There's a house on the hill
That everyone sees
It scares everybody
So nobody goes in
На холме стоит огромный мрачный дом, которому по виду не менее сотни, а то и более, лет. Потемневшие и отяжелевшие под весом времени доски уже были готовы упасть и повалить за собой всю остальную громадину, но, почему-то, этого так и не происходило. Люди всегда замечали это здание, но вечно предпочитали обходить его стороной и делать огромные крюки, лишь бы не пересекаться с тем, что, по легендам, живёт там. Кто-то был абсолютно точно уверен в том, что в доме, помимо огромного слоя пыли, живёт ещё сборище призраков, неупокоенных и мстительных духов и прочей нечисти в духе "Сверхъестественного". Ну, а кто-то был убеждён в том, что всё это легенды для того, чтобы пугать детишек, которые не хотят слушаться родителей, и что в старинном доме обитают только пауки да крысы, которые и там подохли от отсутствия еды. А был и третий тип людей, в мыслях которых там была настолько гнетущая и отвратительная атмосфера, что любой, кто туда заходит, сам начинает чувствовать себя мстительным духом и не может выбраться, пока не почувствует на своих руках чью-то свежую кровь и не услышит предсмертный хрип. Но в любом случае это место пугало всех. Лука Иванович входил, скорее, в категорию не заинтересованных в этом деле в принципе. Он был настолько асоциальным и не увлечённым сверхъестественной тематикой, что очередной выход на улицу, да ещё и в какой-то старинный дом, который в любой момент мог развалиться и расплющить его, мог казаться только страшным сном. Или крайне не смешной шуткой.In the dark of the full moon We would be synced
Но почему-то в полночь, когда на тёмном небе не видно не одной звезды и ярко сияет полная луна, мнение может измениться. На телефон приходит сообщение. До этого экран был полностью тёмным из-за того, что к смартфону не притрагивались по меньшей мере полчаса. И не из-за того, что Лука хотел уснуть или просто ограничить себя от грядущей телефонной зависимости, а из-за того, что делать там было нечего. Все смс-ки прочитаны по причине того, что было их там крайне мало: от парочки знакомых с вопросами "когда придёшь на учёбу?", да от матери одно: "заедь, если сможешь". Конечно он не сможет заехать. Лука уже недели две не может выйти из комнаты, не то что сесть в машину и поехать к ней. Но он искусно врёт и бедная доверчивая Мария Иванович живёт мыслями о том, что её сын весело проживает свою мирскую жизнь с кучей друзей вокруг и без отбоя от ухажёров. Лука боялся, что сломает ей жизнь, если скажет, что уже как месяц не может голову вымыть, да и контактов с другими не имеет. В карманах всегда носит какие-то таблетки, не то обезболивающие, не то антидепрессанты, да и в принципе выглядит так себе. Не позавидуешь. Сообщение на удивление длинное, а для Луки они считались длинными, если содержали больше пяти слов. "Доброе утро…" На часах 00:23. "Мне нужна твоя помощь. Это срочно. Пожалуйста, выйди из дома. Сейчас". Просьба была странной сама по себе. Лука даже не помнил лица человека, который сейчас строчил ему сообщения о помощи. Мог вспомнить только то, что он был с его курса, небольшого роста, улыбчивый и в ужасных синих очках. Или всё-таки фиолетовых..? В любом случае, сейчас это было не так важно. Они никогда не были слишком близки. Кажется, пересекались пару раз, но не более. Возможно их что-то связывало пару лет назад, но Лука даже имени его не помнит, что уж тут теперь рассуждать. Но ноги будто сами шли вперёд. Будто обрели собственный разум и решили, что с этим человеком обязательно нужно встретиться. Внутри Лука понимал, что эта встреча либо будет безрезультатной и абсолютно бесполезной, либо пойдёт ему в ущерб, а обе идеи были так себе. Нет, Лука не был из той категории людей, которые делают всё лишь в свою выгоду. Просто в своё время он делал слишком много для людей, которые в конце даже не просто бросили его, так ещё и успели высказать пару едких словечек о нём не только ему самому, но и своим знакомым. После чего, соответственно, круг