Выход есть всегда

Он целовал мои ноги, а я лежала, безучастно глядя в потолок. Как всегда, это быстро ему надоело и он полез выше, навалившись своей тушей на меня. Его потные руки лапали грудь, точнее то место, где она есть у девчонок постарше, не страдающих болезненной худобой. Мокрые губы покрывали слюнявыми поцелуями шею и лицо. Черт, да как же можно обычный процесс сделать настолько отвратительным? Каждый раз мне хотелось вцепиться в это жирное лицо, вырвать кусок мяса из щеки или откусить нос, послушать, как он визжит. Я была уверена, что, когда ему больно, он визжит, как свинья. Мне тяжело и нечем дышать, а от запаха из его рта я с трудом сдерживаю рвотные позывы. - Кристиночка, ну что ты отворачиваешься? Давай, девочка, работай, иначе ничего не получишь! - он говорил с придыханием и какой-то жутко мерзкой интонацией. Так, например, разговаривают с совсем маленькими детьми, которые не хотят есть. - Да, Александр Генрихович, как скажете... Надеюсь, что голос звучит не совсем мертво, мало ли, что ему не понравится. Слишком много от этого зависит, слишком сильно я завишу от него. Несколько минут я даже отвечала на его поцелуи, но потом снова не выдержала и откинула голову назад, уставившись в потолок. - Ты совсем не слушаешься! Я накажу тебя! Все шло по обычному сценарию, так что я знала, что будет дальше. Он, не глядя, нашарил детский крем на тумбочке и выдавил немного себе на пальцы. Я, несмотря на все его ухищрения, как всегда была абсолютно сухая, так что он начал тщательно смазывать мою промежность кремом. Он делал это медленно, с каким-то особенным удовольствием, перебирал складки половых губ, проникал пальцами внутрь. Когда результат его наконец-то удовлетворил, он начал смазывать мой анус, засовывая внутрь первую фалангу среднего, похожего на сардельку, пальца. Момент проникновения. Я едва чувствую его крошечный член внутри себя. Он как-то конвульсивно дергается на мне и пытается целовать меня взасос. Я снова откидываю голову назад и от отвращения прикусываю себе губу. Тонкая струйка крови течет по подбородку. - Вот так-то, девочка! - он дышит все быстрее и с присвистом. Наверное, у него не все в порядке с легкими и может он когда-нибудь загнется прямо на мне или на другой ашотовской девчонке. - Видишь, а я не хотел тебя наказывать! Я вяло изображала страсть, он делал вид, что верил - все это было в рамках игры. Пара сотен фрикций и он вытаскивает свой членик и переворачивает меня на живот. Подкладывает подушку, снова наваливается сверху. Одна рука пытается засунуть член мне в анус, другая обхватывает шею, заставляя голову откидываться назад. Анальный секс, несмотря на его смешной размер, уже гораздо чувствительнее и еще более неприятен. Я держусь, я знаю, что скоро все закончится. Три-четыре минуты нужно потерпеть, на большее его не хватит. Как по часам, через три минуты он начинает постанывать мерзким тонким голоском и быстро вынимает член из моей задницы. Последний акт. Я поворачиваюсь к нему и встаю на колени, он приваливается к спинке дивана и широко расставляет ноги. Берет меня за волосы и насаживает ртом на член. Я уже говорила, что он маленький? Легко заглатываю его целиком. Вылизываю его и, спустя несколько секунд, он кончает и не отпускает мою голову до тех пор, пока я все не проглочу. Все, свободна. Я подхватываюсь и бегу в туалет блевать. Глотать сперму мне не впервой, но все сразу... Отвращение от его прикосновений, слюнявых поцелуев, мокрых рук и и уебищного члена настолько сильно, что глоток спермы