Мы застряли?

Розмари отошла к Сэму, положив руку ему на плечо. Стала что-то спрашивать у него, а рука ее ловко спускалась все ниже: сначала на его предплечье, а потом и вовсе накрыла его крупную ладонь своей. С уверенностью в себе у Рози точно никаких проблем нет. — А Рози не промах, да? — Дин наблюдал за Сэмом и Рози, смеясь. А потом обратил свой взор на меня. — Да, она мастер флирта, — я успела заглянуть ему в глаза до того, как он сел рядышком со мной на стул. Он был так близко: я чувствовала локтем его локоть, а коленом его колено. Мне это непременно нравилось. Но о чувствах к нему я распространяться не хотела. Я так привыкла: чем меньше человек знает о любви к нему, тем значительнее ты выглядишь в его глазах. Я не знаю, так ли это, но придерживаюсь этому. — Как ты? — спросил Дин, и, кажется, в его голосе даже проскользнула нотка заботы. — Скоро нужно будет менять повязку. Снять и наклеить новую. От этих слов у меня мурашки прошли по телу. Целая армия мурашек. Мой мозг неумышленно стал представлять, как липкая кровь отлипает от раны и тянется подобно плавленному сыру. Фу. — И кто будет моим врачом? Ты, Сэм или может Розмари? Рука Дина была так близко к моей, что я не удержалась и погладила мизинцем его тыльную сторону ладони. Его рука были холодная, и я вспомнила, как он грел их вчера о мой живот, который уже ныне поранен. Дин стрельнул глазками на наши сплетающиеся мизинцы и потом медленно начал скользить по моей руке неспешным взглядом, пока не достиг зоны лица, которое мне повезло сегодня привести в порядок. Вдруг он сощурился. — Какого эффекта ты ждала, когда штукатурила и так красивое лицо? — заулыбался Дин. — Хотела стать супер-пупер красивой что-ли? Я промолчала в смущении, отводя глаза. Посмотрела на огромный цветок в темно-коричневом горшке. — Розмари права. Жаль, что ты сейчас не пригодна для покупок, — последнее слово Дин наполнил особой томностью. — Дин, прошло меньше дня.. — я не сдержала смешка, сморщившись от такого частого хотения им интима. — Меня не секс больше интересует, а ты, — Дин смотрел, не переставая время от времени хмуриться. Меня так возбуждало, когда Дин произносил что-то чувственное совершенно не эротичным голосом. — И с каких это пор? — Видимо, с этих самых. — Вот как, — мне было безумно приятно и страшно это слышать. А что, если все это простой сон? И никаких признаний Дин не делал. Вдруг смысл этого заклинания в том, чтобы убедить меня в реалистичности сновидений? Не услышав от меня ничего, что связано с взаимными чувствами к нему, он двусмысленно ухмыльнулся и оставил меня одну, удалившись на миниатюрную кухоньку. Снял с себя куртку и повесил на спинку стула. А потом стянул с себя и клетчатую рубашку, каждым телодвижением будто бы желая подразнить меня. Стал греть воду в чайнике, облокотившись о столешницу. Смочив губы языком, он приподнял голову к потолку, и ждал. Боже, когда он не хочет интима или чего-то такого, он еще сексуальнее. Знаю, я повторяюсь. Но черт, об этом так приятно размышлять. Я не могла насмотреться на его мышцы и красивое лицо. А Дин, заметив мой мечтательный взгляд, вскинул брови в вопросе. Имея в виду: «что-то не так?» Я отрицательно покачала головой в стороны, и тогда он лениво отвернулся. * * * День клонился к вечеру. И пришло время моих мучений. За какие это грехи мне нужно терпеть боль, и за какие это заслуги, ухаживать за мной будет сам Дин Винчестер? Я была в аду и раю единовременно. Проходило, кстати, все это в точности, как я себе это представляла — больно и мерзко. — Готова? — Дин подцепил ногтем краешек клейкого пластыря и немного оттянул. Я сразу почувствовала острую боль, стихающая, когда он переставал тянуть. Я сжимала губы настолько, что перестала их чувствовать. А когда Дин останавливался, они снова наливались новой порцией крови. — Может оставим, как есть? — Я глянула на рану, выглядящая