По дороге к успеху

До свидания с Ксюшей оставалось несколько часов. Арсений был немного напряжен. Его волновала правильность его действий. Он же сам не понимал, что им руководило, когда позвал девушку в кино. Выйдя в гостиную, причина его необдуманных решений подлетела к нему. Парню показалось, что Епифанов был чем-то взволнован. — Нет! Ты представь! Они хотят, чтобы я играл песню «Венера–Юпитер», — возмущенно пробормотал Денис, сжимая в руках листок бумаги. — А что тебе не нравится? — непонимающе возразил Арсений. — Нормальная песня! Прикольная. Мне нравится. Блондин начал тихонько напевать текст, забрав из рук раздраженного коллеги листок. Там оказался перечень номеров и порядок участников, выступающих на шоу в эту субботу. — Ты не понимаешь. Это же кринж! — возмутился Денис и отвел Арсения в сторону. Тот покрылся мурашками от прикосновения Епифанова. Он испугался своей реакции, и сердце подскочило к горлу. — В этой песне нет ни смысла, ни возможности для раскрытия силы моего голоса, — возмущался Денис, заведя Арсения в спальню. — Узнаю твою заносчивость, — хмыкнул Арсений, усаживаясь на свою кровать, сложив ноги по–турецки. Он наблюдал за тем, как Епифанов раздраженно расхаживал взад–вперед. —Тебе нравится? — негодовал Денис. — Тебе эту хрень петь вместе со мной вообще-то? — Как я уже говорил, я считаю эту песню вполне сносной для исполнения, — равнодушно пожал плечами Станиславский. — А ты что хотел бы исполнить? — Да хоть тех же Иванушек International, — буркнул Денис. — О, да, чел. С тебя точно песок сыпется. Откуда такая любовь к подобному? Тебе же 21, а не 41, — хмыкнул Арсений. Денис хмуро посмотрел на него. Потом его взгляд обрел задумчивость. Будто он думал, говорить своему напарнику что-то личное или нет. — Меня мама поздно родила. Ей было 40, когда я родился. У нас часто в доме играла музыка 70–х, 80–х, 90–х и нулевых годов. Мама хоть из простого рабочего класса, но театр обожала. Когда появлялась финансовая возможность, хоть малейшая, она брала меня с собой в театр. Я влюбился в эти оперные голоса, в арии, в заложенный смысл, в красоту декораций, в разнообразие костюмов. Я с малых лет любил наряжаться в героев любимых драм и показывать какие–то сценки. Я жил в Екатеринбурге и там я был звездой школьных театральных постановок. Мне пророчили славу великого актера театра. Я приехал в Москву, думая, что сражу наповал всех своим голосом. Однако здесь мой талант не оценили. Мне сказали, что оперное пение вообще не мое и послали искать свой путь на эстраде. И вот я тут. Денис смотрел грустным взглядом на Арсения. Юноша был потрясен откровениями напарника по сцене. Его образ заносчивого модника никак не сочетался с его рассказами. — Ты так заворожено рассказываешь о театре, — пробормотал Станиславский. — До этого я думал, что это скучное место, но теперь мне даже захотелось посетить его. — Могу сводить, — улыбнулся Епифанов. От мысли сходить куда–то с Денисом у юноши внутри возник уже знакомый трепет. — Да! — восторженно пробормотал он. — А когда? — Да хоть сегодня. Сегодня спектакль «Анна Каренина», — улыбнулся парень. — Сегодня… — пробормотал Арсений и сник. — Я не могу. Я на свидание иду. — На свидание? — грустно усмехнулся Денис. — С Ксюшей? Ты молодец. Она хорошенькая. — Позови Алину, — предложил юноша. — Она конечно красивая, но не в моем вкусе, — ответил Денис и после оживился, и улыбнулся. — Ну что, будем репетировать эту молодежную хрень? — С такой позицией тебе в дом престарелых надо, дедушка! — хмыкнул Арсений. В ответ на это Денис согнулся и изобразил трясущиеся руки, сощурился, втянул губы в рот, чтобы зубов не было видно, и, причмокивая, скрипучим голосом сказал: — Что за молодежь пошла? Чуть что — сразу дом престарелых, дом престарелых… Никакого уважения к старшим. Увидев импровизированную сценку, Арсений расхохотался. Он давно так не смеялся: искреннее, по–настоящему. — Да, — сквозь смех пробормотал Арсений. — Актер явно пропадает. — Ну вот, развеселил внучка. А то, задумался о чем-то. Мрачный какой-то. О девках наверно думает — не выходя из образа, произнес Денис. — А ты улыбайся почаще, внучок. Улыбка красивая — барышень много будет. От комплимента, будто бы брошенного невзначай, в шуточной форме, стало тепло и приятно. И Арсения снова одолело смятение. Это же просто приятные