После наступления ночи в тёмных комнатах имения стоит гробовая тишина, и кажется, будто бы вся жизнь здесь застыла до рассвета. Все обитатели графства в это время обычно находились в своих комнатах и видели десятый сон, но не сегодня.
— Идёт, идёт! — Джунхи резко оборачивается лицом к таким же взбудораженным горничным и подзывает их к себе, сильнее отодвигая тюль в сторону. Её громкий шёпот разносится и за пределами кухни, куда, спустя несколько секунд, заходит экономка.
Старшая омега их разгоняет тихим шипением, напоследок ударяя несносную Джунхи полотенцем по пятой точке. Она подходит ближе к окну и всматривается в кромешную темноту, прищурившись. Свет слабо освещал лишь тропинку, ведущую от парадных ворот ко входу в усадьбу, по которой, широким шагом, передвигался молодой граф.
— И вправду, идёт.
Соёль выдыхает неровно, бросает строгий взгляд на притихших горничных и, подобрав юбки, быстро выбегает из кухни, стуча каблуками по скрипящим половицам. Звук этот, спустя считанные секунды, приглушается ковровым покрытием, когда женщина добирается до лестницы и бегом поднимается на второй этаж.
Перед кабинетом хозяйки Соёль останавливается и переводит дыхание. Она поправляет платье и волосы, оглядывается по сторонам и практически бесшумно открывает дверь, заглядывая в комнату. Женщина выдыхает уж слишком громко и как-то обречённо. Конечно же, графиня уснула прямо в кресле.
— Госпожа, — Соёль зовёт шёпотом, но довольно громко. Она подходит ближе и мнётся беспокойно. Был бы это кто-то из подчинённых, она бы встряхнула разок для профилактики и отвесила затрещину, а тут что сделаешь? — Госпожа, проснитесь!
Хёрин просыпается медленно. Она глубоко вздыхает в тесном платье и хмурит брови, приоткрывая глаза. Графиня поднимает взгляд на экономку и, за несколько секунд, сгоняет пелену перед опухшими глазами, удобнее усаживаясь в кресле и выравнивая осанку.
— Что такое, Соёль?
— Ваш сын прибыл в имение.
Хёрин тут же меняется в лице. Она неуклюже поднимается со своего кресла, расправляет юбку и подходит ближе к столу, на котором до сих пор лежало вскрытое письмо маркиза Мина, адресованное Тэхёну. Графиня берёт его в руки и прячет за спиной. Утончённые черты лица становятся совсем уж холодными, и Соёль боится даже представить, что в этих бумажках может быть такого, что хозяйка на два дня лишила сна весь дом.
— Вели ему явиться в мой кабинет. — Хёрин задирает подбородок. — И чем скорее, тем лучше.
Соёль кланяется и выходит из комнаты. Графиня, как только дверь за экономкой закрывается, тут же вновь раскрывает сложенное вдвое письмо и пробегается взглядом по строкам, выученным практически наизусть. Она принимается расхаживать вокруг стола, мысленно репетируя то, что скажет сыну, как только тот появится на пороге.
Хёрин не зря так волнуется. С сыном у неё довольно натянутые отношения, но она его искренне любит. Они редко общаются без надобности, Тэхён давно уже самостоятельный, не обделённый хитрым умом мужчина, который до этого момента, как казалось Хёрин, достаточно успешно распоряжался своей судьбой. Хотя сейчас графиня уже ни в чём не уверена. Она упустила момент, когда тот, кем она гордилась, кому безоговорочно доверяла, опустился до гнусного вранья.
Когда в дверь стучат три раза, Хёрин вновь останавливается возле своего кресла. Она быстро прячет письмо в ящике стола, глубоко вздыхает, а затем, не выдавая волнения, ровным голосом протягивает строгое «войдите».
Тэхён, после долгих часов дороги, выглядит просто прекрасно. Его парадный костюм ничуть не смят, лицо кажется свежим, будто бы в середине дня, а в горящих глазах не видно и капли усталости. Хёрин невольно становится дурно. Вряд ли бодрость духа, в столь поздний час, преследует юного графа из-за минувшей встречи с дорогим другом.
— Доброй ночи, — альфа проходит вглубь комнаты и кланяется вежливо. — Вы меня звали?
Хёрин внимательно вглядывается в лицо сына, которое всегда казалось ей чересчур серьёзным. Тэхён, даже когда был ещё совсем ребёнком, с ней всегда был сдержанным и учтивым, но никогда не казался достаточно заинтересованным. Сейчас же графа с потрохами выдавали лихорадочный блеск в глазах и смягчившиеся черты сурового лица. Хёрин это выражение хорошо знала, ведь когда-то и отец Тэхёна так смотрел на любовь всей своей жизни.