общения Луки сузился до двух человек: родителей. Ведь всем же легче поверить, что тихий парень с химически-жёлтыми волосами — гей, который употребляет наркотики и никогда не возвращает долги, чем в факт того, что "глава" класса недавно изнасиловал бедную девушку в тридцати метрах от школы, а его друзья снимали всё на камеру, чтобы позже зашантажировать ту же самую девушку. Она повесилась через два дня. Лука знал причину. Знал всё, что произошло, и за это ему тоже попало. Не так сильно и не так жутко, но плеваться кровью до самого дома — тоже не самое приятное, что могло случиться. И вся ситуация сейчас просто казалось ему нереальной. Лука всегда видел этот жуткий дом, которого боялся буквально каждый. Он даже слышал от матери легенду о том, что однажды туда вошли трое парней, чтобы провести расследование, но вышел обратно лишь один, да и тот через три дня вскрыл вены. Не только легенду он слышал от неё, ещё и предостережение, чтобы не вздумал туда ходить. Да, пугающий дом находился в трехстах метрах от его собственного. Лука мог выглянуть из давно закрытого шторами окна и увидеть тёмный силуэт; до него можно было дойти за минут пятнадцать, если сильно не торопиться. Но Лука никогда не был фанатом пеших прогулок, поэтому на все опасения матери отвечал спокойно и уверенно: "Конечно я туда не пойду". Как сильно он ошибался. В голове будто был туман и он лишь усилился, когда тот толкнул дверь и впервые, кажется, за несколько дней, почувствовал свежий воздух на своей коже и в лёгких. На улице была ночь и было логично, что погода была не самая тёплая, а Лука вышел в одном сером мешковатом комплекте пижамы, который давно стал ему велик. Да, и вправду велик. В принципе, если питаться так же мало и чем-то непонятным, то сбросить вес можно быстро, но явно не на пользу себе. Сделав нерешительный шаг на каменную дорожку, Лука огляделся. Ему на момент показалось, что это даже не глупая шутка, а плод его воображения, разыгравшегося из-за слишком продолжительного нахождения в четырёх стенах и постоянного самоистязания. Но нет, уже через пару мгновений он заметил силуэт через пару метров от себя. Было слишком темно и чётко различить фигуру было нельзя. На пошатывающихся ногах Лука с приподнятой бровью направился в сторону "старого нового знакомого", сунув руки в карманы штанов. Подходя ближе он стал видеть человека чётче. Он даже, кажется, смог его вспомнить. Чёрная, как небо, чёлка, спадающая на глаз, изогнутый, практически орлиный нос и довольно низкий по сравнению с самим Лукой рост. Да, это он. И никто иной. Кажется, они пару раз пересекались. Как минимум этот человек точно не поверил в те слухи, которые "популярные" ребята пытались распускать, иначе он бы сейчас не был здесь. Увидев Луку, тот даже улыбнулся, хотя до этого стоял мрачный, как туча в прекрасный летний денёк. Но это было как-то грустно и даже… неестественно? В прочем, поводов для радости особо не было. Не успев дождаться Луку, тот повернулся и принялся глядеть лишь в одну точку. Парень сунул руки в карманы плаща: длинного чёрного кожаного плаща, практически достающего до земли. Луку удивила его неразговорчивость, хоть он и сам не рвался начинать диалог. Со вздохом тот на удивление спокойно встал рядом с парнем и посмотрел в ту же сторону. Необычайно, что не было какой-то паники при контакте или любой другой тревожности. Было даже слишком спокойно и умиротворённо. Где-то сзади пессимистично зачирикали птицы и затрещали сверчки. И лишь сейчас Лука увидел, куда был направлен взгляд нового старого знакомого. Да. Это был тот самый дом. Тот самый дом, куда его слёзно умоляли не ходить, о котором было столько слухов, легенд и трагичных новостей. И знакомый смотрел прямо на него с каким-то желанием и спокойствием в глазах. Честно, Лука впервые за последний месяц почувствовал краткий, но колющий в самое сердце страх. Почувствовал то, как сильно забилось его сердце. "Нет" — будто вырвалось из его сердца в его мысли, но бежать не было сил, просто было невозможно даже двинуться. Будто