Дом для сердца

             Эти пять лет были ужасны. Не потому что у меня куча проблем или я в такой заднице, из которой одной не вылезти. Нет. Эти пять лет были ужасны по моей вине. Нет, я не совершала ошибки, пряча их за другими снова и снова. Нет. Просто я думаю, да, я умею, удивительно. Ты всегда права, я умею думать, и хорошо думать. Раз я сейчас здесь.       Здесь – это в поселке не далеко от дороги, ведущей целых полтора часа в город. Здесь – это там, где ты слышишь домашних животных, и я говорю не о собаках и кошках. Я говорю о курах с орущим рано утром петухом, о стаде коров, которых ты можешь увидеть, просто выйдя на берег прилегающей реки. Я говорю о стаде коней, которые входили в прохладную воду, которая еще не нагрелась под майским солнцем. Вода уже прибыла, затопив траву по макушку, а деревья на 10-15 сантиметров от земли. Видны редкие листочки зелени и уцелевшие, свежие цветы. Птицы здесь громче, чем я когда-либо слышала, а может меня, просто оглушила тишина, которая присуща только большому открытому пространству без людей? Я стою и вижу, как отстал жеребенок от стада, а затем вижу, как скорее всего его мать, возвращается к нему и сопровождает под внимательный взгляд жеребца в стадо. И я по-настоящему поняла, почему я здесь. Почему я солгала своей девушке о том, что и сегодня, в прекрасный, теплый и солнечный день – работаю. Семья. Смотря на то, как следит за матерью и ее жеребенком жеребец, я поняла, что все, что я делала десять лет – было правильным. Все бессонные ночи, вся беготня в поисках разных подработок, все новые знакомства, которые мне – интроверту завернутому в одеяло в четырех стенах, пришлось завести, убедив себя, что я гений и мастер общения и шуток. Все часы работ, которые я провела вдали от своей любимой стоят этого момента. Все часы разных дел, переговоров, беготни, праздников, проведенных не с любимой, и вскакивания с дивана по будильнику в 5 утра – стоят этого момента.       - Ну, как? Здесь и правда, потрясающе, – тихо сказала женщина, подходя ко мне на балкон.       - Да. – только и сказала я, не отрывая взгляда от вида перед собой.       - Если ты сомневаешься, то заверю что это закрытый поселок, есть охрана, а так же здесь из местных редко кто купается. – поделилась новой крупицей информации риелтор.       - Почему? Дно плохое? – на этот раз я повернулась к женщине лицом. – Что, ж, если это так, это досадно. Моя девушка любит купаться и загорать. Да и ее сестра тоже.       - Нет, с дном все в порядке, мы можем его проверить. – начала она, но я вопреки этикету, перебила ее.       - Простите, что перебиваю, но я не купаюсь. – мягко, будто извиняясь говорю я.       - О, ты меня оскорбила! – наигранно женщина ударила меня по руке. – Я замужем! Шалунишка.       Мы засмеялись. Я совсем забыла этот факт. Николь была счастлива в браке за хорошим мужчиной. Я узнала о ней на одной из вечеринок, где работала. Мне сказали, что она очень дотошная, и найдет тебе все, что ты захочешь, только правильно расскажи ей об этом. И это правда. Николь была профессионалом. Она искала дома, которые будто строились для тебя, и идеально вписывались в твою детскую мечту о собственном доме или квартире.       - Шалю я только со своей девочкой. – улыбнулась я влюбленно, и она фыркнула.       - Я предлагала тебе взять подводную камеру, лодку и поработать веслами. – поиграла женщина бровями, будто предлагала мне что-то более личное.       - И я еще и шалунишка? – улыбнулась я. – Как бы я не любила работу, - я показала кавычки, - я откажусь. Доверяю тебе. К тому же, если с ним что-то не так – это поправимо песком и маской для ныряния.       - А ты находка. – вздохнула Николь, спустя несколько минут молчания.       - Находка? – не поняла я, и повернулась на полкорпуса к риелтору.       - Микки описывал тебя как бессмертного пони. – она махнула в мою сторону рукой, и я не удержалась от того, чтобы осмотреть себя.       Ну, да, пони это про меня. При своем росте в полтора метра, я была очень мотивированна своей целью. К тому же природа одарила меня крепкими костями и сухим тощим телом. Которое, я превратила со временем и рекомендациями по питаю от своей малышки, в крепкое, мускулистое, сильное и местами рельефное. Она просто тащится от меня, когда я выхожу в одном полотенце на бедрах из душа. Она становится дикой кошкой, когда я поднимаю ее на руки или прижимаю к стене. Но, это вам знать не нужно. Личное пространство.        