Паучок попался в сети

—Массаж? — переспросил не слишком удивленный, либо отменно скрывающий ошеломление Вильям. Паркер раздумывал, как быстро он доберётся до тёти в соседний штат, хотя, усмехнулся невесело парень лучше в соседнюю вселенную. Нет, ну какой позор, мало того, что веду себя как сбежавший клиент психушки, постоянно сбегаю в непонятное место на целый день, а теперь прошу о... Питер старательно уговаривал самого себя, что ничего такого нет, ну разомнут его тело, оздоровительная процедура, ничего такого. —Да... Если тебе не сложно... — надеюсь, что как раз сложно, молился Паркер. —Ну, надо будет сходить за маслом, и нет, Питер, то, что у нас на кухне не подойдёт! — предугадал вопрос подростка одноклассник. —Да, зачем так много сложностей? —Много, всего-то в магазин через дорогу сбегать... —Через дорогу сбегать, Вил?... — медленно повернулся к активно сканирующему взглядом карту города парню Питер, в который раз поправляющий лямки норовившего сползти рюкзака. Уже более получаса они бродили по, как считал Паркер кругу в поисках злосчастного магазина, и уже на пятой минуте он составлял план постройки Машины Времени, чтобы вернуться и заклеить свой болтливый рот скотчем, к сожалению, на с надоедливым главным ведущем The Daily Bugle, ни с ним такое провернуть нельзя. —Вильям, Питер, — укорил одноклассник — и мы почти пришли, нужно только завернуть кое-куда... —Ты это сказал несколько раз! —О, а вот и он! Магазин напоминал скорее лавку повернутого на магии сумасшедшего, ограбившего завод с неоновыми вывесками, из-за обилия которых смысл надписей терялся, чуткий слух уловил музыку 70 годов: Boney M, Electric Light Orchestra, Pink Floyd, Bee Gees, и это только те, которые помнил сам Питер, кто же знал, что тётушка и Вильям, переговаривающиеся по телефону почти каждый вечер, имеют так много общего... И кто же мог предположить, что спокойная, мирная и ласковая тётя Мэй обожала в молодости рок!? Питер надолго застыл, слушая на фоне восторженный рассказ тётушки о её буйной молодости, о том, как на одном концерте малоизвестной группе, выступающей в её городе, она пьяная залезла на сцену и начала петь вместе с выступающими, причём никто её не спустил и даже не оштрафовал. Фанаткой тётя была отъявленной, как и подруги, что подтолкнуло их из фургонов грабить по мелочи личные вещи тогдашних звёзд, часть они оставляли себе, а часть продавали через других знакомых, чтобы заработать денег на новый концерт, ведь родители не считали увлечения детей чем-то стоящим и отказывались давать карманные деньги. Но больше всего поразил случай, когда, казалось, милейшая Мэй, оставила более десятка девушек без половины волос чтобы первой ухватить билет на выступление, одноклассницы массово сидели по домам и молчали в тряпочку на расспросы родителей, потому что стыдились признать, что мелкая и тщедушная девчушка, ниже их аж на голову, уделала постоянных посетительниц секции боевых искусств. Даже более того, остатки "волосни паршивок" тётушка некоторое время хранила в трофейной книге, где лежали и автографы, порой так же изъятые у владельцев, фотографии их небольшой компании отъявленных фанаток на концертах, старые билеты, чеки из кафе, большинство из которых сейчас закрыты, а также любовные переписки, всё-таки телефон тогда был не столь распространён и популярен. Писали Мэй все: от одноклассников до мелких музыкантов, от коллег с первых работ до парочки интересных азиатов. Чем зацепила их наглая, отбитая на голову худенькая девчушка с куцым хвостиком, никто не мог понять, и живые подруги тёти, вспоминая бурную молодость, до сих пор недоумевают, почему фигуристых красавиц с модным на то время макияжем обходила по числу поклонников, казалось бы, неказистая подруга. Тётя с удовольствием по вечерам рассказывала по громкой связи одну за другой истории, даже предлагала пройтись по некоторым местам её молодости, когда она вернётся, что оставалось открытым вопросом, так как командировку уже продлили. Питер поначалу обижался на то, как легко Вильям сходится с