Графиня устало трёт переносицу, прикрыв на секунду глаза. Это просто невыносимо.
— Отбрось формальности, будь добр. — Хёрин указывает жестом на стул с мягкой бархатной обивкой, стоящий перед её рабочим столом. — Присаживайся.
— Хорошо. Так… — Тэхён усаживается на предложенное место в тот же момент, когда графиня устраивается на своём излюбленном кресле прямо напротив. Он кажется увлечённым, но Хёрин точно знает, что этот интерес обращён не к ней, потому что на данный момент альфа не мог знать, зачем его позвали. — Почему не спишь?
Тэхён спрашивает больше из вежливости, чтобы перебить гнетущую тишину. Он забрасывает ногу на ногу и откидывается на мягкую спинку, испытующе глядя на графиню своим безразличным, по отношению к ней, взглядом. В его глазах нет и капли стыда. Если бы не это чёртово письмо, Хёрин не узнала бы о чужой лжи ровно до того момента, пока сам Тэхён не захотел бы вскрыть правду.
— Почему не сплю? — графиня переспрашивает отрешённо, глядя куда-то в сторону. Она ловит себя на желании отзеркалить чужую позу, но всё же не решается и продолжает держать ровную осанку. — Ждала, когда ты соизволишь вернуться из своей долгосрочной поездки и почтишь мать своим визитом.
Хёрин ястребом следит за чужой реакцией и видит, как едва заметно сменяются эмоции на лице сына. До этого момента он будто бы витал где-то в облаках, а теперь его внимание спустилось с небес на землю. В живых чертах появилась едва заметная насторожённость.
— Почему я слышу в этих словах упрёк? — Тэхён довольно быстро маскирует своё напряжение за очередной маской. — Если мне не изменяет память, ты одобрила мою поездку к нашим соседям.
Графиня, которая за годы жизни хорошо научилась сдерживать свои чувства, сейчас ощутила потребность закатить грандиозный скандал. Хотелось кричать, рыдать, топтать пол каблуками до звучного стука и бить чужую крепкую грудь, то самое место, где находится сердце, в котором совсем нет для неё места. Она делала так когда-то. Никогда бы Хёрин не подумала, что Тэхён станет вторым человеком, который заставит её испытать такие эмоции. Второй альфа, который должен был стать самым родным, на самом деле относился к ней, как к чужому человеку.
Дело было не во лжи Тэхёна, если честно, это волновало Хёрин в последнюю очередь. Дело в том, как младший Ким смотрел на неё в этот момент. Графиня, для себя когда-то, этот взгляд обозначила как «мягкое безразличие». Так смотрят на чужих неразумных детей, на выживших из ума стариков, на тех, кого не хотелось бы ранить, но к кому никогда не относились серьёзно. Также на неё смотрел и Намджун. Хёрин терпеть не могла этот взгляд, потому что это было хуже холодного равнодушия или открытого отвращения.
— Да, так и есть, — Хёрин, в отличие от сына, эмоции больше не скрывает. Она открыто кривится и дышит неровно, теряя самообладание. — Только зря не уточнила направление.
— Не понимаю, о чём ты, — Тэхён хмуро наблюдает за чужими неприкрытыми чувствами. Он дураком не был и сразу же понял, что сейчас что-то пойдёт не по привычному для них сценарию.
Это уже не вежливая беседа, которую необходимо было провести для поддержания традиции.
— Хватит, Тэхён, довольно, — графиня гаркает раздражённо. Она отрывистым движением открывает ящик стола, достаёт оттуда письмо и швыряет его на стол, так, что оно оказывается прямо возле альфы. Хёрин внимательно наблюдает за тем, как Тэхён, нахмурившись, разворачивает бумажный лист. — Не расскажешь, почему твой многоуважаемый друг, которого ты должен был навестить в прошедшую неделю, в своём письме желает тебе удачной встречи с графом Чоном?
Альфа читает внимательно, на вопрос не отвечая. Он сразу же понимает, что письмо от маркиза, которое должно было попасть в его руки, каким-то образом оказалось у графини. Тэхён, конечно, мог бы вывернуть всё в свою сторону, ведь Хёрин не имела права вскрывать почту, адресованную не ей, но в этом уже не было смысла. Пора прояснить ситуацию, потому что эти тайные встречи уже давно перестали устраивать и самого Тэхёна.
Он до этого не возникал лишь потому, что Чонгуку так больше нравилось. Омегу веселила сама мысль о том, что об их с Тэхёном
дружбе не знал никто, кроме них самих и их близкого окружения. Ким ему подыгрывал осознанно, старался радовать юное сердце внезапными визитами, письмами и подарками, которые разжигали озорной огонёк на дне тёмных глаз.