Последние несколько лет я работала почти весь год без отдыха. И все ради того, чтобы быть здесь. Я приходила домой за полночь, часто рухнув на диван, чтобы не будить свою девочку в нашей постели, я пропускала все праздники, потому что работая в праздничные дни – получаю больше, чем за неделю. Я не пропустила день рождения своей любимой или ее сестры или ее девушки. Но я пропустила все другие праздники. Рождество, новый год, день благодарения, но я была дома на Хэллоуин, потому что мои девочки его обожают. Я даже помогала им готовить к нему дом и меню для вечеринки у нас дома для друзей.       - Что, ж. – я хмыкнула. – Он прав. Я много работала, чтобы быть здесь. И я готова купить этот дом прямо сейчас.       - Отлично, я очень рада этому. – улыбнулась мне Николь, жестом пригласив меня внутрь.       Я же пропустила ее первой и зашла. Пока женщина подготавливала документы, я едва ли не вибрировала от возбуждения от покупки этого места. Я уже видела шокированное, взволнованное и милое личико малышки, когда она увидит весь дом и я расскажу ей все, что услышала от Николь, и добавлю наши планы, которые мы хотели бы осуществить, если ы у нас был дом.       - Смею продолжить свою мысль. – сказала риэлтор, отвлекая меня от моих мыслей.       - Да?       - Ты находка, для любой лесбиянки, дорогая. – улыбнулась она не известной мне улыбкой. – Да и для любой другой женщины.       Я посмотрела на нее, не понимая о чем она. Я сунула руки в карманы, и растерянно пожевала губу, ожидая, когда она продолжит.       - Я имею в виду, ты хорошо выглядишь. – она махнула в мою сторону, и я снова оглядела себя.       Рубашка, футболка с зайкой, потертые джинсы и кеды. Не понимаю. Да, я хорошо выгляжу и ощущаю себя в удобной для себя одежде. Могу даже сказать, что уверенно.       - Я про то, что ты не одеваешься дорого, чтобы выглядеть лучше. – улыбнулась она.       - Я не могу себе позволить дорогие костюмы. – я стыдливо почему-то, почесала бритый висок. – Да и выгляжу я в них как пингвин.       - Тебе и не нужны дорогие костюмы. Ты будешь хороша, даже великолепна в простых вещах. Ты делаешь вещи, а не они тебя.       - Разве не говорят: человек красит одежду, а не она его? – смущенно спросила я.       - Ты еще и смущена. – удивилась Николь, присев в кресло. – Да, ты самый милый буч, которого я видела! Микки утаил это от меня. Я обижена.       - Микки меня почти не знает. – пожала я плечами тоже присев. – Я просто часто работала на него.       - Да, Микки знает толк в развлечениях. – согласилась Николь. – Но, слушай, ты простая. Это и зацепило меня. Обычно я не работаю так, как ты попросила. Твой заказ был точным, ты знала, что хочешь. Это обычно доставляет много проблем.       - Почему? – нахмурилась я. – Я думала, чем точнее описать то, что я хочу, тем проще тебе будет.       - Так то оно так. Но с богачами – это куча проблем. Я нахожу им то, что они хотят, и при просмотре объекта выясняется то, что они передумали или не хотят такую крышу или ступеньки. Это переделать можно за день или два с их деньгами, но нет. Они выносят мне мозги и нервы трепят своими заскоками в виде люстры с членами.       - Люстры с…?- изумленно переспросила я.       - Да, они хотели дом на неделю девичника. – отмахнулась женщина, сморщив нос. – Но ты, ты другая. Я присылала тебе видео домов, когда ты не могла прийти, ты много раз извинялась и в сообщениях и по телефону, и наша сейчас встреча началась с извинений. Я по лицу видела, что тебе действительно жаль за неудобства, которые как ты думала, ты мне доставила. Ты так же открыла мне дверь моей машины, когда я выходила, дверь дома, пропуская меня вперед. Ты держалась за мной, при этом была внимательная к деталям, и слушала меня. Не пялилась на меня, а слушала. Боже, ты даже поймала меня мягко за талию, когда я споткнулась о траву на заднем дворе.       - Я извинилась…- растерянно пробормотала я, почесав висок. – Прошу прощения, что я…ну…схватила тебя.       Женщина рассмеялась. Я смутилась и опустила голову.       - Ты очень милая! – поспешила успокоить меня Николь, коснувшись моей руки.       В этом жесте не было ничего, кроме как дружбы, которую мы могли бы начать.       - Ты воспитана, обходительна, я уверенна, что ты долго и красиво ухаживала за своей партнершей. И даже готовишь ей завтраки. – улыбалась она, с каждым словом попадая в точку.       - Я просто люблю ее. Очень сильно люблю. А все остальное, что ж…воспитание, я полагаю? - пожала я плечами. – Разве так не должно быть? Я имею в виду, открыть дверь перед девушкой, подать ей руку, когда она выходит из машины, или помочь с пакетами или еще чем-то, оплатить то, что она хочет, дарить цветы, показать ей как она важна для меня или мое уважение к ней. Для меня это обыденность, так должно быть, я уважаю женщину и показываю это так, как могу, умею и девушке это приятно. Для меня это не что-то невероятное – это факт.       - Ты очень хорошая. И поэтому я согласилась с тобой работать. – Николь улыбнулась мне мягко. – И ни разу не пожалела. Я действительно наслаждалась работой с тобой. И беседы с тобой приятны. Твоя девушка должно быть самая счастливая на свете, раз ты заботишься о ней так сильно.       - Еще не самая. – сказала я, нервно кусая губу. – Этот дом – не конец. Начало. Но, спасибо, за теплые слова, Николь. Мне тоже приятно было с тобой работать и беседовать. Ты уникальный профессионал.       - Ой, ладно, все. – махнула румяная женщина рукой, и подала мне ручку.       И тут я поняла, что она не привыкла к искренним комплиментам и похвале от кого-то постороннего. Я мысленно пожелала ей удачи и терпения в ее нелегком деле. Взяв ручку, я начала вертеть ее, внимательно читая договор. Это было не для того, что оскорбить Николь, нет. Я просто должна знать все, на что подписываюсь, а если точнее что подписываю. Я дошла до суммы и застыла. У меня не хватает за заключение сделки. Пятьдесят тысяч. Я точно помню, что у меня была вся оговоренная сумма, когда я осмотрела дом по видео. Я была в тот день со своей девочкой, и не хотела оставлять ее. Куда я дела эти деньги?       - Что-то не так? – спросила меня Николь.       - Нет…Нет, все нормально. – пробормотала я, ковыряясь в своих мозгах.       И тут я вспоминаю. Малышка сказала, что ее ноутбук накрылся, и я дала ей на ремонт, затем я купила ей кресло, чтобы было удобно работать, затем ее сестренке что-то нужно было, и снова ей помогла, и взяла себе немного для работы, купив кое-какие вещи. Вот и нет денег. Черт…Мечта. Наша мечта вот она, здесь, поставь свою корявую подпись – и она наша. Но нет. Что-то мешает. Я решила не юлить.       - Николь, у меня не хватает. Я только что поняла это. – я положила ручку на договор.       - Много? – только и спросила она, мягко смотря на меня.       - Пятьдесят тысяч. – я вздохнула. – Я могу попросить тебя придержать этот дом на неделю? Я оставлю всю сумму залогом, кроме недостающей.       - Конечно. – тут же согласилась Николь, все еще улыбаясь мне.       - Конечно? – я не поверила свое удаче. – Ты правда можешь это сделать?       - Да, я делала так и за большие недостающие суммы, нежели твоя. – пожала плечами женщина. – К тому же я тебя знаю, ты хорошая, и я знаю, что ты достанешь деньги раньше, чем неделя. Я разбираюсь в людях. Просто подпиши договор, и потом отдашь эти деньги.       - Нет, прости, я не могу подписать его, не отдав тебе денег. – я покачала головой. – Он не будет куплен так, как мы с малышкой хотели. Это дело принципа.       - И ты ради принципа поставишь на кон свою мечту? – серьезно спросила меня Николь, смотря в мои глаза.       - Да. Поставлю. – не медля ни секунды ответила я, смотря в ее глаза. – Кто я тогда, если поступлюсь своими принципами? Нарушу слово? Я сказала своей девочке, что у нас будет наш дом, а если я должна за него – он не наш. Раньше, у человека было лишь его слово, и оно было ценнее жизни.       - Я восхищена тобой. – призналась Николь, облокотившись на спинку кресла. – Что ж, тогда я жду остаток суммы.       - Конечно.       Я встала, и подошла к рюкзаку, который при входе в дом оставила у дивана. Из него я достала пачки денег, которые утром получила в банке, перед поездкой сюда, и положила их на стол одну за другой.       - Прошу пересчитать. – настояла я.       - Конечно, если ты настаиваешь. – согласилась Николь, видя, как я едва стою на ногах, готовая сорваться на поиски денег. – Ты можешь идти, я буквально слышу твои шестеренки.       - Я бы предпочла дождаться пересчета, а так же проводить тебя в город. – настояла я, действительно громко думая.       - Я ценю твою заботу, но хоть раз будь эгоисткой и подумай о своей девушке. – серьезно сказала Николь, смотря на меня. – Я доберусь домой без проблем, я на машине. А тебе нужен этот дом. Иди, Джесси.       - Спасибо. – сказала я и тут же бросилась на улицу. Едва успев натянуть на голову шлем, я тут же завела мотор и рванула в город.       - Молодость. – улыбнулась женщина, убирая деньги, не пересчитывая даже. – А сейчас я должна проверить бонус от себя.       Сказала женщина, вставая. Она направилась на задний двор и с трудом открыла люк в земле из тонкой металлической дверцы. Там скрывался бассейн. О ней она специально не сказала Джесси, точно зная, что девушка купит дом, и бассейн станет для нее подарком.       - Все отлично. – она набрала что-то на телефоне, а затем вернулась в дом. Забрав сумку с деньгами и документами, Николь закрыла дом, и сев в машину покинула поселок.       

***

             Прошло 4 дня, а я уже успела найти недостающую сумму и отдать ее Николь при личной встрече. Я купила ей цветы в знак благодарности за ее труд, на что та покраснела. Я улыбнулась. Мы подписали договор, я получила ключи, и вот, почти в час ночи я тихо захожу домой, чувствуя, как лицо болит от улыбки. Наша мечта лежит у меня в кармане и прожигает его. Я по привычке выкладываю ключи в миску на тумбочке у двери, и не снимая куртки иду в глубь, к тусклому свету гостиной. Но тут я споткнулась и упала.       - Черт…- произношу я почти шепотом.       Но тут до меня доносятся босые шаги, и я поднимаю голову как раз в тот момент, когда загорается свет. Я щурюсь, и даю глазам привыкнуть к свету. Мое лицо хмурится, когда я вижу ноги своей малышки в джинсах. Подняв взгляд, я вижу, что она одета полностью. Конечно, не голой же ей дома ходить, но нет. Это джинсы, футболка и рубашка. Сложенные руки на груди и сердитый взгляд холодных глаз.       - Детка? –зову я, поднимаясь, и замечаю, что то, обо что я споткнулась – сумка. И не одна. А несколько. И все они не мои. Они принадлежат моей девушке. – Эйми?       - Где ты была? – строго спрашивает она, постукивая одним пальцем себя по руке, все еще сложенных на груди.       - Я работала. – говорю я чистую правду, но слышу ее усталый вздох. Да, она устала слышать от меня это оправдание и никаких других. Я говорю ей это последние несколько лет.       - От тебя несет женскими духами. И явно не моими. – говорит она, и я слышу, как ее злость начинает рождаться в ее горле.       - Детка, это не то, что ты думаешь. – начинаю я, и замолкаю под ее гневный взгляд.       - Не то, что я думаю?! – наконец повышает голос девушка, всплеснув руками. – Ты даже не знаешь, что я думаю!! ТЫ вообще больше не знаешь, что я думаю!!       И каждое ее слово – правда. Я уделяла ей так мало внимания, пытаясь компенсировать его цветами, редкими ужинами вместе. Я действительно все время работала, засыпая на диване, не в силах даже раздеться. Мы перестали говорить, видеть друг друга – и все это моя вина. Мое рвение дать ей то, что она хотела – нашу мечту. Наш уголок Рая. Но чем я заплатила за это стремление? Нашими отношениями. Нашим пониманием и доверием друг к другу. Я молчу, у меня нет слов, чтобы что-то возразить. Что ты возразишь на правду? Ничего.       - Ты шляешься где-то до ночи! Ты дома не бываешь. – продолжает Эйми, и я сжимаюсь на полу в комок, ощущая вину тоннами, льющимися с из ее горла. – Ты перестала быть со мной, пропускаешь все, ВСЕ праздники со мной, радует что не забываешь дни рождения моей сестры и ее девушки. Мой день рождения, и что самое удивительно – наши годовщины! Хотя зачем тебе их помнить, раз ты шляешься по другим бабам!?       Я перестаю дрожать от ее слов и сглатываю. Поднимаю голову вверх, встречая ее яростный, полный боли взгляд. Я помню каждый миг, когда мы начали общаться в сети. Первый звонок, первое признание, первый видео звонок, первое решение о том, что я хочу быть с ней, первое наше решение о том, что мы будем вместе, и что один из нас приедет к другому. Ее первый приезд ко мне в гости, первую ночь вместе, когда мы пошли на наше первое настоящее свидание вживую и как мы просто спали в руках друг друга, а на утро я поцеловала ее спустя несколько лет отношений в сети. Как мы прощались в аэропорту, когда наша неделя закончилась. Как она приехала ко мне навсегда. Как мы гуляли почти каждый день, наши свидания несколько раз в неделю, каждый цветок, который я выбрала и подарила моей Эйми. Каждый ее смех, улыбку, каждый удар судьбы, который мы приняли вместе, каждую слезинку и ссору. Каждый ее вздох, шепот, стон и всхлип в моих руках, каждый изгиб ее тела и вкус каждого миллиметра ее тела. Каждую отметину на моей коже ее губ, ноготков и зубов. Я помню все. Ничто на свете не заставит меня забыть эту потрясающую, невероятную и мою женщину. МОЮ ЖЕНЩИНУ. Поэтому когда я слышу от нее эти слова, не могу сидеть и ничего не делать.       - С меня достаточно. Я не могу больше быть с тобой так. Я люблю тебя, Джесси…Очень люблю, но я больше не могу. – плачет она, не скрывая всей боли принятого ею решения. – Я ухожу.       - Ты останешься со мной. – вставая, говорю я и хватаю ее в объятия.       Эйми вырывается, кричит мне почти в ухо, что ненавидит меня, чтобы я уходила, чтобы оставила ее в покое, чтобы шла к своим бабам, катилась туда, откуда пришла. Она продолжает попытки освободиться, на что я обнимаю ее крепче, сжав зубы от ее слез, что рвут мне душу, которую она берегла все эти годы. И я цепляюсь за последние ее слова. Катись туда, откуда пришла. А пришла я из нашего нового дома. И я принимаю решение. Я хватаю руки девушки в свои и мягко сжимаю. Эйми застыла, ее лицо слегка опухло от слез, глазки покраснели а щеки мокрые. Она в замешательстве. Я использую это чтобы сказать:       - Я не отпущу тебя. Я не дам тебе и шагу ступить отсюда. От меня.       - Отпусти меня!! От тебя несет другой женщиной! ТЫ ВОНЯЕШЬ КАК ПСИНА!!!       Я говорю серьезно. Так же серьезно, когда говорила ей, что хочу жениться на ней, так же как говорила о детях, так же как сказала ей, что дам ей все, что она хочет за ее любовь ко мне, что обеспечу ее и ее сестру. Я слишком поздно понимаю, что эта уверенность и серьезность, которую она во мне любит, дает обратный эффект. Эйми без труда освобождает одну свою руку и дает мне пощечину. Такую сильную, что я чувствуя, как горит моя щека, и думаю, на ней след от ее ноготков. Я сжимаю зубы, и чувствую, как малышка в моих руках вздрагивает, понимая, что наделала. Она видит, как гнев рождается в моих глазах.       В детстве меня били, жестоко били, поэтому, когда кто-то меня бьет – он получает яростный, без башенный ответ. Это рождает в моем горле рык, и я рывком беру девушку под бедра и закидываю ее на плечо. Я позже, уже в такси благодарна тому, что при своей комплекции, без труда смогла спустить на себе девушку больше себя в два раза вниз, спортзалу, который посещала годами. А сейчас открываю дверь, вспоминаю, что забыла ключи, забираю их, и уже ногой с силой толкаю дверь, чтобы как то избавиться от гнева. На четвертом этаже Эйми понимает, что мы уходим непонятно куда, и что я не контролирую себя. Не знаю, боится ли она меня или за себя, или просто напугана ситуацией в целом, но она сначала пытается вырваться, колотит меня по спине сначала ладонями, затем кулаками, сопровождая все это криками. Я, наконец, спускаю нас на первый этаж. Выхожу на улицу и гневно открываю дверь такси, и буквально запихиваю Эйми в салон. Сажусь рядом, и держу ее крепко, чтобы не сбежала.       - Езжай. – только и говорю я, смотря в глаза таксиста через зеркало заднего вида.       Толи в моих глазах что-то было, толи он оказался одним из тех, кому плевать что происходит, пока это не касается его, но водитель просто завел мотор и двинул машину вперед. Я же боролась с моей девочкой на задних сидениях. Хочу отдать должное Эйми, она была дикой кошкой, постоянно вырывалась, кусалась, пытаясь вырваться, брыкалась, и даже умудрилась заехать мне в живот ногой. Я слегка ослабила хватку, и она принялась вырывать руки. Я же крепко обняла ее и едва отдышавшись, прошептала ей на ушко:       - Ты прыгаешь, прыгаю и я. Просто дай мне тебе показать кое-что, и если после ты захочешь уйти – я отпущу тебя.       - Даешь слово? – подумав, спросила Эйми, смотря в мои глаза.       - Да. Я даю тебе слово, что отпущу тебя, дам тебе уйти, если ты того захочешь, когда увидишь то, что я покажу тебе. – сказала я хрипло, смотря ей в глаза.       