что-то невидимое сильной держало его здесь, именно на этом месте и в этом положении. Внутренний голос пытался прорваться и внушить в мозг лишь одно: "Беги, беги пока не поздно", но что-то глушило этот сигнал. Упорно глушило. В глазах потемнело и Лука пошатнулся; он не знал, произошло ли это из-за какого-то истощения или долгого сидения в четырех стенах, либо из-за беспорядочного потока мыслей в голове. Человек рядом подхватил его под руки и как-то болезненно прижал ближе к себе, а взгляд всё так же направлен в ту сторону. Сторону того, от чего невозможно отвести взгляд. Хотя нет, возможно. В глазах стало ещё темнее и Лука просто потерял сознание. И теперь видеть вообще ничего не получалось. Возможно, это и к лучшему…?***
Он не помнил, как и когда очнулся. Помнил лишь разрывающую боль, но с другой стороны и какое-то… успокоение. Будто сейчас всё не было таким ужасным, таким пугающим. Как будто весь ужас ушёл на второй план и его заменило принятие, резкое и неожиданное. Лишь спустя минуту раздумий Лука раскрыл глаза. Было темно, очень темно, практически ничего не было видно. Лишь какой-то одинокий расплывчатый желтоватый круг светился и был неким ориентиром для Луки. Под руками что-то противно затрещало, когда тот попытался подняться. Доски… старые, прогнившие и отсыревшие, неизвестное как вообще не обвалившиеся под его собственным весом. Лука порыскал рукой по полу и через пару секунд "исследований" болезненно её отдёрнул, так как укололся обо что-то острое. Осколок стекла. И в этот момент в голове сошёлся пазл. Старые сырые доски, жёлтый круг и осколки стекла. Он в доме на холме.And we're out exploring baby Brick by brick
Он был готов прокусить себе губу до крови, но не из-за страха места, который практически мгновенно испарился при попадании сюда, что до сих пор оставалось загадкой, а из-за страха непонятности, почему он здесь и один ли. Второй вопрос даже волновал больше. И ответ на него нашёлся практически моментально. Так же под руки его подхватил человек, пришедший к его дому ранее, и помог подняться на ноги, хотя всё равно до сих пор сильно шатало. Чёрт. Лука опять забыл, как его зовут. А это было так важно? У Луки не было сил задавать вопросы. Он еле держался на ногах, а глаза всё норовили вновь закрыться, будто что-то призывало его уснуть блаженным сном. А может всё это и есть сон? Да, наверняка это тот самый сон, в котором ты не можешь читать или бегать, просто не можешь. Как минимум мысль о том, что это всё не настоящее, грела бы душу Луке. Но внутри что-то упорно твердило: "Всё это реальность". Первый раз, когда не хотелось верить самому себе. Парень придерживал его сзади за плечи. Его хватку нельзя было назвать мёртвой, но и слабой тоже. Он держал крепко. Но для того, чтобы Лука держался на ногах или просто чтобы он не ушёл? Неизвестный приотпустил Луку, оставляя руку на его левом плече и обошёл его, вставая уже спереди. Он улыбался, слабо улыбался. Будто ему не было страшно или некомфортно, как было бы абсолютно нормальному человеку. Его глаза были абсолютно пустыми, практически стеклянно-мёртвыми и это ужасало. Но взгляд всё же был направлен на Луку. Нет. Не на него. Куда-то внутрь него. Тот отпустил и вторую руку, скатился ей по руке Луки и переплёл их пальцы, скрещивая ладони в замок. Лука в свою очередь покрылся пугающими мурашками: рука парня была практически ледяной. Она была до ужаса холодной, но цепкой. Незнакомец улыбнулся чуть сильнее и повёл Луку за собой, желая что-то показать. И он поддался, ведь чего-то другого он сейчас сделать просто не мог. А в голове всё тот же туман, она так же кружится, как он вдыхания приторных духов, как после очень быстрого бега или резкого пробуждения.