слова в его адрес, но от образа заносчивого Епифанова не осталось ни следа. Теперь он казался юноше забавным и дружелюбным. Казалось, что они подружились. Но это пугало Арсения. У него были знакомые с которыми они хорошо общались, но ни к кому он не испытывал такие теплые чувства. Настоящих друзей парень не имел и поэтому не знал, нормально ли то, что он испытывает или нет. В глубине души он уже предполагал, что желание видеть Дениса, быть рядом с ним, слышать его песни, изучать его настроение по цвету глаз, не является нормальным, но он боялся ошибиться. Юноша предполагал, что просто не умел дружить и понесся на внезапную открытость и дружелюбность напарника. Еще его беспокоило то, что Епифанов мог просто втираться в доверие, чтобы играть дружбу, которая прописана в сценарии. Арсений решил, что нужно сохранять холодную голову и помнить, что они все-таки на шоу. Они оба прошли в репетиционный зал. У Дениса уже была гитара. — Текст, надеюсь, вы успели подучить, да? — с надеждой спросил Геннадий Павлович. — Такую хрень не выучит только идиот, — тихо буркнул на ухо Арсения Денис. Тот хихикнул. — Дедушка, не злитесь. Вам вредно, — шепнул шутливо Арсений. Они надели наушники и начали петь по партиям, которые им обозначили на листе, лежавшем перед ними на подставке. Для гитары Дениса ему поднесли отдельный микрофон, чтобы тоже записать для фонограммы. На ноты, что лежали перед музыкантом справа от текста, он взглянул лишь один раз. Таланты Дениса продолжали поражать Арсения. Голос ложился ровно на мелодию, и даже такая незамысловатая песня обретала новый смысл, более глубокий. — Станиславский, ау! — пробудил от забвения голос преподавателя. — Твоя партия! — Ах, да! простите, — пробормотал Арсений. Они начали петь заново. Арсений пытался сосредоточиться на записи. Это давалось непросто, поскольку он уплывал по волнам голоса Дениса. Лишь с пятого раза они записали песню. — А зачем нам запись для первого показательного выступления? — поинтересовался Арсений. — Чтобы мы не облажались перед миллионом телезрителей, — хмыкнул Денис. Арсению казалось это странным. Однако спорить не стал. Он все пытался принять, что это все постановка. Они пошли на кухню. — Смотри–ка. Макарошки! — хихикнул Денис, открыв кастрюлю, которая стояла на плите. — А если они чьи–то, — предположил Арсений. — Выключи своего моралиста, Станиславский, — хмыкнул Епифанов, с опаской оглядываясь. Он достал тарелку и стал накладывать. На удивление он протянул Арсению первому. — Делаешь меня соучастником преступления, — тихо хихикнул он, приняв награбленное в руки. — О тебе забочусь, дурашка, — тихо возмутился Епифанов. — Я же видел, что ты ничего не ел, кроме того испорченного бутерброда. Арсений очень удивился этому. Он снова смущенно улыбнулся на слова парня о заботе. Даже сейчас они сели за стол так, что спина Епифанова загораживала и Арсения и само наличие преступления. — Больше так не делай. Я сам приготовлю завтрак нам обоим — шепнул Арсений, доедая. — Думаю, тебе завтра будет некогда, — сказал Денис, ставя пустую тарелку в посудомойку. Юноша непонимающе посмотрел на него. — Ксюша, свидание… И да, вот не забудь, — шепнул Денис и вытащил из кармана маленькую плоскую квадратную упаковку. Арсению понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что это. — Ты дурак? — немного возмутился Арсений, закрывая рукой микрофон и понизив голос, прошептал — Это мое первое свидание. — Ты же говорил, что ты уже бывал на свиданиях. А у каждого первого свидания с новой девушкой исход разный. — Я не целовался ни разу, — раздраженно шепнул Арсений. — Ну извини, — ответил Денис, прикрыв микрофон. — Даже удивительно. Ты — лакомый кусочек для девчонок. — Епифанов усмехнулся. — Ты не замечал, как они на тебя смотрят? — Замечал, — смутился Арсений и решил соврать. — Но мне понравилась только Ксюша. Увидев презерватив, юношу поглотили удручающие мысли и было понимание того, что если он сейчас не задаст вопрос другу, то съест сам себя мысленно. — А ты, я смотрю, времени не теряешь. С собой даже носишь. С кем это ты? — спросил непринужденно Арсений. Он улыбался, но в душе казалось, что он падает куда-то. — Да так, на всякий пожарный. Лерку видал? Ходит вся такая –растакая. Ну, грех же не вооружиться. Мало ли, что получится — ответил Денис. — Ну, ты распутник, — хмыкнул