Глинтвейн

Драко смотрел на неё с другого конца большого зала и не понимал, какой именно орган чувств его обманывал. И обманывал ли вообще. В мире, где все разделены на три группы, не могло существовать человека, не вписывающегося ни в один критерий. Кроме Гермионы Грейнджер, разумеется. И если поначалу он думал, что его подводит собственное обоняние, – главная гордость рода Малфоев – то потом понял, что дело не в нём, а в ней. На первом курсе он был готов заплатить сотню галеонов за то, чтобы просто приблизиться к ней и полной грудью попытаться вдохнуть едва ощутимый шлейф ещё не проснувшихся феромонов, который был у каждого. Но не у неё. Гермиона Грейнджер пахла совершенно ничем. Словно человека перед ним не существовало. Это априори было невозможно. Все имели свои феромоны, кто-то в большей, кто-то в меньшей степени. И он бы с удовольствием свалил бы сей факт на то, что она дочь маглов. В её венах течет волшебство, которое не должно ей принадлежать. И всё было бы проще некуда, если бы это действительно было так, но он прекрасно знал, учили этому с детства: любой человек, магл или волшебник, имеет своё определение и свои феромоны. Просто у маглов это настолько не выражено, что они не способны этого заметить. Его учили распознавать аромат феромонов с тех пор, как он был совсем ещё ребёнком. Сначала – терпкий и сильный запах отца, потом – сладкий аромат матери, стекающий по горлу, потом – домовиков, пахнущих пылью, сыростью и мылом. Он научился неосознанно определять, кто стоит перед ним, мальчишкой втихую тренировался на своих друзьях, стараясь не выдать себя слишком глубокими вдохами. Драко Малфой всегда знал, кем является его собеседник. Так же, как и быстро понял, кем являются шрамоголовый придурок и рыжий недоумок. А потом к одной странности добавилась вторая: она как ничем не пахла сама по себе, так и запахи других людей не оседали на ней. С учетом того, как она тискалась с двумя болванами со своего курса, она должна была наполовину провонять или петитгрейном, мандарином и бергамотом Уизли, или листьями лимона, чёрным кардамоном и красным апельсином Поттера. Или другой какофонией запахов, уж насколько она была тактильной с львиным факультетом. Могут ли это быть чары? Существует ли заклинание, которое не позволяет запахам оставаться на коже? И после обследования домашней библиотеки на летних каникулах после первого курса он с точностью мог сказать – нет, не существует в мире магии способа полностью убрать все запахи с тела, тем более с одежды. Нашел множество зелий, подавляющих или маскирующих запах на короткий промежуток времени, но ни одно из них не давало эффекта полного очищения. Тем более, что такие препараты в магическом мире разрешалось применять только после своего раскрытия. Даже посетил семейного врача, который, разумеется, не нашёл у него никаких отклонений от его Малфоевской нормы. Его обоняние было всё таким же острым, как и должно быть, он всё ещё чувствовал феромоны своих родителей, друзей, домовиков, да и вообще всех, кто его окружал. Драко был нормальным. Ненормальной была Гермиона. Когда они встретились перед вторым курсом в том задрипанном магазинчике, где вещал несчастный недогерой-писака, он первым делом обратил внимание на отца. Если его, Драко, обоняние подводит, то Люциус уж точно должен был понять, кто перед ним стоит. Мальчишка практически источал нетерпение, вглядываясь в непроницаемое для всех лицо своего отца, которое он уже давно научился читать. Волнение запузырилось где-то в груди, когда он заметил, как светлые брови отца сошлись на переносице, когда тот смотрел на маглорождённую подружку известного на весь магический мир мальчика. Едва уловимое движение крыльев носа на вдохе - и Люциус взметнул брови в удивлении, уставившись на девочку, без страха смотревшую ему прямо в глаза. Драко не совсем понял, посчитал ли он тогда её сумасшедшей или восхитился такой смелостью. И потом отец разрушил все его надежды понять эту непонятную Грейнджер. Люциус Малфой не почувствовал ровным счётом ничего. А потом ещё и отругал его за то, что тот тратит своё время на какую-то грязнокровку вместо того, чтобы выискивать самый привлекательный запах в школе. Малфои всегда выбирали себе невесту по запаху ещё до её окончательного проявления, чтобы потом, когда вторичный пол сформируется окончательно, было проще повести суженую под венец. Так сделал его отец, отец его отца, отец его деда и далее к истокам появления самого рода. Недаром в основной ветви семьи рождались только мальчики. И Драко откинул мысли о запахе Грейнджер на несколько долгих лет. Никаких помешательств чьими-то запахами, волосами и - упаси боже - карими глазами. Только чистокровное магическое сообщество, расширяющее его круг общения, кругозор и словарный запас. Потому что "грязнокровка" - идеальное описание лохматой зубрилы с факультета-соперника. Вечно измазанной в чернилах, похоронившей нос в учебниках, ничем не пахнувшей волшебнице, укравшей чужую магию, это слово подходило, как если бы было создано специально для неё. И пусть мужчина, впервые его произнёсший, вызывал своим взглядом холодок по коже не только у него, но и у отца, Драко был рад узнать что-то новое. И не важно, кто его этому научил. Мать всегда гордилась его способностью впитывать информацию. Но сейчас, когда он повторно вернулся на седьмой курс, избежав Азкабана только стараниями святой – теперь уж точно – троицы, он мог позволить давно забытым мыслям блуждать в его голове. И если его глаза нашли ответ сразу же, как только он пристально к ней пригляделся, то нос всё ещё отказывался нормально воспринимать обработанную зрением информацию. Он перестал обращать на неё внимание ещё на втором курсе, – четвёртый курс явно не считается, тогда смотрели вообще все, – но это не отменяло того факта, что достаточно было лишь обвести её взглядом, чтобы в голове сразу появился ответ. Она была маленькой, едва доставала до его плеча, всё те же кофейные буйные локоны, которые, судя по всему, даже не пытались усмирить чарами гламура, широкие бёдра, тонкая талия, грудь, которую на ком-то другом он бы посчитал маленькой, но на её миниатюрном теле она казалась идеальной. Типичная омега. Типичнее не придумаешь. Класс, всем своим видом умоляющий о защите. Гермиона Грейнджер о защите не просила. Гермиона Грейнджер могла самостоятельно защитить себя и вообще кого угодно. И если она действительно была омегой, то ему было крайне интересно, как она смогла провернуть весь этот фарс с запахами и… течкой. Она была старше него, а значит, хоть пару течек уже должна была пережить. Вот только гриффиндорская староста ни разу не пропускала занятия за последние несколько лет. Ему поплохело от мысли, что он мог сидеть рядом с течной Грейнджер на зельях или трансфигурации. Магия, не иначе! И он мог проверить свои подозрения единственным доступным ему способом, который, учитывая её характер, покажется ей донельзя унизительным. Впрочем, это уже не его проблема.

***

Гермиона почти летела по коридорам, опаздывая на ЗОТИ. В очередной раз задержавшись у мадам Помфри, которая смотрела на неё самым что ни на есть сочувствующим взглядом и протягивала флакон с зельем, что могло бы помочь ей раскрыть свою истинную сущность . И сколько бы целительница не вздыхала, что предыдущие зелья не давали никакого результата, что несчастная волшебница никак не познает своего собственного счастья, Гермиона никогда ей не расскажет, что все зелья, которые ей выдавали с начала учебного года, были вылиты в раковину в заброшенном туалете на третьем этаже. Она сама решит, что для неё счастье. Впрочем, она давно поняла, что нынешний волшебный мир своими законами, повадками и поведением остался в восемнадцатом веке. Если не более раннем. Вначале, впервые прочитав письмо о зачислении в школу чародейства и волшебства, она восторгалась всем происходящим, но впоследствии девочка ужаснулась, как современный магический мир похож на животных. Наткнувшись на книгу во взрослой секции «Флориш и Блоттс», она с жадностью вчитывалась в каждую строчку первых страниц. А после читала, чувствуя, как на руках встают волоски от ужаса. Слишком подробная анатомия магического мира и всех трёх классов оказалась почти летальным ударом для одиннадцатилетней девочки. Альфы. Беты. Омеги. Признаки, поведение, особенности. Гермиона вынырнула из своего тёмно-синего одеяла, держа в руках книгу, и подогнула под себя ноги. Опустив том на одеяло, она потянулась и попыталась ущипнуть себе кожу за левым ухом – именно туда кусают альфы, помечая омег. Кожа под пальцами собралась в крошечную складку и сразу же разгладилась, когда девочка чуть подняла голову. Как именно надо было укусить, чтоб остался след, она так и не поняла. Вновь взяв книгу в руки, она завалилась на подушки, облокачивая правой рукой на большую мягкую игрушку круглого серого кота. Света в комнате было слишком мало для комфортного чтения, но включать верхний свет было чревато нагоняем от родителей, когда её поймают за чтением такого и в такое время. Описанное поведение её ужаснуло, потому что, если верить книге, волшебники, к которым она невольно присоединилась, остались где-то в каменном веке. Начиная с альф, которые разве что не метят территорию, как дворовые коты, и заканчивая омегами, по жизни существующими только с расставленными ногами в приглашающем жесте перед сильным партнёром. Её чуть не вырвало на середине книги, в которой половой акт, так похожий на случку между собаками, был описан со всеми подробностями и даже движущимися картинками. Описание узлов, причина их появления, течка и её проявление. Гермиона захлопнула книгу и отложила на прикроватную тумбочку. Она закинула в рот вечернюю таблетку и, выключив свет, накрылась с головой. Во сне за ней гнался мальчик со звериными глазами и огромными клыками, как у вампиров из фильма ужасов, который они вчера смотрели с родителями. Он громко рычал ей в затылок, а она не могла убежать, как бы ни старалась. Задумавшись слишком сильно, Гермиона не заметила препятствия на своём пути, в которое врезалась на полной скорости, от чего нос неприятно сплющило, а книги из рук с грохотом полетели на пол. Препятствие резко отодвинулось в сторону, от чего девушка, не успев перенести центр тяжести на другую ногу, по инерции повалилась вперёд, больно ударяясь коленями о каменный пол коридора. Глаза защипало, и она со слезами в уголках глаз повернулась, чтобы посмотреть на причину своих травм. Малфой, который и без того возвышался над ней больше чем на десять дюймов, теперь казался совсем башней на её фоне. Одетый в школьную форму, с двумя расстёгнутыми верхними пуговицами на рубашке и сильно ослабленным серебристо-зеленым галстуком, он выглядел потрясающе в глазах как минимум трети её факультета. Её же этот рослый альфа только раздражал. - Ну надо же, - протянул парень, отряхивая рубашку, как будто в него прилетел комок грязи. – Не ожидал такого настойчивого внимания с твоей стороны. - О, Мерлин, - девушка шмыгнула носом и потянулась за ближайшей книгой. - Рад, что при виде меня, у тебя такие восторженные эмоции, Грейнджер, - Гермионе на секунду подумалось, что её фамилия для него стала большим ругательством, чем фамилия Гарри. – Только я ещё ничего не сделал, чтобы ты так мной восторгалась. Но если ты меня очень попросишь, я, так уж и быть, готов уделить тебе внимание в качестве благотворительности. - Во имя Мерлина, Малфой, убери перья изо рта и говори нормально, - староста поднялась и чуть приподняла юбку, осматривая покрасневшие коленки. Отряхнулась и выпрямилась, резко поворачиваясь и сталкиваясь с взглядом, который она буквально чувствовала на себе слишком часто в последнее время. Это нервировало. Слизеринец буквально прожигал в ней дыру каждый раз, когда они находились в одном помещении. И если раньше она никак не могла понять причину внезапного интереса, то сейчас, стоя с ним на достаточно близком расстоянии, всё было так же просто, как эссе по травологии. - Перья? - Ты выглядишь так, словно меньше часа назад разорил очередной курятник, - она скопировала его привычное выражение лица, приподнимая правую бровь и чуть наклоняя голову налево. – Впрочем, думаю, дальше обычного жмацания перьев ты зайти не способен. - Зря во мне сомневаешься, магловское отродье, я на многое способен. Стоит только попросить, ты же помнишь? - Упаси Годрик меня влезать в такие подробности. За сим откланиваюсь. Разговор окончен, - она прошептала левитирующее заклинание, заставляя книги подняться с пола, и развернулась, набирая скорость – на урок она уже опоздала. - Я не давал тебе права уходить! Стой, черт тебя подери! Гермиона только прибавила скорости, надеясь скрыться за углом до того, как парня разорвёт от распирающей злости – или дерьма, что более вероятно. - Грейнджер, стоять, я сказал! И ноги действительно перестали нести её вперёд, останавливаясь на одном месте. Голос слизеринца упал на несколько октав, а властность взлетела до небес. Гермиона от неожиданности прикусила язык и поморщилась, ощущая во рту металлический привкус. Пришлось приложить колоссальные усилия, чтобы просто развернуться к нему, переставляя правую ногу чуть назад. - Запихни свои приказы себе в свою аристократическую задницу, имбецил! Староста Гриффиндора поплелась в кабинет, едва волоча ноги после альфа-команды, которую отдал этот белобрысый придурок. Где-то в груди закипало раздражение на саму себя за то, что даже имея интеллект гораздо выше среднего, она не могла заставить собственный организм беспрекословно слушаться приказов собственного мозга. Омерзительность сложившейся ситуации в очередной раз заставила заскрипеть зубами. Сколько бы она ни пыталась обмануть саму себя, сколько бы ни отмахивалась от происходящего, её тело каждый раз напоминало, что вся суть её природы – в подчинении. Подчинении альфам, которые руководствовались явно не той головой, которая расположена на плечах. Мерлин, лучше бы она была бетой. Лучше бы она страдала от месячных каждый месяц, чем раз в два месяца текла, как ниагарский водопад. И пусть старые добрые магловские прокладки здорово выручали, впитывая нежелательные выделения, само ощущение постоянной влажности между ног жутко мешало сосредоточиться. Вставая со скамьи, она каждый раз кидала взгляд на место, на котором сидела, проверяя, не осталось ли после неё мокрых следов. Гермиона Грейнджер была уверена, что если бы не капли для носа, которыми она пользуется на протяжении доброй половины жизни, то её желание наскочить – в прямом смысле этого слова – на какого-то альфу явно было бы гораздо сильнее, чем обычные влажные сны с участием непонятных людей, имеющих её во всех возможных позах. Впрочем, зелье сна без сновидений справлялось с проблемой раздражающих видений по ночам, а обычный спрей от заложенности носа, хорошо показывал себя в блокировании запахов феромонов окружающих её волшебников. Магловские таблетки и спрей стали её лучшими друзьями ещё до того, как она вошла в этот мир, и ни разу не подводили её. А ещё говорят, что маглы –отсталые. Вот уж глупости.

