⏳⏳⏳
Оказалось, что им очень комфортно вместе. Это даже немного странно. По крайней мере для Джиуна. Кажется, он ни с кем из своих друзей столько не веселился за всю жизнь, сколько с Чонсобом за то небольшое время (а это всего 7 месяцев, да, Джиун считал), что они знакомы. Это кажется чем-то удивительным, но Джиун этому несказанно рад и он ценит каждый момент, проведенный с младшим. — Итак, раз с файтингами и гонками у тебя не вяжется, то сегодня мы будем играть в футбол. — Футбол? Ты купил мяч? — Джиун вроде взрослый человек, но иногда тупит. — Конечно, обувайся обратно и пошли на улицу — говорит Чонсоб с серьезным лицом. — Правда? Ну пошли, — Джиун разворачивается к выходу. — Снова ты шуток не понимаешь, — останавливает Ким старшего за шкирку. — Я на днях купил игру одну, «FIFA» называется. — Ты всегда шутишь с серьезным лицом, как можно понять, что это шутка, — Джиун искренне недоумевает. Сначала парни долго спорили, чем будут питаться: пицца или курица. Сошлись на пицце. А потом спорили какую пиццу лучше заказать. Вернулись к курице, ее и заказав. На споры о еде они потратили час. Потом раздумывали, что будут пить? Может по пивасу, или по рюмке соджу, а может газировку или сок? Выбирать всегда сложно. Но, поняв, что им лень выходить на улицу, решили просто заказать доставку, а пить они будут воду. Ну или чай. Пока ждали еду, Чонсоб объяснил хену что и как здесь работает. Джиун был воодушевлен и верил в победу хотя бы здесь. Но все шло совсем не по плану. Он забил гол в свои же ворота, младший долго смеялся с этого. Ладно, с фифой пока тоже не вяжется, но это только начало — именно так утешал себя Чхве. — Вот сейчас поедим, и я тебя уделаю! — бубнит старший, идя встречать доставщика у дверей. — Хен, просто признай, что тебе со мной не сравниться, — выпендривается младший, когда Джиун вернулся с ароматной курочкой. — Ну надо же, вы гляньте на него... — с наигранным отвращением закатывает глаза старший. — Может мне просто не делиться с тобой этой вкуснейшей курочкой? — Но... мы так не договаривались... — щенячий режим «ON», — Хен, ты ведь не оставишь помирать с голоду своего любимого младшенького? Джиун демонстративно достает сочную ножку, и с наигранной агрессией откусывает большой кусок: — Ты меня недооцениваешь. — Нет, хен, постой, оставь и мне тоже, — младший потянулся к старшему, но тот начал отворачиваться, пряча пакет с едой. Это битва за курочку. Она была яростной, но хен все равно сдался, и поделился едой с младшим. Он правда не может оставить его голодать, хотя бы потому, что Соб укусил его за бедро, вместо куриной ножки. — Слушай, хен, а девушка у тебя есть? — спрашивает Ким в момент перемирия, уплетая куриное бедрышко. — Нет. А ты с какой целью интересуешься? — действительно, зачем ему эта информация? — Да просто, — отвечает Ким спустя пять секунд загадочного молчания. — Просто мы столько знакомы, но об этом еще ни разу не говорили, вот и стало интересно. — Джиун с не доверительным прищуром смотрит на младшего, но тот в упор игнорирует взгляд, делая вид, что ничего не замечает. — О, кстати, я вспомнил. У меня все-таки есть ведь Кола. Будешь? Ну, она должна быть... — Ну давай, — Джиун продолжает смотреть на младшего с презрением. Старший пристально провожает его взглядом, как он пошел к холодильнику, как он выпятив нижнюю губу искал глазами бутылку с напитком, и как радостно исказилось его лицо, когда он увидел то, что искал. — Она действительно есть! — бежит с бутылкой Колы и стаканами, и такой радостный. — Хватит сверлить меня взглядом. Лучше открой и налей, пожалуйста, а я пока в туалет отойду. Джиун взял бутылку, открывая ее и провожая своим прищуром Чонсоба, пока он не скрылся из поля зрения, и этот же момент сопроводился громким и бурным шипением: Джиун почувствовал, как по его рукам побежала ледяная жидкость, заливая штаны. Старший тихо выругался, вскочив с места, но было уже поздно. Легкая ткань спортивных штанов быстро впитала жидкость. Он стоял в мокрых и холодных штанах, разведя руки в стороны, смотря на все это безобразие и тихо матерился. — Хен, я понимаю, что туалет у меня один, но можно было и потерпеть, или сказать, что тоже хочешь, я бы уступил... — с актерским осуждением высказал ему младший. — Что?.. Нет, это не то, что ты подумал, — тут же начал оправдываться Чхве и младший рассмеялся. — Снимай штаны. — Что, вот так