Арсений. Он хотел не выдавать своего волнения, но получилось нервно и не искренне. Он внимательно посмотрел на Дениса. — Я… Мне… Мне надо в ванну. Устал я, — пробормотал он и убежал. В голове юноши мелькали картины Епифанова и Ростовой. Отчаяние овладело сознанием юноши. Фантазия безжалостно посылала ему картины, как Денис целует Леру. Гладит по волосам, опускается губами ниже… — Ну, и… — не успел Денис ответить, как Арсений убежал. — Ничего не понимаю, — прошептал парень, глядя блондину вслед. Подождав пару минут, Денис пошел за ним, чтобы предотвратить необдуманные поступки со стороны юноши, если понадобится. Все-таки юноша вел себя странно, что показалось Денису подозрительным. Епифанов не слышно подкрался к двери ванной и прислушался. В этот момент Арсений пытался смыть эти мысли, но они тяжелыми путами связали тело. Парню хотелось разорвать себя. «Почему я вообще это чувствую? Я не должен его ревновать», — вертелось в голове юноши. Напряжение, вызванное картинками, импульсом ударило по стволу позвоночника и ударило между ног. Он уже испытывал подобное, но это было не так ярко. Арсений взял возбужденную плоть в руки. Он старался в этот момент думать о девушках, но не мог. Его мысли блуждали по телу его напарника. Он со слезами на глазах пытался это прекратить, но импульсы участились. Юноша ненавидел себя за эти действия. Денис услышал тихие всхлипы. Секундная тишина, а далее последовал звук, будто втянули воздух сквозь стиснутые зубы. — Ты в порядке? — спросил Денис обеспокоенно. Арсений очнулся. По телу все еще растекался поток слабости. Услышав голос Дениса, юноша возмутился: — Ты что здесь делаешь? — он поспешил смыть последствия своего возбуждения. — Я переживаю, — ответил Епифанов. — У тебя все нормально? — Епифанов, ты мне в няньки записался? — раздражённо пробормотал Арсений. — Я просто готовлюсь к свиданию. — Ладно–ладно, колючка. Не мешаю, — ответил Денис. И ушел. Арсений ударил от злости в стену, когда вышел из кабины. Кто дал ему право влезать в жизнь? В голову? В мысли? В сердце? Обида на себя, на свои чувства, на Епифанова заставила его снова ударить стену. Почувствовав облегчение, он пошёл одеваться на свидание. В спальне Епифанова не было. Остыв, Арсений немного расстроился, что оттолкнул его. Парень подумал, что стоит извиниться, но сначала нужно было разобраться, что с ним происходит. Надев серое худи и светлые джинсы, он вышел. Блондин зашел в комнату девочек. Там только была Карина. — Карин, ты Ксюшу не видела? — спросил Арсений. — О, эта мадам весь шкаф перебрала ради тебя. Мы тут с девчонками ее приодели и она уже ушла. — Как ушла? — удивился Арсений. — Вот так. Епифанов ей сказал, что ты уже собрался. Ну, она и убежала. Видимо опять его тупые шуточки, — ответила Карина. — Ой, дурак, — возмутился Арсений и поспешил выйти из здания телеканала. Он спешил. Не хотел разочаровывать девушку. Воспитание не позволяло. По дороге его не оставляли мысли про Епифанова. Пытаясь убежать от них, он прибавил шаг. Начался дождь. — Вот черт! — выругался Арсений. — Еще дождь пошел, как на зло. Он подошел к кинотеатру и увидел, что Ксюша стоит и ждет его под дождем. Ее милое сиреневое воздушное платье промокло и прилипло к телу. — Я его убью, — произнес он и, подойдя к девушке, нежно добавил с небольшим укором: — Ну почему меня не дождалась? Промокла ведь. Идем скорее! — Я думала, что ты уже ушел, торопилась. Пришла — тебя нет. Потом поняла, что Денис опять пошутил, — ответила Ксения, подрагивая от холода. — Иди сюда, — нежно пробормотал Арсений. — Хотя я тоже немного мокрый. Он приобнял девушку и они вошли в кинотеатр. — Прости, но ты сейчас похожа на енотика, — хмыкнул Арсений. Он увидел салфетки у закусочной внутри. Подал их девушке. Проводя время с Ксюшей, Арсению показалось, что он все спутал. Ему должна нравится Ксюша. Милая, добрая, ласковая. Он сам легонько вытер мокрые щеки девушки. На салфетке осталось много тонального средства, и парень решил сказать: — Ты очень красивая без косметики. Зачем ты прячешь свою красоту? Девушка расцвела. Казалось, в ее глазах засверкали звезды. — Хорошо, я больше не буду так краситься, — пробормотала она. Они уже сидели в зале, когда она положила голову ему на плечо. Сейчас Арсений был уверен, что он все придумал. Парень убедил себя, что он нормальный.