Страшная ночь

— Да Данилыч, всё, заткнись! — проорал, что есть мочи Деревяшкин и закрыл уши. — Нет, ну а что? — заулыбался Горилла, усаживаясь поудобнее, — Сами разогнали эту тему, а теперь ссытесь, как детишки, — засмеялся тот. — Да блять, здоровяк, мне ещё домой ехать, а я там один! — продолжал кричать и хмуриться Лёша. — Так останься, — влез Парадеев и пожал плечами, не видя в этом ничего такого, — К тому же ты вчера говорил, что сто проц останешься, да, —закивал белобрысый с напущенной важностью. — А Барю кормить кто будет? А таблетки ему кто даст? — недовольно поинтересовался Кореш и сложил руки на груди. — Ну найди кого-нибудь, чтобы сына твоего, глистового, покормили, — заулыбался Сашка. — Не гони на сына моего! — прикрикнул Лёша и задумчиво опустил взгляд, нащупывая телефон в кармане, — Мне ехать до дома пятьдесят минут, я не хочу потом сюда столько же возвращаться…Вы уже спать будете, хер откроете. — Да кто тебе такое сказал? Мы в баньку, да, Саныч? — заулыбался Данил и, увидев кивки кудрявого, прикрыл глаза от представления нахождения в бане. — Тогда тем более не откроете! — фыркнул Деревяшкин и более сосредоточенно стал что-то делать в телефоне, не реагируя на дальнейшие высказывания. И минут через пятнадцать он наконец заулыбался, — Я нашёл кое-кого, кто Барю покормит, я с вами останусь. — О, отлично. Тогда мы можем уже сейчас баню проверить, — Данила-Горилла поднялся с дивана, сопровождая это тяжёлым вздохом и отправился в тесную комнатушку, смотреть, сколько там градусов . Кореш огорчённо вздыхал каждый раз, когда видел, что двое его друзей отдыхают без него. А ему нельзя. После пересадки волос вообще много чего нельзя, от того и кажется, что он всего кайфа жизни лишается. Когда в очередной раз стримеры выбежали из парилки и прыгнули в сугроб, они решили заканчивать, ибо уже совсем поздно и завтра нужно встать пораньше и постримить покупку стройматериалов. Парни пили чай перед сном и здоровяк начал снова рассказывать страшные истории из-за чего Лёша за каждое слово пинал его под столом, но это только раззадоривало Гориллу. Он не замолкал, а нагонял всё больше жути. В конце концов все улеглись и Деревяшкин уже сто раз пожалел, что остался с ними. Он единственный спал на первом этаже. Точнее не спал, а лежал и трясся так, словно ему десять лет и он спит один в комнате. Каждое тёмное пятно, что он не мог рассмотреть казалось ему угрожающе страшным настолько, что он готов был прямо сейчас просто умереть. Все окна были зашторены, но смотреть в них было ещё страшнее. Ворочаясь из стороны в сторону, парень замер. Ему показалось, что кто-то на улице прошёл по крыльцу. Отчётливый звук топота по дереву повторился. Кореш замер, стараясь почти не дышать. Его зрение было сосредоточено только на окнах, что находились прямо напротив. И вот, словно небольшая тёмная тень скользнула совсем рядом с плечом стримера и это оказалось спусковым крючком. Он не раздумывая схватил телефон, включил фонарик и ракетой понёсся на второй этаж, не зная, куда деться. Первый на ум пришёл Данил. Он залетел к тому в комнату и был до невозможности рад, что тот не спит. — Ты чё принёсся, фолликульный? — усмехнулся здоровяк и повернулся, глядя на слепящий фонарик и силуэт за ним. — Я с тобой спать буду, Гориллкин, — прошептал Лёша и нырнул под одеяло, даже не дожидаясь разрешения. — Ну спи, а чё случилось то? — поинтересовался Данил и повернулся, глядя на примостившегося друга. — Да мне показалось, что по крыльцу кто-то шастает, а потом я хуйню какую-то увидел и подумал, что нахуй оно мне это всё надо, — напряжённо протараторил младший и повернулся на бок. — Не показалось, я тоже слышал, — с максимальной серьёзностью сказал горилла и замолк, ожидая реакции. — Ты серьёзно? Блять, если ты шутишь, то не надо, мне и так страшно пиздец, — пробормотал Кореш, всматриваясь в лицо второго. — Не шучу, конечно нет, Лёх, ты чё, — проговорил здоровяк и еле сдержал смех, выдавая себя. — Гориллыч, ты — сука! — зашипел Лёша отворачиваясь. Он хотел нормально поспать, но не получилось. До сих пор было неимоверно страшно, а его друг подливал масла в огонь говоря, что ему кажется, что кто-то стучит в окно или очередной страшной историей. Время