Ничего не должно было измениться в ближайшее время, но Тэхён точно знал, чем всё рано или поздно закончится. Он собирается завоевать чужую непокорную душу и всерьёз намеревается взять этого несносного в мужья. Поэтому графа и не смущает то, что его матушка вот так обо всём узнала.
— Молчишь? — а графиня всё не успокаивается. Она нависает над столом, грозно смотря на расслабленную фигуру сына. — Тогда, если позволишь, я задам тебе вопрос. Ты же в курсе, что это неприлично — тайно встречаться с незамужним половозрелым омегой?
— Знаю, — Тэхён, дочитав письмо друга до конца, откладывает его в сторону. Он предельно спокоен, как и всегда, но есть во всём его виде что-то напускное, предвещающее нечто страшное. — Поэтому я хочу взять его в мужья.
В комнате вдруг становится совсем тихо. Тэхён смотрит на застывшую каменным изваянием мать и рывком встаёт со своего места, потому что знает, что графиня задержала дыхание, и что в какой-то момент ей всё равно придётся начать дышать. Хёрин, спустя несколько секунд, и вправду громко выдыхает, а потом пытается сделать глубокий вдох, но из-за туго затянутого корсета лишь глупо открывает рот, начиная задыхаться. Тэхён оказывается рядом вовремя: женщина как раз цепляется за его руку, медленно оседая на любезно придвинутое к столу кресло.
Альфа из высокого графина наливает воду в бокал из-под вина, которое Хёрин пила до его визита в кабинет. Графиня выпивает воду залпом и отдаёт бокал сыну. Она непривычно сутулится и старается успокоить дыхание, смотря Тэхёну в спину, когда он возвращается на своё прежнее место.
— Всё-таки Намджун правильно говорил. Ты весь в него. Даже грабли новые не ищешь, упорно на его наступаешь.
Тэхён, вновь усаживаясь напротив матери, сводит брови к переносице. Слова Хёрин ему не совсем понятны.
— Ты о чём?
На самом деле, Тэхён знал, что с Чонами у их семьи какой-то давний неразрешённый конфликт, но его сошедшее с ума сердце это совершенно не останавливало. Да и разве мог он думать о каких-то призрачных разногласиях, когда от одного лишь взгляда чужих тёмных глаз душа вырывалась из тела? Тэхён уже давно всё решил, и что бы его мама сейчас не сказала — он не отступится.
— Твой отец не меня хотел в супруги брать, ты же знаешь, да? — Хёрин дожидается утвердительного ответа и продолжает. — Намджун — хороший муж, он никогда меня не обижал и выполнял все обязанности супруга. Но никогда не любил.
Тэхён не понимает, зачем Хёрин ему об этом рассказывает, потому что он и так обо всём знает. Ким привык к тому, что семья является лишь декорацией, шатким социальным конструктом, используемым для заключения взаимовыгодных земельных сделок. Намджун твердил, что так быть не должно, что Тэхён волен выбирать любовь, но младшему Киму было всё равно: он не видел ничего плохого в браке, основанном на выгоде. Тэхён, до встречи с Чонгуком, действительно был согласен с тем, что в будущем ему придётся обручиться с кем-то из корыстных побуждений, потому что это никак не ограничивало бы его свободу.
Теперь же всё изменилось, и на такие условия альфа ни за что не согласится. Тэхён искренне сочувствует своей матери, и он не хочет, чтобы его семья в будущем выглядела так же. Именно поэтому он и поступает сейчас так, как велит сердце.
Из мыслей Тэхёна вырывает чужой всхлип. Он выдыхает тяжело и вытаскивает из нагрудного кармана шёлковый платок, приподнимаясь со своего места, чтобы передать его матери.
— А знаешь, как звали омегу, в которого он был влюблён? — графиня мысленно плюёт на то, что обещала никогда не рассказывать об этом сыну. Она видит интерес в чужих глазах и наслаждается им буквально несколько секунд перед тем, как произнести имя, обладателя которого, она когда-то ненавидела всем сердцем. — Сокджин, — увидев протест в глазах сына, его сведённые к переносице брови, из-за шокирующей догадки, и поджатые в немом протесте губы, Хёрин продолжает. — Да-да, ты всё правильно понял, это папа Чонгука. Тот самый невероятно красивый, но вечно печальный граф Чон.
Тэхён рвано выдыхает и подрывается с места. Это что получается, его отец и папа Чонгука когда-то были влюблены?
— Почему они не вместе? — Тэхён подходит ближе к матери и опирается бёдрами на край стола. Альфа смотрит пытливо, в его глазах плещется плохо скрываемое беспокойство, потому что не хочет быть замешанным в эту историю. Тэхён боится, что это может как-то повлиять на их с Чонгуком отношения, и он предпочёл бы не знать о том, что происходило между их родителями, но теперь говорить об этом поздно. Теперь Тэхёну нужно знать всё.
