Словно пепел на кончиках его пальцев

Рассветное солнце мягко ласкало кончики ветвей деревьев. Лучи пробивались сквозь находящие темно-серые грозовые тучи, давая хоть и немного, но ослепительно-яркого света. Птицы ещё не начали свою звонкую трель, а люди будто бы и не прекращали свой особенный шум. Ночь сменяется утром, а гул машин все такой же, как и несколько часов назад. Свет в окнах многоэтажек будто никогда не выключается, но только не в той самой квартире, где были двое. Те двое, которые прощали друг друга поцелуями и объятиями, укусами и шлепками. Приоткрыв глаза, Ира услышала легкий шум воды, доносящийся из ванной комнаты. Да, он в душе и явно не скоро оттуда вернётся. Потянувшись, девушка ощутила лёгкую, сковывающую боль по всему телу, будто она пробежала десятикилометровый кросс, а не любила всю ночь только одного чернокнижника. Всё-таки собравшись с духом, она поднялась на локтях и осмотрелась вокруг: бардак, граничащий с анархией в квартире, дал напомнить о бурных ночных действиях, прямо как и звук вибрации телефона. На телефон Димы пришло сообщение. Удивительно, что аппарат на беззвучном. — Дим, - прикрикнула Ира, осознавая, что он, скорее всего, не слышит её. — Вот идиотина, нельзя ж оставлять... Певчая взяла в руки телефон и стала уж было подходить к ванной, как вдруг случайно включился экран и она смогла прочитать сообщение. Одно маленькое сообщение, совсем немного слов и букв, но каждое из них ножом впилось в её сердце. В её мозг. "Ты отец, поздравляю" Всего три слова. Шестнадцать букв. И ни одной хорошей эмоции. Поскольку рыжая знала пароль от его телефона, она открыла чат и стала смотреть. С каждым сообщением она разочаровывалась, с каждым словом она уходила в себя всё больше и больше. Весь чат был полон откровенных фотографий как с её, так и с его стороны. А сколько там было пошлых сообщений с намёками и прямым посылом... Страшно было даже думать. Услышав, что дверь медленно открылась, она даже не стала прятать телефон или что-то ещё. Стала, словно гипсовая статуя и онемела. В её глазах не было слез, и только дрожь в коленках и кончиках пальцев выдавали её нестабильное состояние. — Ир, я тут подумал..., - вытираясь, говорил Матвеев, как вдруг обратил на неё внимание, — Что ты делаешь? — Да так, уже ничего, - горько усмехнулась ведьма, — Папаша. — Что... Отдай телефон. — Или мне лучше называть тебя "Зая" или "Кисик"? - с тревожной улыбкой прошептала она и осела на кровать, потихоньку переваривая информацию. Из-за нарастающего неловкого молчания, казалось, что воздух можно резать ножом. Настолько у двоих людей сперло дыхание, что одна не могла говорить из-за шока, а другой из-за недоумения. И вдруг он осознал. Она все прочитала. — Ты лазила у меня в телефоне? - шипел, подняв подбородок, он, — Какого хуя ты лезешь в моё личное пространство? — А какого хуя ты мне изменяешь? - на крик перешла Ира, совсем не беспокоясь о том, как выглядит, — Ты думаешь, мне приятно? Ты думаешь, я дура? — Видимо да, - выплюнул Матвеев и осёкся, но понял, что терять уже нечего. Всё конечно, — Ты действительно дура, которую легко использовать. Да тобой вертеть - делать нехер. Шок. Да, девушка видела чат, видела сообщение, но ожидала, что он хотя бы будет оправдываться и ей будет хотя бы немного жаль его, себя. Но нет. Ей жаль только проведенного вместе времени, которое она могла потратить на себя, на близких и родных. Певчая схватила первые попавшиеся вещи, оделась и быстрым шагом вышла из квартиры, чувствуя, как горькие слёзы катятся по её щекам. Боль была невыносимая. Её словно с головы до пят окатили кипячёным маслом, которое оставляет немыслимые ожоги на нежной коже и снимает её лоскутами к чертям собачьим. Истерики не было, но были слёзы отчаяния, опустошения. Ира понимала, что эта ночь была последней и заранее готовилась к этому.