становится, в прямом смысле, последней каплей. Я блюю желчью, слегка подкрашенной кровью из прокушенной губы. Когда я ела в последний раз? Не помню, да и не важно это все. Выхожу из туалета, на душ уже нет сил. Вот он, вожделенный чек*, как обычно лежит на столе. Его я не стесняюсь, а он каждый раз внимательно смотрит, как я ставлю себе укол. Зажигалка, ложка. Выскабливаю порошок из фольги. То, что не удается соскоблить, облизываю. Капелька лимонной кислоты, чтобы раствор лучше взялся, жгут, шприц. Вены давно ушли, но все-таки нашариваю одну из них иглой. Да. То, что нужно. Откидываюсь на стуле, невидящими глазами уставившись в потолок. Давно уже нет галлюцинаций, но кайф никогда не уходит. Кайф, что ты еще жив, кайф, что снова смог достать черного**, кайф, что кумары*** отступили. Можно не торопиться, мама сегодня в ночную, а транспорт будет ходить еще несколько часов. Наконец-то можно расслабиться. ----------- *Чек - "разовая" порция героина (обычно меньше половины грамма) ** Черный - героин *** Кумары - легкий абстинентный синдром. Сигнал организма, что необходимо принять дозу. *** Утро, будильник, укол, дорога в школу. Урок алгебры и все повторяется, как обычно. Моя жизнь часть игры. - Кристина, ты опять не выполнила домашнее задание? - Нет, Александр Генрихович... - Тебе опять придется ходить ко мне на дополнительные занятия, или ты хочешь двойку в триместре? - Нет, спасибо, что помогаете мне справиться... - Если не возьмешься за ум, то не сдашь ЕГЭ, понимаешь? Не могу бросить школу, хотя она отнимает много времени. Не могу. Если мама что-нибудь узнает... Мама, я ужасная дочь и плохой человек, сможешь ли ты меня простить? *** После школы меня встречает сам Ашот. Он поставляет малолеток извращенцам, вроде моего учителя, и сейчас, кажется, у меня проблемы. Со вздохом сажусь к нему в машину на переднее сидение. - Девочка моя, ты знаешь что бывает с теми, кто подрабатывает на стороне? Я сглатываю слюну, которой почему-то во рту оказывается слишком много. Значит наш маленький договор с Александром Генриховичем раскрыт. Что бывает с теми, кто не делится с Ашотом я отлично знаю. - С тобой никогда не было проблем, зачем ты расстраиваешь старого Ашота, а? - Это больше никогда... - Ты умница, знаешь, когда не нужно врать. Я тебя люблю, как свою дочь, понимаешь? Я многое тебе могу простить, Кристина... Я молчу. Вряд ли он будет подкладывать родную дочь под жирных педофилов. Блядь, почему почти все педофилы жирные? - Но за такие вещи придется расплачиваться, ведь если каждая маленькая сука решит, что сможет обойти старого Ашота, то он разорится, да? - Я заплачу... - Откуда у тебя деньги? Ебучая наркоманка, ты же все спускаешь на героин! - Я заплачу, - я говорю спокойно и уверенно, если сейчас начну плакать, будет намного хуже. - Я говорил, что люблю тебя, Кристина? Сорок тысяч небольшая сумма, думаю, что ты справишься за неделю? У меня потемнело в глазах. Сорок тысяч. Я никогда в жизни не держала столько денег в руках. - Справлюсь. Достану, если нужно. - И да, больше к этому козлу не езди. Пусть ищет себе другую. - Он ждет меня сегодня... Мы заранее договаривались. Прости, ты же знаешь, что мне нужно... То, что этот козел расплачивается героином, если приезжаешь к нему в обход Ашота, мой хозяин, конечно же, знал. Мне доставались сразу четыре чека, хотя, если бы он расплачивался деньгами, я получала бы максимум на два. Ему же это все равно обходилось дешевле, чем платить Ашоту. Все были счастливы, кроме, разумеется, хозяина. Ашот