Turn the page

Им нужно было перевернуть страницу. Они оба это понимали, но не обсуждали. Не посчитали нужным? А есть ли о чем говорить? Ведь существует простое «нельзя» и «невозможно». Не было проблемы в их родстве, скорее наоборот. Оно многое объясняло. Возможно кровь, что текла по их венам, была причиной, этого непобедимого притяжения? Связь близнецов в перемешку с Силой примагнитила их в самом начале, она же переплетает их души и энергию сейчас. И их разумы открыты друг другу. Лее передавались его эмоции, словно она приёмник для всех его сигналов. И эти эмоции были приятными: спокойствие и умиротворение. Такого единения, ей казалось, не посчастливится испытать никому. Только скрыться друг от друга они не могли. Что-то неразрешенное между ними, почти тягучее, пряталось в тени за их молчанием. Выдавало себя всеми возможными способами, так что не заметить невозможно. Они же читали мысли. Буквально. И даже этот факт не вносил хаос в их жизни. Они просто знали, о чем думает другой. И молчали. У него впереди одна дорога, у неё другая. И всё разумно. Люк даже не был уверен, считаются ли его чувства угрозой для его приверженности свету. Ведь он не собирался ничего усложнять. Потому что сами чувства были светлыми. Люк был счастлив за сестру, за её помолвку и планы стать великим генералом. Лея знала, что брат продолжит путь джедая, отрешится от женщин, и понимала, что это и есть то, что сделает его счастливым. Их пути расходились. Не физически и не географически. Нет. Он всегда придет на её зов, она всегда найдёт его. Связь никуда не денется. Но… Люк предпочитал объяснять это почти нездоровое влечение магнетизмом Силы в их генетическом коде. Легко винить что-то таинственное и непостижимое, а иначе выходит, что они не так уж и отличаются от своего сумасшедшего отца. Братьев и сестёр не должно влечь друг к другу. Это просто неправильно. Лея предполагала, что причина в том, что их разлучили в младенчестве. И всё это просто эффект от неожиданного воссоединения. Хотелось дарить тепло друг другу. Они успели позволить чему-то мягкому проскользнуть в самую суть их существования. Лея помнила тёплый влюблённый взгляд его голубых глаз который когда-то заворожил её до самой глубины души. Сейчас он изменился, но тень тех чувств всё ещё там. В небесной голубизне. В его мягких улыбках. В том, как он отвечает на её невинные прикосновения. Когда они празднуют победу, а она отводит его от дерева. И она всё понимает, им не нужны слова. Им не спрятаться друг от друга. Для них их близость почти естественна, хотя братьям и сёстрам такая нежность несвойственна. Как её ласковые прикосновения к его груди по ткани рубашки. Возможно случайный наблюдатель назвал бы их слишком тактильными. Наверное так и есть. Люк чувствует ласку в каждом её прикосновении. В её пальцах на его шее, когда она обнимает его. Прижимается грудью к его груди. Когда позволяет его руке лежать на талии. Недолго. Но достаточно, чтобы они оба почувствовали тепло, зарождающееся внутри. Чтобы услышали в потоке чужого сознания то, что, наверное, стоило бы скрыть. Но только зачем? Ведь эти чувства — чистый свет. Убаюкивающее тепло между ними. Когда она тянется к его лицу словно ища поцелуя, но лишь заглядывает в глаза, и они оба чувствуют, как близко находятся друг к другу. Слишком нежны… Слишком близко для детей одних родителей. Люк знает, что должен уйти. Не ради чужого счастья, нет. Он знает, что это пройдет. Что эти чувства трансформируются во что-то более приемлемое. Рано или поздно. Его ждет его путь, а всё это остынет. И вся их чрезмерная для близнецов нежность постепенно станет той, что считается нормальной. И хоть они и не обсуждали, но он слышал, что её мысли ему вторят. — Завтра я уеду. Лея слышит это второй раз за день. Только сейчас он на пороге её комнаты, пришёл попрощаться, и только. Такой спокойный и красивый. Родной до безумия. Без сомнения любимый. А она рассматривает черты его лица словно в последний раз. Потому что так и есть. Потому что они обязаны закончить эту главу. Она обещает себе изменить эти чувства в более здоровые. Уверена, что всё получится. Позже. Позже она не посмотрит на него так. Ведь таким взглядам не место между Скайуокерами. Нежность между ними тёплая, осязаемая, и совсем неправильно-правильная. Каждое прожитое объятие — слишком