***

Выйдя из ванной, она увидела Оксану, стоящую спиной к ней и моющую бокалы, ведь горячительный напиток закончился давным давно. — Я пойду, - не просушив даже волосы, просипела она, надевая футболку. — А высушиться? - сложив руки на груди, возмутилась Окси. — Сама высохну. Ира быстро собралась и, забрав свои вещи, вышла из квартиры Оксаны, направившись прямо к Матвееву. Её затуманенный алкоголем мозг не мог нормально функционировать: хотелось убить этого заносчивого придурка. С каждым моментом злость нарастала, как и гениальный план в её светлой головушке. Проверка. Она понимала головой, что возвращаться к нему, вспоминать о той боли больше не хотелось, но сердцу и её переживающей семье нужны доказательства. Доказательства предательства и, что она не сошедшая с ума глупышка, поверившая в секундное заблуждение. С каждым метром, с которым она приближалась в сторону его дома, девушка всё больше и больше теряла серьёзность в своих мыслях и капля надежды начинала заново разгораться, давая её мыслям возможность подумать о том, что всё будет отлично. Только разум понимал, что это последний раз. Это последний, мать его, раз.

***

Пустота сердца заполнил виски в пакете, а пустоту в голове заполнил коньяк в сумке. Боевой арсенал похода к лучшей подруге собран. Пора наведаться. Хоть девушка и не любила глушить прямо с самого утра, но тут прям как сам бог шептал, что пора бы уже остудить себя горячительными напитками и отпустить. Отдохнуть. Придя к Оксане, Ира зашла к ней в квартиру и по старому сценарию поставила жидкости на стол, заставляя подругу пребывать в неком шоке. Не то, чтобы Окси не была против, но всё же недопонимание было. — Все нормально? - спросила красноволосая, но, увидев количество спиртного, осеклась. Ничего не в порядке. Совсем. — Мне, кажется, видно, - грустно улыбнулась Ира. — Он станет отцом ребёнка той белобрысой твари, а я тут пью с тобой. — Херово звучит, подруга. Наливай. Стопка за стопкой лились в подруг и казалось, словно они сидели не несколько часов, а всего-то пять минут. Сначала Ира ревела, потом кричала, рвала и метала словно разгневанная фурия в брачный период, потом смеялась со своей глупости, а потом ей было не до смеха. Когда алкоголь закончился, Ира решила посмотреть, что за уведомление пришло на её телефон, пока она рассказывала Оксане, как они с Владом конфеты с секондхенда ели. Певчая открыла вкладку, волосы встали дыбом, а мурашки стали плясать чечётку прямо по её спине. — Что случилось? - смеялась Оксана, не зная всего. — Тут Лжеолег твой, - усмехнулась Ирина, хотя понимала, что вообще не до смеха. — Ой, блять, что с ним может быть? Может за банку селедки с кем-то подрался? - вытирая слезы шипела Окси, — Или ты его убила? Неловкое молчание со стороны Иры немного сконфузило красноволосую, что она отобрала у подруги телефон и прочитала новость. Тут уже и ей не до смеха было. "На местном кладбище был найден сгоревший труп некого Виктора Корнеплода, 1989 года рождения. Разыскиваются убийцы. Особые приметы: женщина и мужчина, у мужчины темные волосы до плеч, у девушки красное каре по шею. За информацию предлагается вознаграждение. Обращаться по номеру 8(904)....." — Да ну нахуй, — шептала Оксана, зажимая рукой рот, — Ты его убила? — Да я случайно! — Случайно вырубила его, случайно нарисовала пентаграмму и сожгла! Да я ебать, как в ахуе, подруга! Ира не знала, что говорить. Она понимала, что если бы тогда не обезвредила Лжеолега.... Виктора, то умерла бы вместо него. И только успевали б булки с повидлом яблочным есть на поминках. Что сделано, то сделано. — Ну и? - вздохнула Окс, намывая стаканы, — Что будем делать? — Не знаю, - схватилась за волосы она, — Сначала напишу Олегу и с ним уже решим. Зайдя в чат с Шепсом, Певчая долго думала, с чего лучше начать. Каждое слово она перебирала в хмельном сознании, но всё-таки к ней пришло озарение. "— Олег" "Что?" "Олееег" "Ну что?)" "Есть возможность сесть в тюрьму...:)" "Смешно, что хотела?" "Это не шутки, в новости залезь." Только Ира написала это сообщение, как Олег вышел из сети. Довольно долго он не появлялся, что заставляло девушек нервничать и стучать ногтями по столу, совсем забивая на то, что маникюр новый. Им было плевать. В тюрьме явно маникюр не сделают. Через десять минут парень вышел на связь и написал короткое, но важное сообщение. "Есть идея, как не сесть. Завтра