От кладбищенской бюрократии к объятиям инквизитора

Дело было в «Конторе». Ведьма что-то печатала на машинке. Фред копался в бумагах, за журнальным столиком; психанул, бросил бумаги. — Ё-моё! А почему, этот колдун ебучий не явился, обещался ведь помочь с бюрократией этой бесовской, — праведно возмутился некромант. — Его поймала «канцелярия скорой расправы», те ребятки из инквизиторов, которым поручали тебя прикончить, — Мишель вздохнула, поднимая голову, разминая руки. — А, то есть раньше утра он не вернется, развлекаться значит изволили, чародей-извращенец, — злобно пробурчал Фред, поднимаясь и расхаживая по комнате, — ему значит можно с инквизиторами развлекаться, а я что?! Да как так, да ё-моё, -он так открыто за возмущался, что Мишель не сдержалась. — Альков, ты сам вызвался помочь, тем более твои утопленницы без тебя не встанут, — пространно заметила она и вдруг спросила, — Как насчет минета? А то у меня уже глаза болят от этого, — ведьма встала из-за стола и притянула к себе Фреда за лацканы плаща.

****

Дело было в штабе «Канцелярии скорой расправы». Немного замызганная и захламленная трехкомнатная квартирка пятиэтажки, в районе святых петушков. Кольд был привязан к стулу веревками и уходить не спешил, рассуждая здраво и нагло. «Лучше тут посижу, не создан я для бумажной работы, даже в помощь Даманской…совсем не создан. Другое дело, пошла жара, праведный гнев этих чудиков». Из-под темных бровей, сверкали на Тиофиля глаза колдуна, вишневые и невероятные. Инквизитор метался в раздумьях, уж не околдовал ли его окаянный?! Уж как так, что естество его близко к поднятию. Что лик свой от колдовского взора отвести не в силах. Меряет шагами кухоньку, посреди которой стул с привязанным Кольдом. Гирлянды чеснока, и кресты с иконами. Чайник закипает и свистит. Рядом стоит старший святой отец и велит сжечь утром на костре, да на площади негодяя чародейского. Тиофиль вздыхает и губу закусывает. Влечет его к чародею. «Это не с монашками развлекаться…прости меня господь! Но он же такой обаятельный». Кольд нагло смеряет взглядом парня, на вид они одного возраста, но колдун все же старше, и извращении — в разы. — Не смогли извести некроманта проклятущего! Ну да что с вами делать! — негодовал падре. — Я вас для чего на работу брал? Задача у вас одна! — орал он, как заправский воевода, а не служитель церкви, — на казнь его явить завтра. — Да, но, — замялся Тиофиль под метающим молнии взглядом церковника. — Ваше святейшество, красивый ведь…собака такая, господь прости. — кусая губы проговорил молодой инквизитор. Святой отец оглянулся на Кольда с пристальным, буквально сжигающим одежду, взглядом. Кольд усмехнулся и отвел свои красные очи. Святой отец цыкнул и ругнулся по божьи. — Ладно, но потом сжечь! — и вышел, шурша рясой, хлопнув дверью. С Тиофиля словно шелк с блудницы, спала всякая робость, если оная и не была игрою. — Ну, маг, жить небось хочешь? Не злой я, но пытать тебя могу, ради бога, ради инквизиции, — из далека начал Тиофиль сделав шаг к связанному. — Бордель держишь, делами сатанинскими занимаешься, с чертями сношаешься, не по божьи! — А что мне, с церковными сношаться? Ваше инквизиторское, так черти поди, сговорчивее штаны снимают, — Кольд при этом так зазывно и похабно улыбнулся, что дела в брюках инквизитора пошли в гору. — Хлестать тебя надо! — Тиофиль покраснел, приставляя кинжал к горлу Сфорцы. — С красным кляпом во рту…да твою ж мать, — Кольд опустил голову и закусил губу. «Потешкать пацана надо, ох и заласкать, чай не пропадут без меня отчеты кладбищенские, там и некромант ведьму не оставит». — размышлял маг. — Я готов к гневу божьему и к ласке его, если воля