Как от слишком большого количества выпитого алкоголя… а может Лука выпил до белой горячки и всё ему чудится? Нет, чушь, он бы в жизни столько не выпил. Его после двух бокалов розового вина уже клонит в сон, а до "белочки" нужно выпить явно больше. Он поддаётся, будто летит за ним, неизвестным парнем, который молчит, молчит, будто ничего не произошло, он будто идёт под водой, ноги так же тяжело передвигать быстро. Да, под водой сейчас было бы хорошо. Окунуться в прохладное море, прыгать на волнах около берега, по которому бегают дети, смеются, строят замки из песка, нырнуть под воду в очках, чтобы потом не тереть глаза от соли, рассмотреть дно из песка и камня, увидеть водоросли и маленьких рыбок, только начинающих свой путь. Лука раньше был на море. Или это было озеро? Вряд ли сейчас подходящее время, чтобы вспоминать прошлые путешествия, правда? Парень подводит его к стене. Она будто другая: доски практически новые, но темнее остальных. А в полу даже нет дырок, но доски скрипят сильнее. Тот проводит ладонью Луки по стене, прижимает её, будто хочет, чтобы он что-то почувствовал. И смотрит на стену, смотрит и улыбается. А здесь тихо. Звёзд на небе нет, одна луна освещает путь. Шум в ушах глушит все посторонние звуки, доносящиеся из города неподалёку, поэтому кажется, что из и вовсе нет. Лишь один дом и два парня. Два потерянных парня. Незнакомец резко отходит и поворачивается к другой стене, начиная бегать ладонями уже по ней. Лука оборачивается, но с места не двигается. Стена эта явно старее. Доски древние и сдвинувшиеся, мокрые, но светлые. Одинокая длинная стена, на которой висит лишь одна стеклянная рамка. Лука заинтересовался, ведь как рамка может оставаться так долго в таком покинутом месте? Он чуть нахмурился и подошёл поближе, желая разглядеть картинку, которую незнакомец уже взял в руки и упорно рассматривал. На изображении на первый взгляд не было ничего необычного. На первый взгляд… Обычная семейная фотография, на которой вместе стояли муж и жена. Мужчина в чёрном, очень солидном смокинге и с бабочкой, с прилизанными чёрными волосами и фигурными усами, в тонких золотых очках и с тонким серебряным кольцом на руке. Слабо улыбается, всё ещё пытаясь сохранить серьёзный вид. Девушка рядом выглядит чуть моложе, на ней белое воздушное платье с полу-прозрачными короткими рукавами, а ниже молочные перчатки. На одном из пальцев поверх перчатки надето такое же кольцо, как у мужчины, но чуть потолще, что удивительно. Девушка красивая: волнистые волосы, красные губы и голубые глаза. Но полностью пустой взгляд и больно бледная кожа сильно отталкивали. А задний фон больно напоминал какой-то деревянный дом, красивый, отстроенный совсем недавно. Снизу фотографии красным цветом небрежно написана дата. 03.03.1975. Почти пятьдесят лет прошло. Интересно, что сейчас с людьми на фотографии? Живы ли они вообще? И что эта фотография здесь делает? Лука будто обнаружил в себе силы разглядывать всё, что видит. Он поморщился и направился к противоположной стороне комнаты и обнаружил длинный стол и лишь один стул рядом с ним. Оба предмета старые, очень, что заметно по их состоянию. На столе трещины и пара вмятин посередине. Предметов практически нет, кроме пустой старой вазы.It seems so easy
When you look from above
Теперь он видел. Видел то, что в этом доме не было совершенно ничего сверхъестественного и мистического, что в нём не живёт маньяк или злой дух, а все те мифы — и вправду всего лишь мифы и не более того. Лука усмехается собственной пугливости. Он уже начал подозревать, что в доме что-то не так, хотя на деле это всего лишь очередная старая заброшка с кучей паутины и крыс. И что нет тут ничего, о чём говорила ему мама, чего просила опасаться. И головокружение — лишь результат самовнушения на нервной почве.All the downtown secrets
Dancing to the stars