сразу? Я только после свадьбы могу, — хен тоже умеет шутить. Чонсоб принес хену сухие шорты, громко хохоча. Он близко подошел к старшему. Слишком близко... — Значит, в итоге мне придется взять тебя в жены. Что это было? Джиуну показалось, что его сердце пропустило удар и ухнуло куда-то в пятки. Он взял одежду и просто смотрел на младшего круглыми глазами, сам не понимая, чего он сейчас затормозил. — Хен, ты в порядке? Испугался или слишком обрадовался, что станешь моей женой? — шутки Соба порой выбивают душу старшего из тела. Он, похлопав глазами, поспешил убежать в ванную. Сердце стучит слишком быстро. Джиун не понимает от чего. Почему? Почему слова, голос и взгляд младшего показались ему такими сексуальными? Может только показалось? Даже если так, почему он сам так отреагировал? Испугался? Засмущался? «Боже, что за чертовщина?!» — мысленно пищит старший, хватаясь за голову. — «Ладно, нужно взять себя в руки. Мне все это привиделось. А такая реакция от того, что я слишком взбудоражен игрой. Да, точно!» — никогда еще Джиун так не заблуждался, но он об этом еще не знает. Он поймет это позже. Месяц наблюдений за младшим. Невольно. Джиун делал это ненамеренно. Но он стал подмечать каждую мелочь во взгляде или жесте младшего. Он рассматривал младшего с ног до головы. И спустя месяц он это понял. Что его внимание к Собу стало... другим... и повышенным. Еще месяц самокопаний. Попытки осознать, что это за чувство. Просто любопытства ради, он смотрел на красивых девушек и парней. И те, и те, казались ему привлекательными. Но ведь это нормально, да? Это еще ничего не доказывает. Джиун пошел дальше. А именно — просмотр контента совсем не детского. Самого разного, и где девушка с парнем, и он одинаково смотрел на обоих, и девушка с девушкой — в этом есть своя изюминка, и парень с парнем. Здесь-то и пришло озарение. Особых чувств это не вызвало, но пришло озарение, когда он в некоторых моментах сам себе задавал вопросы вроде «о, интересно, а Чонсоб так смог бы?» или «любопытно, а ему понравилось бы такое?» и так далее и тому подобное. Хорошо, ладно. Он выяснил, что парни тоже могут его привлекать в сексуальном плане. Особенно Ким Чонсоб. Только Ким Чонсоб. Но что конкретно он думает или чувствует к младшему? В этом он и сам не уверен. И это терзает его долгое время. Он старается вести себя максимально нормально, чтобы не вызывать подозрений у друга. Точно, они ведь друзья. Разве друзья могут чувствовать что-то подобное друг к другу? Конечно же нет. В какой-то из дней у Джиуна проскакивает мысль, что он должен узнать, что он почувствует, при неплатонической близости с младшим. Но он эту мысль быстро отбрасывает и забывает. Джиун считал, что он должен оставить все, как есть. Изначально, он был тех старых взглядов, что однополые отношения это ужасно и мерзко, и по иронии судьбы его начал привлекать человек именно того же пола, что и он сам. Хотя никогда раньше таких «проблем» не испытывал. В какой момент своей жизни он свернул не туда? Все должно остаться, как есть. Должно. — Понимаешь, Соб-и, мне эта работа вот тут стоит, — возмущается Джиун, ударяя ребром ладони по своей шее. — Пашешь на них, пашешь, а они... — старший не договаривает, тяжело вздыхая. — А ты не думал работу сменить? Пока мы молодые, у нас есть все шансы на успех. — Чонсоб пока более трезвый. Это ведь он и потащил хена выпить сразу после работы в конце недели, видя хена слишком замученным, но теперь начинал немного жалеть об этом приглашении. — Мне нравится моя работа. Мне не нравится мое начальство, — Джиун надулся, будто его не понимают, Чонсоб попросил его говорить потише, а то мало ли, но Джиуна это не останавливало. Он начал говорить что-то о том, какие все директора высокомерные, надменные и ничего не умеющие ублюдки, только и горазды деньги пересчитывать, которые они — простой люд — и зарабатывают. Чонсоб понимал, что хен уже перебрал, и надо его тащить домой. Буквально тащить. Ему с трудом удалось вытащить его из-за стола. Чхве продолжил возмущаться всю дорогу до самого дома. Ким знал, что он никак не успокоит его, и хену просто выговориться нужно. Такое случается редко, но случается, на его памяти это лишь раз третий, наверное, может быть четвертый, но не более. — Хен, ты до квартиры сам доползешь, или тебя проводить? — спрашивает Соб уже в лифте. Но по лицу старшего понял, что лучше