тётушкой, затем, вспоминая, что однокласснику чуть за двести лет, он успокаивался, понимая, что человеку, родившемуся два века назад, та в правнучки годится. Паркер поначалу часто забирал телефон у удивленного парня и пытался поговорить с родным человеком, по которому успел соскучиться, но тем не находилось. Да, всё нормально, нет, ничего не испортил, да, дом убрали — так проходил каждый разговор, Питер уставал от работы супергероем и держался, чтобы не нажаловаться на особенно неприятных типов, с которыми пришлось сражаться, старался не высказываться слишком агрессивно в сторону главного ведущего The Daily Bugle, чьи репортажи напоминали Паркеру призыв сжечь ведьм во времена средневековья. К чести ведущего, тот ограничивался разными средствами против вредителей, не забывая про рекламу оных. Паркер просто слишком уставал для разговоров, и это замечали оба: и тётя Мэй, поддерживающая его по ту сторону телефона, и одноклассник, что не пытался разговорить, скорее делая приятное по мелочам, заказывал любимую пиццу Питера, ту он угадал практически с первого раза, оставлял ужин, который можно было разогреть, не теряя вкус, привыкнув к тому, что парень часто возвращается глубокой ночью. Паркер часто замечал, что Вильям не стремиться разговорить его, не принуждает пообщаться, если сам Питер того не хочет, умело поддерживает молча и подгадывает те моменты, когда простое пожатие плеча и кружка горячего кофе, к которому парень как-то незаметно привык, спасают больше самых искренних слов поддержки. Это подкупало парня, понимающего, что их вынужденное соседство не такое уж и плохое... За исключением уроков, где если Питер хотел лезть на офис ненавистной журналистской компании, то Вильям не понимал, зачем физикам так много формул и ненужных обозначений, и жаловался, что Старк Индастриз скоро сделает в телефонах встроенную ракету и ему придётся учить ещё и аэродинамику. Питер учтиво молчал про реактивную тягу и ядерную физику, понимая, что тогда наверняка сломает двухсотлетний мозг... Уже друга? И Вильям не позволял забывать о трёхзначной цифре в графе возраст, он казался ровесником тёти, с восторгом обсуждая сотни неизвестных сейчас, но очень популярных раньше исполнителей, включая треки прошлого века, причём если тётя любила 70 годы, то одноклассник восторгался джазом 20-40, что не мешало им мешать песни и подпевать им. И несмотря на старания и многочисленные побеги всеми силами упирающегося Паркер, он знал этих людей и мог по памяти с точностью до слова воспроизвести большинство самых популярных песен. И сейчас Питер явно чувствовал, как у него задергался глаз при первых строках одной из тех песен, и судя по всему это был Майкл Джексон... —И тут продают масло для массажа? — недоверчиво оглядел лавку парень, надеясь, что Вильям повторит свою любимую отговорку: "Вот ещё один поворот и мы точно будем на месте!". —Ага! — радостно сложивший порядком измятую карту в рюкзак Питера Вильям бодро зашагал в ад для эпилепсика, вздохнувший Питер впервые порадовался периодическому обострению паучьего чутья, ведь сейчас оно почти заснуло и не отреагирует на свет неонов как на угрозу. —Не похоже на магазин, скорее на вечеринку для фанатов рока. —Между прочим, этому месту 112 лет! — заявил одноклассник, защищая явно давно облюбованное заведение — И оно имеет огромную историю, ты даже представить не можешь, сколько раз здесь случались облавы во времена "Сухого" закона, и ни разу не находилось достаточных для обвинения улик, а сколько законов было нарушено в этих стенах и не сосчитаешь! А он умеет говорить не только о старых руинах и строительстве домов, усмехнулся про себя заслушавшийся Паркер, точно знавший, что факты, рассказанные одноклассником, не взяты со случайного сайта из интернета. Как минимум потому что Вильям не любил к нему прибегать, путаясь во множестве ссылок, он попутно возмущался перемешиванием фактов, чтобы сделать историю оригинальнее. Пусть его истории не изобиловали уникальными особенностями, но Питер словно оказывался в тех далёких временах, о которых