Лука слабо улыбается и подходит к разбитому окну. Вдали видна куча огоньков: из дома открывался вид на оживлённый город. Люди танцевали и пели, музыка звучала так громко, что её наконец стало слышно и здесь. А на небе видны маленькие белые точки. Звёзды, которые заслоняло бесчисленное количество тёмных облаков, стало видно. Лука протянул руку, вытянул её из окна, а затем и высунул голову. Прохладный ветер мягко потрогал по щекам и пальцам. Не было никого рядом. Ни птиц, ни насекомых. Лишь один Лука Иванович, наслаждающийся городской музыкой и приятной погодой. Лука прикусывает ноготь на указательном пальце. Не может отвести взгляда от неба, просто не может. Он и вовсе забыл, что в этом месте далеко не один. Чужая холодная рука ложится ему на плечо, чуть задевая шею, которая тут же покрывается чередой мурашек. Лука хмыкает и поворачивается на незнакомца. В лунном свете он кажется совсем бледным. Но неизвестный нервничал, он прикусил губу и чуть потупил взгляд. Через секунду тот вздохнул и вновь посмотрел на Луку блестящими карими глазами. — Я должен кое-что сказать. Позволишь? Тот улыбается и делает пару шагов назад, маня за собой Луку. Он совершенно опешил, но идёт за парнем, по пути слабо кивая, будто автоматически, без раздумий. Слишком спокоен для этого. — Ты мне не поверишь, — тот улыбнулся и достал из кармана тюбик красной, по виду старой, губной помады и быстро обвёл ею собственные губы по контуру, чем заставил Луку испуганно нахмуриться. — Просто не поверишь. Его голос дрожал. Очень сильно. Как дрожит у человека во время нервного срыва, истерики или плача. Но он не плакал, он улыбался и по виду даже был счастлив. Он сиял, но почему-то глаза всё равно были грустные. Неизвестный обхватил руками Луку за предплечья и вздохнул.A house on the hill
Where you told you loved me
— Я люблю тебя. Тишина будто сломалась в этот миг, будто треснула или разошлась по швам. Лука не знал что делать и что чувствовать, потому что это было последним, чего он ожидал сейчас. — Я знаю, ты мне не веришь, — продолжил тот, а голос с каждой фразой всё больше ломался и дрожал, всё больше становился похожим на нервный шепот. — Ты меня наверняка даже не помнишь. И это нормально, полностью нормально. Просто послушай меня, Лука. Он не хотел слушать. Он не мог. Лука попятился от какого-то шока, даже трудно сказать, приятного или нет. Скорее нет. Всё же он этого не ожидал. Он ожидал не этого. Лука цепляется руками сзади себя, чтобы не дай Бог не выпасть из окна. Но незнакомец не округлил глаза, не испугался или не разозлился. Он лишь нервно дёрнул головой и пошёл навстречу Луке, ускоряя шаг. И он резко догнал его, схватил за талию по бокам, прижал к себе и втянул в хаотичный, жалящий поцелуй. Из глаз Луки прыснули слёзы, было и так душно, а сейчас воздуха вообще перестало хватать. Не было сил брыкаться или пытаться убежать, руки будто отяжелели в один момент. Будто кто-то управлял им и играл с джойстиком: то включал, то выключал определённые возможности. Незнакомец чуть ли не до крови прокусывал его губы, углублялся всё сильнее и сильнее, заставляя Луку прогибаться и мысленно молить о пощаде всё сильнее. Глаза закатывались, он просто не мог этого терпеть. Неприятное тепло распространялось в мозг, давало красный свет. Но это было не худшее тепло, которое он мог испытать сейчас. Далеко не худшее. В один момент незнакомец резко сделал шаг назад. Глаза его были испуганные и пустые, помада смазалась, а на лбу выступил пот, который стало видно даже при слабом освещении. Лука не сразу понял, что произошло. Но резко выросшая слабость, а также необычное тепло уже в области живота заставили Луку остолбенеть. Он медленно опустил взгляд и оказался прав. Чертовски, к сожалению, прав.There's a house on the hill
Where you left me to bleed
Тёмное красное пятно сияло на его светлой одежде, а тонкие струйки медленно стекали вниз, прямо по штанам и на пол. Теперь Лука видел. Видел стеклянный осколок в руке незнакомца, видел его в крови. Лука коснулся собственных губ. Кровь мешалась с размазанной помадой, они были практически одного цвета, но всё же различить их было можно. Ему не было больно. Пока что нет. Новая рана лишь слегка пощипывала, может даже покалывала и создавала неприятное ощущение пустоты в области живота, как будто он не ел недели две. Но нет, боли не было. Просто кружилась голова. Просто хотелось уснуть, но Лука знал, что если сделает это, то уже не проснётся. Он понял, почему пол настолько отсыревший. Почему стены поменяли цвет. Всё это была кровь, кровь глупых