проводить. — Чонсоб-а, ты мой самый лучший друг, — чуть ли не плача говорит Джиун, пока младший открывает его квартиру, — я не представляю, что бы я без тебя делал, — продолжает он, пока его запихивают в квартиру и помогают разуться. — Знаешь, с твоим появлением в моей жизни, она к-кардинально поменялась, — не унимается он, когда его уже тащат в его спальню, собирая все стены и косяки. — Ты просто не представляешь, насколько... — неожиданно хен сник и затих. — И насколько же? — Соб усадил старшего на кровать, пыхтя. — Я вроде ничего грандиозного не делал, чтобы что-то кардинально менять в чьей-то жизни. Джиун с величайшим трудом снял носки, пока младший пытался отдышаться, он думает о том, что надо бы вообще снять офисную одежду, потому что спать в ней не комильфо, но сил на это нет. Он еле-как расслабляет галстук. — Я боюсь, что если ты узнаешь как сильно ты изменил меня, ты... — Джиун снова замолчал, опустив взгляд в пол. — Я — что? — это не могло не заинтересовать Кима. — Тебе помочь переодеться? — младший видит, как тяжело двигаться хену, и тот в ответ только кивает. — Так в итоге, ты расскажешь мне, или это останется тайной? — пытается утолить свое любопытство младший, расстегивая пуговицы рубашки старшего. — Ты правда так сильно хочешь знать? — Джиун поднимает глаза на младшего и ловит его взгляд. Ким уверенно кивнул. Сейчас лицо младшего довольно близко к лицу Джиуна. Он собирает все силы в руках, и притягивает Кима к себе за грудки футболки, соприкасаясь с чужими губами своими. Лишь на мгновение. Но достаточно долгое мгновение, чтобы и самому все понять, и дать внятный «ответ» младшему. — Вот настолько ты меня изменил. — тихо сказал Джиун, опуская руки. — Спасибо, что... проводил домой, — Джиун боится реакции Соба, он боится даже взглянуть на него, поэтому он сидит съежившись с опущенной головой и полурастегнутой рубашкой. — Хорошо, хен. Тогда я пойду, и ложись спать поскорее, — голос Соба звучал... таким же как обычно? Такой же спокойный, ровный. Джиун осмелился взглянуть только на удаляющуюся спину. Он остался один. С осознаем того, что влюблен в своего младшего, в своего друга. Именно этого он и боялся. Боялся своих чувств, что их могут отвергнуть. У Джиуна полное ощущение, что это конец. Наутро Чхве думал позвонить или написать младшему. Он думал, что стоит извиниться за вчерашнее. Но с другой стороны, почему он должен извиняться за свои чувства? Да, возможно, ему стоило просто сказать словами, а не... прилипать к его губам... Но, что сделано, то сделано. Он надеялся, что младший сам может ему что-то написать, сказать, или даже зайти, но... Нет. Этого не произошло. Как и на следующий день. Как и всю неделю. Они даже на остановке после работы ни разу не пересеклись. Чонсоб явно его избегает. Это факт. Джиун каждый день корил себя за содеянное. Ему стоило сдержать свои чувства. Сдержать этот порыв... Но каждый день он вспоминал ощущение чужих теплых, мягких губ. Он готов об стену биться, лишь бы забыть обо всем. О том, что он сделал, забыть о своих чувствах к Чонсобу, забыть о времени с ним, забыть его. Джиуну слишком больно жить с осознанием, что он сам все разрушил. Он ведь даже не удосужился узнать, что думает сам Чонсоб. Может у него вообще кто-то есть. А он так нагло и эгоистично поступил. Ему кажется, что он начал терять волю к жизни. Каждый день, как один. Слишком серый и однообразный. Даже коллеги это заметили и начали спрашивать, почему он так и исхудал и побледнел, здоров ли он. Да, это можно назвать болезнью. Джиун убивается так уже полтора месяца. Он совсем перестал готовить еду самостоятельно, питаясь, чем придется, то доставку, то просто рамен, ну, или не есть вовсе. Вот и сейчас, Джиун подумал, что нужно закинуть что-то в свой желудок. Вчера, вернувшись с работы он не стал есть, сегодня проспал до обеда, а теперь уже вечер. Голода, как такового, он не чувствует, просто знает, что надо что-то класть в себя периодически, чтобы не умереть с голоду, хотя порой очень хочется... — Да твою ж за ногу... — выругался он сам на себя, обнаружив, что рамен дома закончился. — Ладно, может хоть воздухом подышу. Было лень. Но нужно сходить в магазин. Джиун не стал даже переодеваться. Как спал в легких серых штанах и футболке цвета хаки, так и вышел в этом, еще и растрепанный. С первого взгляда его можно принять за человека без определенного