***
Каарья прошел. Конечно, он прошел. Это было очевидно. Он был достаточно безумен для того, чтобы его песня прокатила и понравилась людям. Боян ждал его, зная, что финн должен появиться в закулисье скоро. Половина участников, которые еще не выступили, и те, что уже отрепетировали, ошивались неподалеку, смотря первый полуфинал на большом телевизоре. Боян встал, как только услышал звук чистой энергии, исходящей от достаточно знакомого голоса. Они поймали друг друга взглядами, и брюнет увидел улыбку, появившуюся на его лице. — Боян! — крикнул Йере, подбегая к нему и поднимая его так легко, будто он перышко, и кружась. — У меня получилось! — словенец начал смеяться с ним. Руки вокруг его талии были обернуты так решительно и крепко. Это заставило чувствовать себя так… он сглотнул. — Молодец, чувак! Это было очень круто! Позже они вместе пили, отмечая заслуженный проход. Это была веселая ночь, полная смеха и хаотичной энергетики. В какой-то момент большинство участников соревнования покинули закулисье, оставляя небольшое количество других позади. Бэндмейты Бояна, готовые получить такой нужный им сон, ушли, когда часы пробили двенадцать. Он, кстати, остался, потому что был не в силе покинуть мужчину, сидящего напротив; мужчину, из-за которого он смеется так, что у него болят щеки. Они долго разговаривали, шутили и обсуждали идеи для нового контента. Свидания а-ля Титаник и простой поход в ресторан упоминались раз или два. Но несмотря на то, что ночь была ужасно веселой, в какой-то момент им пришлось закончить. — Сейчас я хорошенько высплюсь, — Каарья подмигнул ему, встав с дивана, на котором он сидел последнюю пару часов. Боян почесал свою ногу и улыбнулся. — Я пойду с тобой. Они попрощались со всеми полуночниками и покинули комнату. Они шли с комфортным им темпом, пока Йере болтал обо всяком несвязном бреде с ярким акцентом. Боян смотрел на его профиль, густые черные волосы и узкий нос. На то, как его губы искривлялись, когда он говорил о чем-то забавном. Ожидающий взгляд Йере заставил быстрый поток его мыслей внезапно остановиться. — Что? — спросил он, моргая. — Хочешь войти? Только сейчас Боян заметил, что они остановились около номера в отеле. Он не знал, как реагировать. Он не знал, что делать, говорить и даже думать. — Кажется, уже поздно, — наконец промямлил он. Финн закатил глаза. — Ты можешь поспать и тут, знаешь? Хотя это, наверное, не то, о чем я думал. Боян замер. Он настолько очевидный? — Нет, чувак, — он сглотнул. — Я не горю особым желанием. Каарья пристально смотрел на него в течение долгого времени. — Ты лжец. Ты врешь мне, ты врешь всем остальным. Но важнее всего то, что ты врешь самому себе. Позитивная энергия между ними рассеялась. Впервые с того момента как они встретились, она сменилась чем-то серьезным. Чем-то… настоящим. — Я, — он взглотнул. — Я не понимаю, о чем ты говоришь. Каарья смотрел на него в течение нескольких долгих секунд с нечитаемым выражением лица. — Боже, блять, — воскликнул он и сделал два больших шага, проходя все расстояние между ними. Финн прижал свои губы к губам Бояна. Несколько долгих секунд словенец не мог думать ни о чем, кроме губ Йере, прижимавшимся к его. Он не мог двигаться, он не мог уйти. Даже если бы он сильно постарался: финн крепко прижимал его к стене. Мокрый язык пытался проникнуть в рот Бояна. Сдавайся, сдавайся, сдавайся. Непрекращающийся поток мыслей так и кричал: Позволь этому случиться. Но он не мог. Ох, как ему хотелось. Будь он кем-нибудь другим, будь он девушкой или если бы эти мысли и чувства были более правильными, он бы был тем, кто прижимает Каарью к стене. Но он не мог. Он Боян, вокалист Joker Out. Словенец с популярным отцом и репутацией, которую нужно поддерживать. Если кто-то их увидит, то это навредит и его группе, и его друзьям, и его семье. Может, Каарью это не беспокоило, может, оно и не должно было. Наконец, он набрался сил, чтобы оттолкнуть Йере. Он хотел накричать на него, сказать, чтобы он отъебался раз и навсегда. Сказать, что он не… это, не квир. Но взгляд финна заставил его замереть на месте. В его глазах уже нельзя было увидеть былую радость и озорной блеск. Он