Проснись, любовь! Твое ли острие
Тупей, чем жалость голода и жажды?
Как ни обильны яства и питье,
Нельзя навек насытиться однажды.
Так и любовь. Ее голодный взгляд,
сегодня утолен до утомления,
А завтра снова ты огнем объят, Рожденным для горенья, а не тленья.
Чтобы любовь была нам дорога,
Пусть океаном будет час разлуки,
Пусть двое, выходя на берега,
Один к другому простирают руки.
Пусть зимней стужей будет этот час,
Чтобы весна теплей пригрела нас!
~~~
— Ты ведь помнишь, когда мы впервые поцеловались? — спросил Ричард нежным голосом, проводя носом по щеке Рокэ. Лицо Алвы озарила счастливая улыбка и он потерся своей щекой в ответ (коты, что сказать). — Еще бы не помнить. Никогда в жизни больше у меня так не отшибало мозги, — голос Рокэ сочился любовью и нежностью и услышь его сейчас к примеру какой-нибудь Манрик, его тут же, непременно, хватил бы удар. — Уверен, что больше никогда? — лукавая улыбка играла на лице Ричарда и он прикусил возлюбленного за мочку уха. — Даже в наш первый раз? Окделл многозначительно поиграл бровями и Рокэ пробрало на смех. Алва уложил его голову себе на грудь и крепко сжал в объятиях. — Ну уж нет, маленький развратник, об этом мы будем вспоминать в следующий раз, а лучше повторим, — Рокэ оскалился. — А сейчас я настроен думать о нашем первом поцелуе, как о самом волшебном, что со мной когда-либо случалось. Ричард, до этого возившийся в его руках, успокоился и сладко засопел Алве в шею.~~~
Весь взмыленный и словно в лихорадке Ричард вернулся в тот вечер домой. Над Олларией сгустились свинцовые тучи и за стеной дождя ничего невозможно было разглядеть. Как и у любого человека в такой день, настроение у Рокэ было препаршивое, но он не жаловался. Все-таки грех жаловаться, когда из-за погоды до него не могли добраться никакие курьеры от короля, шпионы кардинала и отчеты управляющих. Но что-то в этот день совершенно не давало ему покоя, настолько, что Алва грешным делом начал думать уж не подступает ли мигрень. Но шел час, два, а боль все не приходила. Когда время приблизилось к ужину, Рокэ понял что не так. Ричарда где-то носит. Точнее не где-то, а на заключении очередной сделки. Он давно мог бы предоставить это управляющим, но особо крупные договоры предпочитал заключать сам, чтобы наверняка. Но вернуться он должен был еще после обеда. Конечно, Рокэ понимал, что могло произойти что угодно от рабочего эксцесса и до того, что Ричард по пути домой заскочил в особняк на улице Оленей и сечас распивает вино с Савиньяками у камина, но иногда паранойя завладевала мужчиной — привычка военного отовсюду ждать опасности. И все же поднимать панику раньше времени он не имел права. Вот если Ричард не вернется до завтра… Додумать эту мысль Алва не успел. Дверь в кабинет с грохотом распахнулась и Рокэ едва не выронил от неожиданности бокал. В комнату влетел взмыленный, словно в лихорадке Ричард, и застыл перед письменным столом. Стремительным движением Рокэ поднялся и в секунду обогнул его, остановившись перед Диком. Его заметно потряхивало, а глаза нездорово блестели, слишком похоже на шок, у Алвы в голове все сложилось. Он взял совершенно ледяные ладони Ричарда в свои и спросил. — Ты не ранен? Окделл, все это время жадно пожирающий его глазами, словно пытался насмотреться, молча отнял одну руку и отодвинул свой воротник. То, что испытал Рокэ в эту секунду трудно описать, чувтсва накрыли его лавиной: боль, гнев, желание защитить, забрать у Ричарда эту боль и самое неожиданное — страх. Он мог не вернуться, не сжимать сейчас его руки, а лежать где-нибудь задушеным, мёртвым, душой воссоеденившись с отцом, Соберано и Джастином. Рокэ мог его потерять. Он смотрел на наливающиеся на шее синяки и его разрывало на части. Больше всего на свете сейчас он мечтал запереть Ричарда где-нибудь в Алвасете, чтобы никто и никогда больше не причинял ему опасности. И сколько бы Рокэ не отрицал своих чувств, жизнь ткнула его в них лицом. Внутренние метания Алвы нарушил Ричард, который до этого с жадностью наблюдал за сменой эмоций на его лице. — Мы почти подписали договор, но тут клиент бросился на меня и стал душить, — Ричард закашлялся, хватаясь за горло и Рокэ кинулся налить ему вина, — признаюсь, я этого не ожидал, но сумел действовать достаточно быстро и заколол его, — взгляд Ричарда из лихорадочного становился все более усталым, всплеск сил, вызванный шоком, покидал его. Превозмогая себя Ричард вяло раскрыл свой веер, вытащил кинжал и потряс им у Алвы перед лицом. — Вот этот нож спас меня сегодня, и никакими правдами и неправдами ты не заставишь меня оказаться от него. Но, — Ричард опустил руку и вмиг будто стал самим собой, осмысленный проницательный взгляд, снова спокойные движения, он подошел к Рокэ, — когда на миг я подумал, что могу умереть, знаешь какая мысль пришла мне в голову? — Какая же? — голос Алвы был тихим настороженным. Ричард вдруг улыбнулся как-то совершенно по-мальчишески