А графиня и не собирается идти на попятную, потому что устала молчать. Она вытирает платком солёную влагу из-под глаз, а после, сжимает ткань в кулаке до побеления костяшек. Больше Сокджина, в своё время, она ненавидела только одного человека.
— Госпожа Чон Суён. — Хёрин знает, что имени достаточно, и оказывается права, потому что на чужом лице отражается понимание. — Знаешь, о ком речь, да?
— Бабушка Чонгука. — Тэхён не спрашивает — утверждает.
Чонгук много о ней говорил. Он не слишком переживал насчёт решений этой женщины, хотя многие из них были непосредственно связаны с его собственной судьбой. Несколько месяцев назад омега непринуждённо и будто бы вскользь упомянул о том, что бабушка хочет выдать его замуж за герцога, и Тэхён тогда этим словам не придал большого значения, потому что самому Чонгуку эта идея была противна.
Но если старая графиня когда-то смогла разлучить их родителей, разве она не сможет сделать это вновь?
— Она самая, — Хёрин подтверждает догадку сына. — Предприимчивая карьеристка, которая шагает по головам, планируя, в конце концов, породниться с королевской семьёй. Дай бог, она до этого не доживёт.
— Мам... — Тэхён давится воздухом.
— Не осуждай меня. Она сломала жизнь не только каждому члену своей семьи, но ещё и твоему отцу. И мне. Из-за неё я нелюбима, — последнее Хёрин шепчет едва слышно и снова прикладывает платок к щеке. Казалось бы, столько лет прошло, а рана всё ещё кровоточит, и ненависть кипит в крови. — Мне кажется, что она с рождения обладала стальной хваткой. У неё не было шарма и харизмы, внешность тоже была весьма... посредственной. Их род был разорён, у неё даже не было приданного, но она каким-то образом умудрилась выскочить замуж за графа, будучи бедной баронессой. И этого ей было мало, поэтому на несчастного Сокджина с детства делали большие ставки. У Намджуна не было шансов.
На самом деле, вся история чужой любви звучит куда печальнее, и у Хёрин невольно сжимается сердце, когда перед прикрытыми глазами вереницей пролетают все воспоминания о тех годах, когда Намджун с Сокджином ещё пытались бороться. Их горящие взгляды, самые красивые танцы, трепетные прикосновения кончиками пальцев — всё это отложилось в памяти тех, кто с завистью смотрел на влюблённых. Им предначертано было быть вместе, но Суён метила выше. Эта борьба длилась несколько лет, и любовь должна была в итоге победить, ведь у Суён так и не получилось выдать сына замуж за герцога – Сокджин отвадил его ужасным поведением. Но старая графиня, в последний момент, нашла другого кандидата на руку и сердце сына, которому и отдала несчастную влюблённую душу.
Хёрин до сих пор помнит тот день, когда Сокджин, смотря только в пол, впервые после свадьбы, вышел в свет со своим мужем под руку. Намджун в тот день на приёме так и не появился.
— Они до сих пор на балах смотрят друг на друга тоскливо, — графиня морщится от этой горечи, проскользнувшей в ровном голосе. Она даже забыла на несколько минут, что Тэхён стоит прямо перед ней. Его хмурое задумчивое лицо теперь вызывает сочувствие. Хёрин не знает, насколько сильно Тэхён влюблён, но если всё серьёзно, то альфе придётся иметь дело с хитрым и жестоким соперником. — Знаешь что, Тэ?
Альфа дёргается невольно. Так его называла только покойная бабушка, которая занималась воспитанием старшего наследника Кимов. И так его называет сейчас Чонгук, невзирая на все установленные в обществе правила. Из уст матери слышать такое ласковое прозвище ему непривычно, но он всё равно кивает, давая понять, что слушает.
— Мне в своё время не повезло, зато тебе — очень, — Хёрин качает головой доверительно и улыбается слабо, но тепло. Она вытягивается вперёд и обхватывает тонкими пальцами большую ладонь сына.
— Почему? — Тэхён всё ещё смотрит исподлобья и выглядит уязвлённо. Впервые за последние годы, его взгляд, направленный на графиню, перестал быть стеклянным.
— Потому что Намджун ни за что не заставит тебя жениться на ком-то из-за выгоды, и Сокджин сделает всё, чтобы его сын вышел замуж по любви, — Хёрин оглаживает тыльную сторону чужой ладони и сжимает её крепко, подбадривая. — Будь осторожен, ладно? Суён уже метит на молодого герцога, и на Чонгука она надеется едва ли не больше, чем на Сокджина в своё время. Но если вы друг друга любите, то у тебя есть все шансы за него побороться.