***

Драко стоял в коридоре, чувствуя, как трясутся ноги. Он сделал нетвёрдый шаг назад, облокачиваясь на стену и, закрыв рот рукой, тихо засмеялся. В животе фейерверком взрывался восторг, от шеи по спине пробежали мурашки, поднимающие волосы на затылке и руках. Он уставился в пол невидящим взглядом, прокручивая в голове её реакцию на то, что произошло несколькими минутами назад. Малфой мог поклясться своей магией, дать непреложный обет первому проходящему мимо волшебнику, что он был прав. Девчонка действительно была омегой, как бы ни старалась это скрыть. И пусть удивился, когда она вообще смогла к нему повернуться, пересиливая приказ, который он намеренно отдал, ранее возникающий в его голове диссонанс не требовал большего подтверждения. Всё это время перед ним была не особа, не вписывающаяся ни в один вторичный пол, а крайне хитрая омега, способная громадным интеллектом перескочить возможности, предлагаемые магическим миром. Мысли в голове метались, как снитч по квиддичному полю, не желая останавливаться. Его отец учил, что Малфои достойны только самого лучшего. Что могло быть лучше для семьи помилованного пожирателя смерти, чем героиня войны. Благо магические законы веками разрабатывались чистокровными для чистокровных. Он мог бы привязать её к себе самым банальным из доступных ему, мужчине, способов. Ни один член Визенгамота не встанет на сторону омеги, желающей сбежать от альфы, от которого она ждёт потомство. Мир прогибается под сильными, а слабым остаётся довольствоваться крохами, случайно оброненными на пол во время знатной жатвы. До окончания учёбы оставалось чуть больше семи месяцев, если всё пойдёт по плану, то к концу учебного года Грейнджер вполне может быть на пятом или шестом месяце беременности. Сама мысль о ней, вынашивающей их общего ребёнка, вызвала немедленный прилив крови в пах. Черт подери, он бы не выпускал её из кровати до тех пор, пока омега не взмолилась бы о пощаде. Ему нужна была лишь одна течка и семейное зелье. И полный контроль всего, что она делала бы после их совместного времяпрепровождения. Никаких магловских средств. Он бы окружил её заботой и вниманием лучших целителей. Она жила бы в просторной комнате хозяйки поместья, любовалась бы в окно на белых павлинов, разгуливающих по внутреннему двору. Он бы лелеял её днём и ночью. Гермиона Малфой. Его затрясло. Каменный стояк в не самых тянущихся школьных брюках болезненно ныл. Драко не помнил, как добрался до общей гостиной, как залез в душ, но отчётливо помнил образ, навеянный похотью, когда его рука двигалась по основанию члена, иногда поглаживая головку. Грейнджер, стоящая перед ним. Капли горячей воды стекали по её лицу и телу, голова, запрокинутая на его плечо, спина, прижимающаяся к его груди, и открытый в немом крике рот. Тролль его задери, он отдал бы половину семейного хранилища за то, чтобы это стало правдой прямо в эту секунду. И пусть план в его голове был почти готов, Гермиона Грейнджер навсегда оставалась гриффиндоской правильной девочкой, которая всеми силами маскировалась на протяжении последних восьми лет – раскусить её было не просто. Впрочем, терпение всегда вознаграждается. В конце концов Sanctimonia vincet semper . И он затаился, наблюдая за каждым её шагом и действием. Он наблюдал за тем, что она предпочитала есть на завтрак, обед и ужин, чем перекусывала в библиотеке или что просила домовиков принести ей в комнату вечером. Он подчёркивал, что она ест, а что смакует, наслаждаясь каждым кусочком. Парень быстро заметил, что дважды в день она впрыскивает себе в нос магловское зелье в маленьком флаконе. Почти всегда – в одно и то же время. Каждый раз перед этим она начинала шмыгать носом и хвататься за переносицу, словно пытаясь остановить надвигающийся насморк. Если она болела, то бодроперцовое справилось бы гораздо лучше любого магловского снадобья. Грейнджер не могла не знать этого, а значит, у неизвестного зелья был другой положительный параметр. Вероятность того, что именно это средство отбивало её феромоны было равно нулю, но он всё равно решил проверить его. Всё, что принёс с собой магловский мир, было недоступно его пониманию, а значит, требовало тщательной идентификации. Стащить неизвестный флакончик манящими чарами прямо перед кабинетом зельеварения было достаточно просто – пока староста львиного факультета отвлеклась на очередные разборки своих придурков, он быстро кинул Accio в сторону её сумки, держа в голове изображение необходимого предмета. Сумка едва заметно зашевелилась, а потом из него вылетел искомый бело-синий флакон, приземляясь аккурат в левую ладонь. Добыча трофея прошла очень легко, гораздо легче, чем ожидаемая попытка вернуть его обратно до конца урока, чтобы не в меру умная девчушка ничего не заметила. Отпросившись на середине занятия, Драко помчался в ближайший мужской туалет. Заперся в кабинке, чтобы даже случайный вхожий в помещение волшебник не догадался, чем он занимается. Откупорил мутно-прозрачный колпачок и принюхался. Чувствительное обоняние резанул синтетический запах с такой силой, что он по инерции отодвинул от себя правую руку с лекарством, и глубоко задышал в сторону, стараясь избавиться от надоедливого запаха, отдающего горечью на кончике языка. Кто вообще придумал такую мерзость?! И всё же для его задумки требовалось изучить необычный препарат подробнее. Он вставил флакон в нос и нажал на белый ободок, имитируя действия гриффиндорки. В нос ударила неприятно холодная струя с лекарством, заставляя парня закашляться и сплюнуть в унитаз. Брызнув во вторую ноздрю и несколько раз шмыгнув, он понял, что если не запихивать белый носик так глубоко, то процедура вполне терпима. Нажав несколько раз на крылья носа, он запихнул лекарство в карман черных брюк, пригладил рубашку и пошёл обратно на урок. Едва сев за парту, Драко сморщился от бьющего в нос омерзительного запаха готовящегося в котле противоядия от обычных ядов, который, судя по всему, Пэнси начала варить в его отсутствие. Девушка явно переборщила с молотым безоаром, так что выше «удовлетворительно» за этот урок ему получить не удастся. - Драко, ты не помнишь, сколько ягод омелы надо добавлять? – на него смотрели болотно-зелёные глаза подруги, которая никогда не была сильна в приготовлении зелий. И зачем, спрашивается, вообще полезла в это дело, когда он отходил? Малфой склонился ниже к уху сокурсницы и замер. Паркинсон, его старая добрая подруга, не скрывающая цветочного шлейфа своих феромонов, совершенно ничем не пахла. И если до урока он с лёгкостью ощущал присутствие её аромата в воздухе вокруг него, то сейчас нос не улавливал ничего, кроме варева в их котле. Драко моргнул несколько раз и глубоко вдохнул, вызывая у слизеринки волнительную дрожь. - Ты в порядке? – она положила руку на его плечо и слегка сжала. - Две ягоды, – прохрипел он и резко от неё отвернулся, натыкаясь взглядом на кудрявую гриву на первой парте соседнего ряда. Разумеется, Грейнджер была слишком сосредоточена на ингредиентах перед ней, чтобы обращать внимание на его взгляд. Флакон, что явно был причиной потери его способности ощущать феромоны, лежал в кармане и глумливо напоминал о необходимости вернуть его владелице. Финниган крайне удачно подкинул ему эту возможность, в очередной раз перепутав волчьи ягоды и омелу. Его котёл забурлил и взорвался снопом искр, поднимая густой чёрный дым к потолку. Пользуясь тем, что всё внимание было обращено на нерадивого ученика, Драко оттолкнул флакончик палочкой из-под парты прямиком к опрокинувшейся от взрыва сумке Гермионы. И он бы решил, что остался незамеченным, если бы не рука, похлопавшая его по плечу. С парты за ним на него смотрели пары хитрых глаз Нотта и Забини. Черти были слишком умны, чтобы не задавать сейчас лишних вопросов и не отказываться от расспроса в свободное время. Парень кивнул им, понимая, что они не отстанут. До конца урока он чувствовал шутливые тычки в спину и ехидное перешёптывание. И лишь когда занятие закончилось, его подхватили подмышки и поволокли в укромный туалет на третьем этаже, который отпугивал желающих табличкой «туалет не работает». - Выкладывай, - Забини облокотился на раковину возле зеркала, пока Нотт последний раз окинул беглым взглядом коридор. Малфой выдохнул, растрепав свою причёску, и выложил всё как на духу. Эти двое были достаточно умны, чтобы не трепаться о его планах, и в достаточно хороших с ним отношениях, чтобы помочь ему. Он тщательно следил за выражением их лиц, пытаясь уловить признаки неодобрения или брезгливости, но или парни умело себя контролировали, или в какой-то степени поддерживали его странную манию. А возможно просто пришли к выводу, что хитрый план по очищению малфоевской репутации очень даже неплох. - Знатно тебя понесло, дружище, - выдохнул Забини после нескольких минут молчания. – Я, конечно, догадывался, что у тебя пунктик на ней, когда ты преследовал её первые два курса, но уж было решил, что Люциус выбил из тебя все эти презренные мысли. - Согласен, - Нотт кивнул, - ты был буквально помешан на ней. Я даже подумывал, а не подлила ли она тебе амортенцию в чай на завтраке. - Да пошли вы оба. - Какие мы нежные, ты посмотри, Тео, - Блейз прищурился и добродушно усмехнулся. Драко нахмурился и оскалился, прекрасно понимая, почему друзья его подкалывают, но всё же не желал быть предметом насмешек. - Расслабься, - Теодор тряхнул тёмной чёлкой. – Я так понимаю, что твоя первостепенная задача – найти причину отсутствия у неё запаха? - Верно. Я наблюдал за ней последние несколько недель, но кроме магловского лекарства, которое она брызгает себе в нос, не заметил, чтобы она принимала что-то другое. - Она может принимать их и не в местах общего пользования, - протянул мулат, потирая задумчиво подбородок. – Она вполне может употреблять что-то в спальне или гостиной своего факультета. - Я тоже подумал об этом, - шатен снова тряхнул волосами, - но проверить это у нас возможности нет. Забини потянулся, хрустя суставами в плечах, и с громким выдохом протянул: «Эх, в такие моменты я жалею, что непростительные больше не в ходу. Один Imperius и твоя жизнь была бы проще, Малфой!» - Сейчас что-то подобное знатно бы мне её усложнило… - Так я и говорю – жаль, что больше не в ходу! - Они были в ходу очень задолго до нашего рождения, Блейз. - Зато можно было легко добиться желаемого, а не вот эти расследования грязнокровкиной жизни! – и тут же поднял руки в защитном жесте, видя, как заходили желваки на лице друга. - Да расслабься ты! Вылетело, не подумал. Нотт смотрел на них с тем выражением, с которым обычно родители смотрят на своих детей, спорящих из-за незначительной вещи: – Мы могли бы использовать домовиков, чтобы пробраться в её спальню. - Пф, - Малфой едва слышно фыркнул, - неужели ты думаешь, что моему домовику разрешат ненадолго посетить спальню девочек Гриффиндора, чтобы найти для меня магловские вещички? - Почему именно семейный домовик должен это делать, если в Хогвартсе их и без того много? - Потому что они терпеть меня не могут? - Тебя вообще мало кто способен выдержать! – вставил Блейз свои пять копеек и тут же увернулся от подзатыльника, ехидно скалясь. - Один из домовиков нашей семьи работает на кухне уже несколько лет, - Нотт проигнорировал разгорающуюся перепалку и поспешил объясниться, поймав на себе изумлённые взгляды, - так проще добывать информацию. Я мог бы попросить его осмотреть комнату девочек на предмет неизвестных ему вещей, прохожих на лекарственные препараты. Или же просто на неизвестные ему предметы. - Ты же понимаешь, что он наверняка притащит кучу барахла? Она же гр.. маглорождённая волшебница. Явно натаскала в школу кучу вещей из своей немагической вселенной! – несмотря на недоверчивый тон, Драко заёрзал на месте. Возможность окунуться в принадлежащие Грейнджер вещи будоражила, а вероятность того, что он найдёт, что ищет, многократно возрастала. - Так мне просить? - Разумеется!