и шагнул к нему. — Что я не могу умереть, не узнав вкуса тових губ. Держа в руках окровавленный кинжал и хватая ртом воздух Ричард ясно понял — либо он пойдёт к Рокэ и получит от ворот поворот, либо найдёт взаимность. Ричард не слепец, хоть и мог преувеличить для себя знаки взаимного влечения Алвы, тянуть и дальше не имело смыла. Иначе, подумалось Дику, до нормального объяснения в чувствах он может и не дожить. Коротко выдохнув, как перед прыжком в воду, Ричард потянулся к губам Рокэ и замычал от удивления, когда встретил пылкий и отчаянный ответ. Услышав слова Ричарда, Рокэ медлил лишь мгновенье, не веря что тот подастся навстречу, но после вложил в поцелуй все чувства, что владели им в тот момент. В ту секунду он мог бы назвать себя счастливейшим из смертных, готов был даже благодарить Создателя за то, что Ричард цел и невредим. Рокэ неистово и отчаянно терзал губы Дика, заставляя того забыть об испытанном потрясении. Он плавился под этими поцелуями, не веря что все это взаправду. Что здесь сейчас его целует Рокэ, так целует… Собственнически, будто присваивая себе, но при этом с жаром, страстью и благодарностью. Медленно поглаживая языком небо Ричарда, обводя кромку зубов, и с рыком прикусывая губы. Умопомрачительно, в прямом смысле слова. Когда воздуха совсем перестало хватать и им пришлось отстраниться, покрасневший и с припухшими губами, Ричард до побелевших костяшек сжимал в руках колет Рокэ. Алва, тяжело дыша, уткнулся ему в шею. — Жемчужинка, ты так напугал меня, — низким голосом произнес Рокэ, оставляя нежные, почти невесомые поцелуи на его шее. Рокэ впервые называл его так. Ричард замер и, не в силах выговорить ничего из-за смущения, издал нечленораздельный звук, похожий на стон. — Да, именно жемчужинка, сияющая, которую все норовят присвоить себе, но я слишком жадный моллюск чтобы делиться, — приглушенно продолжил Рокэ, водя носом от линии челюсти к кадыку и до впадинки между ключицами. Ричард улыбнулся и запустил руку в волосы Рокэ. — Я тоже боялся. Невзаимности. Но увидев, как ты переполошился, поняв что случилось, решил — пан или пропал. Рокэ чуть кивнул, чтобы Ричард почувствовал, и неожиданно осознал в какой восторг его приводят простые объятия. Он будто вернулся в детство, где не было ничего страшнее гнева отца и где он точно так же обнимал маленького Дика. Рокэ мог бы подумать, что это колдовство, потому что разом в его голове затихли все голоса и он услышал вдруг блаженную тишину и тихое дыхание Окделла рядом. А протяни руку и прямо вот тут бьётся его сердце, словно в унисон с собственным сердцем Рокэ. — Но что будет дальше, Росио? — куда более тихо и неуверенно спросил Ричард. Он совершенно ясно понял, что теперь их отношения необратимо изменятся, но в какую сторону? Рокэ отстранился, сам не зная ответа, и, чувствуя чужое волнение положил руку на щеку Ричарда, стремясь успокоить. Серые глаза смотрели в синие и в обоих было столько светлого ожидания и надежды на это самое будущее. — Что бы ни случилось мы справимся, — Рокэ прислонился лбом к лбу Ричарда. — Я не намерен потерять тебя, когда только нашёл. Рокэ провел рукой выше и заправил за ухо Дика непослушную прядь волос. У Ричарда перехватило дыхание и он прикусил губу, это прикосновение ощущалось так интимно, что он не в силах был побороть охватившее его смущение. Как не силах был оторвать взгляда от синих глаз, что будто искрились в отсветах камина. А сердце Рокэ, удивительно, впервые за многие годы ощутило себя на месте, и в глазах Ричарда он видел тоже самое.~~~
Алва и сам не заметил, как задремал, за окном опускались вечерние сумерки. Ричард во сне прижался к нему ещё ближе и продолжал сладко сопеть. Любуясь расслабленным его лицом, Рокэ испытывал смесь счастья и боли, когда щемит сердце и будто не вздохнуть. Ещё несколько лет назад он бы не поверил, что может испытывать такие сильные чувства, но каждый день с Ричардом доказывал ему обратное. И то, как сильно любил его Ричард в ответ также изумляло Рокэ день ото дня. Ну разве так бывает? Их чувствам, прошедшим уже через года не были помехой ни многомесячные военные кампании Рокэ, ни частые вынужденные отлучки Ричарда в Надор. Рокэ действительно удивлялся, однако про себя тихо благодарил судьбу. Алва вздохнул и легонько подул Ричарду в ушко, тот зажмурился и прижался ближе, вызвав у Рокэ ещё одну улыбку. Однако Алва не намерен был сдаваться и начал щекотать Ричарда прядью своих волос. Он замычал, но все же разлепил глаза. — Что ты делаешь, изверг? Прекрати. — сонно пробормотал он и устроился обратно на груди Рокэ. — Ti amo più della vita, lo sai?, — сказал Рокэ почти шёпотом, но будто это была самая обыденная вещь. Сон с Дика как рукой сняло. Он открыл глаза, и они сияли такой сильной любовью, что Рокэ каждый раз поражался. Неужели его правда могут любить так сильно? — Sì, tesoro, e ti amo quanto le montagne amano il vento. И Рокэ всецело верил ему.