людей, пришедших сюда и встретивших свою смерть. Ужасную и кровавую смерть. Вот что случилось с той женщиной на фотографии. Она была первой. Но Лука не хотел умирать. Не хотел? Последние пару лет он только и старался закрыться от людей и всячески издевался над самим собой, но разве он хотел собственной смерти? Почему он здесь? Почему всё это происходит именно с ним, а не с каким-то любым другим депрессивным подростком или кем-то постарше? А что если здесь уже как раз и были все подобные? Их резали, а они молча стояли на коленях и принимали свою судьбу, не спорили с тем, что обречены и не пытались убежать? Лука не хотел осознавать то, что он умрёт. Только не сегодня. Только не так. Он схватился за живот и изо всех сил побежал в сторону лестницы. Они были на втором этаже, что утруждало побег. Но незнакомец тоже не остановился. Тот резко перехватил Луку и вновь накинулся на него со стёклышком в руке. Парень ударил точно в левую икру, чем заставил того наконец вскрикнуть от резкой боли и свалиться с ног. Колени пошатнулись и ноги просто не выдержали. Вот сейчас стало по-настоящему больно. Лука упал на тёмный, утопленный в крови пол и закашлялся от поступающей к горлу крови. Но он не терял надежды. Тот хватался пальцами за торчащие доски и принялся ползти к своей цели. Надежды становилось меньше, но тот просто не позволил бы себе сломаться в такой момент. Не сейчас. Лука сдирал пальцы и ногти до крови, но продолжал ползти, продолжал открывать рот как рыба в поисках воздуха. Из глаз текли слёзы боли, текли нескончаемо и неосознанно. Они были тёплые, а тёплого сейчас и так хватало. На глаза Луке попалось то, что могло его спасти. Доска, старая, с парой гвоздей, в углу, около лестничного пролёта. Лука цепляется за неё, хватает и разворачивается. Замахивается и со всей силы ударяет ею человека, решившего его здесь убить. Раздаётся болезненный стон: прилетело по голове. И Лука в душе обрадовался, что это его шанс. Найдя в себе все оставшиеся силы, тот вскакивает, забывая боль и порывается сбежать. Лестница впереди, осталось два шага и он скатится по ней, добежит до дома и позвонит матери. И в скорую. И в полицию. Но сначала маме. Она будет беспокоиться, что он долго не отвечает. Да, он позвонит маме, расскажет, что отлично провёл день, что нашёл новых друзей и начал заниматься спортом, что хорошо поел и скоро заедет. Нет. Не позвонит. Незнакомцу явно не понравился такой жест и он даже и не думал после этого благополучно отпускать Луку. Скорее наоборот. Он хватает со стола старую вазу и со всей силы разбивает её о голову Луки, заставляя его чуть ли не потерять сознание. Удар прилетает в челюсть, в этот раз с ноги, заставляя того чуть ли не захлебнуться собственной кровью. Боль начала брать над ним верх. Лука попытался вынуть из кармана телефон, быстро позвонить хоть кому-то, готов был уже молить о пощаде, но в ту же секунду услышал неприятный хруст. Хруст собственных костей в руке. Отвратительный звук, после которого в ушах запищало так, что казалось, будто от этого писка мозг просто расплавится. Больно до жути. Лука практически захлёбывался в кровавой пене, но почему-то маленькая надежда еще жила в его голове, в его мыслях, не хотела уходить даже тогда, когда обычные люди уже сдаются. Он разбивает телефон сильным ударом об землю, совсем новый. Теперь уже никто не поможет. Лука еле поднимает взгляд, он на грани потери сознания, и ужасается, ужасается в очередной раз. Человек перед ним уже не выглядит живым, он совершенно другой. Улыбка сползла, кожа стала заметно белой, как у мертвеца, глаза потухшие и совершенно пустые. Его тонкие руки сжимают кровавый осколок и вздымаются вверх, а затем падают точно в живот Луки, заставляя кровь брызгать в разные стороны. Вверх. Вниз. Вверх. Вниз. Лука уже устал считать, точнее просто не мог. В глазах стало так темно, что казалось, будто кто-то просто выключил свет. Изо рта текла маленькая красная струйка, которую было сложно заметить в темноте, а под его телом образовалась большая кровавая лужа, которую уже были готовы впитывать старые доски. Последнее, что Лука увидел перед тем, как потерять сознание — это перекосившееся лицо своего убийцы, выкинувшего осколок в окно и собравшегося уходить. Настала темнота. Кажется, вечная.***
