Девочка, которой больше нет

Окутанная легкими занавесками с нежным цветочным узором, комната обретает атмосферу спокойствия и уюта. Подушки и вязанный плед создают невероятное ощущение дома. Слабый свет от старинной кристальной люстры отражается на окрашенных стенах, придавая помещению загадочное сияние. Моя комната наполняется приятным ароматом свежесваренного чая, который я заварила несколько минут назад. Старый письменный стол служит опорой для раскрытых страниц учебника биологии. Вечер носит своеобразную меланхоличную атмосферу, которая располагает к саморефлексии и внутренним размышлениям. За окном тихо шелестят листья деревьев, навевая мысли о преходящей красоте и непредсказуемости жизни. Я, сидя на краю кресла, погружаюсь в мир знаний и открытий, настраивая свой разум на поглощение новых сведений. Ведь завтра будет ещё одна биология и, честное слово, я уже обожаю этот предмет. Под мягким светом лампы, мои пальцы скользят по страницам учебника, воссоздавая нежные звуки перелистывания бумаги. Не могу остановиться и вдыхаю запах книжных страниц, чувствуя, как проникающая информация наполняет мой разум и расширяет границы понимания мира. Я чувствую жажду, которую могут утолить лишь знания. Вокруг меня мелькают тени книжных полок, где хранятся множество историй и увлекательных приключений. В каждой книге таится некая магия, и я ощущаю, как они придают мне силу и вдохновение. Время тает, словно песок в песочных часах, Чарли практически не слышно – он старается без необходимости не отвлекать меня от учёбы. Как же он был счастлив, когда я за американским ужином в местной забегаловке рассказала ему новости о биологии. Должна признать, меня невероятно засмущала его реакция и он даже взял себе безалкогольного пива, чтобы это отметить. Его радостный голос услышал каждый посетитель и многие подходили к нам поздравить меня. Почти всех я встречала, когда была маленькой, на что они не один раз указывали, но, признаться честно, ни единого лица я не припомнила. Эту часть своей истории я тоже приняла – ведь так классно снова узнавать этот мир. А Эдварда Каллена не было неделю. О, после инцидента с биологией ни с кем у меня больше проблем не оставалось. Стоило Лорен лишь раз открыть рот, как я, не желающая позволять кому-либо портить этот момент, моментально отрезала: – Лорен, – просипела я, отрывая губы от кисловатого грейпфрутового сока, – если ты забыла, я и пояс со взрывчаткой шила, и ту самую взрывчатку спокойно намешаю. Не лезь ко мне, по хорошему прошу. После этих слов, спустя несколько уроков, меня вызвали к директору, где была и миссис Смит. Острый язычок пришлось прикусить. В доходчивой форме мне объяснили, что это угроза уровня национальной безопасности и так делать нехорошо. Спасибо, что не сообщили Чарли. С одной стороны, меня эта ситуация немного смутила, а с другой это было весело. Хэхэ. За то время, что Каллена не было, ничего особенного больше не происходило. Лишь только тригонометрия спускалась вниз по оценкам: всё свободное время я отдавала биологии и литературе. Ко всему этому Элис и Розали вежливо меня избегали, поэтому у меня началась лёгкая меланхолия. Странное поведение, если честно. Мне было абсолютно непонятно, что я такого сделала. Или может слухи о моих угрозах Лорен слышала уже вся школа? – Беллз, всё впорядке? – вывернул меня из размышлений Чарли одним вечером. Я задержалась с ответом, пока глотала рис. – Ммм... да. – Может тебе пора к психологу? – осведомился Чарли. Какой же все-таки внимательный и заботливый человек. Я показала большой палец: – Всего-лишь устала от школы. Утром был снег и по такой погоде отнюдь не хотелось ехать куда-либо. Пятница, может вообще пропустить? Да нет, не хочется портить себе репутацию. Пришлось крутить педали до школы и на уроки я приехала практически сосулькой. Но не успела я дойти до класса и отогреться как следует, как услышала энергичный голос: – Белла, привет! Обернувшись, я увидела весело махающую мне Элис Каллен. Скромно улыбнувшись, я помахала в ответ и пошла далее. Если к странностям Элис я привыкла, то было печально, что и Розали решила не общаться со мной в школе. Элис могла резко застыть посреди разговора или сказать что-то, что совсем не клеилось с его ходом. Вообще, она была своеобразная и её избегание не стало для меня чем-то более, чем очень неприятная ситуация. День шёл размеренно, но настроение постепенно уходило вниз. Не хотелось ни с кем говорить или играть в снежки. Вообще, в любой другой день я бы очень удивилась снегу, ведь я его не видела столько лет. Снежные хлопья сыпались с неба как кусочки сладкой ваты. Однако джинсы на мне совсем не хотели досыхать и колющее ощущение по ногам было отвратительным. К этому всему у меня начало сильно болеть горло, будто опухать изнутри. На перемене мы снова столкнулись с Элис и мне пришлось проглотить свою детскую обиду – она протянула мне леденцы. – Держи. Я у медсестры для тебя попросила. – Но... – Никаких "но". Ты же так заболеешь, Белла! – с укором сказала она. Я приняла леденцы с каким-то сладостным предвкушением того, как неприятная боль стихнет. – Спасибо, Элис, – от души поблагодарила я. Перемены были полем битвы и