места жительства. Но, к сожалению, или к счастью, его это абсолютно не волнует. «Говядина? Курица? Свинина?» — несомненно, это важно. Но Джиун решил, что без разницы и просто нагреб побольше всякого рамена. И хотел было пойти к кассе, как его окликнул до боли знакомый голос: — Джиун-хен? — он прекрасно знал, чей это голос. Показалось? Голодные галлюцинации? Или нет? Страшно обернуться. Но он осмелился. Это правда он. Совсем не галлюцинация. Или у него настолько крыша поехала. Он еще не до конца уверен. — Это правда ты! — продолжил Чонсоб. На его лице появилась улыбка, когда он наконец признал старшего. Он так скучал по его улыбке. — Хен, как у тебя дела? Выглядишь... неважно... Ты в порядке? — Ким правда выглядит обеспокоенно. А Джиун все еще ни слова не выдавил из себя. На вопрос младшего он только смог неуверенно кивнуть. Потому что знает, что он совсем не в порядке. Но Киму он об этом не скажет. — Хен, ты домой? — Джиун кивнул. — Пройдемся вместе? — старший снова кивнул. — Почему ты взял один рамен? Ты что-нибудь нормальное ешь? — Джиун только растерянно побегал глазами вокруг, ему нечего сказать на это. Ким взял немного мяса и овощей к своим покупкам, и они наконец вышли из магазина. — Хен, прости, что я пропал на такое долгое время, я просто... — Нет, — перебил резко его старший и остановился. Это первое слово, которое он ему говорит после долгой разлуки. — Это я должен извиниться. Я не должен был тогда... Делать то, что сделал... Это было эгоистично... Прости... Чонсоб выслушал его. Просто ответил «хорошо», и пригласил к себе. Вот так просто? Джиун в растерянности, но он просто идет за младшим. И что теперь будет? Они будут дружить как раньше? Конечно же нет! Уже ничего не будет как раньше. О чем думает Ким, приглашая его к себе? Чхве так давно не был в этой квартире. Здесь ничего не изменилось. Единственное изменение, которое случилось, — Ким стал блондином. Но это все равно нравится ему. Будь он хоть сиреневый, он все равно будет нравиться старшему. — Ты не против подождать немного, пока я приготовлю ужин? — интересуется младший. — Зачем? — Чтобы мы поели? — делает догадки младший, зачем люди готовят. — Мне кажется, ты давно не ел нормальной человеческой еды, так что, позволь я... накормлю тебя. До Джиуна дошло, что он тормоз. Он присел на барный стул, Чонсоб обычно все делает за этой стойкой, потому что ему так удобнее. А Джиун там сел, потому что так он видит Чонсоба. — Ты настолько мне не доверяешь, что решил наблюдать за всем процессом? — поинтересовался младший, где-то в самом разгаре готовки. — Что? — Джиун вернулся из мира раздумий. — О! Прости... Если тебя это раздражает, то я... — начал тараторить он, собираясь встать со стула. — Вовсе нет! Меня это нисколько не раздражает. И не смущает. Просто ты совсем не отрываешь от меня взгляда... — Прости... Я просто давно не видел тебя и... И соскучился... — и все же он может быть с младшим только честным. — Кстати, новый цвет тебе идет! Немного необычно видеть тебя таким, но ты теперь похож на одуванчик. — Спасибо, — ответил младший, хихикнув, — с одуванчиком меня еще не сравнивали. Мило... — Ким стоит у плиты к нему спиной, но он слышит по голосу, что младший улыбается. Джиун этому рад. Рад, что между ними все не так плохо, как думал Джиун. — И я тоже скучал... — негромко сказал он. Негромко, но достаточно, чтобы Джиун услышал. Он готов взлететь. Ему приятно слышать это. Потому что все это время он думал, что младший его ненавидит. Но это не так. Кажется, не так... Джиун все еще не верит. Может он спит? Или вообще умер и его умирающее сознание дорисовывает мир, который бы хотел увидеть он сам? Спустя еще какое-то время пыхтений, еда была подана на стол. Чонсоб, довольный собой, потому что внешний вид вышел довольно презентабельный, пожелал им приятного аппетита. Это мясо. Самое настоящее мясо. Да не абы какое, а говядина! Младший очень щедрый, и свою такую доброту он объяснил своей обеспокоенностью от вида хена, якобы он заметно похудел. Вот младший и решил, что наверняка он давно не ел ни мяса, ни овощей, так что сейчас его организму нужны витамины. Поэтому стейк из говядины и овощное рагу. Джиун тронут внимательностью младшего. Даже почувствовал себя виноватым, и предложил хотя бы помыть всю посуду. Чонсоб знал, что спорить бесполезно, и просто сразу позволил хену сделать так, как