внимательно посмотрел в мои запавшие глаза. Глаза наркомана на кумарах всегда самые честные в мире, гарантирую. Вздохнул. - В последний раз, Ашот... Ты же знаешь, я никогда не вру. Никто не узнает. Хочешь, избей меня, чтобы другим было неповадно, я не сбегу... - Веревки из меня вьешь, сука, - пробормотал Ашот, расстегивая молнию на джинсах. Гм... Один минет в машине. Да я легко отделалась. *** Звонок в дверь. Открывает хозяин квартиры. Маленькие бегающие глазки на заплывшем жиром лице оглядывают меня с головы до ног и он отходит в сторону, пуская меня в квартиру. - Александр Генрихович... Можно я у вас сегодня переночую? У меня с мамой проблемы... - Конечно, Кристиночка, конечно! Ты же знаешь, я всегда готов помочь, если что... И поможешь. Сегодня ты мне точно поможешь, козел. Я стараюсь и отдаюсь ему со страстью, которой не показывала никогда. Ему нравится. Ему очень нравится. Он думает, что я это делаю в благодарность за его доброту. После всего я даже соглашаюсь поесть. Мы сидим на кухне, как добропорядочная семья, едим пиццу, в срочном порядке заказанную хозяином. Он гладит меня по голове, я улыбаюсь. Интересно, повторный секс входит в оплату за жилье или у него есть еще порошок? Мы засыпаем вместе, он обнимает меня и абсолютно счастлив. Я считаю минуты. Думаю, что пары часов достаточно, чтобы он не смог толком проснуться. Сто девятнадцать, раз и, два и... Сто двадцать. Вылезаю из под его руки, он сонным голосом спрашивает: - Кристиночка, куда ты? - В туалет, - улыбаюсь, - Спите, я сейчас вернусь. Не отвечает и отворачивается к стене. Три секунды и храп возобновляется. Иду на кухню, беру нож, возвращаюсь в комнату. Страха или мандража нет, как будто делаю это не в первый раз. Пытаюсь его растолкать и он, наконец-то, поворачивается. Глаза открыть он не успевает, вскрикнуть тоже. Втыкаю нож ему в горло, бью еще несколько раз, пока он не прекращает дергаться. Черт, вся перемазалась в крови. Я только что убила человека. "Это был не человек", - успокаивает меня мое сознание. Соглашаюсь с ним, это проще, чем испытывать какие-то терзания, которые положено (кем положено?) испытывать в таких случаях. Я не чувствую ничего. Хорошо, что спала голая, иначе одежду пришлось бы выбросить. Впервые в этой квартире иду в душ, с наслаждением смываю с себя кровь и пот. Теперь главное, ради чего было все это. Перерываю его вещи, выбрасываю содержимое шкафов, выворачиваю ящики. Денег нигде нет. Блядь! Вспоминаю, что как-то увидела откуда он достает героин для меня. Иду на кухню, открываю дверцу, прикрывающую счетчики на трубах, засовываю туда руку. Ничего, ничего, и... Вот оно! Достаю прямоугольную шкатулочку, открываю. Хах, все-таки он расплатится со мной и за второй секс! В шкатулке лежит небольшой пакетик с порошком и пачка пятитысячных купюр. Пачка довольно тонкая. Пересчитываю - чуть меньше ста тысяч. На похороны свои откладывал, придурок? Что теперь? Мои отпечатки по всей квартире? Не страшно, к нему часто приходят ученики. Натягиваю резиновые перчатки, найденные под раковиной, и тщательно мою посуду. Коробка из под пиццы, нож, ставший орудием убийства, шкатулка и грязная простыня, оставшаяся после нашего первого секса, отправляются в пакет. Хорошо, что он перестелил белье и хреново, что не могу вытащить из под него свежую простыню - сил не хватает отодвинуть эту тушу. Ладно, буду надеятся, что все следы спермы скрыла кровь. На всякий случай протираю дверцу перед счетчиками. Ну все. Пока, козел! Я же обещала Ашоту, что пересплю с