Я собираюсь помочь тебе

            Драко Малфой с рождения имел крепкое тело, высокий рост и статный вид. Каждая живая и неживая душа могли с уверенностью сказать, что перед ними стоит альфа, наследник и продолжатель рода. Ближе к совершеннолетию каждый волшебник магического мира проходил через пробуждение своей сущности.       Поэтому, когда находившийся в меноре на каникулах Драко потерял сознание и последующие пять дней бился в лихорадке, истекая ледяным потом и жгучими слезами, никто не удивился. Все в доме знали, что их хозяин будет альфой, который поведет великий род только вперед.       Люциус Малфой скрежетал от переживаний зубами и рычал на каждого домовика, что растерянно выбегали из комнаты новоиспеченного альфы. Старший Малфой терпеть не мог подобную необъяснимую панику.       Всем было известно, что родственники не могли чувствовать запахи друг друга, только ощущать сгущающую ауру при эмоциональном всплеске. Поэтому, когда неделя подошла к концу и в доме стало подозрительно тихо, Люциус старательно принюхивался и пытался ощутить ауру, возле комнаты сына. Запаха не было, так же как и не было признаков пробудившегося альфы. Вообще ничего.       Отец Драко почти вышиб дверь, когда заходил внутрь.       Драко лежал в позе эмбриона под тяжелым одеялом и спокойно дышал, но не приходил в сознание.       Первый звоночек был как первая капля приближающегося ливня. Перед Люциусом лежал не альфа. Он вообще не мог понять кто перед ним… Но разбираться в этом он не намеревался.       Выбежав из комнаты, альфа отдал приказ эльфам позвать старого друга-колдомедика и стал ждать.       Седой мужчина нависал над Драко минут сорок, тыкал в него волшебной палочкой и брал анализы крови. Магия не окутывала Драко, она, скорее, протыкала его насквозь, перебирала все слои кожи и охватывала кости.       Бета хмурился, поджимая губы, но, в конце концов нервно выдохнул, не поднимая взгляда с лежащего парня.       — Он не альфа.       Окна треснули так же, как все несбывшиеся мечты Люциуса. Как он мог выродить кого-то, кроме альфы? Еще никто из Малфоев не рождался другого пола. Все это неимоверно злило, приводило в бешенство и стирало все задатки рассудительности.       — Он не альфа, а …       Бета не успел договорить, как воздух сгустился и камнем застрял в его горле. Мужчина упал на пол, хватаясь за горло и судорожно пытаясь вдохнуть.       Люциус смотрел с отвращением на обоих. Гнев заполнял комнату так же стремительно, как мужчина терял естественный цвет кожи. Только тогда, когда бета потерял сознание, альфа скрипнул зубами и посмотрел на своего сына.        — Он Альфа. — дикая улыбка расплылась на его лице. — Я сделаю его Альфой. ***       Драко просыпался очень тяжело. Тело почти не ощущалось, а десны слегка кровили, что усугубляло ситуацию в разы. Глаза разлеплялись с трудом, но стоило проморгаться пару раз, как Драко смог сфокусироваться на людях, что стояли в его комнате.       Отец о чем-то разговаривал с неизвестным мужчиной, который чуть ли не с ужасом слушал все слова альфы. Драко только хотел что-то произнести, как вдруг резкая боль в локтевом сгибе отдалась по всему телу. Взгляд пал на воткнутую иглу, через которую вливался какой-то неизвестный препарат.       — Молодой господин, вам не стоит шевелиться. — произнес бета, поправляя чужую руку. — Как Вы себя чувствуете?       — Прекрасно он себя чувствует, от Альфы не стоит ожидать меньшего. — встрял в разговор старший Малфой.       Драко поморгал пару раз переваривая сказанное. «Альфа?» — парень провел языком по деснам и с ужасом округлил глаза. Клыки росли не правильно, точнее не в том месте… Расположение клыков должно быть спереди, но никак не сзади....       Блондин сглотнул слюну и встретился взглядом с отцом. Люциус смотрел с презрением, он смотрел тем самым взглядом, каким всегда смотрел, когда испытывал разочарование в своем сыне… полное непринятие «его».       Младший Малфой отвел взгляд, признавая, что облажался. Осквернил имя своей семьи своей грязной сущностью. Он не «альфа», как ожидалось, а порочная «омега», которая, кроме как если продать её за пару сотен галеонов, ничего полезного в род не принесет.       Чувство собственного отвращения начинало душить юного омегу. «Неполноценный» — крутилось в его голове. «Как рассказать отцу?»