***
Джейс безотрывно смотрел на каменную стену впереди уже как четверть часа, позабыв о кубке в руке. Его волновали лишь две вещи — как бы сдержаться от лезущего из глотки истерического смеха и как бы не проболтаться всей семье о том,
что произошло прошлой ночью.
И только пристальный взгляд Эйгона заставлял его молчать.
— У кого-то начал работать язык, верно, мой лорд Стронг? — послышался приглушенный голос дяди, постепенно заполнивший весь коридор Красного замка. — В прошлый раз ты им так старательно не пользовался. — Язвил парень. — Лучше бы использовал его, чтобы защитить свою честь, — Всё едкие комментарии были предназначены злому Люцерису. — а не…
Джекейрис подавил в себе рвотный позыв, скатываясь чуть вниз по железному стулу. Хотелось закричать во весь голос. Но в прошлый раз там, у каменной арки, где неожиданным образом скрывался не только тайный вход на королевскую кухню, но и старший Таргариен, ему этого сделать не удалось. Его рот закрыли раньше, чем невнятное мычание дошло бы до двух родственников. Тонкие пальцы незнакомца «изящно» затыкали рот Джекейриса, позволяя только редким вздохом просочиться наружу.
Эйгон, к слову, сейчас выглядел хуже, чем когда либо.
Тёмные круги под глазами прослеживались все ярче, а бледное лицо почти что сливалось с цветом волос, глядя на которые старший Веларион морщил нос, отворачивая голову. Когда же вскрылся сам факт того, что потайной ход был именно в ту часть, где имелся ещё и погреб, стало даже понятно, как его дяде удавалось беспрепятственно достать лучшие сорта алкоголя. Конечно же, напившись после этого в хламину.
— Не мешай Эймонду поучать твоего неумеху братца-бастарда, мой лорд Стронг.— издевательски повторил слова младшего брата Таргариен, впечатывая опешевшего Джейса в стену позади. — Дети пусть играются в песочнице.
В песочнице, ага. И это вылетело из рта Эйгона с учётом того, что
его младший брат был крепче и сильнее него в разы. Поэтому выхваченная фраза, тут же промелькнувшая в голове парня, заставила Велариона второй раз за весь вечер улыбнуться, чудом скрывая свое веселье за полупустым кубком в руке. Хоть что-то поднимало настроение.
Это вино было слишком сладкое. Приторное. Такое обычно любил… Эйгон.
Не смелясь посмотреть старшему Таргариену вновь в глаза, Джекейрис наконец оторвал свой взгляд от стены, находя свою новую «жертву» в каком-то странном салате.
— Чего ты лыбишься? — Эйгон цокнул. — Ты и твой брат — позорище семьи, но к счастью, вас её частью я не считаю. Как и вашу мамашу. Есть только я, король с истиной королевой, ну и Эймонд. — Говоря о своей матери, беловолосый намеренно выделил её статус, свято веря в то, что он подлинный. — Переговоры миром никогда не закончатся, поэтому мечтаю, чтобы Солнечный Огонь поджарил тебя, и ты сгорел бы заживо. — Он выждал паузу. — Как когда-то также умер твой папаша. — И на бледном лице растянулась страшная ухмылка. — В огне.
Последнего мерзкого предложения хватило, чтобы Джейс вспыхнул, затеяв дальнейшую драку.
— Семеро, почему я не мог просто свалить оттуда. — шептал шатен, упираясь лбом о все тот же железный кубок с вызженным гербом дома Драконов. — Какой кошмар.
Пока семейство натянуто улыбалось друг другу, старший сын Рейниры старательно пытался избавиться от свежих и совсем ненужных воспоминаний, которые роем вились в его голове. «Думай, Джейс, думай. Пока все стараются хотя-бы сымитировать доброжелательность, ты сидишь и думаешь об…этом!» — парень мотнул головой. Нет, нужно развеяться. Вдруг неожиданно для всех вскочив с насиженного места, парень окинул взглядом всех присутствующих. Послышался мерзкий скрип от ножек стула. Джекейрис торопливо произнес самую абсурднейшую речь из всех, что он толкал, а потом пригласил на танец Хелейну,
неудачно игнорируя потяжалевший взгляд дяди. Мать была приятно удивлена, а король Визерис, кажется, и вовсе увидел в этом жесте начало нового примирения семьи. Все вокруг как-то странно стихли.