***

Гермиона была довольна своей жизнью настолько, что ничего не могло испортить ей настроение. Рубинов в песочных часах было гораздо больше, чем драгоценностей в часах других факультетов. Гарри и Рон не встревали в перепалки с другими сокурсниками вот уже две недели, до следующей течки был приблизительно месяц, её оценки всё ещё были самыми лучшими на курсе. Малфой со своей компанией были подозрительно тихими, но она решила, что резкое похолодание остудило пыл серебристой троицы. Домовики, с которыми она общалась, были дружелюбны и с радостью приносили ей вечерние перекусы. Один милый эльф в посеревшей от времени наволочке и непонятного цвета поясе от халата даже предложил помощь с уборкой в комнате девочек. Пусть она и не хотела эксплуатировать рабский труд существа, которое не способно было понять собственного положения, он мило захлопал ушами, когда она согласилась. Она не пожалела ни капельки. Вещи парили в комнате, вылетая из прикроватной тумбочки, пока несколько тряпок усердно натирали крепления для балдахина, который в этот момент отмокал в мыльном растворе в тазу. Волшебница хотела помочь, но лишь стояла, с раскрытым ртом наблюдая, как вокруг неё кружатся предметы обихода. - Ретч счастлив помочь молодой волшебнице, - в очередной раз пробубнил эльф, взмахивая большой ладонью. Широкий алый балдахин поднялся над полом и закрутился, выжимая из себя лишнюю влагу. Расправившись, он медленно полетел к своему законному месту, устраиваясь на сверкающей от чистоты раме над кроватью. Вещи медленно возвращались на свои места, периодически останавливаясь, когда любопытный домовик интересовался той или иной вещицей, которую Гермиона привезла с собой из дома. - Это плеер и наушники, смотри, если надеть этот ободок на голову и поднести черные динамики к ушам, то раздастся музыка. - Это капли для носа, они нужны, когда начинается насморк, чтобы было легко дышать. - Это мобильный телефон. Вот эти кнопочки нужны, чтобы позвонить человеку, который находится очень далеко. Почти как через каминную сеть, только немного иначе. - Ох это мои таблетки, чтобы избавиться от пота. Не переживай так, Ретч, если она упала, то просто выброси её, у меня есть ещё. Пожалуйста, не надо извиняться! - Это ручка. Она пишет и её не нужно никуда макать. Видишь вот этот синий стержень? Чернила уже внутри. Удобно, правда? Иногда я использую её, когда под рукой нет пера. - Спасибо за твою помощь, возьми эти печенья, они из клиники моих родителей и не содержат сахара. Бери побольше, угостишь своих друзей на кухне. Эльф снова захлопал ушами и, низко поклонившись, растворился в воздухе с щелчком пальцев. В комнате не осталось ни пылинки, её тумбочка была в идеальном порядке, балдахин приятно отдавал чем-то похожим на имбирное печенье. В прохладный день не было ничего лучше, чем закутаться в тёплый алый плед в цветах своего факультета и предаться чтению расширенного курса перевода древних рун. И пусть она делала большие успехи в этом предмете, которые, к слову, однажды помогли спасти магический мир , её желание изучить эту дисциплину ни капли не угасло за время, проведённое в лесах, когда они скрывались от егерей и пожирателей смерти. И Гермиона пребывала бы в своём маленьком раю, если бы не знакомые ругательства, которые её рыжий друг стал употреблять слишком часто. Девушка обречённо вздохнула и, выбравшись из тёплого кокона, поплелась к лестнице, ведущей в гостиную факультета. Возле лестницы стоял смеющийся Гарри, обнимающий Джинни за талию. Хотя староста могла поклясться, что ровно на две секунды его рука опустилась ниже, но тут же вернулась обратно. Рыжеволосая девушка неприкрыто смеялась над сидящим на полу старшим братом, потирающим ушибленный копчик. - Рональд, я могу бесчисленное количество раз повторять одно и то же, но ты всё отказываешься это запоминать. Тебе не удастся подняться по лестнице в спальню девочек. Glisseo наложено на эти лестницы ещё со времён основателей. - Я знаю, - огрызнулся парень, поднимаясь и держась за стену. - Я думал, что если я смогу перепрыгнуть через несколько ступеней, то у меня всё получится. Кто ж знал, что эти штуки такие необманчивые! - Все, Рон, - его сестра вновь прыснула от смеха, прячась от взгляда на плече своего парня, - это говорили ещё на первом курсе! - Почему я вообще должен помнить, что тогда было?! - Потому что это известно всем? - Замолчи, Джиневра! - Не называй меня так! И когда Гермиона встретилась с зелёными глазами своего друга, она рассмеялась, вторя его глубокому голосу. Семейные перепалки четы Уизли всегда были громкими и увлекательными. Начиная с делёжки новогодних подарков и заканчивая скандалом на ровном месте из-за чьей-то забывчивости. Семейка фейерверков, готовых взорваться в любую минуту – стоит лишь поднести спичку. И если у Гарри и Джинни всё шло гладко почти с самого начала, то у Гермионы и Рона было много проблем, которые невозможно было преодолеть лишь её желанием. Постоянные скандалы на почве обычных бытовых вещей, ссоры из-за будущего, которое ещё не наступило, и слишком разные взгляды на жизнь в целом старосту совсем не пугали. У каждых отношений есть период принятия. Просто их может затянуться на чуть большее время, чем обычно требуется парам. Имея в виду невиданную упёртость Рональда в некоторых аспектах, она шла на уступки, соглашалась в моменты, когда была в корне с ним не согласна, подчинялась его решениям, даже если они шли вразрез с её собственными желаниями. Они смотрели на мир совсем по-разному. Гермиона видела карьеру в министерстве магии, проекты и законы, которые она поменяет, чтобы сделать жизнь лучше не только для себя. Она видела рядом с собой Рональда, который тоже строит успешную карьеру, их дом где-то в живописном месте. Возможно, у какого-то озера, или в лесу. Там, где они могли бы почувствовать себя единственными друг для друга. Чуть позже, возможно, двое – не больше – детей, с его цветом волос и глаз. Рональд же видел свадьбу сразу после выпуска. Её, сидящую дома и помогающую его матери следить за внуками. А потом и за собственными детьми. Он был бы в самой лучшей команде по квиддичу – Пушки Педдл, разумеется - главной звездой, благодаря которым они бы каждый сезон взбирались на вершину первенства. Они жили бы большой и дружной семьёй с его родителями, Гарри и Джинни, растили бы вместе детей и были бы абсолютно счастливы. Гермиона жила реальностью и прагматизмом, Рональд жил в мечтах. И она давно поняла, что бесполезно пытаться убедить его в том, что счастье – её счастье – не такое, как он себе представляет. Она не хотела жить домохозяйкой, хлопочущей о семействе, как его мать. У неё были стремления, сравнимые с амбициями змеиного факультета. Но девушка свято верила, что это всё в Роне – напускное. Она сможет доказать и показать ему, какую жизнь она хочет прожить. Она сможет изменить его. Надо лишь приложить чуть больше усилий и её мир пойдёт по плану. Она искренне в это верила, и шла к этому. - … Не рановато ли с парнем зажиматься?! - Я совершеннолетняя! Ещё хоть слово, и мы поженимся в этом месяце, а тебя не пригласим! Да, Гарри? – громкий голос подруги и шокированное лицо парня, которого она поставила между девушкой и лучшим другом в совокупности были настолько комичными, что Гермиона снова рассмеялась, понимая, что опять пропустила самую интересную часть перепалки. Когда Рон переходил в режим любящего старшего брата, Гарри страдал сильнее всех. - Пойдёмте пить сливочное пиво, ребята. Я, кажется, соскучилась по атмосфере трёх мётел! – Грейнджер толкнула рыжего в спину, мгновенно сбивая с него спесь своим взглядом. - Думаю, я бы не отказался от стаканчика огневиски, - Гарри поправил шарф на шее, когда они вышли на улицу, - в такую холодину хочется прогреться изнутри. - Хлебни бодроперцового – сразу согреешься, - буркнул ещё немного дующийся Рон, сжимая руку своей девушки. Гермиона снова весело рассмеялась и проводила глазами молочного цвета сипуху, вылетающую из совятни. Мир был гораздо прекраснее, когда рядом находились те, кто согревал её душу своим присутствием.

***

Драко привязал к лапе семейной совы свиток и выпустил птицу, наблюдая за тем, как она удаляется. Взгляд сам переместился во двор, где красно-золотой квартет, смеясь, двигался в сторону ворот. Желание кинуть в рыжего недоумка Vomitare Viridis росло с каждой секундой, что он смотрел на него, льнущего к идущей рядом с ним девушке. Злость требовала выхода, а его любимые игрушки для битья только что покинули территорию школы. Прошёл уже месяц с того дня, как план сформировался в его голове, а подвижек было слишком мало. Шесть месяцев до конца учебного года, а он до сих пор не имел с Грейнджер никаких дел, кроме постоянного наблюдения. Парень был уверен, он изучил её вдоль и поперёк. Слишком умна и наблюдательна, чтобы действовать напрямик, но очень нежна к тем, кого, как она считает, ущемляют. Эльф Ноттов здорово выручил, принеся ему через несколько недель магловское лекарство, которое девушка принимала, чтобы избавиться от запаха пота. Могло ли оно воздействовать на феромоны? Драко считал, что да, но на всякий случай отправил таблетку с подробным описанием семейному целителю, заодно попросив то самое зелье. И письмо родителям, с просьбой начинать приготовление смежной с его спальни и переговоры с нужными людьми в Визенгамоте, которые помогут в ускорении его плана. И с каждым днём он всё чаще начинал сомневаться в себе и задуманном. Одна ошибка – и тщательно построенная схема рухнет. И если ответ на отправленное им только что письмо придёт в течении пары дней, то возможность реализовать дальнейшую схему может наступить в худшем случае через пару месяцев. И это неизвестно, сколько ему придётся опаивать её нейтрализующим зельем, которое приготовит семейный целитель, чтобы полностью избавиться от эффекта магловской дряни, которую она принимает явно не первый год. Самым сложным было поймать её во время начавшегося цикла, потому что Грейнджер ни коим образом не выказывала никаких реакций на протяжении почти двух месяцев, что ей что-то доставляет дискомфорт. Никаких стеснённых движений, чрезмерной чувствительности или обычного беспокойства за то, что кто-то может поймать её на излишнем влаговыделении. У Драко было два основных варианта происходящего: или Гермиона нашла способ переносить течки так, чтобы ни у кого не возникло малейших подозрений, или же весь период его тщательной слежки не совпал с самым плодотворным моментом её цикла. Второе, конечно, было гораздо более предпочтительным, потому что это означало бы, что он сможет реализовать свой план в ближайшую пару недель. Был ещё и вариант с тем, что магловское лекарство побочным эффектом оказывало негативное влияние на её организм, подавляя течку целиком, но Малфой этот вариант выносил за скобки, понимая, что какой бы упёртой в своём желании избежать омежьх проблем ни была, она никогда не допустила бы своего бесплодия. Это было против её природы, чему он был безумно рад. И пусть следующие несколько дней в ожидании ответа из отчего дома казались бесконечно длинными, он приложил все усилия, чтобы расширить свои наблюдения над будущей матерью его потомства. Он использовал удлинители ушей, купленные в магазине оставшегося близнеца рыжего семейства, для подслушивания разговоров красно-золотых в библиотеке, воровал сахарные перья, которые она оставляла без присмотра, чтобы потом с жадностью вгрызаться в них. Он пробрался в ванную старост, где девушка нежилась каждый четверг. Пройти следом за слишком чувствительной к явным преследованиям гриффиндоркой было невозможно, да и этот Бестолковый развопился бы на весь коридор, поднимая панику. Пришлось идти на ухищрения и приплетать Блейза, который должен был принять весь удар статуи на себя и приоткрыть ему дверь достаточно широко, чтобы блондин смог прошмыгнуть под дезиллюминационным заклинанием внутрь. Когда план удался, Драко сидел на скамье, сливаясь с окружающей обстановкой, и чувствовал, как в ушах гулко тарабанит сердце. Он слышал плеск воды, слабые завывания какой-то явно магловской песни и шуршание воздушной мыльной пены. Он не мог подойти ближе и подсмотреть, потому что не был уверен, сможет ли держать себя в руках. Парень сделал пару шагов, приблизившись к вещам, оставленным гриффиндоркой в небольшом закуточке со шкафчиками напротив входа, что был сделан специально, дабы отгородить зону с большим мраморным бассейном от входа и уберечь купающегося от случайного вторжения. Драко протянул руку, подхватывая темную школьную юбку, и поднёс к носу, делая медленный глубокий вдох. Как и ожидалось – никаких запахов. Он повесил её обратно, будучи совсем разочарованным тем, что ему не удалось уловить даже толику её запаха. Разглаживая складки на ткани и приводя её к тому виду, который и был до его вмешательства, его взгляд зацепил кусок белой ткани, прикрытый серым форменным джемпером. Парень подхватил его и потянул в сторону, придерживая стопку другой рукой. На его пальце повисли явно ношеные кремовые хлопковые трусы. Совершенно обычные, без кружев и интересных вырезов. Даже без узора. Типичные такие труселя с высокой посадкой и белым кармашком, который обычно прилегает к промежности. Влажные посередине светлые труселя. Малфой, не сдержав порыва, вновь поднёс ткань к носу и вдохнул. Едва ощутимый аромат корицы с примесью чего-то цитрусового запустил по позвоночнику огненный поток, оседающий в животе и разгоняющий по телу мурашки. Член встал колом, а перед глазами поплыло. Феромоны! Мантикора меня задери, это феромоны! Он жадно задышал, сильнее прижимая хлопковый материал к носу. Рука потёрла каменный стояк сквозь ткань. Чем больше он вдыхал, тем сильнее чувствовал, как кружится голова и мутнеет перед ним картинка. Едва удерживая себя в ровном положении, он плюхнулся обратно на скамью, стараясь не издавать лишних звуков, дабы не привлекать к себе внимание. Пуговица на брюках отлетела в сторону, покатившись ко мраморному полу, когда он со всей силы рванул её в сторону, пытаясь быстрее освободиться от давящей формы. Спустив тёмно-зелёные боксеры, он задрожал, прикоснувшись рукой к члену. В низу живота словно бурлил поток горячего огня, подобного Fiendfyre , поджигающего его внутренности. Аромат, который он чувствовал, лишь сильно сконцентрировавшись, бил в область затылка и сладостью стекал по горлу, оседая на языке и воспламеняя его ещё сильнее. Рука двигалась быстро, периодически закручивая движение, оглаживая член по всему диаметру. Драко быстро моргал, уставившись в одну точку невидящим взглядом, звуки плескания в воде девушки, чьё нижнее бельё было прижато к его носу, разбавляли и без того горячую кровь адреналином, заставляя трястись всё его тело. Очередной всплеск мурашек защекотал лицо, вызывая слёзы в уголках серых глаз. Удовольствие дёрнуло его в сторону с очередным глубоким вдохом, заставляя сжимать губы и пытаться контролировать стон. Он прислонился к шкафчику, пытаясь отдышаться и унять дрожь в конечностях. Громкий всплеск и шлёпание босых ног вновь погнали адреналин по венам, заставляя парня быстро бросить Scourgify и Reparo на свои брюки и, запихнув трусы в карман, вылететь за дверь, радуясь тому, что дезиллюминационное заклинание каким-то чудом всё ещё работает. Малфой нёсся в гостиную своего факультета, переступая по несколько ступенек за раз. Он продолжал дрожать от посторгазменной эйфории и адреналина, когда рявкнул пароль в пустую стену и взлетел по лестнице в комнату мальчиков. Если бы не хорошо наложенные маскирующие чары и скорость реакции, она бы увидела его, сидящего там с забрызганными каплями спермы штанами и низом рубашки, прижимающего её трусы к своему носу. После такого она бы обходила его за тридевять земель, не преминув настучать сначала своей гриффиндорской шайке, а потом и обожаемому директору, по совместительству декану львиного факультета. Он вытащил из кармана украденное нижнее бельё, снова поднося его к носу и вдыхая, уплывая в сон, будучи окутанным сладкими запахами чужих феромонов. И лучше этого мог быть только ответ из дома с двумя флаконами зелья, пришедший на следующий день. Письмо от отца было как всегда кратким и формальным. Приготовления начаты. Комната готовится. Небольшая похвала в его сторону за изобретательность и хороший выбор. Мать исписала несколько страниц, где интересовалась его самочувствием, жизнью, учёбой, общением с друзьями и каждой мельчайшей деталью, которой он обычно делился с ней. Она описывала, как красиво цветёт азалия, как павлины снова повадились топтать ростки гортензии во внутреннем дворе, как отец в очередной раз налегает на спиртное, закрываясь в своём кабинете. Нарцисса просила его быть осторожным, следить за своим здоровьем и… оставить Гермиону Грейнджер в покое. Леди Малфой говорила ему, что она много натерпелась для своих девятнадцати лет, что она заслуживает счастья с человеком, которого она любит, что они должны быть ей благодарны и обязаны отплатить за ту поддержку, которую она дала их семье после окончания войны. Она умоляла его, что если он не серьёзен, что если это чувство лишь мимолётное дуновение его вторичного пола, то она была бы признательна, если бы он отпустил гриффиндорку. Драко разозлился, сминая письмо в руках. Почему его мать, его нежная и любимая мама не понимала таких простых вещей? Гермиона была… его. Она с самого начала принадлежала только ему и никому другому. Вся от макушки до кончиков пят! Мужчины рода Малфой не любили – лишь выбирали самого достойного партнёра для продолжения рода. Блондин знал, что его мать не была посвящена в родовые тайны. Она даже не догадывалась, что единственная причина чистокровности его рода была обычным совпадением. Стечением обстоятельств, по которым достойными партнёрами были только волшебницы из знатных и древних родов. Отец учил, главное – запах и сильная магия. Остальное не имеет большого значения. Драко отложил письмо матери в сторону и поднял последний свиток – данные от семейного лекаря, с вложенными в него зельями, одно из которых он сразу узнал по тёмно-кофейному цвету, а второе, бледно-жёлтое, было ему незнакомо.