… Драко вмиг вздрогнул, когда данная фраза проскользнула среди его мыслей. Он снова окинул взглядом незнакомого мужчину и, наконец-то, осознал.       «Отец все знает…»       Но, если он знает, то почему назвал его альфой? Почему не устроил скандал… Омега только сосредоточился на своих переживаниях, как из раздумий вывело чувство пронзающей боли.       «Что это за лекарство?»       — Быстро соображаешь. — улыбнулся альфа.       Драко поднял испуганный взгляд на отца, приподнявшись в кровати.       — Что это? — хриплым голосом произнес он, стараясь придать голосу хоть каплю уверенности, но дрожь выдала его.       — То, что сделает тебя правильным. — Малфой сверкнул своим хищным взглядом, а после развернулся и вышел из комнаты, оставляя за собой последние слова: — Ты альфа.       К горлу подошла тошнота, а дрожь прошлась по всему телу. ***       Лекарством это нельзя назвать. Все, что делала эта «жидкость» с его телом — губила. Она не изменяла его гормональный фон, не перестраивала кости, и, конечно же, не меняла сущность на «нужную»; его тело, как физически, так и морально, страдало. Драко ощущал, как все его чувства притуплялись, а в области матки появились болезненные спазмы. Запаха он не источал, клыки кровили (но не переставали расти), а при выполнении резких движений изображение перед глазами тут же начинало сливаться.       У применения этого препарата итог один — смерть. Драко Малфой понимал это. Так же, как и понимал то, что не только он это понимает.       Нарцисса, не выдержав позора, заперлась в своей комнате, лишь иногда прогуливаясь по саду.       Люциус, ко всеобщему удивлению, только сильнее стал интересоваться своим сыном, а если быть точнее, его «успехами». Все в меноре делали вид, будто произошла великая трагедия и каждый обязан был ходить с кислым лицом, почти как на поминках, лишь изредка кидая жалостливые взгляды на юного хозяина.       По тому, как атмосфера в доме менялась с поразительной скоростью, Драко впадал в отчаяние.       «Если бы я родился альфой, то всего этого бы не произошло»       Каждый раз, смотря как реагируют обитатели менора, Драко лишь глубже погружался в свое состояние. Еда была безвкусной, поэтому он ел почти механически, сны превратились в мучительные кошмары, которые к утру успешно забывались, но оставляли после себя горькое послевкусие, а ощущение собственной ничтожности и никчемности лишь возрастало с каждым днем.       С этими мучениямии хотелось закончить. Но, к удивлению, «закончить мучения» Драко хотел не свои.       Наследник Малфоев во всей этой ситуации винил почему-то себя. «Не оправдал», «разочаровал», «разрушил» — эти слова, будто клеймо, отпечатывались на стенках его черепа.       «Если бы я только родился Альфой…»       Драко принимал лекарства не потому, что его заставляли, а потому что он верил (или хотел верить), что сможет хоть как-то искупить свою вину.       Неправильный.       Его жизнь была неправильной. Он не должен был появляться на этот свет, чтобы разрушить все то, что строилось веками.       Ненужный.       Кто вообще захочет Малфоя, который родился не альфой? Кто вообще посмотрит на такого волшебника?       Ничтожный.       Лекарство разрушало его. Зрение ухудшалось, обоняние и вкус исчезли… но самое страшное было в том, что он переставал ощущать боль. Нет, он чувствовал ее, но только в те мгновения, когда к нему прикасались. Чужие прикосновения, будь то родственники или домовые эльфы — оставляли ожог, который лишь не проявлялся на коже… пока.       Драко больше не видел смысла в своей жизни, как и не видел смысла прекращать употребление лекарства.       Единственное,что вызывало радость на лице Малфоя — каникулы наконец-то закончились. Наконец он перестанет видеть каждый день траурные лица, а препараты поменяют на более сильные, которые не нужно колоть каждые несколько часов. Синяки от игл на руках еще не прошли, но уже было понятно, что шрамы останутся.       Все три месяца Драко не выходил за пределы поместья, поэтому собирался он чуть более охотно. Следующий год должен пройти беспокойнее, пятый курс намечался нервным и не только потому, что его выбрали старостой факультета (хотя было правило, которое так любезно нарушил отец), но так же из-за нового преподавателя. Радовало лишь то, что преподавательница питает некую слабость к их роду и не будет доставлять хлопот, разве что стоит готовиться к новым выходкам «непослушных» Гриффиндорцев… только вот, почему-то это не вызывало прежних эмоций.       