говорил, возможно свидетель, описываемых событий. —А! — с явным неизвестным акцентом протянула пухлая, напоминающая посетителя взрыва на заводе с красками из-за обилия цветов, рюшек, ленточек и целой кучи мелких деталей в одежде, женщина — Уильям! Давно, давно тэбя не видэла, что так запоздал? Каждое слово смуглая, с крупными и пухлыми губами и мелкими темными глазами дама тянула долго, искажая некоторые так, что терялся смысл, явно иностранка обошла прилавок, бренча неисчислимым множеством крупных украшений, и направилась к ним, чуть заваливаясь на бока так, что казалось вот-вот грохнет и цветастым шариком покатится к ним. Питер чуть прищурил глаза, чуть не задыхаясь от сбивающего аромата благовоний в самой лавке и от непередаваемого амбре, плотным, почти что видимым глазу туманом, окутывающим громкую женщину. —Госпожа Алачхит! — радостно раскинул руки одноклассник, выдав непереводимую комбинацию звуков — Здравствуйте, здравствуйте, извините, что так долго не был! Работа. —Да куда тэбэ работы!? — то ли из-за акцента, то ли сама женщина плохо говорила на английском, но Паркер с трудом разбирал её речь, чего не скажешь о Вильяме, шустро что-то говорящему ей на, скорее всего её родном, языке. —О, прости, Питер, я вас не представил! — быстро заметил неловко мнущегося парня одноклассник, бустра зашептав тому на ухо — Итак, записку заучил? Запоминай, сначала пожмёшь ей руку в ответ, ближе метра не подходишь, а потом представляешься! —Сайн байна уу хундэт Алачхит. Миний нэр Питер Паркер... — парень с трудом выговорил имя женщины, часто упоминающееся в шумном и быстром разговоре. Питер понял, что Вильям специально почаще обращался к хозяйке более официально, чтобы он запомнил, о чём говорила постоянные, полные волнения, мимолетные взгляды на него. —Тантай танилцсандаа баяртай байна, Питэр Паркэр. — ответила хозяйка, цепко, скорее по привычке, оценивающе осматривая парня с головы до ног, сделав свои выводы она спросила — Би шууд асуух болно, чи миний хэлийг мэдэх уу? —Би таны уучлал гуйж, хатагтай, тэр маш их туршлагатай биш юм, тиймээс тэр ичимхий ба энэ нь ихэвчлэн эргэлзэж байна. — уважительно ответил за Питера Вильям, что парень ему спокойно простил и даже был благодарен, так как уже готов был плюнуть на тайну личности и улететь из-под пристального взора на паутине. —Битгий уучлалт гуй хайрт минь, — внезапно вольным, безмятежным жестом отмахнулась вновь миролюбивая женщина — Та түүнд мэндчилгээг зааж өгсөн хүн биз дээ? — словно пожурила нерадивого внука женщина — Магтууштай, магтууштай, гэхдээ Би англиар хангалттай сайн ярьдаг гэж түүнд хэлээрэй, түүнийг өөрийнхөөрөө ярь. —Уф, всё нормально, можешь продолжать на английском. — успокоил Вильям. —Премного благодарен. — пробормотал Питер, с запозданием резко и неловко поклонившись, несмотря на веселость и лёгкость, женщина внушала уважение к себе. —Ладно, ладно! — неожиданно звонко рассмеялась та — Нэ мнитэсь так! Лучшэ скажи, зачэм пришэл? —Нужно масло для массажа, только не то, которое мама брала, нужно что-то для новичков и с очень слабым ароматом. Привычная волна спокойствия накатила на Паркера, удивленного тем, что одноклассник заметил и учёл его чувствительность к запахам, пусть и такое мелкое, но всё равно проявление заботы отзывалось давно позабытым с детства теплом. —Хм, принэсу что полэгче, а там сам отберёшь. Не дожидаясь ответа, женщина бодренько взбежала по лестнице. —Вильям, а кто это? —Госпожа Дэн Алачхит, она родом из Монголии, но долгое время жила в Индии у своих родственников оттуда, обучалась родовому делу, нечто вроде врачевания, а там увлеклась массажем и в итоге устроилась в эту лавку. — кратко рассказал одноклассник, сразу выделив все важные для Питера, удивленного необычной внешностью и акцентом, факты — Вообще, у неё очень увлекательная история жизни, как-нибудь расскажу тебе, половине не поверишь, а другую так вообще за выдумку ребенка примешь. —А что значит, не те как у мамы? —А, я про свою, они с госпожой Алачхит когда-то давно работали вместе в одном салоне, так что я с ней