Уважаемый Мистер Малфой! Сообщаю Вам, что направленный ранее лекарственный препарат не оказывает негативного влияния на репродуктивную систему употребляющего его человека. Имеющиеся в составе компоненты лишь блокируют неприятный запах, выделяемый сальными и потовыми железами, но при долгом употреблении лицами первого или третьего класса блокирует у них возможность испускать феромоны. При принятии зелья emundationem эффект от принимаемой добавки будет нейтрализован через 6 дней. Инструкция и дозировки указаны на обратной стороне этикетки. Зелье фертильности, заказанное Вами, принять через 24 часа после последнего приёма зелья очищения. С уважением, Кристофер Хилл.

Блондин покрутил в руках оба зелья, аккуратно перекатывая их между пальцами, и улыбнулся. Неделя. Осталась лишь неделя. Он был очень счастлив в этот самый момент.

***

Малфой был слишком доволен последнюю неделю. Как бы Гермиона ни косилась в его сторону, пытаясь понять причину невиданного доселе веселья, ответ каждый раз ускользал из-под носа. Последние пять дней он светился от радости настолько сильно, что ей было жаль несчастного человека, который мог стать его, малфоевской, жертвой. Потому что единственным счастьем для белобрысого урода стало бы несчастье кого-то другого. И он больше не скрывался в своих взглядах на неё. Если раньше, брошенные вскользь, едва заметные преследования серых глаз тщательно скрывались и маскировались, то сейчас он смотрел на неё совершенно не таясь. Она чувствовала, как горит лицо, на которое он смотрел в большом зале за приёмами пищи, как пылает затылок, когда он шёл позади неё в коридоре, как нагревается щека, когда она сидела в библиотеке. А потом он улыбнулся ей, когда она в очередной раз стукнулась о него головой, не заметив препятствие в коридоре. Парень мягко подхватил её за предплечье, не давая упасть, почти ласково провёл по руке, и нежно ущипнул за нос, которым она в него впечаталась. - Будь осторожна, Гермиона. Она осталась стоять в коридоре, смотря ему в спину, когда тот уходил, скрываясь за поворотом. Драко Малфой впервые за восемь лет их знакомства назвал её по имени! Гриффиндорка и продолжила смотреть в пустоту, если бы не окликнувший её Гарри, который волновался за отсутствующую подругу. Слишком много изменений в последние дни заставляли девушку нервничать. Она не любила, когда всё шло не по плану. Позавчера Парвати подошла к ней, принюхиваясь, и сказала, что Гермиона приятно пахнет. Ромильда в гостиной факультета сморщила нос и совсем не скрываясь фыркнула, жалуясь стоящей рядом Демельзе Робинс, что теперь отхватить хорошего альфу будет труднее, когда конкуренция возросла оттуда, откуда не ждали. Дин поздравил её с поздним раскрытием, а Невилл, заметивший её сконфуженное состояние, посоветовал обратиться к мадам Помфри за подавляющим зельем. И это была катастрофа! Течка должна была вот-вот начаться, а организм решил выкинуть ей подлянку, которую можно было легко расценить как предательство. Таблетки, на протяжении последних лет работающие как часы, дали сбой. Увеличение дозы до четырёх таблеток не только не помогло, но и вызвало отвратительное послевкусие во рту вкупе с рвотными порывами. И даже если теперь она могла отлежаться несколько дней в лазарете под присмотром целительниц, для Гермионы пропуск занятий был худшим наказанием. Невозможность нормально соображать раздражала, голова словно была набита ватой, а ноги мелко дрожали при ходьбе. Посещение медицинского крыла утешительных прогнозов не дало – течка скоро начнётся, а подавляющее зелье не готово. Мадам Помфри ещё раз предупредила, что о приближающейся течке надо сообщать заранее, чтобы необходимые медикаменты для поддержания нормального состояния студентки были доступны в нужном количестве. Как оказалось, большинство ведьм или самостоятельно готовит зелье, или заказывает его через домашних целителей, или же заранее предупреждает работников медицинского крыла о том, что в ближайшее время потребуется их помощь. Совершенно идиотская и неэффективная система! Гермиона ненавидела сложившуюся ситуацию всем сердцем. Мало того, что парни, которые раньше не обращали на неё внимания, вдруг стали подходить с двусмысленными предложениями, так ей ещё и пришлось пару раз дать некоторым нахалам по рукам, которые тянулись прямиком к её ягодицам. И пусть львиный факультет готов был перегрызть другим глотки за свою любимую старосту, то вот уж змеиное сообщество пустилось во все тяжкие. Пэнси Паркинсон поинтересовалась, какие чары она использует, чтобы приманивать парней со всех факультетов. Придурок Монтегю как-то зажал её на выходе из большого зала с предложением уединиться, за что тут же получил по лицу от проходящих мимо красно-золотых однокурсников, решивших вступиться за любимицу факультета. Харпер же успел ухватить её за задницу, когда они выходили с теплиц, где проводился урок травологии. Гермиона даже слышала, как он хвастался этим в компании Малфоя, за что получил не самый дружелюбный взгляд от блондина и пару явно болезненных тычков от его друзей. И если бы не чёртова простуда, что так внезапно атаковала её, она бы и сама с превеликим удовольствием наслала на него летучемышиный сглаз, которому её научила Джинни. Да вот только температура неуклонно росла, не сбиваясь даже принятым с утра бодроперцовым, и девушка вполне логично решила, что после обеда стоит пропустить тренировку ребят по квиддичу и отлежаться в кровати. Она шла, облокачиваясь на стену, едва волоча ноги. На спине и висках выступила испарина. Голова кружилось, а зрение периодически замыливалось, словно её с открытыми глазами окунули в таз с водой. Привычное препятствие, в которое она уже привыкла врезаться, резко появилось откуда-то сбоку, преграждая путь к лестнице. Гермиона вздохнула и подняла голову, пытаясь сфокусироваться на расплывающемся бледном лице блондина перед ней. - Чего тебе, Малфой? - Хотел поинтересоваться, куда путь держишь, девица – он игриво поднял бровь и, оскалившись, наклонил голову чуть набок. - Туда, куда тебе он закрыт. Отойди с дороги, прошу по-хорошему. - Да тебя едва ноги держат, что ты мне сделаешь, магловское отродье? - Подпалить тебе брови я способна даже в таком состоянии! Confri…ngo , - она запнулась, натыкаясь на взгляд серых глаз с вертикальными зрачками, смотрящий прямо на неё. Из палочки вырвался крохотный сноп искр, который тут же упал, потухая в полёте. Звериные глаза парня, словно вышедшие из детского кошмара, отслеживали каждое её действие, мечась между лицом и рукой, в которой была зажата палочка. Он снова оскалился, на этот раз показывая ровные жемчужные зубы. Я могу поклясться всеми баллами нашего факультета, что его клыки никогда не были такими большими. Он повёл плечами и протянул ей руку. - Идём. Она не смогла остановить движение своей ладони, медленно оторвавшейся от стены и двинувшейся ему навстречу. Явно не планируя дожидаться её ответа, слизеринский ловец крепко схватил её за запястье и потащил дальше по коридору. Он затолкнул её в пыльный старый кабинет, попутно накладывая заглушающее и запирающее заклинания. И развернул к себе лицом, делая несколько шагов назад, пока она не упёрлась ягодицами в пыльную парту. Тихое Tergeo и её ноги оторвались от пола, а попа приземлилась на деревянный учебный стол. Между бёдер сразу же втиснулось жёсткое мужское тело альфы, который явно затащил её сюда не ради того, чтобы помочь добраться до портрета Полной дамы. Гермиона всхлипнула, выплывая из тумана в голове и осознавая ситуацию, в которой сейчас находится. Рука с палочкой отточенным движением упёрлась прямо в горло Малфою. - Тише, Гермиона. Расслабься. Я не причиню тебе вреда, - его ладонь мягко выхватила кусок дерева из её руки и отбросила в сторону. - Не бойся меня. Всё будет хорошо. Он зачаровывал её, окутывая разум пушистой ватой, через который она не могла так просто прорваться. Пальцы обессилели, а сами мышцы, напряженные и готовые бежать, расслабились, позволяя ему огладить её предплечья. - Вот так, хорошо. Ты такая молодец. И как что-то настолько миниатюрное может сражаться на войне. Посмотри на себя, Гермиона, единственное, что ты можешь поднимать этими руками – это драгоценности, которые ты выбираешь на вечер, и наши дети. Нет. Всё хорошо. Просто слушай мой голос. Я позабочусь о тебе. Обещаю.