встретимся" Осознав, что Олег на самом деле поможет, Ира выдохнула. Почему-то девушка доверяла ему. Не так, как Диме, в момент расцвета их отношений, но как довольно близкому другу. Отпустив мысли о возможном убийстве, Ира и Оксана продолжили сначала говорить о другой, отвлеченной теме, но потом дошли и до того, что начали обсуждать фотки на могиле этого Корнеплода. Казалось, что Певчая совсем забыла своего чернокнижника, который спокойно сидел на балконе и курил сигарету за сигаретой, отравляя свои лёгкие. В его татуированных руках лежал телефон с перепиской, где на весь экран была фотография той самой блондинки и ощущение тошноты, комом подходящей к горлу. С каждой никотиновой палочкой хотелось выйти в окно все меньше, ведь сил поднять руки даже не было, не то что встать и сделать какие-то телодвижения. В стакане рядом плещется темно-коричневая жидкость, заставляя его задуматься. Нужно ли ему все это? Для чего он это делает? Почему мозг требует родную и такую любимую, а тело ведёт к странной истеричке? Всё было действительно сложно. Шум его мыслей прервал поворот ключа в замочной скважине. Внутри всё завибрировало от напряжения, а в голове стали проноситься картинки, как заходит она. Та самая, которая занимает все его мысли. И это была она. Пьяная, растрепанная, смеющаяся и с солеными дорожками на красных щеках. Больно. Очень больно видеть её такой. Такой разбитой и потерянной. Сумасшедшей. Явно Ирина шла с какой-то задачей, и, судя по хаотичному поиску сумки, с задачей свалить из его жизни. Дима не хочет этого. Дима устал. Диме тоже плохо. — Птичка, - протянул огрубевшим от никотина голосом он, — Давай поговорим. — Нам не о чем разговаривать!,- ухахатывалась с ситуации красноволосая, сгребая со стола косметику, совсем не волнуясь о целостности баночек. — Ира, постой, - шепчет умоляюще он, цепляясь за её руку. Он быстро пытается схватить её, но не рассчитывает силу и дергает девушку так, что она валится на пол, словно дешёвая детская игрушка: потрепанная, не живая. Это была последняя капля. Девушка поднялась. — Ты инфантильный индюк, гордый и пиздец какой странный! Чего тебе не хватало? Чего!? Я готова была для тебя на все! Моя семья приняла тебя, моя подруга приняла тебя... Да что говорить, я сама приняла тебя, хотя в моей жизни было много пидрил, из-за которых я и не могу доверять! Ты разрушил последнее, что у меня было - меня! — Да ты тоже хороша!, - взревел Матвеев, подходя к девушке, — Я думал ты любишь меня, а ты вон какая! Первая проблема - и ты слилась. Вообще, ты самая настоящая лохушка, в жизни у которой есть только бухло и Оксана. Да и вообще, хуй его знает, может ты и не с Оксаной гуляешь? Или тебе припомнить, как я тебя с Олегом застукал? Кто из нас ещё инфантильный, тварь! Все начало проходить, как в замедленной съёмке: Дима кричит, а Ира, свободной, от оков Матвеева, рукой хватает вазу и одним движением кидает её в стену, заставляя разбиться прямо об стену за его спиной. Мелкие осколки летели во все стороны так сильно, что один, особо меткий, отлетел ей в лицо и сделал маленький и неглубокий, но порез. Маленькая капля крови скатилась по щеке, оставляя след. Именно этот след заставил его замолчать. В воздухе, наполненным таким громким молчанием, Ира коснулась своей щеки и посмотрела на кровавый след с потухшим, равнодушным взглядом. — А знаешь.. смысл в этом всём.. - задумчиво промолчав, девушка продолжила свою мысль, - ты же ничего не хочешь понимать. Прощай, - тихо произнесла Певчая, хватая сумку и выбегая из квартиры. Теперь точно всё. Слов не вернуть, как и возможности увидеться. Молодые люди сказали друг другу много дерьма, на переваривание которого уйдут дни, а то и недели. Дима, только услышав, что дверь закрылась, осел на пол. Слезы душили его, делая мягким и податливым, как пластилин или глина. Этот пластилиновый человек теперь был абсолютно свободен. Свободен от семьи, Иры... Себя. Хотелось истерить, но только голоса не было. Сил не было. Его больше не было. Он стал дрожащими руками собирать осколки вазы, как вдруг, будто по насмешке судьбы, ранит руку. Красные капли капают на пол и он понимает: на его пальцах сигаретный пепел и кровь. Она была словно пепел на кончиках его пальцев: легка и невесома, но теперь красная жидкость обиды и боли перекрыли её. Перекрыли доступ к нему. Его же действия всё перечеркнули. Смогут ли они вернуть всё или это конец?