Эйми кивнула, и успокоилась. Я же посадила ее ровнее, пристегнула ремнем, и, положив ее ноги себе на колени, стала гладить. Она знала, что это может меня успокоить, и позволила мне это. Или же она просто решила меня игнорировать. Не важно, я покажу ей наш дом и снесу все, что она скажет или сделает. Машина сделала резкий поворот, и я повалилась на свою девушку.       - Пристегнись. – донеслось до меня холодно, но с нотками волнения, и пристегнулась.       Спустя полчаса молчаливой поездки, гнев отпустил меня, и я стала думать о том, как выглядит ситуация со стороны Эйми. Я сразу знала, что она имеет право на все, что у нее есть. На ее гнев, на ее боль, причиной которой являлась я, на все всплески эмоций, на слова, брошенные мне в квартире и по лестнице вниз. На удары по спине и в такси, даже пощечина. Я все заслужила. И она имела право на большее, чем показала, просто Эйми никогда не была скандальной. Да и я тоже. Мы обе ненавидели ругаться, но я не умела говорить, а она помогла мне открываться ей, показывать свою душу, свои мысли, боль и страхи. То, как я обошлась с ней – было единственным, что пришло мой заполненный гневом и чувством собственности мозг. Как я могла отпустить свою женщину, которая делает меня целой? Как я могу дать ей уйти, когда я люблю ее, и самое важное, когда она любит меня?       Мы приехали, и меня ткнула в бок Эйми, под напряженный, слегка настороженный взгляд таксиста. Я перевела взгляд на таксиста, и он сжался, затем метнув взгляд на Эйми, и я выдала подобие рыка из горла. Наверное, он подумал, зачем она ткнула меня, будто я была голодным львом, а дверь клетки за из спинами была заварена.       - Что? – спросила я.       - Деньги. Ему нужны деньги за поездку. Судя по его испуганному лицу мы приехали, и мужчина хочет убраться от нас подальше. – сказала Эйми безразлично. – Это же так по-мужски – бросить девушку с психопаткой в какой-то глуши ночью.       - Я не псих. – сказала я, протягивая таксисту, в глазах которого можно было прочитать « ты что, сумасшедшая, злить эту суку, которая тащила тебя на себе?». – Уже нет. Или пока?       Я вышла, и подала руку Эйми, но, не дав ей ступить босыми ногами на землю, я взяла ее на руки в свадебном стиле. Она по привычке обняла меня за шею, осматриваясь.       - Где мы? – спросила она из любопытства.        - В дачном поселке. – сказала я, перехватывая свою девушку как обезьянку, чтобы открыть дверь дома.       Я ногой придерживала дверь, снова перехватывая Эйми на руки. Девушка взвизгнула от моих действий, и вцепилась в мою шею.       - Я не люблю американские горки. – сказала она раздраженно, пока я перешагивала порог нашего дома. –Ты привезла меня в такую даль и глушь, чтобы вломиться в чужой дом?       - Мы не вломились. – сказала я спокойно, опуская свою драгоценность на ножки на пушистый ковер. – Это наш дом.       - Что? – эти слова заставили Эйми посмотреть на меня впервые за это долгое время.       - Это наш дом. – сказала, вставая на колено перед своей девочкой. Я хлопнула в ладони, и дом озарился светом в каждой комнате. – Добро пожаловать домой, Эйми.       Я протянула ей в раскрытой ладони ключи, с ее частью парного брелока, который мы купили на ярмарке в первый год вместе на 14 февраля. Свой же я достала из кармана и положила рядом, чтобы они соединились в сердце. Эйми смотрела на меня как на дурочку, и я начала паниковать. Вдруг это не сработает? Что если все что я сделала, не окупится этим домом? Как вообще все мое отсутствие, оставление ее одной могло окупиться домом?! Чем я вообще думала, когда вероломно взяла ее на плечо и заставила силой ехать сюда со мной? И тут я вижу ее слезы, как ее руки закрывают ее губы, из которых вырывается всхлип, за которым следуют рыдания. И все. Мое сердце разрывается на куски, и мне кажется, что я чувствую кровь от раны во рту. Она понимает, что я сделала, но этого недостаточно, чтобы простить меня. Этого недостаточно, чтобы простить ее ночи без сна, в которых она ждала меня, пропущенные ужины, завтраки, мои ночевки на диване, мои пропущенные звонки, и вонь чужих духов, которую я чувствую сейчас, опустив голову вниз. Я сажусь на задницу, сжимая ключи и брелоки так сильно, что они врезаются в ладонь и кровь капает на пол. Я кусаю кулак, чтобы сдержать рыдания, рвущие мне грудную клетку, уже не сдерживая слез от того, что в погоне за мечтой, я упустила самое важно, что было в моей жизни – НАС.       - Джесси? – тихо зовет меня Эйми. Но я не слышу, я в своих мыслях, думаю, смогу ли я снова просить ее вернуться после того, ЧТО я натворила. – Джесси? ДЖЕССИ!       Кричит Эйми, и я поднимаю взгляд. Мое лицо – все в слезах, как и ее, след от зубов красуется на руке, и во впадинках появляется кровь. Мое дыхание такое же рваное, как и у Эйми, мы обе ревем, наполняя дом хлюпаньем носов и судорожными рыданиями со вздохами. Я вижу, как моя девочка вернулась. Ее взгляд такой же чистый, пусть и со слезами, но он светится любовью, нежностью и волнением. Она нежно стирает мои слезы, и я бросаюсь в ее руки. Кто-то говорит, что в паре нужно одному быть сильным, а второму слабым. Ведущим и ведомым, если вам так угодно. Но я так не считаю. Больше нет. Эйми сказала мне, показала мне, что это ошибка. В отношениям мы с ней равны. Есть дни, как этот, когда я могу, и хочу быть с ней слабой, хочу чтобы Эйми защитила меня, была сильной вместо меня, взяла на себя ответственность. И сейчас я цепляюсь за нее, рыдая как ребенок, обнажая свою душу, которую она лечит. Ее рука гладит мои волосы, спину, ее голос, полон любви и ласки, шепчет мне что-то милое на ухо, пока я отпускаю себя. Да, кидайтесь в меня тухлыми яйцами да помидорами, за то, что я заварила кашу, в которой виновата я, и только я, причинила боль своей девушке. И вот она, такая сильная, пережившая изоляцию от меня, боль, отсутствие меня и моего внимания, любви и ласки, тепла, бесконечные пугающие мысли, где я, с кем, почему не с ней, чего мне не хватает, почему от меня несет духами другой женщины – утешает меня. Сидит на ковре на коленях, прижимая меня к себе в объятиях полных любви и прощения, укачивая меня как дитя. Она шепчет мне, что все хорошо, что мне нужно успокоиться, что мне нужно выслушать ее, и только тогда я понимаю, в каком положении я нахожусь. Что это я должна быть на ее месте, утешать свою девочку, обещать ей звезды с неба и доставать их из кармана, чтобы она коснулась их света, говорить слова любви.       - Спасибо. – смущенно и хрипло шепчу я, отодвигаясь. Стыдливо я прячу глаза, и вытираю украдкой слезы с лица. Мне стыдно за то, что я оказалась слабой перед ней. Мне стыдно, что ей пришлось забыть свою боль, обиду, гнев на меня, и утешать меня. Мне так стыдно.       - Скажи мне то, что ты хотела сказать. – просит Эйми, поймав мои руки в новой попытке вытереть глаза, которые уже красные не сколько от слез, сколько от трения их.       - Что? – переспрашиваю я.       - Скажи мне то, что ты хотела сказать. – мягко повторяет Эйми, смотря на меня и ее пальцы поглаживают мои руки. – Зная тебя, ты заготовила целую речь.       Я слегка усмехаюсь на ее улыбку, которая следует за ее словами. Это так. У меня в кармане бумажка с текстом на две страницы. Она знает меня лучше, чем я себя. Но все слова застряли у меня в горле, все они кажутся неподходящими, неполными, чтобы описать все, что я чувствую к этой потрясающей женщине. Моей женщине. Поэтому я шмыгаю носом так громко, что вызываю у малышки смешок.       - Набралась смелости? – шутит она, а я смущаюсь.       - Больше, чем могла вместить, сказала я, слегка покашляв. Я поднимаю глаза к глазам Эйми и вижу в них чистую любовь. – Я люблю тебя. Я всегда была и буду твоей, Эйми. Я не изменяла тебе. Ни одна женщина мне не интересна, пока я принадлежу тебе. Пока я твоя. Никто и рядом не стоит с тобой.       - Ни кто? – переспрашивает она, внимательно смотря на меня. – Чьи на тебе духи?       - Николь. – я сглатываю, и достаю телефон, открыв нашу с ней переписку, протягиваю его Эйми. – Она обняла меня на прощание, когда мы закончили с документами сегодня вечером. Я подарила ей цветы за то, что она возилась со мной.       - Возилась? – Эйми берет мой телефон и читает всю переписку.       Она делает это только потому, что я попросила ее об этом. Ни одна из нас не была глупой, проверяя мобильник другой в попытке найти признаки измены. Нет, мы доверяли друг другу. Разумеется, мы ревновали друг друга, и мирились мы как и другие пары – страстный, жадный и горячий трах – был лучшим лекарством для нас, чтобы показать что мы принадлежим друг другу.       - Да. Я часто не могла встретиться с ней и осмотреть дома, пока она не прислала мне видео этого дома. И спустя время я смогла приехать сюда и осмотреть его. Он мог быть нашим раньше, чем сейчас, если бы я….