В одной палатке

Ранние утра в начале июня выдаются более холодными, чем ночи, потому у Джокера уже вошло в привычку просыпаться до времени общего подъёма в попытке завернуться в одеяло посильнее и доспать оставшиеся пару часов. Он даже не открывает глаза, просто сворачиваясь калачиком, как делает обычно, так что замечает присутствие чего-то — кого-то — лишнего, только когда случайно упирается коленом в него. Мозг пока ещё медленно работает, чтобы вытянуть хоть какие-то воспоминания с прошлого вечера, и парень всё же заставляет себя разлепить веки и сфокусировать взгляд на том, кто лежит рядом: его беспорядочные кудряшки являются единственным светлым пятном в палатке, что видно благодаря слабым солнечным лучам, попадающим сюда в это время; голубые глаза же пристально смотрят на него самого. Джокер из-за сонливости не может пока понять, что они выражают. — Замёрз? — голос слегка хрипловатый, как сразу после сна — видимо, своим пинком актёр разбудил Майка. При этой мысли он снова выпрямляется, чтобы не мешать, но акробат подвигается ближе и переплетает свои ноги с чужой здоровой, а рукой накрывает его талию. Становится чуть теплее. Джокеру нравится чувствовать его так близко. Ему тут же хочется, чтобы Майк обнял его обеими руками, согревая полностью и заодно удерживая на поверхности, ибо иногда ему кажется, что образ печального клоуна — единственное, что от него останется в один день. Ему кажется, что Мортон видит в нём Джокера, а не того, кого Джокер играет. Он замечает, что немного выпал из реальности, когда подушечки пальцев Майка нежно проходятся по его щеке, и снова смотрит на компаньона, который переводит собственный взгляд с чужих глаз на губы и обратно, словно спрашивания этим разрешения. Джокер на девяносто процентов уверен, что понял его намёк правильно, но кивает, на всякий случай не предпринимая ничего более, и чуть расслабляется телом, когда Майк наконец сокращает оставшееся между ними расстояние и прижимается своими губами к его. Оттого, как бережно Мортон обращается с ним, у Джокера только больше разрывается сердце, и он думает, что не выдержит, если на следующую ночь Майк вернётся в свою палатку, словно не было всего этого: ни совместного сна, ни нежных касаний, ни немого вопроса, ответ на который мог быть только один. Как только акробат отстраняется, Джокер чуть ли не в шею ему утыкается носом и неровно выдыхает, не допуская прежних сантиметров между ними. Жмурится, когда в его волосах путаются тонкие пальцы и начинают аккуратно перебирать их, помогая этими действиями уже полностью уйти скопившемуся в плечах напряжению, и едва удерживает в себе довольный стон. Боже, Майк так правда сведёт его с ума. — Согрелся? — ещё один короткий вопрос от него, в ответ на который Джокер только утвердительно мычит, думая, что если Мортон продолжит говорить, с его собственного языка тоже соскользнёт что-нибудь глупое. А он, как назло, будто умеет читать мысли: — Хоть бы что-то сказал. Неловко в такой тишине лежать, знаешь ли... — Майк, — его имя звучит приглушённо, но всё равно достаточно чётко, чтобы акробат прекратил бурчать, внимательно слушая, что последует за этим. — Ты останешься? — Ты ведь меня не выгоняешь из своей палатки. Зачем мне уходить отсюда, если скоро всё равно вставать и готовиться к дневной программе? — Я не только про сегодня. Повисает пауза, и она длится десять, пятнадцать, двадцать секунд. Джокер уже решает, что на такой вопрос у его товарища сейчас нет ответа, и мирится с этим — очевидно, он слишком спешит, — но Майк всё же снова заговаривает, уже более серьёзным тоном, чем ранее, пусть и негромко. — Я пока никуда не собираюсь уходить. О кого в следующие ночи греться-то будешь? — в подтверждение этим словам рука, лежащая на талии актёра, притягивает его только ближе к чужому телу. На пару секунд Джокеру даже становится неловко от совокупности столь возмутительной фразы и факта, что его так легко и уверенно прижал к себе другой человек, не давая тем самым времени на какие-либо сомнения, но это всё же придаёт какого-то спокойствия. Майк убедительный. Он всегда такой, что на сцене, что в жизни, однако в данный момент Джокер верит ему на все сто процентов... и этого достаточно для того, чтобы тоже закинуть свою руку на него в молчаливом согласии и закрыть глаза. Сейчас всё-таки беспокоиться не о чем.