Покатившись с грохотом по каменному полу, оба парня чуть не уронили свечи, позволяющие им видеть окружающую обстановку. Злобно запыхтев, Эйгон старался отпихнуть от себя рассверепевшего племянника, кидая какие-то отрывки слов на валирийском.
— Keliās baragon ilōn, ñuhus perzys!¹
Они танцевали.
Хелейна даже выглядела весёлой, вот только напряжение все ещё очень хорошо ощущалось, чтобы списать его на нет. Подпрыгивая, словно дракон, Джейс думал о чем угодно, но только не о старшем Таргариене. Зацепившись взглядом за хмурого Эймонда, сверлящего единственным глазом Люка, последующая хронология событий всплыла сама собой.
— Тебя не интересует, мой дорогой племянник, что могли делать наши братья в столь поздний час в компании друг друга? — шипел на ухо Таргариен, наконец одержав победу в их игре «бей-катай». — Не думал ты, что они могут, ну… — Парень заставил Джекейриса обратить на себя внимание, прежде чем начать заново говорить. — …например очень тесно работать языками, как упомянал Эймонд.
— Чего? — шатен недоуменно уставился на Эйгона, выгнув бровь. — Совсем спился что-ли?
— Ха-ха, очень остроумно, но все ещё два: ноль в мою пользу.
Свет был настолько тусклым, что для того, чтобы разглядеть лица друг друга, требовалось приложить не мало усилий. Максимально приблизившись к племяннику, чтобы разглядеть каждую эмоцию на чуть загорелом лице Джейса, беловолосый улыбнулся.
— Когда это единица превратилась в двойку?
Эйгон фыркнул:
— Тогда, когда ты не понял мой намёк.
— Какой из? — Джекейрис решил пропустить мимо ушей глупое прозвище, посчитав это за издевку.
Нужно удержать позицию.
— Два: один. — сухо бросил старший сын Алисенты, закатив глаза. Он не желал возвращаться к этому. — Я о связи между твоим братцем-молокососом и Эймондом. — Шатен сглотнул.
— О чем ты, черт возьми, говоришь? — парень не выдержал, поддаваясь всем корпусом вперёд.
— Какой ты тугодум, видимо дефекты папаши дают о себе знать. Я говорю: может они только делают вид, что враждуют? Мой братец твоего бастарда не калечит, хотя обещает это с момента потери глаза, позволяет мелкому подходить к себе близко и снисходительно относится к колким шуточкам в свой адрес, которые летят из грязного рта мальчишки. — Сверкнувшие злобой глаза Таргариен не заметил. — Кто знает, все возможно. — И лукаво улыбнулся. Джекейрис готов был на это поставить. — Их тренировки проходят почти в одно и то же время, может они помогают друг другу точить мечи?
— Фу, нет, заткнись. — Веларион мученчески застонал и обессилено откинулся на прохладный камень, не желая и дальше слушать пошлые бредни его дяди. Беловолосый смеялся где-то в районе его правой щеки, совсем близко. В том месте отдало теплом. — Хуже описания не придумаешь. Ещё бы про чистку седла пошутил.
И вот тут произошёл тот самый опасный переломный момент, когда настоящая драка перешла в подобие шуточной, даже дружеской. Эйгон засмеялся громче.
Нет, нет, нет, нет…
— То есть ты не будешь отрицать того, что эти двое могут спать друг с другом? — Джейс испугался такой сильной перемены. Все началось с оскорблений, а перешло к расслабленым, даже беззлобным, подколам. Это не к добру. — Rongomy otāpēlē? Iā ruarilaksā rakellā gimitā? ²
Ощутив горячее дыхание на губах, шатен попятился назад.
— Sesīr? Kessa mirros arliñaos?³ — на свой страх и риск выпалил Джекейрис, вздрогнув всем телом, когда прохладная ладонь Эйгона коснулась его горячей щеки. С момента, как он подтянул свой валирийский, дядя то и дело кидал ему какие-то двусмысленные фразы. — И где же ваше «поэтому мечтаю, чтобы Солнечный Огонь поджарил тебя, и ты сгорел бы заживо»? Или ты, дядя, силен только на словах. — Не упустил возможность подколоть парня шатен. — Mēre jenigon daor!⁴.