только чудом меня ни разу не задели снежком. Казалось, моё настроение пошло в гору и в миг всё рухнуло, когда я зашла в столовую. За крайним столом вновь их было пятеро. – Что случилось, Белла? – спросила меня Анжела Вебер, когда я застыла на входе. – Ничего, просто живот как-то болит, не уверена, что хочу есть, – серым голосом промолвила я. Силой заставила себя отвести от них глаза. Или от него. Сегодня они все смеялись и пришли в столовую будучи по уши в снегу: об этом свидетельствовали лужи, постепенно расплывающиеся у них под ногами. Было так необычно видеть их всех настолько живыми и обычными. Я еще раз взглянула на Эдварда и не могла понять что в нем изменилось. Прогулять биологию было идеей соблазнительной, но нереальной. В конце концов, ему, в отличие от меня, не нужно было доказывать всем вокруг, что он достоин учиться на этом курсе. Мне нельзя было подводить Чарли, миссис Смит и мистера Баннера своими страхами. Придётся говорить и с ним, если он продолжит пилить меня взглядом и на этом уроке. Скажу сразу, мои страхи не оправдались. В классе я была первая и он тихонько опустился на своё место, а затем спросил: – Привет, – а когда я подняла на него свои выпученные от удивления глаза, – я Эдвард Каллен. Прости, что у меня не было возможности представиться в прошлый раз. А ты – Белла, правильно? От подобного сюрприза я на миг забыла как разговаривать. А ещё он был невероятно красив. Я была сражена его спокойствием. В моей голове все еще кружились воспоминания о том, как он смотрел на меня в прошлый раз. Я переводила взгляд, не зная, как правильно ответить на его приветствие. В итоге с трудом выдавила: – Да, здравствуй, Эдвард Каллен. Мои слова прозвучали робко и неуверенно. Я наблюдала за ним, впитывая каждую черту его движений. Любой миллиметр его перемещений был точно выверен, а осанка была прямой и безупречной. Я было повернулась к своему конспекту, когда внезапно меня настиг вопрос: – Нравится в Форксе? Мне не послышалось? Прежде чем мне посчастливилось обдумать ответ, у меня сорвалось с языка: – Лучше чем в Палестине. Он смотрел на меня нечитаемым взглядом еще полсекунды, когда смутился и попросил прощения: – Прости. Стыд и смущение захлестнули меня и я помахала руками: – Нет, что ты, ничего страшного. Урок постепенно начинался и нужно было вести себя тише. – Могу я спросить? Я незаметно кивнула, не поднимая головы от учебника, которая, к слову, начинала болеть. – Почему ты переехала в Форкс? Я с прищуром посмотрела на него. – Эдвард Каллен, – особым тоном выделила я его имя и поправила хиджаб, – тебе не рассказывали мою историю? – Говорили, конечно, – быстро согласился он, успокаивая меня своим размеренным голосом, – но ведь у тебя есть еще и мама. Я неправильно поставил вопрос, извини. Почему ты переехала к отцу? Настроение опустилось вниз. – Это сложно, – прошептала я, поглядывая также на мистера Баннера. Хорошо, что на сегодня я готовилась и была лабораторная с настоящими микроскопами. – Уверен, я смогу понять, – сказал Эдвард, помогая поставить правильно препараты под монокуляр. – Я вернулась в мир, где мои родители развелись, разъехались в разные города. До девяти лет я жила с ними в Порт-Анджелесе, где меня и украли. Сейчас у мамы другой муж, другой ребёнок, ведь она не знала, жива ли я вообще. Я решила, что будет лучше, если ей не нужно будет снова за меня беспокоиться. – И ты решила, что ценой собственного счастья лучше сделать счастливой её? – копнул в душу Каллен, глядя на меня своими кристально янтарными глазами. – Меня всё устраивает, – уверенно сказала я. Посмотрев на препарат, я зависла. Непонятные разводы, какие-то точечки, крапинки, совсем не как по учебнику. От нервозности я прикусила губу. – Давай помогу, – сжалился надо мной сосед по парте. С его подсказками я научилась пользоваться микроскопом и смогла определить три последние фазы митоза из пяти. Так началась наша история, полная смутных предчувствий и неожиданных поворотов судьбы. В то мгновение, я не могла предвидеть, что наша встреча на уроке биологии, да и мой переезд в целом станет настолько решающим в моей жизни. Домой я ехала уже по лужам, вспоминая остаток урока биологии, тембр голоса Эдварда и прямые вопросы без капли насмешек. Мы немного некрасиво попрощались, поскольку он просто ушёл со звонком. Интересный парень. Но, не мне осуждать. Мне вспомнилось, что ведь он и его братья с сестрами были приёмными детьми, значит и сами недурно настрадались в этой жизни. Зато как мило они играли в снежки. Даже Розали и та выглядела такой счастливой, наблюдая за Эмметом несущегося с огромным снежком на Джаспера. Мирное небо, беззаботные люди. Дома меня ждал сюрприз от которого я была готова визжать счастливым голосом. – Ну как тебе, Беллз? – усмехнулся Чарли, хлопая по капоту красного пикапа, который теперь принадлежал мне. Машина не была новой, но за ней хорошо ухаживал предыдущий владелец и друг моего отца – Билли Блэк из племени квилетов. – Поверить не могу, что ты даже с работы ушёл пораньше, чтобы так меня обрадовать,... – прошептала я. Слёзы потекли у меня из глаз, но я смахнула их и сказала: – Он просто замечательный! Спасибо за такой подарок, па!