Точно…       Эмоции, точнее, их отсутствие,- еще одна побочка от препаратов. ***       Возможно, если бы в Драко периодически не вливали разные вещества, первая течка прошла бы лучше. Конечно, все в доме только и делали, что молились Мерлину, чтобы избавить наследника от грязных страданий, но, к сожалению, даже неизвестные вещества были не способны убить в нем его сущность. Драко жалел лишь о том, что эти препараты не убили его самого.       Драко свалился с лестницы уже без сознания, а нашла его Нарцисса, которая возвращалась в свою комнату после вечерней прогулки. Истерики не было, но после этого миссис Малфой больше не отпирала двери в свою нишу. Была ли это течка?       Ответ дал семейный колдомедик, который под гнетом свирепого взгляда Люциуса делал анализы.       Когда на юного омегу наложили диагностирующие чары, коридор наполнился диким криком. Драко рвало, он бился в припадке, но самое ужасное — у него шла кровь. Не было даже подобия смазки, одна сплошная кровь.       Люциус кривился, разрушая свою великолепную маску высокомерия, но по-прежнему оставался довольным. «Если идет кровь — значит лекарство работает», думал альфа, но по правде это был побочный эффект.       Доктор знал это. Бета не раз говорил, что кровь — плохой признак, что лекарства никак не помогут и, естественно, что страдать в итоге будут они все.       Стоило лишь принять своего сына, а не подстраивать его под себя…       Люциус был не согласен. ***       Состояние Драко, к счастью для него, продлилось недолго, ему даже хватило пару дней, чтобы слегка очухаться и успеть на поезд в Хогвартс.       Вещи уже были отправлены в его отдельную спальню, поэтому в его карманах таились пара таблеток и полных шприц лекарств, чтобы избежать несчастных случаев. Драко время от времени накрывал свой карман рукой, чтобы хоть как-то успокоить нервы.       В купе он был не один, но сонные Панси и Блейз совершенно не проявляли активности, лишь девушка поинтересовалась о планах на учебу перед тем, как заснуть.       Они ехали в спокойствии, поглядывая на сменяющийся пейзаж за окном. Грусть наваливалась новым слоем, иногда сменяясь с подкрадывающийся истерикой, но на лице парня почти не отражалось эмоций.       Ничто не собиралось нарушать их покой, до момента проезжающей тележки со сладостями. За дверью послышалось копошение и дверь мигом отворилась перед девушкой средних лет, а мимо, ко всему общему удивлению, пробежала парочка Гриффиндорцев, которые почему-то куда-то спешили. На самом деле, Драко и его компаньонов это не взолновало бы, если б парочкой гриффов были не Уизли и Поттер.       — Гарри, возьмешь нам еще пару "жевательных волос"?       Драко лишь поморщился, когда взглянул на потрепанную форму рыжего, но стоило ему встретиться со взглядом двух удивленных изумрудных глаз, как воздух полностью испарился из его легких. Они оба смотрели друг на друга, пытаясь что-то прочитать в глазах напротив. Никто ничего не произносил, они даже не моргали… Но стоило Рону толкнуть локтем Поттера по руке, как тот тут же вздрогнул и его взгляд сменился на грозный, презрительный оскал.       Он видел в нем соперника.       Омега в нем спала до этого момента, но сейчас она словно прижалась к стенке, и сильно дрожа, скулила. Было страшно.       Драко хотел избавить себя от этой прямолинейной ненависти в его сторону, но единственное, что он мог сделать, к удивлению остальных — отвернуться.       Драко не стал начинать ссору, как сделал бы это раньше, а лишь повернул голову к окну, делая максимально скучающий вид. Гриффиндорцам это сильно не понравилось. Внутреняя омега сразу поняла, что перед ней находилась парочка альф, насчет Уизли Драко был уверен еще на третьем курсе, когда к концу года он чуть ли не накинулся на свою однокурсницу, а вот сущность Поттера Малфой почему-то осознавал в глубинах своего подсознания. Да и было странно, если бы этот парень, что с каждым годом прибавлял мышечную массу оказался омегой.       