ласковое, интимное. Сколько раз её тянуло оставить поцелуй на его коже? С самой первой их встречи. Лишённые страсти они были чем-то абсолютно естественным между ними. Лёгкими и необходимыми. Словно так и надо. А улыбки выражали что-то большее банальной привязанности. Светлое и важное. Лея делает шаг к нему, в слабом освещении и тишине коридора она ощущает его всем своим существом. Она тянется к нему, а он — навстречу. С высоты своего роста к ней. К её губам. Знакомым ему. Поцелуй почти невесомый, всего одно движение губ, тихий звук их разъединения, когда она отстраняется. Похожий на те прошлые. Только в этот раз что-то меняется. А брат смотрит в её глаза. Он никогда больше не посмотрит так снова. Ей почти жаль. Это неправильно. Одно простое слово в мыслях. «Нельзя.» По тысяче причин нельзя. Люк делает шаг назад. Губы горят от короткой ласки. Нежность разливается по телу знакомой волной. Как от их слишком ласковых объятий, её пальцев на его шее или его руки на её талии… её ладони на его груди, и их привычки приближаться к лицу другого словно они ближе, чем семья. С той первой встречи, а возможно с момента когда дроид показал ему проекцию Леи, они стали ближе, чем это было бы допустимым. Разлученные близнецы, которые однажды были чем-то единым. Не стоит это продолжать. То, что сейчас залито светом, однажды может потонуть в непроглядной тьме. Из их любви нужно убрать этот лишний кусочек пазла. Он никуда не вписывается, и сам он совершенно ни к чему. Они перевернут эту страницу. Станут настоящей семьей, любящей и счастливой. А этот маленький кусочек выбросят и вновь никогда не станут искать. И осознавая это, Лея чувствует необходимость взять его в руки. Сейчас. Ведь чтобы выбросить, нужно сначала поднять, разве нет? Наверное, это безрассудно. Зачем рассматривать то, что никуда не вписывается? Но пока на бумаге ещё осталось немного свободного места… А следующая страница откроется завтра, они ведь успеют спрятать этот кусочек, наверное так? Спрятать от самих себя. Люк спокоен только внешне, удивлён её храбростью. Не так уж сложно признаваться в этом себе, но наверное он не смог бы поцеловать её так открыто в этом коридоре. Не тогда, когда она вот вот станет женой его друга. Иногда он бесконтрольно размышлял о Хане, который видел их с Леей связь с самого начала. Иногда ему безумно кажется, что Хан бы их понял. Она бы всё равно выбрала Соло, а Скайуокер бы был другом семьи. Но теперь всё изменилось. В её сердце теперь естественным образом появилось место для него. Она больше с этим не боролась. Любить брата — не преступление. Люк читает Лею как книгу. Она думает, что понимает, что с ними происходит. Но противиться этому влечению почти невозможно. Он разделяет её мысли, видя как она собирается с духом. Лея принимает решение. Главу нужно дописать. Она больше не может бороться. И не хочет. Потому что это что-то намного больше их. С самой первой встречи. Желание чувствовать тепло его тела и дыхания. Быть ближе. Рассмотреть рисунок на этом пазле, перед тем, как взять и выбросить. Она пожалеет, если не узнает какого это. Им нечего терять. Кто их осудит? Никто не узнает. Её изящные пальцы цепляют его локоть, Люк возвращается к ней. Лея смотрит по сторонам в пустой коридор, а затем затягивает его в комнату. Дверь закрывается сама, щёлкает замок, но Лея понимает, что брат сделал это с помощью Силы. Ведь их разумы открыты друг другу. Люк опускает голову к ней в почти привычной манере. Легко, с тёплой улыбкой. Она тянется к нему. Пересохшие губы — облизывает. Нежность. Знакомая им. Мягкость. Поцелуй. Губы скользят по губам, мучительно долго, заполняя тишину комнаты тихими влажными звуками. Они дышат, глубоко вдыхая воздух, задерживая его ненадолго. Рука Люка находит ладонь сестры, накрывает её собой. Девушка отстраняется. Всего на мгновение. Чтобы приоткрыть рот. Действие которое он тут же повторяет. Они пробуют друг друга на вкус, касаясь, переплетаясь языками. Так, как давно хотели. Бесконечно медленно, бесконечно мягко. Почти как раньше, но совершенно иначе. Совершенно неправильно, но так необходимо и приятно. Его пальцы по её щекам, шее. В её груди разливается удовлетворение. Он улыбается сквозь поцелуй, словно вся их близость за прошедшие месяцы привела к этому моменту. Когда интимное объятие дополнилось желанными