Хёрин уверенно кивает, будто бы в подтверждение собственных слов, и отпускает руку сына. Она с трудом поднимается с кресла, чтобы после, медленной поступью, покинуть кабинет. Альфе нужно хорошенько всё обдумать, а ей самой уже давно пора спать.
Тэхён думает, что, возможно, его проблема немного больше, чем у их с Чонгуком родителей когда-то. Хотя бы потому, что у омеги к нему, кажется, совсем нет чувств.
***
В следующий раз Тэхён едет в графство Чон спустя три недели, но теперь уже не тайно и совсем не при тех обстоятельствах, которые мог бы себе когда-то представить. Его изнутри колотит, к горлу подкатывает ком желчи, а напротив, в карете, сидят родители с бледными и суровыми лицами. Они все разделяют разные отрицательные эмоции, и причины для них у каждого свои.
Скандал разгорелся вчера за обедом. Кто-то из служек принёс почту, и в куче писем обнаружилось одно, то, из-за которого сейчас у Тэхёна не получалось привести мысли в порядок. Его написала Чон Суён. Идеальным каллиграфическим почерком в нём было выведено всего несколько слов, но угрозы в них было больше, чем в целом трактате на суде перед смертной казнью.
Причина была обозначена в два коротких предложения.
Младший сын графа Чона в положении. Старший сын графа Кима — отец.
Почта пришла на имя Намджуна, поэтому и прочёл это письмо он. О, как же громко граф кричал! Всегда сдержанный, справедливый и спокойный, от этой новости он чуть ли не сошёл с ума. Он говорил что-то о запятнанной чести юного омеги, о своём опороченном имени, о том, что Тэхён опозорил весь их род. Младший Ким по одному лишь взгляду матери понял, что не об этом отец волновался, а о том, что о нём подумает Сокджин. И для него это действительно было настоящей трагедией.
Хёрин смотрела с упрёком, ну и совсем чуть-чуть — с гордостью. Она понимала, что этот скандал не выйдет за пределы дома, потому что это было не выгодно для Суён, а сам метод, хоть и такой грязный, мог привести к светлым последствиям. Графиня собиралась поддерживать сына, пока по его глазам не поняла, что Тэхён и сам не знал, о каком ребёнке идёт речь.
— Ты с ума сошёл?! — она шёпотом кричала на обезумевшего сына за спиной у мужа, пока Тэхён шипел на неё и просил быть ещё тише. — Наследником рода Ким не будет чужой ребёнок! Мало ли, где Чонгук мог его заделать. Ты спятил?
Тэхён и сам не понимал, он действовал на голых инстинктах. Ему было понятно лишь одно: если этот ребёнок от Чонгука, то он уже не чужой.
— Возможно.
— Я не дам тебе взять Чона в мужья, ты слышишь? — Хёрин беснуется, хрипит, вырывается из твёрдой хватки рук, обхвативших предплечья. — Если будет нужно, я расскажу графине о том, что её внук этого ребёнка нагулял.
— Только попробуй, и у тебя больше не будет сына.
Вчера они на этом и закончили, а уже сегодня с утра собрались в дорогу. Их ждали с визитом к вечеру, дорога была довольно длинной и выматывающей, но теперь ожидание тянулось ещё дольше прежнего, в натянутом молчании. Хёрин сохраняла тишину из-за ультиматума, Намджун — из-за тоски и страшного чувства вины, а Тэхён… а Тэхён из-за тянущей боли в грудине.
Чонгук не говорил о том, что он в кого-то влюблён, рядом с ним, из чужих альф, был только герцог, но омега к нему испытывал лишь отвращение, да и не стал бы он тогда называть Кима отцом. Тэхён подумал о том, что омега мог воспылать чувствами к кому-то из служилых, и, побоявшись реакции бабушки, назвал его имя. А если он подвергся насилию? Ким не хотел об этом думать. Альфа ехал в чужое имение с чёткой уверенностью в том, что он в любом случае возьмёт на себя ответственность, но после этого обязательно выведает у Чонгука, что же с ним случилось.
Усадьба Чонов, в вечернем сумраке, выглядела неприветливо и весьма устрашающе. На входе их встретил дворецкий, и Тэхёну показалось, будто бы его взгляд кричал о том, что он обо всём знает. Этот упрёк во взгляде нагонял ещё больший страх, потому что Ким не хотел, чтобы о случившемся знал кто-то кроме членов семьи. Слухи в высшем обществе распространялись с невероятной скоростью, и Тэхён боялся, что репутация Чонгука может пострадать.
В кабинете, куда Кимов проводил дворецкий, было просторно и темно. В кресле с высокой резной спинкой сидела старая графиня, рядом с ней, на диване, расположились родители Чонгука — Шивон и Сокджин. Последний не поднимал взгляд ровно с того момента, как в комнату вошёл старший граф Ким.