он хочет. Джиун сытый и на радостях принялся наводить на кухоньке порядок. Теперь Ким наблюдал за ним. Также, как он сам недавно наблюдал за младшим. — Ну, вот и все! — Джиун довольный проделанной работой повернулся к хозяину квартиры. — И, совсем забыл, спасибо за ужин! Было очень вкусно! — Я рад, что не облажался, — посмеялся младший. Да, готовил он редко, поэтому и сам порой сомневался в своих кулинарных способностях. — Хорошо, тогда я... пойду... — Джиун все еще чувствовал стыд и неловкость перед младшим, и ему начало становиться страшно оставаться с ним еще дольше. — Нет, хен, погоди, — Ким подорвался с места, преграждая уже уходящему старшему путь. — Я должен тебе кое-что сказать. Я все это время собирался, но... — Ким выдохнул, затерявшись. — Я надеюсь, еще не поздно... Не поздно для чего? Джиун только и успел мысленно задать себе такой вопрос, как Чонсоб одной рукой притянул к себе старшего за затылок, и поцеловал. Также, как в свое время сделал это Джиун. На мгновение соприкоснулись губами. Но это мгновение такое красноречивое. — Джиун-хен, я люблю тебя, — тихо произнес младший, смотря ему прямо в глаза. Джиун завис. Ему потребовалось какое-то время, чтобы осознать произошедшее и сказанное. Не почудилось? Это правда случилось? Джиун все же понимал, что это реальность. Самая настоящая. Он наконец загреб младшего в крепкие объятия и вымолвил шепотом: — И я люблю тебя, Чонсоб-а. Если бы можно было, они стояли вот так обнявшись вечность. Но этого все равно не достаточно. Младший решил повторить поцелуй. Но теперь настоящий, со всеми своими чувствами. — Прости, — говорит Ким, оторвавшись от старшего, глядя в его затуманенный взгляд. — Мне стоило прийти к тебе сразу, как только я осознал все для себя... После того, как я... просто ушел... оставил тебя... я думал, что ты начнешь меня ненавидеть... — Я бы не смог, даже если бы очень сильно захотел, — Джиун взял лицо младшего в свои ладони, касаясь его лба своим, — я бы никогда не смог начать тебя ненавидеть... Я слишком... мне тебя очень не хватало. Знаешь, — голос старшего начал дрожать, он отстранился, сделав пару шагов назад, будто борясь с самим собой, пытаясь привести мысли в порядок, — за это время я... — он делает паузу, опирается на столешницу, Ким видит, что глаза старшего стали мокрыми. Вряд ли от счастья... Хену было тяжело... Очень тяжело... — Я много раз думал о том, чтобы... ну... знаешь... — Нет, хен, не нужно... Не продолжай... — Ким понял, что хочет сказать ему старший. Он подошел у нему и крепко обнял. — Прости, хен. Прости меня. Я тебя больше не оставлю. Никогда не оставлю... Тяжело давать волю чувствам, говорить правду, как она есть. Но Джиун не мог молчать об этом. И если бы они не встретились в маркете в тот вечер, Джиун бы очень скоро сделал то, о чем так часто думал. Каждый раз он трусил, отгонял эти мысли. Но с каждым разом этот страх становился все меньше и меньше. Ким Чонсоб был этому причиной, и он же стал его спасением. Но все могло быть совсем иначе, не реши Чонсоб в тот же вечер пойти к Джиуну выдав все свои чувства. Как и собирался в очередной раз, он пошел в парк неподалеку, чтобы проветриться, собрать мысли в порядок, набраться смелости. Но он бы струсил и в этот раз. Струсил бы, как каждый раз до этого. Сначала он хотел прости пройтись немного, но все понимал, и в попытке оттянуть этот момент, решил еще и в магазин зайти. Всего лишь стечение обстоятельств, но они могли никогда не пересечься в том маркете, могли вовсе больше никогда не увидеться...⏳⏳⏳
— Да ну не-е-ет... Ну как так?! — разочарованный Джиун откинулся на спинку дивана, вскинув руки за голову. — Я ведь был так близко к победе... — Хен, ты делаешь успехи, — заверил его Чонсоб. — Еще чу-у-у-уть-чуть и тебе точно удастся меня победить, — младший сидит как истинный победитель, широко раскинув руки и ноги в стороны. После их воссоединения прошло чуть больше трех месяцев. Хотя они скорее пролетели. Парни проводили вместе времени больше, чем до разлуки, теперь они виделись буквально каждый день, редко пропускали, пусть даже немного, на час или два, но обязательно побыть вместе, будто наверстывая все то упущенное время. — Ну что ты свои беличьи щечки надул? — Чонсоб мило исказил голос, теребя старшего за щеку. Джиун искоса глянул на младшего и резко повернул голова, изловчившись прикусить один из пальцев