будет, — силясь не заржать, проговорил Кольд. — Хватит паясничать, ты живим лишь на казнь утром пойдешь, если, конечно, не будешь сгорвоо…- Тут инквизитор прервался. Неведомо, как маг от пут освободился, но уже стоял он, целуя инквизитора и обдавая его своим грехом. «А что, у меня уже неделю никого не было, заработался так с этой Даманской, а тут вот, славный паренек…». — Кольд ласково потрепал его волосы и потерся о щеку. — Я покажу тебе, как молятся колдуны, показывай, где тут кровать. «Я правда это сказал? Да простят меня бесы, эта штука заразна, так говорить?» Кольд удивился, оказавшись в небольшой спальне. Не икон, ни крестов, из святого только запах ладана и масла. «Ах он маленький фетишист религиозный» — плотоядно подумал маг, на ходу облизывая губы Тиофиля. Сфорца завалил инквизитора на постель и опустился на колени. Ловко стал освобождать их обоих от одежды. — Т-так, быстро, — сбито выдохнул Тиофиль. — Ему дьявольски хотелось, и он чертовски смущался. «Господь меня покарает…а-а-ах, какой у него». — Тиофиль посмотрел, как его пенис любовно облизывают, как маг неспеша дрочит ему и целует член, причмокивая. Инквизитор раздвинул колени. Пыхтя от сладострастия и, положил руку на волосы колдуна. Кольд погладил парня по бедру, всасывая его член, поддерживая и лаская языком. «Чертовски хорошо…давно я так минетом не наслаждался». — Кольд выпустил из-за рта пенис и дроча прошептал, обдавая орган дыханием, — Ты сегодня покричишь, мой каратель. И Тиофиль действительно чуть не кричал, от ласк и пытки. Кольд потерся щекой о его белое бедро и оставил поцелуй. Посасывал, мерно двигая головой и приглушенно вздыхая с пенисом во рту. Тиофиль оттолкнул мага, и тот не ждавши поддался. Инквизитор приказал магу лечь на живот и раздвинуть ноги. «От этих его интонаций я могу хоть сейчас кончить…но так не пойдет». — Нет, инквизитор, ты не станешь меня драть, как шлюху, — все еще со сбитым дыханием хрипел Кольд. Горло стало побаливать. — Я раздвину ноги, но ты будешь ласков, — он не успел договорить, по лицу прошлась звонкая пощечина. Красные глаза мага растерянно сверкнули. Не успел маг опомнится, как его самого повалили на кровать, придушивая кожаным ремешком. В глазах заплясали звездочки. Член мага дернулся. «Твою ж Елену! Как хорошо». — он вообще не ожидал, что его нагнут и будут бесчинствовать. Но Тиофиль был из тех, кто только притворяются милыми. «Ты забыл, что ли, Кольд ты же в гостях у инквизитора! Они людей не из милосердия на барбекю пускают». Подумал Кольд, задыхаясь и ощущая, как по заднице прошелся шлепок. Еще один. Потом приказ раздвинуть ноги. И почти не соображая, Кольд развел колени, ощущая трение пальцев, разлитый в воздухе запах лубриканта. Маг расслабил мышцы и позволил себе мычать от истомы на инквизиторских простынях. — О-о-ох, — Кольд зажмурился, ахая от сладости. В него вошел немалый такой член и его долбили, как бульварную путану. А он мычал в подушку и закатывал глаза. Рот сам собой открывался. — Да-да-да, еще, черти бы тебя…о-о-ох! Несколько минут и маг ощутил, как в него излились. После этой ночи на его спине остались ссадины от стека и кожаного шнурка. Задница и глотка болели. Он отвел глаза инквизитора и просто ушел, потратив чуть не последние силы. «Сейчас бы только до постельки добраться и пару часов забытия с подушкой. А потом к Даманской, авось ведьма простит и накормит…и ну, может обнимет. Походу у меня едет крыша…». Он шел по пустым, туманным улицам, на которых подглядывали оранжевые фонари. Шел, и его вело, и дрожали колени. «Если бы меня погладили по голове, я был бы счастлив…кажется шифер едет, крыша течет, а у меня разыгрался тактильный голод».