***

Вот была она, вся открытая, окутанная его командным тоном, мокрая, как течная сука. Впрочем, она и была течной сукой. Его течной сукой. Совсем одурманенная его альфа-голосом, со стеклянными глазами и полным отсутствием сопротивления. Он поднял тыльные стороны её ладоней к лицу, покрывая костяшки скользящими поцелуями, продолжая бормотать что-то совершенно нежное и ласковое, погружая девушку в ещё больший транс. - Моя хорошая, помоги мне расстегнуть блузку, я не хочу помять её. Её руки выскользнули из его ладоней, медленно приближаясь к маленьким пуговичкам и начиная расстёгивать их, открывая ему вид на бронзовую кожу и простенький хлопковый лифчик. Драко даже не пытался подавить своё желание неистово втягивать в себя воздух глубокими вздохами. Комната пропиталась ароматом апельсина, корицы, гвоздики и толикой кардамона, полностью раскрывая аромат её феромонов для него. Зелье отлично сработало, что стало заметно уже после нескольких дней употребления. Ранее скрытый лекарством феромон медленно вальсировал в помещении, стоило в него зайти гриффиндорке. Сейчас же запах был настолько сильный, что у него кружилась голова гораздо сильнее, чем от пары стаканов огневиски. Яркий аромат для самой яркой ведьмы столетия. И сейчас он понимал, почему никакая другая омега не цепляла его обоняние надолго. Разве может кто-то сравниться с этим? И он бы остался так навечно, вдыхая полной грудью чужие феромоны и наблюдая за тем, как последняя пуговица на рубашке медленно вылезает из петельки. Он рванулся вперёд, когда встретился с туманными кофейными глазами, и прижался к её губам. Не застонать было нельзя. Сладкая. Сладкая настолько, что по горлу расплавленным сиропом запах и вкус стекали прямо в низ живота. Его стояком можно было гвозди заколачивать прямо в эту секунду – таким твёрдым он был. Язык скользнул по губам, облизывая сначала верхнюю, а потом нижнюю, втягивая её в себя. Он покусывал её, посасывал, снова пробегался языком и так до тех пор, пока ладони девушки не упёрлись ему в ключицу, пытаясь оттолкнуть. - Спокойнее, любовь моя. Я прошу прощения, я заигрался. Не бойся. Обещаю, я буду носить тебя на руках всю твою жизнь. И она снова провалилась в небытие, зрачок расширился, оставляя за собой лишь тонкую полоску карего цвета, а припухшие губы чуть приоткрылись. - Давай, милая, раздевайся, сними с себя всё, что на тебе. И девушка потянулась к застёжке на юбке, невидящим взглядом смотря перед собой. Драко и сам бросился судорожно снимать с себя рубашку и брюки, лязгая большой пряжкой. И лишь когда его одежда с громким стуком упала на пол, он вспомнил про зелье фертильности, которое носил с собой последние пару дней, ожидая подходящего случая. Парень резко присел, чуть хрустнув правым коленом и, отбросив рубашку в сторону, потянулся к карману штанов, надеясь, что не разбил его. Вытащив флакон с тёмно-кофейной жидкостью, он покрутил его из стороны в сторону. На стекле была пара мелких трещин, но сам препарат не пострадал. Блондин откупорил пробку и одним глотком опустошил половину содержимого, неприятно морщась от горьковатого вкуса. Стоящая сбоку от него абсолютно голая девушка без особого интереса смотрела на сосуд. - Пей. Она потянулась дрожащими словно в треморе руками и, сделав несколько маленьких глотков, допила содержимое. - Моя умница. Иди ко мне. И шага было достаточно, чтобы его повело окончательно. Он обнял её, зарываясь носом в место, где шея встречалась с плечом, и глубоко вдохнул. Руки зашевелились, поднимаясь от бёдер до лопаток и обратно. - Ты такая красивая. Мерлин, какая же ты красивая! - из груди рвалось рычание, которое он даже не пытался сдержать. Правая ладонь остановилась на шее, чуть приподнимая её голову и позволяя парню втянуть старосту в поцелуй. Стон вибрировал в горле, когда его язык разомкнул губы, позволяя себе обвести ряд ровных зубов, пробежаться по нёбу и сплестись с её языком. Гермиона неумело отвечала ему, пытаясь повторить его же движения, смешивая их слюну, скопившуюся в уголках губ. Он опустил ладони, находя её запястья, чтобы обвить свою шею девичьими руками, заставив её чуть приподняться на носочки. И тут же его член скользнул с бедра, на котором он был, пока парень находился в полусогнутом состоянии в выемку между ляжек. Поцелуй прервался, когда блондин застонал, запрокинув голову. Это было настолько потрясающе, что Малфой сомневался, что в мире присутствует что-либо, хоть как-то способное сравниться с этим удовольствием, растекающимся по его венам. Там было горячо и очень мокро. Липкая смазка неторопливо стекала и тут же размазывалась по нежной коже, стоило гриффиндорке сделать шаг. Он двинул бёдрами вперёд, проходясь головкой по клитору и большим половым губам, и тут же вернулся назад с хлюпающим звуком, снова повторяя движение, выдыхая сквозь крепко сжатые зубы. Мужские руки опустились на ягодицы и жадно смяли бронзовую кожу. Жадные движения вперёд-назад, сопровождающиеся тихими поскуливаниями, прерывистыми поцелуями жарким шёпотом прямо ей в губы. - Ты потрясающая! Самая лучшая девушка на свете! Моя леди… - и Малфой уже не мог контролировать свой голос, окончательно прейдя на альфа-тон, погружая девушку всё глубже в первобытные инстинкты. - Такая сладкая и вся моя. Только моя. Скажи это! - Я твоя… - Мерлин, - он кончил прямо между её бёдер, сжимая кожу на попе изо всех сил. Завтра наверняка останутся следы от его пальцев, но его это вполне устраивало. – Иди ко мне, - он подхватил её на руки и снова усадил на парту, расставляя её ноги в разные стороны, любуясь тем, как густая сперма стекала по клитору и половым губам. Он провёл пальцами, собирая белые капли и погрузил сразу два пальца во влагалище, втирая изнутри своё семя в нежные стенки. - Какая ты хорошая! Мы же не можем так просто растрачивать драгоценные запасы моего рода, правда? Давай оставим это здесь на хранение? Вырасти это для меня. Пока его пальцы медленно двигались внутри неё, рот захватил маячивший перед глазами сосок правой груди, всасывая его и тут же прикусывая языком. Девушка зашипела, и попыталась отстраниться. Драко тут же выпустил розовый ореол изо рта и подул на него, после чего подхватил его языком и втянул его обратно, продолжая посасывать. Гермиона застонала, когда внутрь неё добавился ещё один палец, а клитор подвергся ласке большим пальцем, который крутил чувствительный бугорок в разные стороны. Вторая рука парня заскользила по спине и, лёгкой щекоткой пробежавшись по рёбрам, сжала грудь. Девушка заскулила, опрокидываясь на парту, утягивая его за собой. Карие глаза улавливали движение частичек пыли вокруг них, а руки зарылись в мягкую платиновую шевелюру, иногда сжимая кулак на особенно сильном толчке или, когда его зубы вновь сжимали чувствительный сосок. Драко следил за её реакцией, стараясь уловить, когда она морщилась от неприятного ощущения, а когда сжималась от острого удовольствия. Ей нравилось, когда он чуть сгибал пальцы внутри неё, когда на клитор чуть надавливали и словно втирали круговыми движениями, её трясло, когда он дул на мокрые от его слюны соски. И конечно же он чутко следил за тем, как она напрягалась, приближаясь к краю. Стройные ножки вытянулись по бокам, как спички, а крошечные пальчики на ступнях растопырились в разные стороны. Девушка задрожала в его руках, двигая тазом, словно пытаясь избежать его прикосновений. Крошечные светлые волоски на её руках встали дыбом, а по коже пробежала волна мурашек. Чуть приоткрытый рот, зажмуренные глаза, в уголках которых он заметил слёзы. И её взорвало. Во влагалище запульсировало и она тут же подтянула к себе коленки, чуть не ударив его по подбородку. Гермиона Грейнджер под ним тряслась от оргазма, что могло быть более красивым? - Умница, - он поцеловал её в щёку. Она была так прекрасна в этом состоянии. Всё ещё плавающая в остатках оргазменной эйфории, без криков и стонов, она громко сопела, втягивая в себя как можно больше воздуха, насыщая организм кислородом. Малфой целовал её ключицу, языком слизывая выступающие капельки пота, кажущиеся ему самым сладким нектаром из всех, что он пробовал в своей жизни. Его рука с клитора медленно повела в сторону, оглаживая внутреннюю поверхность бедра и вновь разводя ноги в сторону, чтобы иметь возможность окончательно устроиться между ними. Её запах апельсина, корицы, гвоздики и кардамона смешивался с его запахом красного вина, мускатного ореха, имбиря и бадьяна, наполняя комнату опьяняющим ароматом. Парень оставлял на коже красные следы везде, где его губы к ней прикасались. Мерлиновы панталоны! Как такая великолепная ведьма вообще может существовать? Он оторвал руку от мягкой кожи бедра и огладил напряжённый член, приближая его ближе к ней, легонько потирая покрасневшей головкой клитор. Слегка проталкивая его внутрь, парень застонал, замер на мгновение, и, прикусив кожу на стыке нежного плеча и шеи, одним сильным толчком вошёл до упора, прикасаясь кожей мошонки к её ягодицам. Девушка под ним пискнула и заёрзала, пытаясь отодвинуться. Его дрожащие руки сжали её плечи, придавливая к столу, заскрипевшему от такого напора. В его голове взрывались фейерверки, сердце бухало прямо в ушах, словно временно заменило собой мозг, а по спине бежали самые приятные мурашки на свете. Ему потребовалось колоссальное усилие, чтобы не кончить прямо в эту самую секунду. Блондин рвано выдохнул, обнял одной рукой ведьму за талию, чуть приподнимая, от чего угол проникновения изменился, заставив его в очередной раз подавиться воздухом, второй ладонью он обхватил сверху её голову и наклонился для поцелуя, сразу раскрывая рот и чуть высовывая язык. И задвигался. Медленно назад и быстро вперёд, не давая Гермионе возможности отодвинуться. Она схватилась за его предплечья, впиваясь неаккуратно постриженными ноготками прямо под кожу и оставляя багровые полумесяцы. Парень контролировал её движения, чуть притягивая её к себе каждый раз, когда врывался внутрь, от чего толчки становились ещё сильнее. Серая радужка мягко светилась в темноте, отчётливо выделяя вытянувшийся вертикально чёрный зрачок. Он оторвался от её губ и наклонил голову, упираясь лбом в ключицу, наблюдая, как сотрясается её тело, как подпрыгивает небольшая грудь с торчащими сосками, как напрягается плоский живот, когда он выходил из неё. И мысль, скользнувшая в голове, подвела его к черте, погружая разум в горячий источник, выводя инстинкты на первый план. Схватив отвернувшуюся девушку за щёки, он запрокинул её голову и опустился ниже, мазнув поцелуем по подбородку. - Приди в себя.