выглядел… серьезным. Трезвым. Разочарованным. — Я не гей, — тихо сказал Боян. Но даже несмотря на то, что он шептал, его слова все равно были очень громкими, слишком открытыми. — Тебе необязательно быть геем, чтобы тебе нравились мужчины, — коротко ответил Каарья. Блять, блять, блять. Боян хотел бы вернуться назад, сделать хоть что-то чтобы разрушить неловкую тишину между ними. Ему так не нравилось чувство, что именно он высосал всю жизнерадостную энергию из финна. — Ты не понимаешь. Я не квир, — он скривился, когда сказал это, а голос его стал грубым. — Тогда кто ты, Боян? Словенец открыл и закрыл свой рот пару раз, пытаясь выдать хотя какой-то ответ на вопрос. У него не получалось. Слишком много мыслей было у него в голове, но ни одна из них не могла сформировать связное предложение. Тем не менее Каарья принял тишину за ответ. Ответ, который ему не понравился. — Спокойной ночи, — он закрыл дверь, оставляя словенца одного в коридоре.***
Не многое поменялось с того момента. Они встретились утром и сделали вид, будто ничего не произошло. Они продолжали шуточно флиртовать лишь ради фансервиса. Никто не заметил никакой измены, как глаза Каарьи больше не задерживались на брюнете, как их прикосновения заканчивались на пару секунд раньше, чем прежде, как их улыбки, посвященные друг другу, уже не были такими яркими. Но это нормально, правда. Бояну все еще было весело с финном. «Так даже лучше», — он пытался убедить себя. Они оба были напряжены, в их венах бурлил адреналин днем раннее, но все прошло хорошо. Евровидение было известно именно этим. Но это не имело значения. Но все же мысли, жесткие слова держались в его голове, отвлекая его от редких моментов тишины. Кто ты, Боян? Они прошли. Конечно, блять, они прошли. Его друзья сыграли просто превосходно. Они, вместе, проделали шикарную работу. Он до сих пор мог слышать крики толпы по окончании шоу. В этот момент все было почти потрясающе. Его окружали люди, которыми он дорожит, отмечая то, что ощущалось, как победа. Они веселились еще долго, полностью понимая и принимая то, что завтрашнее пробуждение будет сущим кошмаром. — Поздравляю, — сказал знакомый голос. Боян обернулся так быстро, что виски, которое он держал в руках, пролилось. Каарья выглядел подавленным. Необычно спокойный, однако улыбка, которой он одарил брюнета, была искренней. Мирное предложение. — Ты прекрасно выступил. Мне понравилось, — Боян улыбнулся ему в ответ. Вот, вот по этому мужчине он и скучал. — Присоединяйся к нам. Он освободил чуть-чуть места на диване для финна, а потом продолжил общаться с другими участниками соревнования. В течение всей ночи он то и дело замечал, что наклоняется все ближе и ближе к Йере. Его грудь была твердой, но не менее комфортной, от него пахло свежим маскулинным запахом его одеколона. Честно говоря, Бояну было очень комфортно сидеть рядом с финном. Они не говорили об этом, им это не нужно было. Казалось, что никто и не заметил эту близость между парнями, а если и заметили, то не подали виду. Боян ценил это, но одновременно ему было интересно. Это может быть так легко? Кто ты, Боян? Ебаный в рот. Он не знал, что ему думать о той ночи. О них, о том, что значил этот вечер. Йере не пытался снова флиртовать. Он почти ничего и не сказал словенцу. Но это нормально, Боян был не против. Были другие вещи, в которых он узнал его. В поглаживаниях по его плечу, причем настолько нежных, что словенец даже задался вопросом, реально ли это все. Или в ощущении его подбородка на макушке Бояна, пока он внимательно слушал других. Такие моменты заставляли словенца замереть в непонимании того, что ему делать дальше. Его глаза блуждали по комнате в поисках заинтересованных или отвращенных взглядов. Кажется, что всем было не до этого. Так что он расслабился в объятиях и в тепле, исходящем от финна. Это была прекрасная, приятная ночь, полная предвкушения. Он даже поймал себя на том, что не хочет, чтобы она кончалась.***