как клей смешанный с кровью и катышками. От этого зрелища меня стало воротить. Я сидела на кровати, а Дин сидел на корточках меж моих ног. Руками я придерживала футболку, чтобы она не опускалась и не мешала Дину работать с моей израненной кожей. — Нельзя. Не стоит рисковать, — Дин смочил наружную сторону пластыря перекисью, чтобы помягче отходило. — Ты и так уже хорошенько подурила, наша ты спасительница курток. Не знаю, то ли я накрутила себя, то ли мой болевой порог сошел на нет, но каждое движение Дина отзывалось острой болью, будто его пальцы были измазаны горчицей или перцем Чили. — Кончай уже, — Дин стал злиться, что я совсем не могу терпеть. — Так мы до завтра не закончим, ей Богу. — Повторяешься, — намекнула я на вчерашний наш горячий секс, где он просил меня быстрее кончить. Он это сразу понял, искривив одну бровку. В отместку, он потянул за пластырь, не останавливаясь даже когда я заорала. — Повторяешься, — намекнул теперь уже он на мои стоны и крики вчера, и поднялся на ноги, отправляясь за новыми бинтами и пластырем. — Ты чего это издеваешься над нашим пациентом? — пошутил Сэм, подойдя ко мне с наполовину наполненным стаканом виски. Я забрала и залпом выпила, стараясь не запускать едкий запах в нос. Мы с Рози любительницы выпить, оказываясь на вечеринках по приглашению, или прочих местечках, где есть музыка и выпивка. Но она, в отличие от меня, крепкие напитки переносит гораздо легче. Повезло. — Ого, ты прямо пьяница я смотрю, — подколол Дин, возвращаясь со всем необходимым для моей раны в руках. Вновь сел согнув колени и держал равновесие на носочках. Выдавил какую-то вонючую мазь себе на палец. — Задери-ка повыше футболочку. Но смотри, не слишком высоко. Дин издевательски подмигнул мне. Выполнив его просьбу, он стал водить пальцем по моей ране, но больно это уже не было. Потом наклеил сверху пластырь и обвязал меня бинтом. — Ну вот, теперь там чистенько, — Дин покивал и отошел на шаг, будто бы оценивал нарисованный им шедевр на холсте. Зрачки сверкали радостью. — Спасибо, — я аккуратно спустила ноги с кровати и двинулась в сторону туалета. Розмари остановила меня за плечо, заглянув с добротой в глаза. — Тебе помочь? Ты знаешь, меня тебе нечего стесняться, — и убрала свою ладонь с моего плеча. Веки ее, как и обычно, были выкрашены в серый. — Нет, спасибо. Я справлюсь, — я закрылась в ванной, присаживаясь на стульчак унитаза. Обхватив руками лицо, я вперила взгляд в стену, на которой висела туалетная бумага. В голове крутился ворох мыслей. Все они были разной яркости и размера — одни имели большее влияние на меня. Заклинание. А что, если мы давно уже мертвы, и мои родители хоронят нас? У Розмари родителей не было. Лишь тетя и алкаш отчим. Тот еще кусок дерьма! И вообще, не случиться ли ничего ужасного, если мы вернемся? А еще я все больше начинаю считать Дина тем, кого давно искала. Да, он придурок, но у него доброе сердце и он никогда бы не доставил мне боли. Эта мысль была одной из самых провокационных в моей голове. Я была влюблена в него, как в персонажа киновселенной, чего мне вполне хватало. А теперь.. теперь я извожусь мыслями, как не потерять его. И это чертовски бесит. А о доме? Дома меня мало что ждёт хорошего: вечно холодные и богатые родители, кого мало интересует моя жизнь. Проблемы в личной жизни. И еще одно, о чем я совсем забыла: у меня заболевание, что на время от меня отстало. У меня онкология. Прямо в желудке. Скажу, как есть: врачи говорят, что шанс на жизнь есть, но не велик. Совсем не велик. Мои анализы не в порядке, но я не теряю надежду. Как мне кажется, ножевое ранение, что оставил на моем животе призрак утопленника — не случайность. Смею предположить, это отголоски из моей реальной жизни, намекающие мне на мою болезнь. Болезнь, которая уже много лет не дает мне покоя. Но вот, что интересно: а что, если я проверюсь у врача здесь?