давно знаком, — с ностальгией рассказывал Вильям, подбираясь к лестнице и внезапно громко крича — Госпожа, можно мы чаю возьмём!? —Конэчно, дорогой! — раздалось гулкое сверху — Вы и пойэсть возьмитэ! А то худой как жэрдочка! А я найду послабэйэ! —Спасибо! Вильям бодро отвёл Питера в незаметный на фоне общего хаоса из старых цветастых поддержанных вещей, навроде пластинок, картин, вееров и предметов одежды, проход, закрытый пестрыми занавесями. Внутри оказалась небольшая темная комната с тёмными, чуть поддержанными, что не мешало им быть в превосходном состоянии, диванами и низеньким столиком, на котором едва дымился пузатый прозрачный чайник с темным напитком внутри. —Это комната для отдыха. —И зачем она такому магазину? И что тут искала полиция во времена "Сухого" закона? —А, тут дело в том, что основная часть заведения внутри здания, на деле, тут очень сложная система из магазинов, кафе, салонов и баров, легче сказать, чего в ней нет. Этой системой владеют на протяжении более века разные семьи, когда-то она охватывала маленький райончик рядом, вырастая до четверти от размера города, а однажды сузилась до пары крохотных магазинов, затем почти вернув территории, занимаемые в золотое время. — Вильям шустро разлил горячий чай, вновь выходя и скоро возвращаясь с тарелкой необычных сладостей, чей приятный аромат ухватил острый нюх Питера, чем-то похожим часто тянуло от друга, когда он возвращался с рынка — Разумеется, подавляющая часть заведений не такая открытая как эта лавочка, она, между прочим, была прекрасным прикрытием, как и бар рядом, его вроде закрыли, чтобы построить что-то побольше. Вроде хотят пересмотреть планы здания, и, если получится, расширить территорию и вновь открыть его обновленным. Сейчас здесь почти не происходит ничего противозаконного, но не стоит обижать владельцев этого места, а то никакие супергерои с плакатов тебя не спасут. —Выбирай. — после быстрого разговора с Вильямом ответила женщина, за которой сладом вошёл крупный, под шесть с половиной футов смуглый мужчина, притащивший чуть обшарпанный, в то же время качественно обитый изнутри чемодан с множеством отделений, переполненный разными фигурными бутыльками. Питер тут же уткнулся в чашку, активно вдыхая густой запах напитка. Его нос атаковали всевозможные ароматы, которые мозг спешно пытался осознать, отделить от мешанины, яркость, обилие, темнота и легкая духота от благовоний лишали рассудка и возможности трезво оценить ситуацию. Едва Питер понял, что их оставили одних, его окутал прекрасный, спасительный, целебный для тела прохладный ветерок, а к носу поднесли светлый платок, пропитанный чем-то легким, в то же время достаточно плотным, чтобы перебить остальные ароматы, отрезая его от ада из запахов. —Погоди, сейчас отыщу вентилятор! Через полминуты Паркер едва не запел на весь мир, взмокший лоб быстро охладел, а мягкий диван, на который его мягко усадили глубже, походил на плотное облако, парень искренне считал, что он оказался в раю. Наконец-то из-за обострения особенно чувствительные анализаторы перестали атаковать мозг многочисленными сигналами, что позволило ему осмотреться, почти сразу утопая в голубых глазах. Такие яркие, такие чистые, сейчас особенно отличающиеся от обычных человеческих равномерным цветом, они затопили всё сознание, отчего Питер не сразу расслышал их обладателя. —Очухался? — Вильям отпустил довольно крупный веер, которым, судя по всему, обмахивал явно пребывающего в полуобморочном состоянии из-за взбесившегося от обилия запахов организма, друга до того как принёс вентилятор. —Да, уже лучше. — кивнул Паркер, привставая, но не сильно, скорее принимая более удобное для себя положение — Не знаешь, от чего меня так ударило? — парень предположил, что дело может быть и в каком-то определенном аромате, на который у него что-то вроде аллергии. Возможно, думал Паркер, прикрыв глаза, при входе в лавку меня сбило именно обилие запахов, потом я привык, но стоило внести ящик, который сейчас закрыт, так паучье чутьё взбесилось, но из-за множественных