младшего, что у того сердечко екнуло от возможности остаться без пальца. — Да брось, хен, ты обиделся? — Нет, — Джиун сидел, скрестив руки на груди. — Но кажется, что мой бельчонок все равно немного злится, или делает вид, что злится, — глаза младшего хищно сверкнули, Джиуну показалось, что он точно увидел в них пляшущих чертят. А может и не показалось... В следующий момент Чонсоб уже залез на бедра старшего, обняв его за шею. Джиун такого игнорировать не мог, его руки сами автоматически обвили талию младшего. Нет, те чертята ему точно не показались, Джиун видел в его глазах их прямо сейчас. Этих чертят и целую вселенную. Младший, не долго думая, пленил губы хена в нежный и легкий поцелуй. Такой недолгий, но такой сладкий. ─ А что мой хен думает теперь, все еще раздражен? ─ вполголоса спрашивает Чонсоб, не отводя взгляда. ─ Немного меньше... ─ ответил он, поразмыслив секунд пять. ─ Но этого все еще не достаточно, ─ на лице старшего появилась улыбка. Чонсоб, не долго думая, снова поцеловал хена, но уже дерзко, поерзав немного бедрами, поднявшись повыше, чтобы чувствовать Джиуна. Руки старшего опустились на ягодицы своего парня, сжав их, а тот в ответ прикусил губу хена, слегка оттянув ее. ─ Слушай, хен... ─ неуверенно начал Чонсоб, ─ а может сегодня мы... зайдем дальше? Предложение очень заинтересовало Джиуна. До сего дня они довольствовались только поцелуями, и лишь пару раз взаимоласками руками, но не более. Да и те поцелуи стали нормой лишь недавно. Первые пару недель после того ужина они были слишком неловкими, каждое прикосновение друг к другу, случайное или намеренное, казалось им обоим странным, новым, не привычным. Иногда они держались за руки идя по улице, но только когда были уверены, что рядом никого нет. Они не стыдылись, они смущались скорее. Им все еще нужно привыкнуть друг к другу. ─ Ты знаешь, твое предложение звучит очень и очень заманчиво, ─ Джиун помял ягодицы младшего. ─ Только вот... ─ Джиун замер, задумавшись. ─ «Только вот» что? ─ в голосе Чонсоба, как и на лице, Джиун уловил нотки беспокойства. Джиун застопорился, покраснев. ─ Хен, ты в порядке? В чем дело? А хену всего-то интересно, кто будет «сверху», а кто «снизу», но спросить об этом слишком стесняется. Он готов принять обе роли, но все равно лучше знать, к чему готовиться, верно? ─ Ладно, просто скажи, ты готов продолжить? ─ Джиун уверенно кивнул. ─ Хорошо. Но знай, если тебе начнет что-то не нравиться, мы прекратим, и если захочешь, все обсудим, хорошо? — Джиун довольно улыбнулся, он слегка надавил руками на спину младшего, наклонив его к себе, и увлек в неспешный поцелуй. Джиун не знает, что будет и как все это будет происходить, но он не хочет торопиться, он хочет насладиться каждым моментом, каждой секундой, вкусить каждое движение, поцелуй в полной мере. Чонсоб положил одну руку на затылок хена, несильно потянул за все еще немного влажные после душа волосы, откинув голову старшего назад, он медленно двигается поцелуями от губ к подбородку, и вниз по шее, заставляет старшего шумно выдохнуть и сжать пальцы на своих бедрах. Вторую руку он успел запустить под футболку старшего, оглаживая живот, ребра, как бы невзнавачай задевает твердеющий сосок раз за разом, останавливается на нем, проверяя реакцию хена и продолжая целовать его губы, улыбаясь, видя, как раскраснелся его хен от его рук. Младший наконец не выдерживает и стаскивает эту надоедливую светло-серую футболку с Джиуна и выкидывая ее куда-то в сторону. Целует плечи, ключицы, губы исследуют все тело постепенно, медленно, но жадно. Поцелуи-бабочки опускаются ниже, теплый влажный язык проходится по розовой бусине, отчего старший взрагивает. Чонсоб повторяет свое действие несколько раз, обхватывает губами, вторую ласкает пальцами. Джиуну будто не хватает воздуха. Он никогда в жизни не подумал бы, что его соски могут оказаться настолько чувствительными. Старший запрокидывает голову назад, выгибает тело навстречу ласкам, сильно впивается пальцами в бедра младшего, что потом там останутся синяки, он хочет уже застонать, но закусывает губу в смущении. Чонсоб резко отстраняется, любуясь тем, что он сделал со своим хеном. На лице взыграла довольная улыбка. Он дает хену передышку, целует шею, губы и снова отстраняеется, но на этот раз слезает с Джиуна. — Хен, пойдем в спальню? — говорит он, снимая с себя легкую ткань. Чонсоб