Чонгук сидел отдельно, на мягком пуфе. Тэхёну стало легче в тот же момент, когда он смог внимательно рассмотреть омегу, удостоверившись в том, что всё было… как обычно. Альфа боялся увидеть осунувшееся бледное лицо и потухшие глаза, но Чонгук выглядел прелестно. Его мягкие розовые щёчки были на месте, круглые глаза блестели всё также ярко, и в общем, его внешний вид не вызывал и капли беспокойства. Омега спокойно пил чай, периодически стуча печеньем по кромке сервизной чашечки, ровно до того момента, пока не встретился взглядом с Тэхёном.
Чонгук всегда был таким. В обществе его называли чересчур инфантильным, говорили, что он незрелый и избалованный, сам себе на уме, но Тэхён был не согласен. Он просто не обращал внимания на общественное мнение, игнорировал чужие косые взгляды и не трясся над собственной репутацией. Чонгук не умел вышивать крестиком и откровенно плохо танцевал, но зато профессионально удерживался в седле и обожал готовку. Он каждый раз терялся, когда ему нужно было разобраться со столовыми приборами, но он лучше любого альфы умел стрелять из лука и охотничьего ружья. Этот юный омега поразил Тэхёна в самое сердце, а теперь сидел и смотрел на него невинно, будто бы всё это собрание не было связано с ним самим.
Альфа с трудом отрывает взгляд от возлюбленного, когда его отец прочищает горло, привлекая к себе внимание собравшихся.
— Здравствуйте, госпожа Чон, — Намджун сразу же обращается к старой графине, потому что с Шивоном их последний разговор, состоявшийся несколько десятков лет назад, закончился дракой, а Сокджин всё ещё молчал, не поднимая взгляд.
Ким сразу же понял, с кем ему придётся вести разговор.
— Я надеялась, что ваш с Сокджином несостоявшийся роман — это последняя проблема, которую ты нам доставишь, — Суён опускает все правила этикета и смотрит с затаённой яростью, прикрытой напускным спокойствием. Она не приглашает сесть, оставляя чужую семью прямо на пороге, не объясняет, что произошло, и тогда становится понятно, насколько старая графиня всё же зла. — Но твой сын обошёл даже тебя. Проигнорировал все возможные рамки приличия, — Суён, после своих слов, переводит свирепый взгляд на младшего Кима, и тот едва сдерживает порыв вжать голову в плечи. — Браво. Не думала, что кто-то сможет опуститься настолько низко.
Госпожа Чон громко хлопает в ладоши три раза, и этот глухой отзвук эхом разносится по окружающему пространству. Все они молчат ещё какое-то время, пока Хёрин не выступает вперёд.
Тэхён хватает графиню за руку, случайно рыкнув, на инстинктах, а Намджун, не заметив чужой реакции, вновь закрывает жену собой. Он дышит тяжело, мажет взглядом по всем присутствующим и задерживается на Сокджине. Тот, будто бы почувствовав, впервые поднимает глаза, а старший граф Ким, который в этот момент только-только набрал в грудь воздух, тут же беспомощно зависает, теряясь.
— Мы… — Намджун понимает, в какой ситуации он оказался в этот момент, когда напарывается на полыхающий яростью взгляд Суён. Он не может собраться и растерянно открывает рот.
— Отец, — ситуацию спасает Тэхён, прервавший многозначительное молчание. Он ловит уязвлённый взгляд Намджуна и кивает ему доверительно, немо прося отступить. — Я сам, — Младший Ким, после тихого утверждения, смело встречается взглядом с хозяйкой дома. — Это моя вина, и я беру на себя ответственность. Даю слово, что никто об этом не узнает.
Чонгук, который до этого сидел тихо, притаившись, теперь открыто и с восхищением смотрел на альфу, развернувшись лицом к чужой семье. Суён на него даже не обратила внимания, потому что внук для неё теперь был лишь проблемой.
— Ещё бы ты не взял на себя ответственность! — старая графиня опускает локти на стол и складывает руки в замок, пытаясь сдержать эмоции. Она теперь выслеживает того, на кого можно было бы спустить всех собак, и с Тэхёна переводит свой взгляд на Сокджина. — Это всё твоё дрянное воспитание!
Папа Чонгука выдерживает чужой тон спокойно. Он лишь вздыхает громко, но даже не оборачивается на маму. Шивон, в знак поддержки, берёт его за руку, и Тэхён только в этот момент замечает человека, который в этом кабинете больше был похож на декорацию. Наверное, иметь такого зятя под боком было невероятно удобно для Суён.
— Нет, мам, всё, что сейчас происходит — это последствия твоих нездоровых амбиций, — Сокджин говорит хлёстко и холодно, лишь слегка скосив взгляд в сторону матери, но смягчается, сразу же после того, как глазами встречается с сыном. — Нужно подготовить свадьбу в ближайшее время, пока живот не вырос.