— Хэй, Лука! Лука, просыпайся скорее! — протрезвонил тонкий мужской голос вместо будильника. — Просыпайся, иначе всё пропустишь! Голова раскалывалась. Лука не мог даже пошевелиться. Он медленно открыл глаза и упёрся взглядом в собственную белую подушку. А за окном чирикали птицы, мелодично и приятно. — Лука, сколько ты будешь здесь копаться? — в комнату вбежал растрёпанный парень, лет двадцати, с чёрной, как небо, чёлкой, спадающей на глаз, изогнутым, практически орлиным носом и довольно низким по сравнению с самим Лукой ростом. Он был явно недоволен тем, что тот никак не может встать. — Вставай! Рождество! Рождество? Лука перебрал все мысли в голове и медленно присел на кровать, глядя в одну точку. Почему-то всё казалось таким неправильным, таким ненастоящим, таким… хорошим? До боли хорошим. Как будто это был хороший конец или что-то типо того. Но почему-то у Луки было стойкое ощущение, что вчера была весна. Почему сегодня уже зима? — Что с тобой? Ты будто призрака увидел, — парень удивлённо выгнул бровь и сел рядом с Лукой на кровать, не отводя от него взгляда. Правая щека у него была в муке. — Всё в порядке? — Мне приснился сон, — прошептал Лука. — Ужасный. Я там умер. Меня убил… ты. — Я? Разве я мог тебя убить? — тот усмехнулся и потрепал Луку по волосам, после чего поднялся на ноги и собрался к выходу из комнаты. — Наверное, это была просто ужасная весна, да? Не волнуйся, это был лишь сон. Парень улыбнулся и схватил откуда-то с подоконника лейку, после чего принялся поливать цветы, которых Лука почему-то раньше не замечал. Он в принципе не помнил этот дом. Помнил только человека. И то, не полностью. В один момент его будто ударило током, потому что он понял то, чего не нужно было. — Я не говорил, что была весна, — весь мир будто остановился после этих слов. — Откуда ты знаешь? Парень будто замер на пять секунд. А затем развернулся к Луке уже без лейки в руках. Лицо его полностью изменилось: брови прогнулись, глаза стали грустными, а губы поджались. Он выглядел и жутко расстроенным, и испуганным одновременно. — Мне так жаль. Лука проснулся от жуткой боли в голове. И вот. Он снова там, где был в предыдущий раз, где в крайний раз закрыл глаза. Слёзы потекли автоматически; это был лишь сон, лишь предсмертное видение или какой-то глюк. Конечно. Истории таких как он никогда не кончаются хорошо, истории жертв всегда печальны. За окном светят те же звёзды, та же луна, шумят те же люди. Лука не мог пошевелиться. При каждом вздохе ему казалось, будто из него выливают литры крови, а двигаться было просто бесполезно. Ветер не дует, но всё равно было прохладно. Прохладное начало марта всегда было любимым временем Луки, но почему-то сейчас ему хотелось, чтобы всё это закончилось. Чтобы этот день остался просто чёрной полосой для него навсегда. Как жаль что всё кончается так резко и именно сейчас. Самое ужасное, когда всю жизнь маялся и жил с мыслями о том, как хочешь поскорее умереть, а когда наступает момент смерти ты невольно задумываешься о том, что всё-таки очень-очень хочешь жить. Очень хочешь ещё раз обнять маму, погладить собаку или побегать по берегу босыми ногами. Послушать трели птиц или ещё одну историю бабушки из соседнего дома, прочитать ещё одну книгу, над которой ты будешь думать весь следующий день и больше… но уже не получится. Уже поздно. По рту горький привкус смерти, смешанный с солёным вкусом крови. В пока ещё не померкших глазах Луки отражается луна, огромная и светлая. Скоро наступит новый день. Скоро вновь начнут бегать и кричать дети во дворе. Скоро люди снова увидят своих любимых, улыбнутся и обнимут их, скажут, как их любят. Скоро взойдёт солнце и согреет промёрзших людей, взойдёт и согреет их сердца, заставит улыбнуться и идти в новый день. Но как жаль, что Лука уже не увидит восход.