***

Слова сработали ушатом холодной воды на голову. Как резкое поднятие с большой глубины, её сознание выбросило в реальность и первое, что она почувствовала – недоумение. Её голова была запрокинута, она была в явно заброшенном классе, если учитывать количество пыли на столах и паутину, свисающую с потолка и обвивающую почти всё пространство вокруг неё. Её тело странно и быстро стряслось, словно кто-то раскачивал её туда-сюда на маленьких качелях. А потом пришла память. Память о Малфое с звериными глазами, о последнем приказе следовать за ним и о том, как он затащил её в заброшенный класс магловедения. Глаза заметались по помещению в попытке понять происходящее, и лишь когда она опустила голову вниз, натыкаясь на обрамлённую платиновыми волосами голову напротив, пришло частичное осознание. И боль. Тело горело, словно составляло из себя сгусток самого мощного Incendio, между ног саднило, костяшки пальцев, впивающихся в чужие предплечья, неприятно ныли, а кожа на шее и ключице полыхала. Гермиона поморщилась от сильного толчка, и вдруг среди жары почувствовала холодок, когда неприятные колкие мурашки, родившиеся в районе лопаток, разбежались по телу. Паззл в голове моментально сложился в ужасающую картину. Её, Гермиону Грейнджер, в эту самую минуту насиловал слизеринский придурок! - Милостливый Годрик, какого чёрта?! – она оторвала ладонь от его предплечья и с силой приложила по блондинистой голове, ударяя парня чуть ниже макушки. – Отвали от меня, немедленно!! Ноги, до этого свободно свисавшие по краям от его двигающихся бёдер, напряглись и попытались сомкнуться по первому инстинкту, тут же терпя поражение. Альфа перед ней пусть и не был… образцовым альфой в плане телосложения, всё же был гораздо сильнее, чем она. И, судя по всему, совершенно не заметил её попыток вырваться. Железная хватка на её талии не давала уйти в сторону или отодвинуться назад, но, изловчившись, девушка на моменте, когда он вышел из неё, чуть приподняла бёдра и упёрлась правой ногой ему куда-то в район плеча и почти тут же пожалела об этом. Угол проникновения сменился, и когда она хотела попытаться оттолкнуть его ногой, он вновь ворвался в её тело, распуская от живота прямо к голове электрический разряд, заставляющий её зашипеть, как бездомную кошку. И всё же она напрягла ноги, изо всех сил пытаясь оттолкнуть своего насильника. - Уберись от меня, Малфой!! – она ещё раз саданула его по голове, на этот раз кулаком, но тот всё ещё не подавал никаких признаков послушания или вообще способности к человеческой речи. Она взвыла, когда он опустился ниже к её шее и впился в неё зубами так, словно хотел оторвать от неё кусок. Чертовски сильный ублюдок! Он двигался, совершенно не сбиваясь с темпа, даже несмотря на то, что она отталкивала его ногами и колотила руками по голове, да и везде, где могла достать. А потом он поднял голову, и они пересеклись взглядом. Там, в платиновых радужках, не было Драко Малфоя. Там был альфа. Волоски на её руках встали дыбом от ужаса, а в горле пересохло. Парень в текущем воплощении словно вылез из детского ночного кошмара, разве что ситуация была явно с рейтингом 18+. Адреналин погнал кровь по венам, напрягая мышцы и заставляя сердце бешено бухать в ушах. Девушка сдвинула ступню с его плеча на грудь в область сердца и, глотая шипение от резкого толчка, бросила все силы в этот удар. И о, чудо, Малфой оторвался от неё, по инерции проходя ещё несколько шагов назад, чтобы сохранить равновесие. Его взгляд завис на полу, затем медленно поднялся к ней, в этот самый момент Гермиона рванулась в сторону своей волшебной палочки. Её поймали с громким рычанием, когда она была всего в нескольких дюймах от заветной цели. Бледные пальцы впились в бёдра и потянули назад в крепкие объятия. Гриффиндорка взвыла и вцепилась ногтями в чужие руки, оставляя красные полосы. - Нет! Не трогай меня, Малфой! – она истерично завизжала, когда поняла, что они возвращаются к тому столу, с которого она только что сбежала. Только в этот раз парень опирался ягодицами о край старой парты, а её притянул в себе, крепко держа одной рукой её правое бедро, а второй обвивая талию. - Малфой, послушай меня! – она всхлипнула и затряслась всем телом. Истерика накатила внезапно, тело покрыла испарина, а на виске выступила капелька пота. – П-пожалуйста! Д-давай просто погово… Ах! Она всхлипнула, когда почувствовала, что член снова проникает в неё, заполняя пустое пространство внизу живота. Староста сделала рывок в сторону, заведя руки назад и отпихивая своего мучителя, и она была уверена, что смогла бы справиться с ним, если бы не произнесённое связывающее заклинание, заставившее появившиеся из ниоткуда верёвки обвить её запястья и лодыжки, стягивая их, ограничивая возможность движения. Его руки сцепились на талии, приближая и отдаляя её от себя, формируя устойчивый ритм фрикций. Слёзы, которые она изо всех сил держала в себе до последнего хлынули из кофейных глаз, замыливая картинку, а плечи затряслись сильнее, словно девушку било током. Движения замедлились и одна рука мягко схватила её подбородок, поворачивая голову. Сталь и шоколад, столкнувшиеся друг с другом. - Кто заставил тебя плакать, Гермиона? Скажи мне, я убью этого человека! - голос хриплый, властный, а в интонации неподдельная злость на кого-то эфемерного, кто, по его мнению, мог довести её до слёз. Это было чистым издевательством в её глазах. Он насиловал её прямо в эту самую секунду. Его член всё ещё медленно двигался внутри неё, она была связана и лишена волшебной палочки. Этот подонок не оставил ей возможности постоять за себя, а теперь спрашивает о причине её слёз?! - Это ты, н-недоумок! Ты – причина всех моих с-страданий! – его взгляд изменился на задумчивый, а после он едва заметно улыбнулся, чем разлил в сердце жгучую ненависть к самому существованию этого человека. - Вот уж глупости. Я сделаю всё, чтобы сделать тебя счастливой, Гермиона. И он вновь уткнулся головой в её шею, наращивая темп и сильнее сжимая пальцами одной руки талию, а другой по-хозяйски сминая грудь. Он прикусил её лопатки и потянулся к мочке уха. Его движения стали хаотичны, а левая ладонь с груди нежно огладила живот и переместилась ниже, приближаясь к тому месту, где их тела соединялись. Палец смял клитор и начал массировать его круговыми движениями, заставляя гриффиндорку сильнее сжать ноги и сжаться внутри. Это было совершенно омерзительно. Девушка чувствовала, как уголки глаз закололо от… приятного ощущения, бурлящего в животе. Отвратительное извращённое удовольствие бежало по венам, заставляя голову и тело вступать в прямой конфликт, где тело стремилось получить положенное наслаждение и стремилось к этому, а разум твердил о вопиющей ситуации и требовал бежать от этого мага как можно дальше, потому что то, что происходило сейчас, – преступление против её личности. И Гермиона продолжила бы мусолить в голове происходящее, пытаясь отвлечься от изнасилования её персоны, но сильное давление внизу живота переместило всё внимание на себя. И пусть она смогла привыкнуть к ощущению трения внутри неё, но клитор болезненно пульсировал, а движущийся короткими рывками член стал… больше? Твою мать, только не это! Она знала, что сейчас будет, помнила это ещё с той книжки с картинками и описаниями, которую прочла в одиннадцать лет. - Нет! Малфой! П-прошу… Умоляю тебя, не надо! Движения на клиторе стали настойчивее, посылая предательское тепло в живот, мышцы резко напряглись и тут же расслабились, а внутри взорвался ком ослепительного удовольствия, поражающего каждую клеточку её организма. На секунду перед глазами потемнело, а уголки глаз защекотало от плывущего по крови блаженства. И за всем этим она не заметила едва болезненного растяжения от узла, набухшего в основании похороненного внутри неё члена и горячей вязкой жидкости, наполняющей её. Ладонь с талии переместилась на живот в районе пупка, мягко поглаживая. - Спи, Гермиона. И она с удовольствием провалилась в темноту, но только для того, чтобы через несколько часов вновь открыть глаза в больничном крыле, жмурясь от яркого солнечного света, заливающего её койку. Тело ныло, словно до этого на ней танцевало стадо гиппогрифов, а в глаза словно насыпали песка. Она пошевелила затёкшими руками и несколько раз причмокнула пересохшими губами. Во рту словно побывала пара грязных носков. - Боже, Гермиона! – голос лучшего друга резанул по ушам. Она так сосредоточилась на своих ощущениях, что даже не заметила, как её ладонь держали руки Гарри. - Гарри, - она улыбнулась, но тут же почувствовала, как по щеке скользнула слеза, а после и уголки губ немедленно устремились вниз. Она прижала ладони к лицу и всхлипнула, поворачиваясь на бок и поджимая колени. Её тело тряслось от неконтролируемых рыданий и мягкие поглаживания друга по плечу не могли успокоить её, а лишь заставляли сильнее завывать. - Мерлин, Гермиона, иди сюда, - руки ласково подхватили её для того, чтобы прижать к груди. Парень начал качаться из стороны в сторону, словно убаюкивая ребёнка, позволяя девушке выплакаться. Брюнет ничего не говорил, лишь гладил её по спине, поддерживая её без слов. И она была ему премного за это благодарна. Вцепившись в него побелевшими пальцами, девушка уткнулась ему в плечо и взвыла, давая свободу бушующим эмоциям. В груди битым стеклом скребли эмоции. Жгучая обида топила безжалостным цунами, погружая с головой, переполняя каждую унцию тела, излишками выливаясь из глаз. Почему это случилось именно со мной? Почему не с любой другой омегой во всей чёртовой школе?! Почему этот человек вообще вспомнил о моём существовании?! Какого чёрта именно я?! Гарри тихо зашипел от стальной хватки, но ничего не сказал, продолжая едва заметно раскачиваться из стороны в сторону. Гермиона же плавала в ужасной жалости к себе и обжигающей ненависти к Малфою. Ублюдок! Девушка всегда была против применения силы к кому бы то ни было, будь это домашнее животное или даже самый матёрый преступник. Гермиона Грейнджер была уверена, что любую проблему можно решить дипломатическим путём, не прибегая к насилию. И сейчас лишь на долю секунды она подумала, что лучше бы тогда, в выручай-комнате, именно он бы сгорел вместо Крэбба. Чтобы остался похороненным там под слоями пепла и копоти. В данную секунду она была бы рада такому раскладу. Более того. Она бы и сама его подтолкнула... И только руки лучшего друга кое-как остужали и успокаивали, принося хоть и далекий пока штиль. Молчаливая поддержка и крепкие обьятия заглушали боль, отгоняя чувства на второй план. До него пока было еще далеко, но тепло близкого человека служило уверенным катализатором. - Спасибо, Гарри, - она встретилась с ним взглядом и благодарно, хоть и с большим трудом приподняла уголки губ. – Спасибо, что был со мной. Друг только улыбнулся, помогая ей перебраться обратно на кровать. Он продолжал держать её ладонь в своих руках, мягко поглаживая её большим пальцем. – Ты как? Лучше? Нет, не лучше. Всё так же паршиво и до зубного скрежета больно. Во всех смыслах этого слова. Но Гарри не стоило этого знать. Её лучший друг и без того выглядел так, словно пока она была в отключке, он успел ещё три раза свергнуть Тёмного лорда, при этом шатаясь по лесам без каких-либо удобств. Тёмные круги под глазами, немного впалые щёки и бледное лицо явно намекали, что она пролежала пластом на больничной койке явно больше нескольких часов, а друг, очевидно, не отходил от неё всё это время. Если судить по сальным паклям чёрных волос, то Гермиона была без сознания не меньше трёх дней. - Как давно я тут? И что... – она замялась, не зная, как сказать то, что вертелось на языке. Что произошло после изнасилования? Что произошло с Малфоем? Он жив вообще? Было бы грустно и крайне расточительно, если бы мальчишки убили его, лишив её такой возможности. - Четыре дня. И… это сложно, Гермиона, - парень глубоко вздохнул и опустил взгляд. – Много чего произошло, пока ты спала, но, пожалуйста, пусть тебе всё расскажет Джинни. Я… прости, я не могу пересилить себя и говорить с тобой об… об этом. Прости, - парень совсем сник и сильно покраснел, явно не решаясь касаться такой деликатной темы. – Но я на твоей стороне, просто знай это! - На моей стороне? Что происходит, Гарри? - Ох… я… - Гарри! Джеймс! Поттер! Немедленно отвечай на мой вопрос! - Пожалуйста, Гермиона, пожалуйста… давай я позову Джинни? Не заставляй меня говорить тебе это! Это было подозрительно. Гарри был подозрительным. Она бы поняла, если бы он не хотел обсуждать с ней какие-то интимные моменты произошедшего. Но парень не говорил вообще ничего. И что ещё за её сторона? Если есть её, значит, что есть чья-то другая, противоположная ей? Малфоя? Но если его, то какое разделение сторон вообще может быть в случае изнасилования? Бред какой-то! И всё же умоляющие зелёные глаза напротив ясно давали понять, что с их обладателем разговора не получится. И, выдохнув, Гермиона сжалилась, прося парня позвать подругу в медицинское крыло. Видя, как юноша улепётывает, староста ещё сильнее озадачилась. Что за катастрофа приключилась с ней без её участия? Вопросов было гораздо больше, чем ответов. Хотя молоденькая медсестра, принёсшая ей зелье, вполне себе дала понять, что она находится на той стороне. Презрительный прищур, чуть сморщенный нос – явно не от запаха зелья – девушка всем своим видом показывала своё неудовольствие от нахождения рядом с золотой волшебницей. Выпив зелье, Гермиона вернула флакон и дружелюбно улыбнулась, на что получила лишь сильнее сморщенный нос и сощуренные глаза– явный признак брезгливости. Всё явно было очень плохо, если даже медицинский персонал позволял себе подобное отношение к студентке. Староста потёрла виски и сделала глубокий вдох, успокаивая разогнавшееся в тревоге сердце. Вино, смешанное с апельсином и корицей, успокаивали, ассоциативно вызывая хорошие зимние воспоминания: большая ёлка, украшенная новогодними огнями, подарки, запах хвои и имбирного печенья. И пусть её самый любимый праздник уже прошёл, кто-то явно уже прихлёбывал глинтвейн в медицинском крыле. Вот только она была там одна. Ещё раз втянув в себя воздух, девушка нахмурилась. В помещении действительно пахло глинтвейном, вот только сам запах, казалось, исходил прямиком от неё. И это не могло быть ошибкой, её словно варили в котле при приготовлении напитка. Хотя она и могла решить, что кто-то опрокинул на неё выпивку, было маловероятно, что за время нахождения на больничной койке аромат бы не выветрился. Феромоны, Гермиона, это они самые! Внутренний голос грохотал в голове, запуская интеллект на максимум. Прошло четыре дня, как она попала сюда, но её нос все ещё спокойно дышит. Учитывая вечный насморк, преследующий её ещё с младшей школы, свободное дыхание – величайшая роскошь, которую она могла себе позволить только благодаря спрею от насморка. И вряд ли кто-то, пока она спала, любезно пшикал ей в нос. Вполне очевидно, что многолетняя зависимость была вылечена. Но вино – слишком терпкий запах для омеги. И стоило только развить мысль, как загривок лизнула возвращающаяся паника. Это не просто не её запах. Это их запах. Его и её феромоны, смешанные вместе. Последствие того, что между ними произошло, того, что этот ведьмин сын сотворил с ней. Последствия? Последствия!!! Рука тут же метнулась к коже за ухом, лихорадочно отодвигая мешающиеся волосы в сторону, стараясь нащупать кожу. Нет! Нет! Пожалуйста! Годрик, пожалуйста! Тошнота подступила к горлу, а пальцы затряслись. Движения стали резкими, вторая рука дёрнула на себя копну, вырывая несколько волосков с корнем. Дрожащие подушечки пальцев нащупали кожу и замерли, ощупывая совершенно гладкую кожу без каких-то следов укуса. Всхлип вырвался вместе с вздохом облегчения. Ничего не случилось. Ничего непоправимого не произошло. Колдопсихолог поможет восстановить психику, Малфой ответит за свои действия по всей строгости магического мира. Ни-ка-ких последствий. - Вау, Гермиона, ты пахнешь рождеством! - А? Что? Джинни подходила к ней, улыбаясь. Девушка села на стул, на котором раньше сидел Гарри, и чуть наклонилась, принюхиваясь. - Какая потрясающая совместимость! Никогда бы не подумала, что этот белобрысый хорёк так тебе подходит! - …Что? - Не обращай внимания, это нервное, - она неестественно хихикнула, но, заметив взгляд подруги, проглотила смешок и сцепила руки в замок. – Гарри сказал, что ты ничего не знаешь и… попросил меня поговорить с тобой. Непривычно серьёзная Джинни пугала гораздо сильнее, чем сильно замявшийся Гарри. Будучи буквально ходячим фейерверком, она всегда была эмоциональна, но сейчас, наблюдая за тем, как нейтрально выражение её лица, Гермиона ощутила полную тяжесть происходящего вокруг неё. Что бы сейчас рыжая ни сказала, девушке это не понравится.