сигналов, я его не заметил. Питер до сих пор чувствовал остаточное волнение, как отходняк после выброса адреналина, явный признак того, что чутьё заметило угрозу и тело подготовилось. —Скорее всего дело в охранном амулете. — под скептический взгляд Паркера Вильям подцепил из воздуха яркий, с пестрой вышивкой крохотный мешочек — Ты заметил его раньше? —Нет, — медленно наклонился Питер — только сейчас. Стоило чуть отойти тряпке с легким ароматом, как лёгкие слово сдавило металлическими прутьями, они рвали нежную плоть при попытке сделать вдох, прорастали в глотку, обильно выцарапывая наказание на мягких стенках, заставляя захлёбываться кровью, пока алый, искорёженный розовый цветок не прорастёт наружу, раздирая лепестками-бритвами рот. Пальцы тянутся к горлу и спасительная прохлада исчезает, глаза застилает пелена а свой голос больше походит на жалобный скрип, мольбу помочь. Что-то тёплое хватает за затылок, тянет на себя и нос заполняет свежесть первого зимнего утра. Холодное, оно обжигает, но так приятно, что жить заставляет, дышать, вдыхать всё глубже и глубже полной грудью морозный воздух. —Дыши, давай, вдох, выдох... — спокойно настаивал Вильям, натянувший на Паркера медицинскую маску, в которую вложил платок — Давай, ты можешь, еще пару раз... —Да дышу я!... — прокашлялся Питер. —Грубить можешь, значит живой. Так, я сейчас отберу что полегче и отволоку чемодан в коридор, а ты, когда отпустит, выбери нужный и мы уходим. Минута и ушла удушливая атмосфера, ощущение, что стоишь в комнате, где годами не проветривали, Питер не рисковал убирать маску далеко, а потому быстро брал, как оказалось стеклянные, судя по старому клейму с годом производства, в то время пластика, который может сымитировать стекло, не изобрели, открывал узорчатую крышку с тонким стержнем, на котором оставался аромат. Множество цветов, названия которым Паркер всё равно не вспомнит, тот отложил сразу. Два других имели сладкий и терпкий аромат экзотических фруктов, а вот следующий... Его Питер хорошо помнил, это теплые вечера, мерное жужжание машинки для взбивания молока, беззлобные упрёки, теплые руки на основание шеи и умелые движения. Это то тепло, которое хотелось забрать с собой в логово, и которого за последний месяц стало слишком много в жизни Паркера. Бергамот, вспомнил парень названия недавно купленного и только что заваренного чая. Две недели назад он плохо вымыл полы, забыв, что воду надо отжать а потом мыть, в результате чего на кухне, откуда начал Питер, в какой-то момент раздался грохот и неразборчивая ругань. Сначала Паркер решил, что это грабители, но обладателем внушительного словарного запаса оказался его сосед, чуть не оправившийся кипятком, которым хотел заварить новый чай. Вместо этого чудом не разбился старый металлический заварник, а вот содержимое в виде мелких чаинок оказалось повсюду, в том числе и на Вильяме, на котором порой Питер мог уловить тот самый запах чая. Расплатившись за покупку бутылки на 0,16 литров они вышли из магазина... —Вильям, ну сдалась тебе эта пластинка! —Питер! Это же Луи Армстронг ! —Это же глубокий вечер на улице! —Зануда... — бурчал одноклассник, всё же оторванный от горы антиквариата, когда они отошли на метров 20 от магазина. —Ага, да да, зануды вы оба, — раздался насмешливый, прокуренный, словно гнилой голос — а ведь этот магазинчик недешевенький, значится денежки у вас водятся... — словно сотканные из теней вышли бандиты, окрыдая их двоих — Ну что, отдадим сами или мы великодушно поможем? —Эй, ребята, ребята, нам проблем не надо, решим всё мирно? — демонстративно показал безоружные руки Вильям. Казалось, что парень безмятежен, но Паркер слышал и запах выступившего на висках пота, и ускорившееся биение сердце, паучье чутьё подняло чувствительность, отчего Питер видел, как похабно ухмылящиеся хулиганы поигрывают металлическими трубами и ломами, от кого-то сильно несло перегаром, а некоторые точно провели ночь в женской компании, не могли же бандиты пользоваться дешёвыми сладкими духами. —Да, нам тоже, а потому, гони денежки... А