что недавно лицезрел. Хмурые грозовые туси заволокли небо, полностью подчинив себе яркое солнце, а затем поглотив его. В просветах между крон деревьев, мелькающих при беге, можно заметить редкие вспышки ослепительно-белых молний. Гром вторит им, разрывая округу своим оглушительным рыком. Вот с неба упала одна капля, приземляясь в пыльную после битвы землю...вторая...третья. Небо начинает литься на землю проливным дождем, будто оплакивая очередную смерть в этих краях. И почему именно из-за этой смерти ему так горько?… Капли дождя безудержно падают на волосы, плечи, пропитывая ткань красного хаори и волокна бордовых волос влагой. Сил плакать у Ёриичи уже давно нет, все слезы он давит в себе, проглатывая болезненный и неприятный ком в горле. На душе сейчас пусто, а в груди в безумии мечется сердце, ища причина своей неистовой скорби. Мужские руки бережно и нежно сжимают ослабевшее женское тело. К сожалению, раны слишком серьезные. Даже если он будет бежать изо всех сил, он не успеет добраться вместе с ней до лазарета на руках. Ей не успеют оказать первую помощь. Она точно...умрет. Вот только если бы он пришел немного раньше... Если бы он сразу, как только сердце почуяло неладное, направился к ней на выручку, она бы не пострадала так сильно... Айко могла бы выжить, если бы он пришел на немного раньше, чем пришел бы так... Маленькая ладошка поднимается, приятно касаясь щеки Ёриичи и проводя большим пальцем по линии его скул. Как же ей не хочется видеть снова эту едкую горечь печали в радужках его глаз, как же хочется вновь увидеть как он улыбается... Сегодня, на своем последнем задании перед отставкой, она по-плану должна была всего лишь расправиться с одним из мелких демонов терроризирующих деревню мирных жителей. Девушка завела его вглубь леса, прикидываясь обычной деревенской девушкой, а после с такой лёгкостью с ним покончила, что тот даже удивиться не успел, но...удача явно сегодня была не на ее стороне. Как оказалось, рядом с теми местами проводила свое время одна из высших демонических лун. Схватка была тяжёлой, долгой и в одну сторону. Айко проиграла демону, хоть и по силе явно превосходила его, однако, сколько бы девушка не рубила, сколько бы не старалась выйти в лидирующую позицию, все это было бесполезно. И хоть, когда Цугикуни поспешил ей на выручку и с проворностью победил демона, исход ее уже тогда был предрешен. Айко болезненно поморщилась, чувствуя сильную тянущую боль в районе груди и живота, по периметру которых словно ножом, был высечен огромный глубокий разрез, словно ее полоснули лезвием бритвы. Дождь приятно холодил и омывал уставшие ноги, а растрепанные волосы трепал разбушевавшийся ветер. Лежа головой на коленях Ёриичи, она чувствовала как жизнь постепенно и медленно покидает ее. Кобаяси слабо, но нежно улыбнулась. –Ёри...мой дорогой Ёри, не нужно так беззвучно и невидимо плакать по мне...я все еще здесь, с тобой... хоть и скоро покину тебя, но...все же, прости меня...я ведь так и не смогла найти в себе силы стать сильнее и сказать тебе все, что хотела...ты был мне другом...учителем...приятным собеседником...и...любимым человеком.–Айко слабо усмехнулась, продолжая гладить рукой лицо и щеку застывшего мужчины. Она не хотела причинять ему боль... Не хотела снова покидать его, оставляя после себя лишь одну боль после потери... Она хотела лишь чтобы он помнил ее с тем теплом, с которым она будет всегда помнить его. Ёриичи накрыл женскую ладонь своей дрожащей и грубой рукой. Чувство того, как горячая слеза наконец вырывается из его глаз и катится по щеке, попадая на ее пальцы, вгоняло его в еще большую безысходность. Он снова терял любимого и дорогого человека. Снова. Это происходило снова! Он опять не смог, не смог уберечь нечто важное для себя от гибели! От чувства вины сжималось сердце, а холодеющее тело на руках лишь усиливает его. И вот теперь, это нечто ценное, эта девушка...умирает у него на руках. –...прости...я не смог, я...я не пришел вовремя, я не смог защитить тебя...прости меня...–Шепчет он, нежно оглаживая руку на своей щеке. Девушка с мягкостью смотрит на него. Они оба были бабочками, летящими на огонь друг друга... И они обожглись, сгорели в этом самом пламени. –Ёри...если бессмертие души и вправду существует, если...если мне удастся переродиться, то...пообещай мне кое-что, пожалуйста...–Она смолкает, но всего на минуту. Дождь продолжает идти, размывая и смывая кровь с пропитанной ею земли. Очередная молния сверкает над их головами, а гром кричит, заглушая голос Цугикуни, задавшего лишь один единственный вопрос в ответ, заданный одними лишь губами. –... Что пообещать? …–Айко ненадолго прикрывает глаза, но затем вновь распахивает их. –...пообещай, что мы обязательно встретимся...в другой жизни, обязательно...будем жить мирной жизнью где-нибудь в отдалении от всех этих забот и демонов...будем жить в мире, где мы обязательно сможем найти наше счастье... Ёриичи замирает. Сердце бешено отдает в висках, а в голове пульсирует лишь одна мысль о том, что времени осталось совсем мало. Он наклоняется еще ниже, соприкасаясь своим теплым лбом с ее холодным, а затем накрывает ее губы своими, давая немое согласие на это обещание и точно так же давая его.***