***

Драко был доволен. Школа вот уже три месяца кипела слухами, где он был главным героем рассказа. Он и его очаровательная омега. К нему подходили, у него спрашивали, ему… сочувствовали. Он был жертвой, в конце концов. Любой волшебник, у которого родители не были маглами, встал на его сторону. Потому что он же альфа, он не мог себя контролировать. Ему пришлось запятнать себя связью с Гермионой Грейнджер. Весь Слизерин сочувственно смотрел на него – кроме Тео и Блейза, разумеется. Девушки подходили к нему и окружали своими феромонами, заискивающе глядя в глаза. Предлагали ему утешение в своих объятиях. Парни хлопали по плечу и говорили, что ему повезло, что он не успел в дурмане пометить девчонку. Драко же превосходно играл роль благородного рыцаря, защищая девушку. Он говорил, что тоже виноват, что мог бы контролировать себя лучше и тогда ничего бы не случилось. Блондин убеждал окружающих в том, что она невиновна, что она маглорождённая, что она могла не знать. И они говорили ему, что он очень мягкосердечен. Что он поступает благородно, пытаясь взвалить на себя всю ношу от произошедшего, что она недостойна такого отношения, раз поступила так подло. Омега, воспользовавшаяся начавшейся течкой, затащила его в постель. Бедный, бедный Драко. И с каждым его словом агрессия людей в её сторону возрастала. Они шептались, когда она проходила мимо, говорили, что она даже не извинилась перед ним, хотя он принёс ей свои извинения прям в большом зале на следующий день после того, как её выписали. Блондин даже устроил показательное выступление со своим отцом. Долго убеждать последнего не пришлось, стоило лишь отправить совой носовой платок, буквально пропитанный их совместным запахом, как от Малфоя-старшего пришло согласие на участие в очередном акте его спектакля. Люциус ворвался в школу во время защиты от тёмных искусств, тут же потребовав к себе сына и гриффиндорскую старосту. Как бы ни было шатко положение их семьи в некоторых аспектах жизни, они всё ещё были неприлично богаты. А миром правят деньги, кто бы что ни говорил. Когда их сняли с урока, Драко изо всех сил старался выглядеть удивлённым под подозрительным взглядом карих глаз. Когда они шли по коридору, он убеждал Гермиону, что сам не понимает, что происходит. Что он не извещал отца о произошедшем, что он не хочет огласки происходящего. Конечно, она не верила ни единому его слову, он видел это. Она вообще ему не верила. Он понимал её, но всё же было обидно – он так хорошо играл свою роль, что она могла бы подыграть ему. Она бы облегчила свою жизнь, если бы просто согласилась с ним. Гордая гриффиндорская упрямица. Драко думал об этом, когда Люциус совершенно не по-аристократически кричал на весь кабинет. Он был гораздо больше Гермионы, поэтому, когда он возвышался над ней, она казалась ещё меньше, чем есть на первый взгляд. И как бы Минерва Макгонагалл ни пыталась замять конфликт, его отец отлично отыгрывал свои реплики, не давая той даже возможности защитить свою любимицу. Хотя, скорее уж успокоить. Потому что Гермиона Грейнджер с удовольствием рассказывала, какой он, Драко, ублюдок. Не самая лучшая стратегия в текущей ситуации, но парня происходящее сильно забавляло. - Минерва! Раз уж в этой школе нет возможности получить должное образование на подобную тему, я вынужден поднять вопрос на уровень Визенгамота! Неслыханная наглость, чтобы омега так себя вела! - Мистер Малфой, я прошу вас, давайте не будем усложнять ситуацию для студентов. Мисс Грейнджер прекрасно понимает, какой проступок совершила. С ней была проведена профилактическая беседа и, учитывая незаурядный ум этой студентки, я могу ручаться, что подобное больше не произойдёт. - Никакой проступок я не совершала, профессор! Это я тут пострадавшая сторона! Почему все слушают этого белобрысого ублюдка?! - Мисс Грейнджер! - С меня хватит! – Люциус стукнул по полу тростью и приблизился к Гермионе, нависая над ней. – Маленькая нахалка, не способная даже за феромонами своими следить! Или ты решила, что если один раз спасла мир, то теперь всё магическое общество будет прощать все твои выходки? Приди в себя, девочка, ты обычная омега. Мир не будет крутиться вокруг твоего пальца просто потому что ты этого хочешь. И я не допущу… - Отец, прошу, прекрати, - Драко встал между ними, загораживая собой девушку. – Я говорил это многим волшебникам, скажу и тебе – моя вина тоже есть. - Замолчи, Драко! Минерва, я всё сказал. Я попрошу назначить слушание на середину марта. Сделайте так, чтобы подобных инцидентов больше не происходило. Стоило двери хлопнуть, как начинался завершающий акт его эпопеи. Три месяца назад его отец отыграл роль, достойную награды за актёрское мастерство, а он сам продолжал убеждать свою возлюбленную в том, что постарается замять это дело. И самая умна ведьма столетия повелась на это. Глупая, глупая малышка! И разумеется, он даже не пытался препятствовать отцу. Судьи Визенгамота были продажны, а Малфои имели много денег. Все присяжные были альфами, а обвиняемой была омега. Гермиона Грейнджер не понимала основного – статусом героини войны не добиться моментального изменения в умах магического населения. Пусть теперь мир старался отойти от пренебрежения маглорождёнными и полукровными волшебниками, разделение сильных и слабых никуда не делось. До слушания осталась неделя. Драко видел, как волшебница готовилась к нему, как сидела допоздна в библиотеке, как постоянно писала что-то магловской ручкой в блокноте. И как её накрывало осознание того, что её шанс на победу очень мал. Магические законы пронизаны предрассудками. Большинству из них минуло уже много веков. И пусть грядут масштабные перемены, парень планировал по максимуму воспользоваться всем тем, что скоро канет в небытие. Она осталась бы с ним. Нет, не так. Они остались бы с ним. Малфой продолжал следить за ней, посылая к ней домовика в те моменты, когда ей надо поесть, накладывая на неё сонные чары ночью в библиотеке и прося эльфа перенести её в её комнату в башне старост. Он подливал ей иногда умиротворяющий бальзам, когда видел, что девушка находится на грани срыва – разумеется, проконсультировавшись перед этим с семейным врачом. Ретч с радостью помогал ему, будь то перенос спящей девушки в постель или тщательная инспекция её вещей с целью и нахождения подозрительных магловских вещичек. Таблетки, которые она принимала, были конфискованы, как и зелье от насморка и странное устройство в виде яйца, которое староста хранила у себя в шкафу. Удивительный механизм впитывал любые феромоны как губка, делая воздух нейтральным и лишённым всякого намёка на присутствие альфы в помещении. Драко не знал принцип работы этой вещички, но точно понимал, что именно эта магловская диковинка виновата в том, что к её одежде не прилипал ни один феромон. Впрочем, он почти пожалел, что стащил его у неё. Стоило девушке лишиться своей игрушки, как она вся провоняла Поттером. Вкупе с собственным запахом, который она не могла больше прятать, получалась та ещё какофония. Хотя единственная нота, которая его интересовала, так отчётливо ощущалась, стоило ей пройти мимо. Сладкий-сладкий запах сахара, примешавшийся к её естественному аромату. И пусть сейчас для всех остальных он был слишком слаб, чтобы его заметили, блондин знал, что осталось всего ничего до того момента, как все поймут, что с ней происходит. Только беременные омеги пахли чистым сахаром. Ему везло, что её окружали идиоты, которые не могли догадаться о причинах резкого изменения вкусовых предпочтений и перепадов настроения. И внешности. Да только совершенно слепой кретин мог не заметить, что её грудь подросла почти на размер! А живот! Пусть раньше это было не заметно, но сейчас, на третьем месяце, лёгкая округлость натягивала школьную блузку, которая уже становилась маловата. Он бы прислал ей рубашку на размер побольше, но ему слишком нравилось видеть её такой. Видеть их такими. Он мечтал об этом каждую ночь. Дрочил, закрывая полы балдахина и накладывая заглушающее. Стонал, представляя её рядом с собой. С его ребёнком в животе. С его кольцом на пальце. В его спальне в Мэноре. Нет, в их спальне. Он всё обустроил. Выбрал самую большую и светлую комнату, самую близкую к лестничному пролёту, ведущему на второй этаж, где была расположена библиотека. Велел постелить мягкий белый и пушистый ковёр, чтобы её ноги не мерзли, если она вдруг любит ходить босиком. Поставил напротив камина большую кровать. Достаточно широкую, чтобы им вдвоём было удобно, но в то же время довольно узкую, чтобы он мог обнять её с любой части кровати. Два средних стеллажа для книг по краям камина – для самых любимых произведений – и мягкие коричневые кресла. Пол из тёмного дерева и тёмно-серебристые матовые стены, нижняя половина которых обита деревом под цвет полов. И портьеры, конечно же, винного цвета. Он старался сочетать цвета их факультетов. Потому что ему это нравилось. Парень купил бы ей туалетный столик и завалил бы все мелкие ящички украшениями, которые она будет носить. Мадам Малкин уже ждала от него размеров его будущей жены, чтобы сшить сотни самых красивых нарядов. Только для неё. Малфой бросит всю роскошь этого мира к их ногам, когда они поженятся. Единственное, что он не выбрал – это люльку. Парень решил, что будет очень очаровательно выбрать её вместе. До слушания оставался день.

***

Завтра! Уже завтра она сможет - точно сможет! – доказать всему магическому миру, что вся эта средневековая белиберда, которую они по чистой случайности решили именовать законодательством, требует срочного пересмотра. Список запрещённых профессий для омег? Средняя зарплата омег на разрешённых (!) должностях аж на шестьдесят процентов ниже, чем у альф на самой низкой должности в министерстве! Омега принадлежит альфе? Никакого уважения к личности волшебника! Если омега беременна, она обязана быть связана с отцом своего ребёнка? Отношение как к инкубатору, а не полноценному человеку! Хвала Мерлину, что Малфой дал ей противозачаточное! Последнее, что она бы хотела – забеременеть в девятнадцать лет от парня, которого она бы даже под страхом смерти не рассматривала в качестве потенциального отца для своих детей! Блондин, конечно, не говорил, что это противозачаточное, но Гермиона была достаточно умна, чтобы понять, что «зелье для нашей с тобой ситуации, чтобы избежать ненужных мне рисков» было именно им. Пусть гриффиндорка и не доверяла ему до конца, у него не было мотивов. Драко Малфою точно не нужен ребёнок от Гермионы Грейнджер. Хотя это и не отменяло того факта, что парень вёл себя подозрительно. Пусть она не могла судить о том, насколько он изменился после войны, сквозившая в нём фальшь чувствовалась в каждом слове и движении. Чего стоили только те сцены, которые он устраивал в её поддержку в большом зале или на общих занятиях. Слова лились рекой лести к самому себе, стоило ему открыть рот. И ему верили! Любой волшебник, которого она раньше считала адекватным, подходил и сочувствовал ему! Ему! Не ей, которая пережила это всё, а ему, парню, который совершенно бесстыдным образом надругался над ней! Мантикора его задери, волшебный мир с ума сошёл! И да, пусть он извинился, пусть они поговорили, но это не отменяет произошедшего! Самым печальным было то, что большинство её друзей и всего факультета отвернулись от неё. Джинни напрямую заявила, что это её вина. Что она спровоцировала его, когда шла по школе, не приняв подавители. Они разругались и не разговаривали уже несколько месяцев. Рон накричал на неё, обвинив в корысти и продажности. Он кричал на всю гостиную, что она легла под Малфоя в надежде захапать богатенького альфу, который проталкивал бы её бесполезные идеи в Визенгамоте. Ромильда Вейн шушукалась с подружками о том, что Гермиона просто решила пойти лёгким путём, соблазнив богатого наследника чистокровного рода. Демельза Робинс распускала слухи о том, что на самом деле их староста так мстит школьному врагу за все годы унижений и обид, которые она пережила. Вокруг гриффиндорки коршунами летали другие студенты, противно хихикая ей в спину, а то и вовсе толкая в плечо и бросая пару ласковых в ответ на её возмущения. Они бесцеремонно подходили и спрашивали её, зачем она это сделала. Она сделала! Да ничего она не делала! Её вообще никто не спрашивал, хочет она это делать или нет! Она была грёбаной жертвой, а не преступником! И только идиот не мог понять такой простой истины! Спровоцировала, как же. Сдался ей этот хорёк белобрысый. Забирайте, не жалко. Лишь иногда маглорождённые волшебники подходили к ней и сочувствовали. Деннис Криви был возмущён происходящим. Он всегда вставал на её сторону, как только замечал, что кто-то опять начинает доставать её и продолжал таскать ей сахарные перья из "Сладкого королевства", несмотря на то, что другие однокурсники отговаривали его от этого. Хотя в последнее время Гермиона просила приносить ей карамельные бомбы и кислые шипучки. Весь свалившийся на гриффиндорку стресс тут же сказался на здоровье. Её сон стал прерывистым и неглубоким, хотя один раз она проспала все выходные, не просыпаясь, но всё ещё не чувствовала себя отдохнувшей. У неё начались проблемы с желудком, начиная от тошноты и вздутия, заканчивая неконтролируемыми спазмами внизу живота. Чуть позже к этому присоединилась изжога. Она набрала около двух фунтов за последние несколько месяцев. Что было неудивительно, если учитывать то, что она постоянно возилась со свитками, изучая магические законы, и совершенно не обращала внимания на то, что ест. Даже течка и та задерживалась. Стресс давил на плечи и душил по ночам. Девушка совсем расклеилась, иногда позволяя себе поплакать в поддерживающих объятьях Гарри. Парень молчал и гладил её по спине. Ей этого было достаточно. Но завтра! Завтра она будет праздновать свою победу! Она будет смотреть на всех тех, кто отвратительно обращался с ней и пожинать плоды их глупости. Девушка впервые за долгое время ложилась спать совершенно спокойной. Как и просыпалась на следующий день. Солнце подсвечивало балдахин, делая его ярко-красным, вокруг её комнаты сновали туда-сюда однокурсницы, не обращавшие на неё совершенно никакого внимания. Чудесное утро для великих дел! Она спустилась босыми ногами на студёный пол, тут же почувствовав бегущие по телу мурашки, и прошлёпала до своего шкафа с одеждой. Вот с одной стороны было досадно, что она набрала в весе - любимые блузки и рубашки теперь стесняли движения и облепляли её слишком сильно. С другой стороны – её грудь подросла. Да, внешность не главное, но это же грудь! И пусть жирочек помимо груди спустился ещё и на живот, она была вполне удовлетворена тем, что видела теперь в зеркале. Всегда ли, когда увеличивается грудь, соски становятся такими чувствительными? Гермионе приходилось носить плотный лифчик, чтобы они не дай бог не тёрлись о кружевную ткань и не болели к концу дня. Сегодня была хорошая солнечная погода, так что джемпер можно было отложить в сторону, ограничившись утеплённой жилеткой. Чёрная школьная юбка до колена и белая рубашка. Профессор Макгонагалл будет ждать её через четверть часа в кабинете директора. Стоит поторопиться, на завтрак времени нет. Староста неслась по коридорам, то и дело натыкаясь на других студентов или останавливаясь, чтобы отдышаться от отвратительного запаха феромонов какого-то альфы, прошедшего мимо. Спрей от насморка, я скучаю по тебе. Она опоздала всего на две минуты, но это не помешало её любимой преподавательнице бросить на неё грозный взгляд из-под оправы очков. Вместе волшебницы шагнули в камин, выходя в Министерстве магии. Минерва взяла девушку под руку и зашагала к залу номер девять, в котором и должно было пройти дисциплинарное слушание. Дисциплинарное слушание, где жертвой выступал насильник, а жертва была преступником. Какой беспредел. Наполовину разрушенный тёмный зал встретил её десятками устремившихся на неё глаз людей, облачённых в красные и чёрные мантии, сидящих по обе стороны от судейского места на трибунах. Обшарпанные стены, где в некоторых местах не хватало десятка камней, заросли паутиной, вьющейся вокруг больших мраморных колонн. Прямо за судейским столом была огромная ниша, расписанная на манер старинных магловских икон. Какая помпезность. Стану министром магии – проведу тут капитальный ремонт. В камерах Азкабана условия и то получше будут… Гермиона думала, что суд будет похож на обычный магловский, где истец и ответчик дают свои показания, предоставляют доказательства и всё в таком духе. А в итоге она просто попала в цирк. Где клоуны притворялись серьёзными людьми на скамье присяжных, а судья был непроходимым бараном. Радует, что ей хотя бы давали высказаться, но общая атмосфера происходящего была ясна. Ей даже не надо было владеть легилименцией, чтобы понять, что творится в их головах. Аромат феромонов такого количества альф душил её и путал мысли. Но когда ей дали слово после обвинительной речи Люциуса Малфоя, её понесло. Она рассказала всё. Рассказала, как поняла, что она омега ещё на седьмом курсе, потому что была старше большинства своих друзей. Как спрей от насморка помогал ей, отбивая запахи феромонов. - Как вы поняли, что именно он помогает вам в этом, Мисс Грейнджер? – полноватая женщина лет за сорок в красной мантии держала в руках перо явно что-то писала до того, как задать вопрос. - У меня хронический насморк с пятнадцати лет. Ну… был. Если я не использовала спрей или капли, я почти переставала дышать, но когда мы с Гарри и Роном искали крестражи, у меня не было времени, чтобы забежать в аптеку и купить его. После трёх дней я поняла, что начинаю чувствовать феромоны людей, которых мы встречали. Я не могу сказать, что чувствовала это носом, потому что он был забит, но я понимала, что чувствую именно их. - И? - Как только я нашла спрей и воспользовалась им, я могла дышать, но способность ощущать феромоны я потеряла. Я могу продолжить? - Да, - женщина обмакнула перо в чернильницу и продолжила писать. – Конечно. Какая тебе вообще разница, что делают магловские капли для носа, миссис Роули? Гермиона продолжила. Сложнее было объяснять людям, далёким от понимания того, что в других странах существуют совершенно другие технологии, особенно магловские, что таблетки, устраняющие запах пота, хорошо справлялись с блокировкой исходящих от неё феромонов. - Откуда они у вас? - Мои родители – дантисты. У них своя стоматологическая клиника и некоторые материалы и оборудования для стоматологич… - волшебница замолчала, поняв по совершенно недоумевающим взглядам, что говорить кучке чистокровных идиотов «на магловском языке» было плохой идеей. – Они врачи. Их партнёры, поставляющие им ингредиенты, были из Японии. В одну из деловых поездок меня взяли с собой, и я привезла эти таблетки из любопытства. Мне было одиннадцать, с тех пор я принимала их дважды в день. До войны я не знала, что они отбивают феромоны, но когда я перестала их принимать, профессор Грюм сказал, чтобы я вновь вернулась к подавляющему, которое принимала до этого. - Мистер Малфой, вы можете подтвердить слова Мисс Грейнджер? – молодой волшебник в чёрной мантии вскочил с места. Не было понятно, к кому конкретно из Малфоев он обращается – к старшему или младшему. При чём тут они вообще? - Да, когда я встретил Мисс Грейнджер перед вторым курсом, она не пахла, - Люциус был удивительно спокоен для человека, который ещё десять минут назад сотрясал помещение криками об осквернении его единственного сына. - При чём тут Мистер Малфой? Феромоны же проявляются после достижения совершеннолетия? Он и не мог почуять их, когда мне было почти тринадцать лет. - У всех свои секреты, юная леди, - Люциус мягко ей улыбнулся. – Наш род славится своим обонянием, способным различать запах феромонов с раннего детства. Мы обсудим эту тему с вами чуть подробнее, если вам будет любопытно, а пока давайте вернёмся к основной теме разговора. Натренированное на проблемы чутьё подсказывало Гермионе, что дело нечисто. Резкое изменение поведения стороны обвинителя на дружелюбное настораживало. Или же хорёк успел сказать своему родителю пару ласковых после произнесённой тирады? Если нет, то чего сидит такой счастливый? - Почему вы не обратились в медицинское крыло за подавляющим зельем, когда поняли, что эффект лекарств уменьшился? - Я обратилась, - гриффиндорка всё ещё настороженно смотрела в серые глаза однокурсника, лучившиеся неподдельной радостью. – Но мне сообщили, что зелья нет в наличии, поэтому я ждала, когда его сварят. - Конечно нет, о необходимости использования таких медикаментов надо сообщать заранее. Разве вам никто не говорил об этом? – судья нахмурился и покрутил в руках молоток. - Нет, сэр. - Абсурд! – миссис Роули вскочила со своего места и, облокачиваясь ладонями на стол чуть подалась вперёд. – Неужели ваши родители не информировали вас о том, как важно следить за циклами и к чему это может привести? Любой уважающий себя волшебник обязательно объясняет своим детям, что… - Мои родители –маглы. - Простите? - Они не могли знать таких вещей, которые знали вы. Мне некому было рассказать об этом. У меня не так много подруг, с которыми можно было бы обсудить подобные темы. - Ах…я… кхм. Гнев пузырился под кожей. Как они посмели упомянуть её родителей?! Чистокровные болваны, которые только создают видимость того, что поменяли своё мнение в отношении волшебников, чья чистота крови хоть немного разбавлена. Пусть она и была героиней войны и люди вокруг неё стали относиться к ней иначе, но это не касается всех остальных. Люциус Малфой, как бы болезненно ни было это осознавать, был прав. Древние устои, которые многие впитывали с молоком матери, не поменять в одночасье. Ей предстоял долгий путь. Несколько раз глубоко вдохнув, девушка отбросила со лба прилипшие волоски, ощущая, как капелька пота стекает по спине. Пора бы заканчивать этот цирк. - Если вы позволите, я бы хотела выдвинуть… - Мисс Грейнджер, - судья обвёл её взглядом и нахмурился. – Вы что, беременны? Вы изменились с нашей последней встречи полгода назад. Только отступившая злость вернулась так, словно никогда и не уходила. Верх бестактности намекать девушке на то, что она поправилась, таким вопросом. При всех. Особенно учитывая причину её нахождения в этом зале. - Мистер Макмиллан, если девушка немного набрала в весе, это не значит, что она беременна, - Гермиона усмехнулась, когда возвышающийся над всеми в этом зале мужчина начал стремительно краснеть, а по залу пошли смешки. И откуда во мне столько желчи? - Я всё понимаю, Гермиона, но всё же настаиваю. Льюис, будь другом, - волшебник перевёл взгляд на сидящего сбоку от него шатена. - Для тебя, Генри, что угодно, - мужчина поднялся со своего места и, придерживая полы широкой красной мантии стал пробираться через сидящих, в конце концов приближаясь к волшебнице. – Если леди позволит, разумеется. Добродушный альфа перед ней не источал и толики неприязни. Глубокий голос был спокоен. Гриффиндорка опустила руки, позволяя ему навести на себя палочку и пробормотать диагностическое заклинание. Мягкое тепло окутывало внутренности, расслабляя. Мягкое золотистое свечение на уровне пупка клубилось, заворачиваясь в спираль. Ей стоило выучить это заклинание на всякий случай. Возможно, стоит подойти к нему после слушания. - Ты удивительно наблюдателен, Генри, - волшебник перед ней обернулся, отворачиваясь от неё. – Третий месяц. Гермиона замерла, переваривая услышанное. Зал взорвался гулом, наполняя её и заставляя ее и так загруженную голову. Волосы на руках встали дыбом, когда голос Минервы Макгонагал что-то выкрикивал справа от неё. Девушка не могла разобрать слов, как и оторвать взгляд от затихающего золотого света в районе живота. Перед глазами потемнело, а тело обмякло, тут же утягивая хозяйку ближе к мраморному полу. Чьи-то руки перехватили её и винный запах окутал тело. Слух отключился, и она падала в спасительное небытие.