Сокджин испытующе смотрит на Тэхёна, ждет реакции, и удовлетворённо мычит себе под нос, когда тот кланяется, выдержав тяжёлый, но вопреки всему, мягкий взгляд.
Намджун тоже делает поклон, но в этот раз на Сокджина не смотрит. Он оглядывается на свою жену, которая всё это время в чужом конфликте чувствовала себя лишней, и берёт её за руку.
— Мы сделаем всё, что от нас зависит.
***
Молодожёнам не дают поговорить наедине: Суён выделяет в противоположном крыле усадьбы две гостевые спальни, а Чонгука приказывает запереть в его собственной комнате. Графиня будто бы ещё хочет что-то предпринять, и Тэхёна это ужасно настораживает. Он беспокойно ходит по кругу уже час, судорожно пытаясь придумать, что делать, и совершенно не ожидает, что Чонгук доберётся до него куда быстрее.
Через окно.
Тэхён сначала даже не понимает, откуда доносится странный стук, а потом видит омегу, балансирующего между двух толстых веток дерева, в одной лишь ночнушке и шёлковой накидке. Альфа буквально на секунду теряет дар речи, возможность дышать и двигаться, а потом срывается с места, в несколько широких шагов добираясь до окна и открывая его настежь.
Чонгук валится прямиком к Киму в руки и хохочет так беззаботно, будто бы не он до этого, в течение неопределенного количества времени, удерживался на подвижных ветках дерева, один лишь вид которого приводил Тэхёна в ужас.
— Совсем дурной? — альфа, наплевав на чужой внешний вид и все нормы приличия, прижимает младшего к себе, чувствуя, как сердце от страха колотится где-то в глотке. — Зачем ты туда полез? А если бы ушибся?
Тэхён опускает омегу на пол и чуть отстраняет от себя, вглядываясь в чужие мягкие черты. Он чувствует холод, исходящий от тела младшего, и начинает растирать ладонями напряжённые плечи, чтобы быстрее согреть.
— Не ушибся бы, — Чонгук отмахивается, шмыгая носом. — Я по этому дереву с детства перелезал из бального зала на кухню.
Тэхён вспоминает, как продумывал свой собственный план передвижений, и понимает, что спальня Чонгука вряд ли находится в танцевальном зале.
— Но ведь твоя комната в противоположном крыле...
— А, так там это... другое дерево, — Чонгук чешет затылок. — Я там из своей комнаты перебираюсь в коридор, а потом, чтобы по лестнице не спускаться...
Тэхён дальше не слушает. Он невольно бросает взгляд на окно и мелко вздрагивает. Ветер с лёгкостью шевелит громоздкие ветки, за которые, минутами ранее, цеплялся Чонгук. Сейчас же, этот несносный стоит перед ним, прямо посреди комнаты альфы, который всё ещё не является его мужем. По всем нормам и правилам, они не должны видеться до свадьбы, тем более — в таком неподобающем виде, но обоих это мало волнует.
Чонгук заканчивает свой рассказ, посмеивается и сверкает глазами. У Тэхёна сердце замирает, он не может отвести свой взгляд и лишь качает головой из-за неспособности вымолвить хоть слово.
— Ну, точно дурной,— поддавшись порыву, альфа протягивает к младшему руку и останавливает её на уровне мягкой щеки с очаровательной ямочкой. Он позволяет себе коснуться нежной кожи лишь тогда, когда в ответ ему кивают, доверительно прикрыв глаза. Взгляд альфы, что закономерно, практически сразу же после этого, падает на уровень чужого живота. — Если о себе не заботишься, так хотя бы ребёнка береги.
Чонгук распахивает свои влажные глаза и хмурит густые брови.
— Какого ребёнка? — омега наклоняет голову в бок.
— Как... какого? — Тэхён теряется. Он отнимает руку от чужой щеки и смотрит растерянно.
— Тэ, — Чонгук протягивает непривычно низко, вкрадчиво. Он вдруг выпрямляется и сильнее хмурится. — Ты же понял, что я это придумал, да?
— Придумал?
Тэхён даже рот не может закрыть от шока, потому что он эту мысль вообще не рассматривал в качестве возможного варианта. Придумал? Да разве можно такое придумать?
Альфа давится воздухом и улыбается как дурак. Выходит, зря так сильно переживал? И сердце болело просто так?
— Стой, подожди... — Чонгук только больше куксится по мере того, как на чужом лице всё шире растягивается улыбка. — Ты что, серьёзно подумал, что я от кого-то ребёнка нагулял? — омега спрашивает так громко, что старший даже подпрыгивает на месте, от неожиданности. — Да ты!