Толкучка на железнодорожной станции поезда просто сумасшедшая. Люди, мелькая своими разноцветными кимоно, торопятся, ругаются, толкают друг друга лишь бы успеть приобрести билеты на нужный им рейс. Азуми недовольно морщиться из-за одного из толкнувших ее в бок людей, но стискивая зубы молчит, после чего старательно старается протиснуться сквозь толпу обратно на перон. Билет, сжатый в ее руке, хоть и чуть помялся, но потерять его она желанием совершенно не горела. У самой младшей в семье Ёсида осталась лишь одна возможность сбежать от своих родителей, и именно ради этого она так усердно училась. И после всего этого быть задавленной людьми с пирона еще до своего отправления в пункт назначения было ни чуть ни лучше, чем бросить свою самую ценную и горячо любимую мечту - научиться игре на сямисэне и фехтованию. Играть на этом инструменте было, казалось ее призванием, было тем, чем она любила заниматься, однако, фехтовать она любила не меньше. Именно ради того, чтобы ей дали разрешение на ее «побег» она выучилась по специальности работы консультантом в отеле, работать по которому, она, ясное дело, не собиралась. По приезду в пункт назначения ее наконец-то ждала новая жизнь, в которой она оборвет все связи с родителями и найдя учителя наконец станет обучаться запрещенному в их семье занятию - бою на клинках. –«Удивительно, как в нашей эпохе Тайсё все еще сохранился сексизм...в любом случае, я наконец выбралась из того ада готовки и стирки.» У девушки наконец получается выбраться из толпы на перон. Ее поезд должен подъехать буквально через пару минут, так что и отходить куда-либо ради покупки еды или сувениров времени не было поэтому встав на пироне, Азуми стала задумчиво разглядывать пейзаж открывающихся полей и крон деревьев впереди. Серые глаза с интересом вглядывались в каждую деталь, пока черную косу волос бережно качал ветер. Ее темно-зеленое кимоно в светлых ромбах было одним из ее любимых, потому и обращаться с ним она старалась максимально бережно, из-за чего казалось, будто оно совершенно новое, а не старое, прослужившее около года с хвостиком. Мимо девушки спокойным шагом прошла троица молодых людей в хаори. Блондин в желтом хаори с узором треугольников явно о чем-то спорил с полуголым парнем с головой кабана, в то время как третий брюнет в зелено-черном хаори в клеточку старательно пытался их успокоить. Что характерно, из-под пол их одежды выглядывали ножны с клинками. Азуми тихо хмыкнула, провожая их взглядом. Не трудно было догадаться, что это одни из членов истребителей демонов, которые сейчас явно по какой-то причине были забыты обществом, хотя, по рассказам бабушки, раньше их узнавал чуть ли не каждый, видя лишь один вид черной формы охотника. Из раздумий ее выдернул резкий толчок. Чемодан с вещами было выскользнул из руки, норовя упасть, однако, реакция врезавшегося в нее незнакомца оказалась быстрее. Словив сумку с вещами, молодой человек, на вид которому было лет 20-24, повернул к Ёсидо голову, намереваясь извиниться и отдать чужую вещь, однако он не смог вымолвить и слова. Азуми так же застыла, смотря в яркие бордовые глаза мужчины в красном хаори и форме истребителя. Его такие же бордовые длинные волосы были собраны в высокий хвост, а на лбу виднелась яркая красная метка, подобная языкам пламени. Из-под ткани хаори торчала рукоять клинка, обплетеная черной кожей... –А... Извините, что врезался в вас, я задумался, потому не заметил.–Первым очухался мужчина, после чего поспешил принести извинения, выводя девушку из такого же состояния транса. Азуми отрицательно покачала головой. –Нет, что вы, все в порядке...а, извиняюсь, что лезу не в свое дело, но, можно ли спросить, куда вы направляетесь? Или как можно будет вас найти в будущем? .. Почему-то...вы кажетесь мне смутно знакомым...–Лицо мужчины ничуть не дрогнуло при таком вопросе, а лишь показало секундное облегчение. Будто он и сам думал, как задать этот вопрос. Сердце почему-то приятно заныло, а на душе воцарился уют и покой... В компании друг друга они почему-то ощущали себя в безопасности, будто за каменной стеной... И не важно, если их разделит сама жизнь, даже если они умрут и смерть разлучит их... Их души всегда найдут друг друга и подарят тот внутренний штиль, необходимый им обоим для полного спокойствия. Ведь они...были бабочками летящими на огонь друг друга. Огонь, что будет причинять боль, но при этом дарить покой.