Они не победили. Его бэндмейты делали все, что могли, но этого не хватило. Они чудесно сыграли. Но там было так много других талантливых артистов, что Бояну пришлось признать, что некоторые из них были прямо-таки невероятными. На самом деле, никто и не думал, что они смогут победить, но разочарование все равно застало его врасплох. Это заставило его протрезветь, здраво помыслить, что, наверное, произошло впервые с того момента, как они приехали в Ливерпуль. Меньше чем через неделю они будут дома, вернутся к своей прежней жизни, давая концерты для более маленьких — но не менее восторженных — толп. Шумиха вокруг Евровидения медленно будет утихать, интервью будут занимать все меньшую часть его расписания. Он не возражал. Все понимали, что им нужен перерыв. Это был чудесный опыт. Он встретил столько прекрасных людей, да и само мероприятие было взрывом, который он хотел бы пережить еще раз. Но все-таки было что-то в закромах его разума, что до сих пор мешало ему. Одно предложение, сказанное пару ночей назад, терроризировало его. Он не знал. Он не был уверен, кем он был, чем он был, и это правда пугало его. Но одна вещь была ясна: он не был готов оставить это все позади. Его пальцы чесались, а сердце ускорялось. Он выдвинулся, чувствуя целеустремленность и понимая причину своих действий. Каарья этого не ожидал. В один момент он разговаривал с участницей, очаровательной полькой с чуть странноватым смехом, а в другой он был прижат к стене, почти так же, как это было пару ночей назад. Боян целует его так глупо, не давая время на раздумья. Просто прижимает свои губы к губам Йере. Это был его ответ. В его движениях была целеустремленность и голод, проблески которого он видел в прошедших днях. Каарья отвечал на поцелуй, наклоняя голову Бояна. Он поднял его на руки, будто он был очень легким, держа его задницу, как изголодавшийся мужчина, не разрывая поцелуя. Хватка вокруг его талии только усилилась. Он пронес парня в комнату, будучи слишком занятыми друг другом, чтобы услышать радостные крики ребят, сопровождавших их выход. Они не были нежными. Йере положил его на кровать, не давая словенцу и шанса нормально вздохнуть, прежде чем снова атаковать его рот. Сильные руки разорвали его рубашку, обнажая бледную гладкую кожу. Боян продолжал его целовать, это была одна из тех вещей, в которых он был хорош и знал об этом. Они зашли на незнакомую им территорию. Он никогда не занимался чем-то большим с мужчиной. Но, кстати, он не боялся, особенно пока сильные руки финна собственнически обхватывали его талию. Йере наклонился, кусая твердый сосок, и Бояна будто и не было. Он не мог делать ничего, кроме как дергать финна за волосы, призывая его быть ближе, прося больше. Больше этих притягивающих ощущений, он так их хотел. Рука Каарьи нырнула ниже, под ткань джинсов. Он схватил его член и укусил сосок, и это было так… так хорошо. Боян издал приглушенный стон. Его разум — беспорядок из-за желания и нужды. Финн стянул с него джинсы и боксеры, возвышаясь над полуобнаженным словенцем, на нем все еще был верх, который уже, наверное, нельзя было назвать предметом одежды. Он поцеловал Бояна снова, взяв уже свой член и вытащив его из штанов. Он соединил их, покрывая своей слюной и заставляя застонать их в унисон. Натренированные пальцы двигались быстро: он точно знал, что и где надо сделать, чтобы заставить их содрогнуться от удовольствия. Его было слишком много. Его было слишком мало. — Что ты хочешь? Скажи мне, — он прошептал на ухо мужчине под ним. Словенец никак не отреагировал на слова, находясь под пеленой наслаждения. — Боян, — повторил финн, наклоняясь так близко, что его губы прикоснулись к мочке уха младшего. — Что ты хочешь? Словенец смотрел на него с блеском в глазах. Его волосы были в полном беспорядке, щеки — ярко красные из-за вечных безуспешных попыток сделать глоток воздуха. Он был красив. — Тебя. Все, что ты хочешь, — он густо сглотнул, смотря на мужчину сверху глазами, полными честности. Финн пристально смотрел на него, пытаясь понять, насколько серьезен Боян. Они оба знали, что у ответа будут последствия. Он перевернул словенца на живот. — Ты… — сказал финн, прокладывая дорожку поцелуев вниз по позвоночнику Бояна, заставляя его покрыться мурашками. — Ты чертовски красивый, — он притянул его за бедра, не давая ему расположиться. Пока Боян не понимал, в какой позе они были, губы Каарьи уже были на его анусе, нежно покусывая, раздвигая