касаниями. Она чувствовала как всё внутри охватывается тёплыми волнами. Пульсирует. Заливается светом. Она улыбается в ответ, они почти смеются. Не безумно, не истерично, наоборот. Легко, почти неслышно, как дети, совершающие какую-то шалость, не желающие выдать себя шумом. Сёстры не должны желать своих братьев. И наоборот. Но Лея не росла с ним, их связь сыграла с ними злую шутку. Только где это зло, Лея не видит. Внутри всё горит как что-то правильное, словно это единственно возможное. Вот так целоваться с ним. С таким тёплым и желанным. Успеть попробовать друг друга пока они ещё могут игнорировать ненормальность этого. Когда он укладывает её на прохладную мягкую постель, она думает о том, что разум не считает это изменой. Она любит Хана Соло. Но это что-то другое. Для неё. Для них. Что-то сильнее всего, что существует в её жизни. Только сегодня. Это почти не считается, ведь это Люк… Её Люк, которого никто и никогда больше не заберёт от неё. Брат, с которого она стянула рубашку, чтобы насладиться гладкой и упругой кожей под своими пальцами. К братьям не ревнуют… Только братья не раздевают своих сестёр, не гладят их стройные ноги и не целуют так сладко. А может это семейное безумие Скайуокеров так в них проявляется? Их отец как минимум дважды устраивал геноцид. Возможно инцест всё же побезобиднее будет? Пусть это будет самым безумным, что они сделают в своей жизни. В каждом действии бесконечная мягкость. Не только страсть движет ими, скорее что-то другой природы. Чистое желание окунуться друг в друга, соединиться. Словно любовь женщины к мужчине у Леи только для Хана, здесь же совсем другое. Не разлучи их в детстве, единение бы не было физическим. Совсем другим. Нормальным. Наверное. Они уже никогда не узнают. На них остаётся лишь нижнее бельё, а она отрывается от его шеи, заглядывает в глаза. Его зрачки никогда прежде не были такими крупными. В них то самое, что сидело в тени и кричало о своём существовании последние недели. У них одно на двоих желание тепла и слияния. Подарить друг другу всю нежность, накопившуюся внутри. Она видит его эрекцию скрытую белой чистой тканью его белья. Небольшое влажное пятнышко, где головка упирается в эту ткань. Волна жара проходит по её телу. Им нужна минута подумать. У неё — желание ощутить его прикосновения между своих стройных ног. Там, где уже было тепло и влажно. У него — мысли о том, что интимная близость подарит им удовольствие, намного большее чем нежные поцелуи с ласкающими друг друга языками. И совсем некстати голос друга в ушах. Это единственный грех, который Люк видит в этой ситуации. Его не смущает их родство, ведь эта ночь никогда больше не повторится. А вот выдержать взгляд Хана он какое-то время, наверное, не сможет. Он смотрит, как она медленно раздвигает ноги. Не сильно. Но достаточно, чтобы он увидел влажный участок ткани её белья. По спине рой мурашек. Она тянет его ладонь, он чувствует её жар сквозь хлопок. Её рука бесстыдно водит его пальцами, а он подстраивается, чтобы касаться так, как она хочет. А затем её ладонь отпускает его лишь для того чтобы коснуться возбуждённого члена. Неумело но нежно начиная ласкать его также сквозь ткань. Они словно синхронизированы, чувствуют всё, что чувствует другой. Стонут еле слышно, тянутся целоваться. Мнут прохладные простыни. Каким-то образом всё это между ними совсем не звериное, не пустой инстинкт, а чистая нега. Не похоже на страсть между любовниками, долгое время сдерживавшими свои желания, но и не то, что позволено детям одних родителей. Они застряли где-то посередине. Ощущая лишь непреодолимую потребность слиться. Воедино. Пусть и способ у людей для этого всего один. Люк стягивает последний элемент одежды с сестры. Она также оголяет его, укладываясь на спину, разводя свои прекрасные ноги шире. Он прикасается к нежной коже, вызывая судорожный вдох. Поглаживает её лоно, размазывая влагу, которой невообразимо много. Сестры такого братьям не позволяют. Не стонут так тихо и так сладко. Не возбуждаются так сильно и так легко. Это больше никогда не повторится. Они знают. Он отрешится от женщин, а Лея чувствует удовлетворение от этой мысли, которое возможно кто-то назвал бы эгоистичным и нехорошим. Возможно отрекись он от обета безбрачия, Лея бы не смогла закрыть эти чувства, ведь ревность вызывала бы их снова