если бы я не потратила деньги на кое-что. Это было несколько дней назад.       Эйми отдает мне телефон и смотрит на меня. Я вижу, как мысли проносятся в ее голове со скоростью света. Понимание и осознание проясняется в ее глазах, и она вздыхает. Я знаю, что она поняла, куда ушли деньги. Я не хочу, чтобы Эйми произносила это, и просто говорю:       - Да. Я не жалею. Ну, может чуть-чуть…Потому что это было бы по-другому.       Эйми хихикнула, шутливо ударив меня по плечу. Затем она обнимает меня. Крепко и жадно. Ее лицо прячется в моей ее и я чувствую, как в моих руках моя девочка расслабляется.       - Ты помогла мне с ноутбуком подарила мне кресло…Оплатила учебу моей сестры, Джесси… - шепчет она, и я сжимаю ее крепче, так же пряча лицо в ее плече.       Я не хочу говорить этого, потому что в семье, которая сейчас у меня есть, не нужно говорить, что ты сделал для них, они любят тебя, и я делаю это не потому что это нужно или потому что за этой помощью, жестами и подарками что-то последует. Я делаю это, потому что хочу, потому что люблю их.        Я лишь крепче обнимаю свою девочку, и с трудом заставляю себя спросить:       - Ты останешься? Со мной.       Я знаю, что Эйми знает, что я боюсь ее ответа. Что мое тело дрожит в ожидании ее ответа в ее руках. Наверное, поэтому она не медлит с ответом и смотрит мне в глаза.       - Обещай мне, что никогда ни за что ни при каких обстоятельствах не отпустишь меня. – просит, нет требует она, смотря в мои глаза. И кто я такая, чтобы отказать своей девочке?       - Я никогда ни за что ни при каких обстоятельствах тебя не отпущу. Не дам тебе уйти от меня, пока ты любишь меня. Пока ты моя. А моей ты будешь всегда.       И Эйми целует меня. Целует меня так, как никогда не целовала. Нежно, ласково, будто впервые целует чьи-то губы, боясь сделать что-то не так, пока мои руки не прижимают ее тело к моему, и я не отвечаю ей со всей своей любовью. Поцелуй перерастает в жадный, мокрый и пошлый. Сплетение языков, стоны и жадность, укусы и всхлипы тонут во рту друг друга.       - Постель.- шепчет с придыханием Эйми мне в рот. – Постель, Джесси.       - Здесь нет постели. Матрас. – бормочу я ей в шею между поцелуями, на что она смеется, и этот звук самый восхитительный.       - Да плевать, Джесс. – бормочет Эйми, царапая мои плечи, пробравшись рукой под куртку.       - Хорошо. – бормочу я укусив ее шею, поднимаясь с трудом на ноги с малышкой и несу ее туда где был матрас, который я купила для нас.       По пути я прижимала свою девочку чуть ли не к каждому косяку и стене, жадно целуя ее губы, шею, ключицы. Пока не услышала:       - Я сожгу эту куртку. – шепчет гневно и ревниво Эйми, стягивая со злостью предмет с моих плеч и рук.       - Мы станцуем у костра рядом, детка. – обещаю я, и отрываю ее от стены, когда кожанка упала на пол.       Я заношу Эйми в спальню, усмехнувшись, когда вижу матрас, и малышка кусает меня за шею в нетерпении. Ее горячие руки расстегивают мою рубашку, и касаются огненной кожи. Она царапает мою грудь, когда я застыла, и я сжимаю ее крепкую, но мягкую попку в руках. Спустя мгновение опрокидываю девушку на матрас, от чего она вздыхает, и смеется от ситуации.       - Что? – спрашиваю я, расстегивая ее рубашку, чтобы найти под ней алый лифчик с кружевом. Я впиваюсь пальцами в мягкую плоть скрытую бельем, и Эйми стонет.       - Прости, - шепчет она, облизывая губы. – Просто я чуть не подлетела, когда ты опустила меня. С кроватью такого не случалось.       Я улыбнулась ей, понимая, что это было бы смешно, если бы она взлетела на матрасе от силы моего броска ее тела на него. Но улыбка быстро спадает с моих губ, когда Эйми расставив ножки для меня, обнимает ими мои бедра, прижав к себе. В ее глаза я вижу чистый голод, который сопровождает царапанием ноготками моего торса.       - Обожаю твой торс…- шепчет она, кусая губки. – Ох, дорогая, кто-то у нас проснулся?       Ее ноготки меняются на ладонь, и она путешествует от груди по прессу вниз и сжимает мою ширинку. Стон вырывается из горла, и я не хочу его сдерживать. Я возбуждена, и моя девочка заводит меня с каждым мгновением больше и больше.       - Ни чего не могу поделать, ты делаешь меня твердой. – шепчу я и накидываюсь на Эйми с голодом и страстью.       Эта ночь одна их тех, когда между нами нет слов, за нас говорят наши тела.