потом, может мы вас чуть чуть научим уважать старших. Врёшь, нахмурился Питер, вам бы только причину нас избить, парень выставил кулаки, готовясь к драке. Поняв его без слов, Вильям отходит назад, прикрывая спину. И вовремя, обращающийся к ним мужик замахивается, метя в лицо, но одноклассник едва успевает увернуться. Паркер же, отклонившись так, чтобы кулак проходил над его плечом, хватает его и рывком перекидывает нападавшего на землю перед собой. —Вау... — ошеломленно смотрит на бездыханное тело Вильям. —Эм, инерция. — объясняет Питер первым пришедшим в голову термином. Благо одноклассник не допытывается и, с улыбкой на лице кивнув, вновь встаёт сзади. На Питера кидаются двое, молодые, старшие стоят позади, чтобы не образовать толкучки и напасть на измотанного боем врага. Паркер действует аккуратнее, подножка одному и хук снизу в подбородок, за которым следует хруст и приглушенный крик, походе, прикусил, или вовсе откусил язык, понял Питер, выхватывая у опешившего напарника лом и с размахом ударяя им куда-то в солнечное сплетение. Оглядывается, Вильям компенсирует отсутствие силы ловкостью и сосредоточенностью. Он первый идёт к врагу, резко пригибаясь на ходу, пропуская над собой удар и сжатым кулаком бьёт более точно и... Проворачивает тот... Нож... Отрешенно понимает Питер, пока тело само уклоняется от удара и перекидывает другого нападавшего на его товарища, резко откидывая обескураженных бандитов ударом ноги, как-то совсем незаметно раздаётся глухой хруст. Он его убьёт... Понимает и не верит, не верит, что его друг убийца, не такой как они, не такой как лишивший жизни дяди Бена... Нет!... На чистой злости выворачивает сосуд запястья подбежавшего матерого, всего в шрамах и татуировках, так беспорядочно мешавшихся друг с другом, бандита и бьёт сверху углом локтя. Опять запах крови и лезвие ловко входит куда-то между рёбер, едва не задевая сердце, то легкие точно. Остальные бандиты, видя, что двое из них точно отойдут в мир иной, а у откинутых на пять метров в стену не двигается странно вмятая грудная клетка, решают, что не стоит трогать оказавшихся сильными задохликов и уходят, оставляя товарищей без тени сомнений. Такой же... Бьется в голове мысль, убийца... Переводит взгляд на руки и видит, тоже кровь... А, открытый перелом... Отрешенно думает Питер, уж его-то он может опознать, он не вывернул сустав, он раздробил силой сжатия всю ладонь человека, плюс кости предплечья, а потом разорвал ими кожу... Его хватают за руку и с силой тащат, что-то крича, Питер откидывает такую же красную, как ту лужу, что расползалась под телом дяди и впиталась в ткань джинс на коленях. Он не понимает где находится, и что происходит? Почему он стал тем, против кого дал клятву бороться, почему пролил кровь. Ведь никогда не переходил черту справедливого наказания и насилия, всегда угадывал а сейчас сорвался! —Идиот, ногами двигай! Вильям быстро вытирает о рубашку точно мертвого бандита рукоять ножа и кладёт ему же в руку, зажимая так, что не будь он здесь во время убийства, Питер бы поверил, что это обычная поножовщина... Как они оказываются дома не помнит, лишь ощущает, как его трясут за плечи, слышит, как до сих пор пугливо бьётся чужое сердце совсем рядом, только родные руки такие липкие от крови, и её запах везде. Его везут словно куклу, помогают снять обувь, хотя свои пальцы и дрожат, тянут на кухню и лезут судорожно по ящикам в поисках чего-то, пока на свет не появляется полулитровая бутылка с перекисью водорода. Опять тащут наверх, Питер уже сам может передвигать ногами, понимает, что они дома, что в безопасности, что он убил человека, хотя, убивал же пришельцев, усмехнулся как-то неловко про себя. Оглядевшись, Паркер недоумевает, что они делают в ванной, Вильям резко дёргает рубашку, пока растягивает пуговицы, всё таки снимая предмет одежды он замирает и разворачивается к Питеру. Взгляд пустой, твердый, словно озеро в лед обратилось холодный и крепкий, он быстро осматривает парня и отрывисто кидает, прежде чем развернуться обратно. —Раздевайся.