***

Блондин моментально среагировал, уже готовясь к этому, когда увидел её реакцию на счастливое – безусловно самое радостное! – известие. Матушка говорила ему, что на этом сроке беременности часто падала в обмороки от любой волнующей новости. Он был готов, когда она начала оседать на пол. Упав прямо в его руки, она моргнула пару раз, невидяще сверля пространство, и отключилась. Волшебники ещё сильнее загудели, напоминая рой разозлённых пчёл. И пока судья стучал по своему столу, призывая к тишине, парень наслаждался тем, как она смотрелась на его руках и как хорошо она вписывалась в них. Словно для них и созданная. - Уважаемые, давайте будем уважительны друг к другу и к самому процессу! Мы всё ещё в зале суда. Учитывая сложившиеся обстоятельства, думаю, нам стоит перенести слушание на тот день, когда ученице позволит состояние здоровья! - Да какое состояние здоровья, Генри! – возмутилась Роули. – Ты предлагаешь нам ждать ещё шесть месяцев беременности, а потом ещё парочку, когда девчонка поправится? Это же и без того видно, что девчонка виновна по всем пунктам! - Юфимия, перестань! У тебя двое детей, неужели ты не понимаешь, что всё происходящее огромный стресс для неё?! - Я требую следовать протоколу заседания! Девица забеременела! Это ли не лучшее подтверждение того, что всё было спланировано? - Клянусь бородой Мерлина, Юфимия, я прокляну тебя, когда мы выйдем из зала суда! - Перестань угрожать мне, Генри! Ты в первую очередь судья, а не друг великой Гермионы Грейнджер! Будь объективен! - Я о… - Замолчите вы уже, бранитесь, как старые супруги, - голос Люциуса разрезал спор, словно масло. Он чинно поднялся со своего места и зашагал к Драко, наполняя зал стуком его трости, когда та соприкасалась с полом. – Думаю, мы отзовём иск, верно, Драко? - Да, отец. - Люциус! Ты что же творишь? Ты собрал нас здесь, а теперь… - А теперь, Генри, я хочу воспользоваться восьмой и одиннадцатой поправкой к закону об омегах. Что бы ты ни говорил, у меня есть на это право. - Подожди, Люциус! – Генри подпрыгнул на месте и заёрзал, явно чувствуя себя не в своей тарелке от властного голоса. – Для того, чтобы воспользоваться восьмой поправкой, у тебя должно быть доказательство того, что ребёнок действительно является прямым потомком твоего сына. То есть твоим внуком. И кольца! Тебе нужны кольца прямо сейчас! Давай отложим этот вопрос и поговорим в моём кабинете? - Великий Салазар, какой же ты мямля! – волшебница достала из кармана палочку и, наведя на бессознательную Гермиону, прочертила в воздухе спираль. - Fidelitas reprehendo! Что и требовалось доказать! Живот гриффиндорки вновь засветился, но в этот раз тусклым серебристым цветом, а после засветился и сам Драко. Парень сильнее стиснул тело в своих руках и прижался лёгким поцелуем ко лбу. Конечно, он отец этого ребёнка. Будто может быть кто-то другой. - Спасибо, Роули, - Люциус кивнул давней подруге своей жены. – Кольца у меня всегда при себе. Сам знаешь, неизвестно, в какой момент мой сын может захотеть жениться на какой-нибудь ведьмочке. Нынешнее поколение такое импульсивное. - Я действительно считаю это ужасной идеей, - Макмиллан вытер рукавом мантии пот со лба и уставился на двух блондинов, которые в эту минуту творили непонятные для него вещи. Начиная со старшего, который настаивал на этом дисциплинарном слушании, и заканчивая младшим, который, кажется, был совершенно счастлив держать на руках лучшую ведьму столетия. И самое отвратительное, что у него не было ни единого шанса помешать этому на глазах стольких присяжных. - Я призываю тебя соблюдать закон, Генри. У нашей семьи есть право воспользоваться поправками, что мы и хотим сделать. Верно, Драко? - Конечно, отец. Я полностью с тобой солидарен. - У тебя есть законные основания мешать нашему праву, Генри? - Н-нет, но… - Тогда я бы предпочёл, чтобы ты выполнял свою работу, - Люциус глубоко вздохнул, словно разговор причинял ему физическую боль. – Мы можем начинать? - Я… ох… конечно, - судья жалел, что единственный кроме него человек, который был на стороне несчастной Гермионы Грейнджер, выбежала из зала заседания в поисках медицинской помощи. Минерва Макгонагал сейчас была бы очень кстати. – Согласно восьмой поправке к закону об омегах, мистер Малфой-младший имеет полное право на бракосочетание с омегой, вынашивающей его потомство. Властью, данной мне верховным чародеем я провозглашаю Драко Люциуса Малфоя и Гермиону Джин Грейнджер супругами. Мистер Малфой, наденьте на себя и на… жену зачарованные кольца и свяжите магию. Блондин терпел именно ради этого момента. Было ужасно неудобно брать из бархатной коробочки сначала своё кольцо, надевая его на палец левой руки, а после и думать о том, как теперь сделать это с Гермионой. Ответ пришёл достаточно быстро, когда кашлянувший сбоку отец невзначай провёл пальцами по губам. Буквально закинув кольцо себе в рот, он повернул его языком и наклонился, вбирая в себя безымянный палец прижатой к его груди левой руки. Она была потрясающе вкусная. Апельсин и корица возбуждали, а сахарная сладость разгоняла по телу дрожь. Когда кольцо заняло положенное место, он напоследок лизнул нежную подушечку пальца и, наклонившись, прижался к её губам своими. Магия внутри него завертелась клубком, заискрилась и потянулась навстречу другой, чужой – больше нет – магии, сливаясь воедино. Магический брак был пережитком прошлого, но имел своё очарование. И как бы сейчас ему ни хотелось никогда не отрываться от неё, десятки глаз наблюдали за каждым его движением. У них будет время. До конца его жизни. Парень оторвался от своей возлюбленной и облизал нижнюю губу, на которой всё ещё чувствовался апельсиновый привкус. Девушка в его руках заёрзала и повернула голову, утыкаясь ему в шею. Совершенно омежье действие привело его в полный восторг. Он был доволен. Счастлив. Счастливее, чем когда Тёмный лорд пал. Лёгкий стук трости слева привёл в чувство. Драко поднял глаза на судью, совершенно не скрывая своего хорошего настроения. - … Согласно одиннадцатой поправке, мистер Малфой имеет право пометить свою омегу. На этом всё. Все документы… - Я заполню, - Люциус сделал шаг вперёд и сдержанно улыбнулся. – Давайте дадим молодожёнам время побыть наедине. Иди домой, Драко. Позаботься о супруге. - Да, отец. Благодарю вас, господин судья, - Драко едва наклонил вперёд голову в знак уважения и, развернувшись, почти вылетел из зала, направляясь к каминам. Пусть в романах носить девушку на руках обязанность мужчины, но у него уже ломило руки от боли, а колени начинали дрожать. Камин был открыт прямиком в их спальню. Домовики ждали, а мать, предупреждённая заранее, не побеспокоила бы их ближайшие несколько дней. Летучий порох в его ладони неприятно скрёб пальцы и пачкал белую блузку Гермионы, но чистый экстаз стирал все негативные ощущения. В его руках была его жена, в его жене был его первенец, который продолжит его род. Он был молод, у него впереди блестящая жизнь, успешная карьера и семейное гнёздышко, которое он заблаговременно свил для них троих. Он не хотел отдавать её домовикам. Он бы и сам с большим удовольствием намыливал её тело, попутно лаская каждую доступную ему частичку её. Но ему надо было отправить сову с письмом для мадам Малкин. В конце концов его жене требуется гардероб. Хотя он был бы совсем не против, если бы рядом с ним она ходила полностью обнажённой. Гермионе потребуется время, чтобы освоиться со своей новой ролью, а Драко будет счастлив ей в этом помочь. Принимая горячий душ, парень думал о ней. О её теле, губах, глазах и волосах. Малфой приказал домовикам не использовать никакие масла или мыло с отдушкой. Её чистый запах был куда слаще любого парфюма. Член уже стоял колом, а парень и не планировал давать ему опуститься. Сегодня первая брачная ночь. Лучшее время, чтобы насладиться своей женой сполна. Когда блондин вышел из душа, Гермиона уже лежала обнажённая на кровати. Её волосы разметались по подушке, груди тихо поднималась в такт дыханию, а руки лежали на животе. Такой умиляющий жест защиты их потомства не мог оставить равнодушным. Парень приподнял её, сажая к себе на колени и обнимая руками, гладя ладонями бархатную кожу. Он облокотил её на левую руку, прижимаясь предплечьем к мягкой груди, а другой рукой убрал волосы, открывая кожу за ухом. Такую чистую. Непомеченную. Такую его. Укус затопил его возбуждением, когда их запахи смешивались в воздухе. Он дышал и никак не мог этим надышаться. Ему не хватило бы этой жизни, чтобы насытиться ведьмой в его руках. Оставалось лишь лелеять надежду, что и после смерти он сможет вот так обнимать её, прижимая к себе и наслаждаясь. В середине марта в его комнате пахло рождеством. - Открой глаза, Гермиона Малфой.