тобой в последний раз, а я никогда не вру... Тихо открываю входную дверь и также тихо её закрываю. Остаток ночи болтаюсь на улице, благо уже достаточно тепло. Пакет с уликами тащу с собой и в конце концов выбрасываю его километрах в десяти от квартиры учителя. *** - Здравствуйте, дети. Незнакомая учительница выглядит достаточно нервно. Скорее всего, к пятому уроку труп Александра Генриховича уже нашли, ведь ключей, чтобы запереть дверь у меня не было. - Александр Генрихович заболел и пока алгебру буду вести у вас я. Меня зовут... Дальше я уже не слушала. Это совершенно неинтересно. *** За всю неделю ко мне только один раз приходил следователь. Когда скрывать произошедшее убийство было уже невозможно, школа сдала полиции всех его учеников и нас по очереди опрашивали. - Кристина, скажи, были ли у Александра Генриховича враги? Может ты что-нибудь слышала или случайно видела? Следователь был очень скучный и видно было, что опрашивать малолеток он уже заебался. - Нет, - всхлипываю, нервно кутаюсь в кофту с длинными рукавами. Не хватало еще, чтобы он заметил следы от уколов на руках. - Он был чудесным человеком! Много со мной занимался, хотел, чтобы я без проблем сдала экзамены... Я... Я... Подпускаю побольше слез и замолкаю. - Следующий! *** - Прокуратурой Московского района заведено уголовное дело... - и прочее бла-бла-бла в ежедневных новостях по ящику. Как мама их смотрит? - Следователи считают, что учитель 652 школы был убит при попытке ограбления, ведутся активные поиски преступника. А вот это уже интересно. Смотрю на экран. Знакомый следователь дает интервью: - Убийца неплохо замел следы, но я уверен, что криминалисты смогут что-нибудь обнаружить. На дополнительную экспертизу отправлены.... Отлично. По горячим следам не раскрыли, значит меня уже не найдут. Главное вести себя как обычно. *** Знакомый джип припаркован у ворот школы. Открываю переднюю дверь и плюхаюсь на сидение рядом с водителем. - Ну что, как у тебя дела? - Ашот сама любезность. Не люблю вот, когда он так смотрит. Копаюсь в рюкзаке и даю ему пачку купюр. Пятьдесят тысяч, на десять больше, чем договаривались. Он пересчитывает и прячет их в бардачок машины. - А если я сдам тебя мусорам? - Не сдашь, - уверенно говорю я, - Ашот, ты же умный человек. Он довольно крякает и стукает себя по колену. - Кристина, я тебя люблю, я тебе говорил? - он задумывается на секунду и продолжает, - Я когда разговариваю с тобой, забываю, что тебе всего семнадцать. Я пожимаю плечами, продолжая смотреть в окно. Мой ответ понятен и без слов. - Тебя ждет новый клиент. - Хорошо, - деньги лишними не бывают. - Но это необычный клиент, - он все ходит вокруг да около и наблюдает за моей реакцией. Я же поставилась в школьном туалете десять минут назад и мне реально положить с прибором на происходящее. - Я хочу, чтобы с ним закончилось так же, как с твоим жирным другом. Вот оно что. Решил, что теперь я вся принадлежу ему. И что же он предложит? - Пятьдесят тысяч и две недели времени, идет? И я от тебя отстану. Тем более, что для моих клиентов ты уже старовата, ты же понимаешь... Отказаться я не смогу. Конечно, он не побежит сам в мусарню, но найдет способ, как сообщить им о том, где искать убийцу учителя. Отстанет? Верится с трудом, но деваться-то особо некуда. - Отвезешь меня домой? Я переоденусь. Он довольно кивает и поворачивает ключ зажигания. *** - Егор Иванович... - я заливаюсь слезами, стоя на пороге, ставшей за две недели знакомой квартиры. - У меня проблемы, можно я у вас переночую?