ягодицы. Боян чуть не захлебнулся от удовольствия, задержав дыхание на пару секунд. Яркий румянец проступал на его щеках, пока финн продолжал ласкать его анус. Это было неловко, но чертовки горячо. Твердая рука с мозолистыми пальцами приземлилась на его задницу, по-собственнически сжимая ее. Каарья наклонился к нему, проходясь поцелуями по его шее, пока его пальцы слегка прижались к анусу. Боян покрылся мурашками, он не мог ничего делать, он только лежал на животе, прислушиваясь к своим ощущениям. Прикосновение исчезнуло на несколько мгновений, но вскоре на смену ему пришло что-то мокрое. Ох, блять. Пальцы, покрытые лубрикантом, медленно вошли в него, заставляя его громко застонать. Он начал поддаваться, насаживаться на пальцы Йере, чувствуя, насколько глубоко они прошли. Это было странно. Он чувствовал себя слишком открыто, даже как-то уязвимо. Это было опьяняющее чувство. Каарья продолжал целовать его шею, давая ему понять, что, да, все, что происходит реально. Через короткий промежуток времени финн добавил второй палец. — Блять, — простонал словенец. Он никогда не мог подумать о том, что ему может быть так хорошо. Он не знал, что боль могла быть удовольствием. — Тебе это нравится, да? — прошептал Йере ему на ухо. — Тебе нравится, когда я ебу тебя своими пальцами. Быстрым движением, которого не ожидал Боян, Йере добавил третий палец. — Ты так хорошо на меня реагируешь, — но словенец ему не ответил, он только стонал с широко открытым ртом, пуская слюни в подушку. Он не знал, сколько времени они провели вместе, сколько времени ему понадобилось, чтобы расслабиться. В конце концов Йере убрал пальцы, оставляя своего партнера с чувством пустоты и неудовлетворенности. — Я выебу тебя, — сказал он с акцентом, открывая презерватив. — И тебе это понравится. Боян покрылся мурашками от одной только мысли об этом. Каарья раздвинул его ноги, устраивая бедра так как ему удобно. — Блять, — сказал словенец, задыхаясь. Его ноги подрагивали. — Ты слишком узкий. Расслабься, — прокомандовал Каарья. Хотя это не помогло. Боян не мог. Он слишком нервничал, был напряженным и не мог успокоиться и подышать. Жесткий шлепок пришелся на его ягодицы, заставляя его взвизгнуть. Боль, смешанная с удовольствием. В отвлеченный момент финн все-таки смог протолкнуть головку своего члена глубоко в словенца. Боль смогла вернуть его с небес на землю, и наконец он мог нормально дышать. Каарья не двигался некоторое время, целуя его шею и поворачивая его голову для поцелуев. Он начал двигаться. Сначала были короткие толчки для того, чтобы словенец приспособился. Но когда сам Боян начал поддаваться, Йере повысил темп, трахая его как следует. Вскоре словенец опять превратился в извивающуюся массу, не способную говорить и думать о чем-либо, кроме члена, заполнявшего его. Каарья наслаждался каждой секундой. Наслаждался Бояном, так красиво отзывавшимся на его действия. Он снова ускорился. Толчки стали еще более жесткими и глубокими. Придушенный крик вырвался из горла Бояна, его глаза были широко открыты. Он нашел его, этот комочек нервов. Каарья продолжал вбиваться в одну и ту же точку, заставляя вокалиста кричать от удовольствия. — Блять, это… Тебя так много, — невнятно проговорил брюнет. — Я сейчас… Блять, Йере, я сейчас… — простонал он. Он дошел до пика без прикосновений, трясясь от удовольствия. — Ох, блять, — Каарья не остановился, даже когда Боян начал скулить от дискомфорта. — Ты так пиздецки горяч… — он впихнул свой член глубже. Он кончил, трахая словенца так, будто это их последний день на Земле. Это мог он и быть. Боян не хотел вставать. Каарья плюхнулся рядом с ним, пытаясь восстановить дыхание. Они лежали вместе, думая о своих болящих телах и друг о друге. В какой-то момент финн встал за салфетками, чтобы протереть их, прежде чем забраться обратно в кровать к Бояну. К его Бояну. — Эй, — его голос был хриплым. Словенец обернулся, чтобы посмотреть на него. — Ты в порядке? — Да… — кивнул брюнет. — А ты? — эта фраза заставила финна хихикнуть перед тем, как он приблизился для поцелуя. — У меня все великолепно. Кто ты, Боян? Он все еще был не уверен, не до конца, но теперь ему хотелось узнать это еще больше.