Почему он так смотрит? Конечно, дядя и раньше любил его провоцировать, выводить на эмоции, но в тот раз… Что-то было не так. Над Джейсом поглумились и оставили сгорать со стыда в той несчастной кухне, но слава Семерым, его красные щеки не были видны, а потому простой пощёчины хватило, чтобы старший сын Алисенты быстро поднялся на ноги, ошарашено хватаясь за пострадавший участок кожи.
— Ударить по лицу! — тихо воскликнул Веларион, подавив желание шлепнуть себя ладонью по лбу. — И смех, и грех.
— Верно, племянник. — прозвучал хриплый голос Эйгона позади, — Или лучше сказать, ñuhus perzys?
⁵ — Джекейрис крупно вздрогнул, чуть не вскрикнув, когда
«король» одним ловким движением развернул его лицом к себе, продолжая танец. — И я обязательно отплачу тебе тем же позором.
Следующие движения дяди заставили шатена покрыться мурашками. Они начали танцевать традиционный танец их дома, точно такой же, какой когда-то танцевала его мать перед замужеством.
Что он творит?
Алисента вдруг вскочила с места, хватаясь за плечо короля. Её глаза комично округлились, губы в панике зашевелились, верно, ища хоть какое-то объяснение тому, что вытворял её сын. Визерис не реагировал. Деймон глядел на них неподалёку, но его рука уже была готова в любой момент выхватить меч. Люцерис, его милый невинный брат, поперхнулся вином, громко откашливаясь, пока единственный спокойный человек в этом зале — Хелейна — невозмутимо продолжила танцевать в одиночку. Джейс не видел взгляда своей матери, но был уверен в том, что она уже успела в своей голове спалить Эйгона до тла. Как и его самого, в какой-то степени.
— Skoros gaomā?
⁶
Но Таргариен только загадочно улыбнулся, плавно опустив одну ладонь на его талию. О да, кого-то точно сегодня убьют.
— Jenigon daor?⁷ — парень усмехнулся, слишком неожиданно схватив Велариона за бедра и в одно движение подмяв юношу под себя. — Otāpan, īlon vokemās mirros issa.⁸
Внутренний голос орал, приказывая Джейсу бежать, ведь обычно так далеко Эйгон в своих шутках не заходил. Он ограничивался глупым прозвищем, которое, честно признаться, заставляло все внутри старшего Велариона перевернуться от странного удовлетворения.Ну нет, в Пекло этих дурацких бабочек! Какие тут чувства, когда назревает война, а тот, кто заставляет тебя их чувствовать — король-узурпатор, отнявший у твоей матери трон? Джекейрис, соберись!
И только парень был готов бежать, перед этим как следует наваляв наглому родственнику, как мягкие губы коснулись его собственных. Эйгон даже не дал ему время подумать, грубо и напористо проникая глубже, будто пытаясь вылизать Джейса. Его язык проходился по кромке зубов, касался дёсен и сплетался в дикой борьбе с языком старшего сына Рейниры, не желая уступать в борьбе за доминирование. Пока шатен тонул в собственных противоречиях, цепляясь хоть за что-то, чтобы не «упасть», выбрав для этого плечи своего дяди, беловолосый жадно сминал его тёплые губы, кусаясь и зализывая маленькие ранки. Мычание Стронга в который раз сорвалось на хриплый стон, когда вязкая слюна начала стекать вниз по подбородку. Эйгон оторвался от него, но только чтобы её слизать, а потом, еле как разглядев помятый вид племянника в свете почти догоревших свечей, примкнул к истерзанным губам снова, на этот раз подключая ещё и руки.
— Skore iotāpā īlvon vestriarot rongot?
⁹ — вышло слишком громко и двусмысленно, а судя по окаменевшим лицам всей семейки, включая повергнутого в полный ступор вечно безэмоционального Эймонда, кого-то из них двоих сегодня точно прибьют.
И кажется роль палача на себя вновь примерит движущийся к ним Деймон.