стройный, его тело аккуратно подтянуто из-за тяжелой физической работы. Джиун невольно засматривается, что не остается не замеченым. — Хен, неужели тебе достаточно просто смотреть на меня? А как насчет прикоснуться ко мне? На лице Чонсоба хитрая улыбка, словно он дразнит своего хена, бросает ему вызов, который тот с радостью принимает. Джиун двигается к краю дивана, он за руку подтягивает младшего чуть ближе к себе. Носом касается чужого живота, что от неожиданности Чонсоб его втягивает, но тут же расслабляется. Джиун целует, водит носом, с каждым разом поцелуи опускаются все ниже, пальцами он легким движением подцепляет край спортивных штанов, немного стягивая их вниз. Теперь от чужой плоти его отделяет только тонкая ткань белья. Джиун целует возбуждение прямо через белье, проводит пальцами, и пробирается под ткань через низ белья, ласкает член пальцами, а поцелуи идут вверх к животу. Чонсоб ловит в своей памати каждое касание, у него учащается пульс. В конце концов он не выдерживает, нежно тянет старшего за волосы, впиваясь в его губы. Он тянет старшего за руки, поднимая того с дивана, и говоря прямо в поцелуй: — Хватит дразниться, лучше пойдем и перейдем к делу в более удобном месте, — старший покорно следует за ним, точнее его просто ведут за собой как зачарованного. Зайдя в комнату, Соб сразу ринулся к комодику, взяв из него все необходимое и кинув это на кровать. Она было средней, полутороспальной, два человека там поместиться могли спокойно. У Джиуна не возникло вопросов откуда у него презервативы и лубрикант. Все давно к этому шло, просто они не решались, что уж греха таить, Джиун обзавелся теми же принадлежностями на всякий случай. Чонсоб притянул хена к себе вплотную за талию, встретив его губы своими. Парни были практически одного роста, что было весьма удобно, их разделял всего один сантиметр. Руки Джиуна оказались на обнаженных плечах младшего, они гладили медовую кожу, уходя на предплечья, а руки младшего опустились с талии на ягодицы, разминая их, будто предвкушая самую сладость впереди. И слишком долго Ким уже ждать не мог, и он стянул с хена штаны вместе с бельем, а потом толкнул его на кровать. Джиуну очень хотелось прикрыться. Да, они уже видели члены друг друга, но полностью они не обнажались, и сейчас он чувствовал себя таким незащищенным, таким доступным... Но со смущением бороться как-то все же нужно. Он подтянулся повыше к изголовью кровати, и расположился поудобнее, от желания все же как-то прикрыться, его ноги были сведены и согнуты. Чонсоб пока полностью раздеваться не стал, снял только штаны, так как становилось все жарче. Он сел напротив хена, смущение и его самого заставляло хотеть спрятаться лицом в подушку, но желание быть ближе к своему любимому было все же сильнее, и он видел это же смущение и у старшего, из-за этого вся эта ситуация казалась им обоим такой неловкой и странной. Чонсоб сначала коснулся чужих лодыжек руками, медленно провел им выше до коленей, коснулся их губами, руками еще раз провел до лодыжек и обратно, а затем выше к бедрам, снова к коленям, затем завел пальцы под них, осторожно разводя ноги в стороны и продолжая целовать их. Джиун не смог сразу пересилить свое смущение и закрыл лицо руками, а Чонсоб наслаждался видом и продолжал изучать каждую клеточку его тела губами, поднимаясь выше к паху, оглаживая бедра, тазовые кости, живот, он подбирался к хену плавно, нежно, не спеша. Лицо младшего слишком близко к паху, он оставляет поцелуй на коже, целует яичко, проводит языком вдоль члена до самого конца, глядя в глаза любимого — он все еще прикрывал поллица рукой, вторая же потянулась к младшему, Джиун зарылся пальцами в блондинистые волосы младшего, а тот взял в рот головку, провел по ней языком и выпустил. Старший поймал себя на мысли, что ему безумно нравится эта картина, когда Соб между его ног, когда его лицо так близко к его члену, как его взгляд изучает его полностью голое тело, как он снова вбирает его член в свой горячий и влажный рот, как он проводит языком по его члену, глядя ему прямо в глаза. Чонсоб отстранился и закусил нижнюю губу, запечатляя в своей памяти этот образ такого старшего. — Перевернись на живот, — просит Чонсоб, целуя колено. — Так значит я снизу все-таки? — уточняет очевидное хен, но переворачивается. — А ты против? — застопорился младший, в ожидании ответа. Джиун