и снова. Лея не Люк. Лея дочь Энакина, в ней нет бесконечного терпения и умиротворения. Она эгоистична. Её брат будет джедаем, у неё будет любимый муж. Всё на своих местах. Кто-то скажет несправедливо, нездорóво, но кого это волнует. Он уходит не из-за неё и это главное. Они будут правильными близнецами. Которые не будут так неправильно нежны. Как сейчас. Когда он входит в сестру, легко проскальзывая в её жар. Из её рта вырывается стон чуть громче предыдущих, долгий. Её ноги обхватывают его бедра, розовые пальчики поджимаются от его плавных движений. Они двигаются размеренно, разделяя удовольствие друг с другом, их связь соединяет их ощущения. Словно она сама создана для любовников, а табу их союза чья-то глупая ошибка. Он мягко улыбается и гладит её чуть взлохмаченные волосы. Её коса на подушке — почти нетронутая, только пряди возле лба разметались. Она перехватывает его ладонь и подносит к губам. Даже не до конца верит, что они по-настоящему дошли до этого. До чего довела их эта нежность? Ощущать его внутри и наслаждаться этим ненормально. Ненормально? Только тела твердят что-то совсем иное. И его горячая плоть внутри неё даёт чувство полноценности. Воссоединения. Наполненности. Словно создана специально чтобы он любил её. Он помнит как она гладила его лицо бесчисленное количество раз, и ему вдруг хочется испытать это снова. Лея, словно читая мысли, рывком переворачивает их. Поднимается, тянет его за собой наверх. Он передвигает их к спинке кровати, опирается на неё собственной спиной. А она садится сверху, легко насаживаясь с прерывистым выдохом. Их единение для неё самое сладкое и желанное ощущение. Слабый свет из окна достаточен, чтобы видеть черты лиц друг друга. Она нежно гладит его волосы, касается лица подушечками пальцев, плавно покачивая бёдрами. Он снова улыбается. Скользит ладонями по её талии, касается кожи ягодиц. Она улыбается в ответ. Двигается и тихо стонет. А он вторит ей. Закусывая свою губу, по которой она тут же проводит кончиком языка. Вовлекая его в очередной поцелуй. Направляет его руку туда, где движется его член, на полдюйма выше. Чтобы он приласкал центр её женского удовольствия. А он послушен. Большим пальцем по чувствительной коже, наслаждаясь её рваным дыханием на своих губах. Чувствуя перетекающую между ними нежность. Им не стыдно. Также как у того костра после победы. Когда они поймали на себе пару странных взглядов. Потому что Лея была с ним также тактильна, как со своим женихом. Теперь же они максимально близки, одно целое. Сердца бьются в унисон. Совсем не фигурально. Они синхронизированы. Целуются. Лея чувствует приближение пика, хочет обратно вниз. Ощутить его силу. Ей даже почти любопытно, Сила, что тянула их друг к другу всё это время, сводила с ума, повлияет на пик их удовольствия? Девушка тянет его за собой, откидываясь на спину. Хочет быстрее. Не говорит ни слова, но он понимает. Его ладонь задевает её ухо, когда он зарывается пальцами в волосы на её затылке, и мурашки пробегают по её коже. Она касается своей рукой его шеи. Он прикрывает глаза, она делает тоже самое. Он ускоряется, утыкается лбом в её лоб. Слушает её тихие крики. Их странные для посторонних прикосновения, нежные объятия, те почти невинные касания губ, всё вело к этому моменту. Когда он ласково любил свою сестру в этой постели под еле слышный скрип кровати под ними. А она принимала его каждым миллиметром тела и души. Наполняя комнату мелодией из негромких криков, стонов, сбитого дыхания, шорохов. Когда их не смущали звуки мягких шлепков, так похожие на звуки их поцелуев на пороге полчаса назад. Словно всё это было самым естественным окончанием этой главы их жизни. Красочным окончанием. С единым на двоих удовольствием, передававшимся друг другу словно по радио частотам навигационных систем. Они снова обнимались, умытые волной экстаза, удовлетворённые своим поражением. Гладили друг друга. Им не нужно было о чем-либо переживать. Никто не заберет их друг у друга. Разлученные в младенчестве они не потеряются уже никогда. Не было необходимости волноваться о неправильности произошедшего. Это никогда не повторится. От этой ночи они заберут всё, рассмотрят этот странный кусочек пазла и спрячут так, что больше не найдут. Перевернут страницу. Останется лишь бесконечная любовь двух родных и близких людей.