Чонгук лупит альфу по груди, оскорблённо пыхтит и выворачивается, когда тот пытается сцапать его в объятия. Он-то думал, что Тэхён всё понял! Разве мог Чонгук быть с кем-то другим, разве стал бы он так гнусно порочить чужое имя? Абсурд!
— Прости, прости! — альфа крепче прижимает к себе этот обиженный комок несуразной нежности и прижимается щекой к макушке, стараясь успокоить сбившееся к чертям дыхание. — Я даже не мог представить, что
такое можно было придумать, — Тэхён коротко хохочет, когда Чонгук обиженно сопит, и щипает его за бок совершенно беззастенчиво, будто бы они братья, а не новоиспечённые возлюбленные. — Но... как так вышло? Как тебе вообще это в голову пришло?
Чонгук в ответ жмёт плечами, прикрыв на несколько секунд глаза и вжавшись в чужое плечо крепче. Для него эта идея не была чем-то из ряда вон выходящим, он не продумывал месяцами грандиозный план, просто... взял и сделал? Тэхёна явно такой ответ не устраивал, поэтому Чонгук решил рассказать всё как есть.
— Я случайно услышал, как бабушка договаривается с герцогом о дате помолвки. В этот же день, за завтраком, притворился, что падаю в обморок, — Чонгук говорит об этом спокойным будничным тоном, будто бы каждое утро так делает. — Бабушка приказала врачу осмотреть меня, а я его подговорил, чтобы он сказал о беременности.
— И он согласился? — Тэхён спрашивает шокировано, выпучив глаза. — Это же подсудное дело!
— Папа вовремя зашёл. Он подключился, и мы вместе убедили врача нам подыграть. Оставь, Тэ, это было совсем не сложно! Да и сейчас не это важно, — Чонгук отмахивается от этой истории, будто от мухи, и сам отстраняется, чтобы посмотреть альфе в глаза. — Ты мне лучше вот, что скажи, — омега взволнованно вздыхает, скрестив руки за спиной. Взгляд не прячет и смотрит прямо, не стесняясь, чтобы видеть чужие чувства. — Ты правда решил взять на себя ответственность за чужого ребёнка? И никому об этом не сказал?
Это даже звучало абсурдно. А если бы Чонгук правда этого ребёнка где-то нагулял? Если бы носил под сердцем чужое дитя? Неужели Тэхён согласился бы воспитывать не своего наследника? Да кто бы на такое пошёл?
— Я люблю тебя, разве я мог поступить иначе? — альфа произносит признание так легко, будто бы он готовился к этому всю жизнь. Тэхён говорит так же непринуждённо, как и Чонгук, минутами ранее, рассказывал о своей вымышленной беременности.
Кажется, они для этого и были созданы: Тэхён — чтобы любить Чонгука, а Чонгук — чтобы чудить.
На самом деле, Тэхён ведь действительно практически сразу же пришёл к тому, что чужого ребёнка он примет, у него на этот счёт и не было никаких внутренних споров. Это дитя было бы частичкой Чонгука, а значит, оно уже было любимо Тэхёном.
— Я знаю, что ты меня любишь, — Чонгук вдруг восклицает нагло, закатывая глаза. Он и не подозревает, что его смущение с потрохами выдают покрасневшие щёки. — Но это же... это же совсем другое. И меня ещё называешь дурным?
— И дальше буду называть. Но сначала ответь: ты хочешь выйти за меня? — Тэхён спрашивает с нежностью и мягким трепетом, жалея о том, что у него нет с собой помолвочного кольца.
— Если бы не хотел, я бы придумал что-нибудь другое. — Чонгук же отфыркивается, скрывая трепет, расправивший крылья где-то внизу живота.
Они так и не сводят друг с друга глаз. Тэхён думает о том, что хотел бы сорвать первый поцелуй с чужих конфетных губ, а Чонгук — что хотел бы альфе этот поцелуй отдать. Но оба решают, что нужно подождать до свадьбы и хоть что-то сделать правильно.
Тэхён не может больше смотреть на этот бантик и притягивает младшего в объятия, а тот не сопротивляется и прижимается ближе, чувствуя себя до невозможности уютно в чужих широких руках.
— Эй, дурашка? — зовет Тэхен, спустя несколько минут, и Чонгук тут же отзывается тихим мычанием. — А что нам теперь делать с..? Если ребёнка в действительности нет, то...
Тэхён даже не знает, как договорить. Враньё — это и так грех, так как же они тогда будут дальше выкручиваться?
— Сделаем.
— Что?
— Сделаем ребёнка, говорю, — Чонгук жмёт плечами и постепенно раскачивается в чужих руках, продолжая беззаботно: — Это не сложно, мне так повариха наша сказала. Там что-то куда-то вставляется и...
Тэхён смотрит ошарашенно и слушает, не перебивая. Что ж, весёлая у него семейная жизнь намечается...