сел спиной к Собу, он обернулся, чтобы поцеловать младшего и сказать: — Если это ты, то я позволю тебе делать с собой все, что угодно. Чонсоб улыбнулся своей самой довольной улыбкой, чмокнул хена еще раз, и несильно надавил на спину. Перед ним открылась еще одна прекрасная картина, и он завис на несколько секунд. Вернувшись в реальность, он подумал, что для удобства следует подложить под хена подушку, что он и сделал, отобрав ее у Джиуна. Соб взял в руки лубрикант, но его посетила мысль получше, как ему показалось, и он отложил тюбик, так и не открыв его. Чонсоб коснулся ладонями нежной кожи, оглаживал бедра и вновь упругие ягодицы, — Джиун постарался, чтобы привести себя в порядок. Он аккуратно раздвинул половинки, большим пальцем обвел колечко мыщц, почувствовал, как содрогнулся хен. Соб целует мягкую кожу несколько раз, и теперь того же колечка мышц касается влажный горячий язык, проходится на пробу, наблюдая за реакцией, и еще раз, и снова, затем кончик языка надавливает на заветное место, выбивая шумный вдох. Джиун понимал, что это совсем не пальцы, он чувствовал чужое горячее дыхание, это возбуждало его еще больше, а теперь и мягкий мокрый язык, что пробивался внутрь, иногда вместе с пальцами. Джиуну уже были приятны одни лишь прикосновения, пока это не достаточно, но он уже начал получать удовольствие, что подавался бедрами чуть назад, прося больше. Чонсоб понял, что можно переходить к следуюущему шагу, когда он улышал тихие стоны хена. Он снова попросил его перевернуться. Пока Джиун переворачивался на спину, младший вооружился презервативом. Он увидел, как раскраснелся хен, челка намокла и прилипла ко лбу, губы опухли от того, что Джиун их слишком много и сильно кусал. Чонсоб наклонился, чтобы поцеловать его, но сперва спросил, не будет ли он брезговать? Джиун только усмехнулся, утянув младшего в глубокий, мокрый поцелуй, и обхватил того ногами за бедра. Соб надавил головкой на расслабленное колечко мышц, она вошла легко, но младший нашел в себе силы, остановиться, давая старшему привыкнуть хоть немного. Джиун кивнул, давая разрешение на дальнейшие действия, Чонсоб почти вынул член, а затем подался вперед, медленно заполняя своего хена, пока из него не вырвался звонкий выдох. Чонсоб повторил движение, снова вызвав стон Джиуна. Младший подумал, как ему несказанно повезло, вот так сразу найти такое заветное местечко. Он начал плавные размеренные движения, стараясь сохранить угол, наблюдая, как в удовольствии раскрылся рот его хена, бровки поднялись домиком, а глаза закрылись, но открылась шея. Нельзя такое упускать и Чонсоб прошелся языком по кадыку, прикусил губу хена, и завлек его в поцелуй. Соб понимал, что долго он так не протянет, тугие стеночки слишком плотно сжимают его член, сладкие стоны заполняют его уши, от всего этого просто крышу сносило, и он резко перешел на быстрый темп, уже вбиваясь в тело старшего, заставив его выгнуться и уже кричать от удовольствия. Джиун закончил, так и не коснувшись себя ни разу. От сверхстимуляции он начал метаться под Чонсобом, но младший не заставил себя долго ждать и через несколько сильных толчков излился внутри. Оба были мокрые, липкие, — Джиун запачкал их обоих, — и обессиленные. Чособ осторожно вынул обямкший член, стащив с него заполненную резинку, ему было слишком западло сейчас куда-то идти, поэтому он аккуатно бросил, даже почти положил, это на пол, а сам улегся рядом с хеном. — Джиун-хен, ты как? — спршивает младший, повернувшись на бок и опепевшись на свою руку, чуть переведя дух. — Нам стоило заняться этим раньше. Но в следующий раз я буду сверху... — Джиун повернул голову на младшего, наблюдая на лице того легкую растерянность. — Что? — как будто он не расслышал. — Хорошо, да... Думаю, это будет справедливо... — Чонсоб выглядел максимально серьезно. Джиун рассмеялся, сказав, что он шутит и это вовсе не обязательно. Сначала ему было немного страшно, это факт, но Чонсоб дал ему почувствовать себя в абсолютной безопасности и любимым, поэтому Джиун не против, совсем даже «за». А ведь почти год назад, он чуть не убил младшего пакетом продуктов, приняв его за сталкера, а сейчас, спустя столько времени, и даже пережив разлуку, они вместе, и они вместе больше, чем просто друзья. Они любят друг друга. Стали друг для друга спасением, причиной жить для кого-то, кроме себя. Стали счастьем друг друга.