пошло уже за четвёртый час, а Деревяшкин всё не спал. Данила-Горилла храпел настолько громко, что казалось, все твари, что ползали за окном и хотели кого-либо напугать, сами разбежались от этого звука. Смириться со своей участью не получалось, поэтому Лёша решил испытать другой план. Он взял телефон, вышел из комнаты и довольно нагло улёгся на кровать Парадеева. При этом не только нагло, но ещё и довольно резко, ведь испугался проходить мимо тёмной лестницы. Как только Кореш начал заползать под одеяло, белобрысый что-то сонно промямлил и повернулся на бок, укладываясь поудобнее. Этим-то и воспользовался Деревяшкин, пододвигаясь к обнажённому до нижнего белья телу Саши. Он обнял его, что есть мочи то ли от присутствующего до сих пор страха, то ли от холода, что за этот короткий промежуток пробрал его до дрожи. Парадеевич вновь пошевелился, покрываясь мурашками от того, что к его тёплому, даже горячему телу, прикоснулось такое ледяное и дрожащее. Шатен уткнулся лицом в чужие ключицы и обжёг их своим дыханием. Ему стало чуть спокойнее до момента, когда он осознал, что сильно хочет в туалет, а для этого нужно спуститься вниз… Парень постарался не задумываться об этом и поскорее уснуть, но его мочевой пузырь был явно этим недоволен, создавая ощущение, будто его иглами протыкают, до такой степени, что вот-вот начнёт подтекать. — Саш…Саша, — еле слышно прошептал Кореш и чуть отстранился от спящего, вглядываясь туда, где должно быть его лицо. В ответ послышалось лишь более громкое сопение и чуть недовольное мычание. Белобрысый явно не хотел просыпаться, но вскоре после очередного шёпота послышался сонный голос. — Лёнь, ну чё тебе надо? — с недовольством пробормотал Парадеев и, кажется, приоткрыл глаза. — Сходишь со мной вниз? — умоляющим тоном спросил Деревяшкин, — Я щас обоссусь, а идти пиздец страшно. — Чего страшного, фонарик в руки и вперёд, — буркнул Саша в попытке зарыться в одеяло, но Лёша настойчиво отбирал его у белобрысого, пока тот не согласится с ним сходить. — Ну пожалуйста! — Блять, ну ты взрослый мужик и тебе страшно спуститься поссать? — тело медленно задвигалось, а затем Парадеевич чуть поднял руку и хлопнул ею по лицу. Только не себя, а лежавшего рядом друга. Сделал он это не так резко и больно, как могло показаться. Даже в сонном состоянии он помнил про волосы, — Лёнь, я твой рот ебал, пошли, — буркнул тот и поднялся с кровати, протирая глаза. Улыбнувшись, младший сразу же подскочил и чуть ли не под ручку пошёл с тем вниз, подсвечивая себе путь фонариком. И всё же было жутко. Быстро сделав все свои дела и сполоснув руки, парень чуть ли не бегом унёсся на второй этаж, погоняя Парадеева, чтобы того не сожрали или не убили по пути. И вот они снова лежат. Саша, казалось, почти сразу же уснул, а Лёша вновь прилез к нему с объятиями, прижимаясь ледяными руками к такой тёплой спинке. Второй что-то недовольно мямлил, неразличимо перебирая языком. Кореш уложил голову почти вплотную, утыкаясь носом в шею кудрявого. Несколько раз шевельнувшись, он заулыбался от того, что тревога потихоньку спадала, а все предыдущие его представления о чём-то страшном только смешили. Да и в принципе близость с Сашей была очень приятной, ведь они договаривались, что при всей компании не будут показывать той нежности и любви, которую они безмерно испытывали. Не всем это приятно. В любом случае это устраивало обоих. Сейчас же Деревяшкин дорожил этим моментом, чувствуя, как поднимается грудь второго от дыхания. Это настолько умиротворяло, что ему не хотелось, чтобы этот миг заканчивался. Настолько сильно он любил своего Сашеньку, что был готов остаться даже в самую страшную ночь в этом доме подольше, лишь бы пообнимать его на пару минут больше… Делая тихий вдох, Лёша уже через сон услышал более чёткое бормотание сверху и заулыбался. — Лёня-я-я, ну не двигайся, щетиной своей колешься, — пробубнил Парадеевич и чуть отодвинулся. — Терпи, Сашка, мужики — они такие, — сонно улыбнулся Деревяшкин и быстро чмокнул кудрявого, ненадолго задерживаясь на его губах. Это было быстро, но очень приятно. — Я щас фолликулы твои выгрызу, если ещё раз шевельнёшься, — улыбнулся белобрысый и наконец ответно обнял младшего, прижимаясь всем телом.