В сумерках ты ещё прекраснее.

      My Lovers Gone – Dido

      Ваньинь медленно шагал, направляясь в сторону своих покоев, в которых его уже ждал Сичень. Главы двух разных кланов договорились прогуляться сегодня по Пристани Лотоса на фестивале в честь богини Нюйвы.       Каждый год с начала восстановления клана юньмэновцы проводят фестиваль в честь этой богини в надежде, что она наградит их сурового главу Цзян своей благосклонностью. Чтобы у того, наконец, появилась любовь и он сам стал самую малость добрее. Проходили года, но Цзян Чэн так и не смог найти себе ту самую, с которой был бы готов провести всю жизнь, вплоть до загробной. Но юньмэновцы не отчаивались и продолжали уставать праздник каждый год. И, видимо, наконец, Нюйва заметила их фестиваль и решила всё-таки наградить Главу Цзян. Его народ так страстно желал благополучия их главы, что богиня не смогла просто пройти мимо. Её наградой стал первый нефрит клана Лань.       Кто-то скажет, что она ошиблась в выборе. Уж слишком разные, слишком непохожие. Но Нюйва была уверена как никогда. Она знала, что эти двое полюбят друг друга быстро и безвозвратно. Так сильно и горячо, что никто и ничто не сможет разорвать их узы. Это подарок судьбы за тяжелые муки, которые пришлось пройти этим двум замученным душам.       Уже стоя на пороге, Ваньинь робко, совсем тихо постучал в двери, спрашивая, может ли зайти. Мужчина не хотел ставить возлюбленного в неловкое положение перед адептами его клана, поэтому терпеливо ждал. Ответ не заставил себя долго ждать. Двери отварились, почти сразу же открывая вид на мужчину в белых одеяниях.       Фарфоровая кожа красиво переливалась на солнце, словно драгоценный бриллиант. Верно. Это был бриллиант самого Саньду Шеншоу. Хоть мужчина и жмурился от яркого солнца, в его ореховых глазах легко можно было разглядеть игривые искорки. Уже привычная и до боли любимая улыбка на чуть пухлых губах украшала и так прекрасного Лань Хуаня. Идеален. Единственная мысль, крутящаяся в голове Ваньинь уже далеко не первую неделю.       Глава Лань изящно спустился с лестницы. Казалось, вот-вот и птицы воссядут у него на плечах и будут воспроизводить Моцарта, настолько прекрасно он выглядел. Мужчина взял в свои нежные руки с длинными белоснежными пальцами, грубые, с множеством мозолей и каких-то мелких до нелепости царапин от вечных тренировок руки. Столь любимые. Сичень знал нахождение каждой мозоли, каждой царапины и каждого шрама, даже самого незаметного, как казалось поначалу.       – Ваньинь, – чуть наклонившись, игриво поцеловал. Дразня и побуждая к действиям.       Цзян Чэн стоит прямо и даже не думает как-то отпустить. Наоборот, он сжимает фарфоровую кожу в своих руках чуть сильнее, как только чужие губы касаются его собственных. Так трепетно и нежно, проводя самым кончиком языка по нижней губе. Заводя, играя.       – Искуситель, – сорвалось с губ, прежде чем Нефрит углубил поцелуй, наслаждаясь вкусом его губ.       Легкая горечь от выпитого утром алкоголя и сладкий медовой вкус языка. Это безумное сочетание сводило его с ума. Он был готов терзать и терзать эти губы, но в груди резко закончился воздух. Так не вовремя. Пришлось отстраниться, переводя дыхание, смотря в глаза друг друга. Искорки любви так и прыгали в глазах двух мужчин.       – Ты уже готов отправиться на фестиваль? – хрипло спрашивает Ваньинь, все ещё тяжело дыша.       – Я готов отправиться хоть на край света. Главное - ты со мной. Остальное не так важно, – мгновенно отвечает он. Что заставляет мочки ушей главы Цзян покрыться розовым, почти незаметным румянцем.       Ваньинь перехватил его руку, сцепляя со своей в некое подобие замка, крепко сжимая. – Тогда позволь мне стать твоим вечным спутником.       – Это предложение? – смотря уверенно в аметистовые глаза, спрашивает мужчина в белых одеждах, начиная медленно идти вслед за любимым.       – М? Возможно? – лукаво улыбнувшись, Цзян Чэн лишь крепче сжал его руку, направляя в нужную сторону.       Две мужские фигуры шли неспешно по улицам, обходя лавки с самыми различными яствами, от сладостей до пряных плашек риса. Ваньинь вдруг остановился у одной из них так резко, что Лань Хуань врезался в его спину.       – А-Чэн, ты хочешь что-то купить?       Переведя взгляд со спины мужчины на прилавок лавки, как в глаза бросились заколки и различные украшения для волос разных видов и размеров. Одна краше другой. От такого количество ореховые глаза забегали по товару. Сичень даже не мог определить, какая из них подошла бы его возлюбленному больше всего. Казалось, каждая из них будет выглядеть идеально на черных, как воронье крыло волосах.       Пока Лань Хуань рассматривал разнообразие заколок и шпилек. Цзян Чэн активно беседовал с продавцом, что-то выбирая. Мужчина не сразу заметил, чем занят любимый, но когда опомнился, Ваньинь уже стоял, держа в руках одну заколку в форме красивого серебряного лотоса. На каждом из его листочков, на самом кончике сиял небольшой камешек аметиста. Она выглядела роскошно и изящно и идеально подошла бы им двоим.       – Ох, Ваньинь, – смущённо произнеся его имя, Сичень прикрыл нижнюю часть лица белым рукавом верхних одежд, пряча румянец на щеках.       – Позволишь? – в ответ кивок.       Немного опустив голову для удобства. Мужчина в белом позволил сделать то, что хотел его возлюбленный.       – Сегодня тебе это не понадобится, – Цзян Чэн спокойно вынул заколку, гласящую, что Лань Сичень является главой Ордена. На самом Ваньине была точно такая же, разве что пурпурного цвета, а не белого.       – Тебе нравится? – снова спросил он, подовая Сиченю небольшое ручное зеркальце.       На голове главы Лань вместо привычного высокого дембеля сиял прекрасный лотос, позади которого мило выглядывал небольшой пучок. Мужчина улыбнулся резко, без предупреждения, чмокая Ваньиня в губы.       – Спасибо, – выдохнув в самые губы: – Я буду дорожить твоим первым подарком и никогда не оставлю его забытым, – ещё раз легко чмокнув мужчину чуть дальше губ, в самый их кончик.       – Пойдем, мы только пришли, а ты уже готов вернуться в цзинши, – парировал глава Цзян, хватая любовника за руку и ведя.       Сичень не противился, лишь следовал за новым порывом любимого, что-то нежно лепетая тому на ухо, от чего его щёки становились все розовее и розовее.       Прогуливаясь по улицам Юньмэна. Сичень поймал недовольный взгляд мужчины.       – Что-то не так, Ваньинь? – недоуменный взгляд метнулся к ореховым глазам, но сразу же был отведен в сторону.       – Ты видел лица этих людей? Они будто ждали этого всю свою жизнь, – ворчал он.       – Этого? - издевательски спросил мужчина в белом.       – Да, этого. Не делай вид, что не понимаешь, о чем я говорю, – недоверчиво взглянув на любимого, продолжил идти так же не спеша.       – Я в самом деле не понимаю, – невинные оленьи глаза смотрели на него.       – Любой бы и подумать не мог, какой вы Глава Лань, развратный человек, – шепнув он тому. – Особенно смотря в ваши невинные глаза.       – Главное, ты знаешь, какой я, – снова прикосновение чужих губ. Такое невесомое и сладкое.       Конечно, все озираются на них со счастливыми улыбками. Их глава, наконец, расцвел, словно лотос, который никак не хотел открываться кому-либо. Но благодаря Лань Хуаню этот лотос раскрыл свои листья, показываю всю свою красоту. Кажется, каждый житель Юньмэна был счастлив за своего главу. Как тут не быть счастливым, когда этот фестиваль и был предназначен именно для этого. Там, глядишь, и Глава Цзян даже подобреет и перестанет размахивать ЦзыДянем и калечить все, что движется не так, как он хочет.       – Пойдем туда, – белые аккуратные пальчики указали в сторону вишневых деревьев. По всей видимости, они совсем недавно распустили свои лепестки, показывая миру свою красоту. Обе фигуры устремились в нужном для них направлении.       Они стояли в кругу вишнёвых деревьев, наслаждаясь присутствием друг друга. Сичень обошел мужчину со спины, обхватывая того за талию и крепко прижимая к собственному телу. Глава Цзян лишь поддался, кладя свою голову тому на грудь, слушая учащенное сердцебиение.       – В сумерках ты ещё прекраснее, – тихий успокаивающий голос Лань Хуаня раздался над ухом, что-то мило шепча.       Запах цветов витал везде и дурманил их головы. Цзян Чэн бы с радостью остался тут стоять до конца его дней, пока земля не заберет его, тем самым разлучив их души. Но на улице все темнело и темнело. Казалось, фестиваль должен быть в самом разгаре. Но нет. Горожане медленно начали расходиться по домам, тихо радуясь, что, наконец, богиня услышала их. Скорее всего, это был последний фестиваль в Юньмэне в честь богини Нюйвы. Но кто знает, может, в следующий раз уже торжество будет в честь Илифии или Гуань Инь. Все-таки глава Цзян не стал добрее по отношению к ним, а лишь к своему ненаглядному. Поэтому стоило попытаться возлагать у богов помощи. Может, и они заметят торжества Юньмэна, как Нюйва.       – Ты хочешь сходить ещё куда-нибудь, пока совсем не стемнело? – поправляя упругий пучок, поинтересовался мужчина.       Ваньинь ненадолго задумался, обдумывая, куда бы он мог отвести возлюбленного напоследок. И в голову врезалась идея. Главе Цзян она показалась идеальной завершением вечера и началом их бурной ночи.       За веселым и непринужденным разговоров любовники дошли до самой пристани, открывающуюся на водный простор. Мужчина в фиолетовых одеждах потянул за руку возлюбленного, подходя ближе к самому ее краю, садясь. Двое влюбленных ничего не говорили, лишь смотрели вдаль, на водную гладь. Солнце уже начинало медленно садиться и близиться к горизонту. Почувствовал усталость. Голова Ваньиня опустилась на родное плечо, не в силах держать ее на собственной шее. Только положив голову и удобно устроившись на чужом плече, как в голову пришла коварная мысль. Стрельнув глазами на возлюбленного. И поняв, что тот совсем не следит за его действиями, мужчина придвинулся ближе к белоснежной, словно снег шее. Сначала просто проводя самым кончиком носа, играя. Затем оставляя легкий поцелуй у кадыка, от чего Сичень вздрогнул, но ничего не сказал, наслаждаясь моментом. Все шло по плану главы Цзян. Захват проходил более чем успешно. Снова оставляя невесомый поцелуй на шее, мужчина углубил его, тем самым оставляя небольшое красноватое пятнышко на фарфоровой коже. Игриво улыбнувшись, отстранился, наблюдая за реакцией Сиченя и любуясь своей работой.       – А-Чэн, – их взгляды встретились. В его глазах, казалось, плясали черти. – Ты вынуждаешь меня, – тихо, почти неслышно шепнул он тому.       Ваньинь лишь расплылся в довольной улыбке, мурлыча, желая большего обычных переглядок. Потянувшись к желанным губам, как кот, отчаянно требующий ласки и любви.       – Непослушный котенок, – мужчина в белом накрыл его губы своими так жадно и страстно.       Двоих сводил с ума этот поцелуй, так, что голова начинала кружиться, а в глазах искрились звездочки удовольствия. Их губы были чуть опухшими. Ведь который раз они смыкаются вместе за этот день? Это не имело значение. Они вместе. И они счастливы вместе. Этого было достаточно.