Как только купе начало заполняться чужими агрессивными феромонами, Панси и Блейз вырвались из просторов своего сознания и встали в боевую стойку, не менее яростно отвечая им.       — Какого черта вы здесь забыли? — чуть ли не сплевывая, проговорила девушка. — Драки хотите?       Уизли покрылся уродливыми пятнами, а Поттер сжал свои губы в тонкую линию и метнул на Панси свирепый взгляд, но, как только получил ответный взгляд от Блейза, то потянулся к своей палочке…       — Панси. — негромко, спокойным голосом, сказал Малфой. — Оставьте их. Ещё тратить на них свое время…       Поттер и Уизли распахнули от злости глаза, собираясь сказать что-то ядовитое, но пришедшая на помощь своим товарищам Грейнджер треснула обоих по голове и потянула в свою сторону, не упуская возможно оценивающе взглянуть на слизеринцев.       Малфой машинально схватился за карман. ***       Первый день был утомительным. Особенно утомительно было слушать «проповеди» нового преподавателя по ЗОТИ, которая постоянно пропускала нелестные выражения в сторону одного конкретного гриффа. «Использовать магию среди магглов… Поттер действительно двинулся после встречи с тем-самым»… Конечно, Драко не собирался отлынивать от своих обязанностей, как самый юный староста, но этот день казался настолько бесконечным, что его единственным желанием было поскорее закрыться в комнате и обложиться твердыми подушками. Омега в нем почему-то хотела этого.       — Драко, ты весь день такой задумчивый… — Панси крутила в руках перо, не обращая на тягомотину со стороны Амбридж, — еще в поезде спросить хотела… Что-то случилось на каникулах? Ты мне совсем не писал…       — Случилось… — в момент Драко пожалел, что родился с открытым ртом.       — Это секрет? Разве у нас когда-то были секреты?       — Панси… это сложно. — омега глянул в проход, смотря, как по нему идет заматеревший Уизли. — Я просто сам не могу сформулировать свои чувства.       — Переходный возраст — сильная вещь. Не забывай, я всегда готова подставить тебе плечо.       Панси была на его стороне с детства, даже тогда, когда он творил полную чушь она либо покрывала его, либо объявляла, что они были заодно… Малфой действительно дорожил ей, как самым близким человеком, но быть чистокровной и дружить с омегой, когда сама являешься альфой являлось распутством, особенно если омега не повязана.       Драко оставалось только проглотить свои ощущения и продолжить писать конспект.       Были бы они магглами или полукровками, то этот старомодный «принцип» их не задел…       Драко устало выдохнул и осторожно обвел взглядом кабинет ЗОТИ. Все тихо сидели за партами и записывали «захватывающий» конспект, однако, когда глаза пробежались по красному факультету, серые глаза столкнулись взглядом с зелёными. Малфой на секунду сомкнул ладони в кулак, когда увидел, что зеленоглазый парень скривился в хмурой гримасе, но не отвел взгляд.       «Чего он добивается? Хочет, чтобы я устроил скандал? Неужели ему слушания не хватило, чтобы понять, как нужно вести себя перед этой розовой мымрой?»       Вздох прозвучал слишком громко, поэтому некоторые однокурсники вздрогнули, но продолжили выписывать сложный для понимания текст на своих пергаментах. Драко даже захотел ударить себя по лицу, чтобы собраться с мыслями и не думать о всякой чуши.       «Если Поттер проколется — этому замку будет только лучше».       Омега не мог знать, что альфа, смотрящий на него с другого конца кабинета думал точно так же. ***       Гарри Поттер не мог похвастаться своим чутьем, в отличие от других альф. Чужие запахи омег, а тем более альф, вызывали небольшое головокружение и зуд; если бы существовали лекарства без вреда для здоровья, которые лишили бы его нюха хотя бы на неделю, то, скорее всего Гарри бы в них купался. Когда летом произошло пробуждение сущности и первый в его жизни гон — он считал, что ничего более худшего в жизни быть не может. Все было болезненным, отвратительным и страшным, но, к удивлению, страх был за что-то иное… Гон, который наступил слишком рано для его пробудившиегося тела, Гарри не забудет никогда. То чувство, что он испытывал невозможно описать простыми словами… Он плакал, царапал себе и другим руки, пытаясь хоть как-то сменить направление боли, хотел вырвать себе глаза. В минуту стало все очень плохо, зрачки его глаз воспламенили и окрасили его радужку в красный, и тогда же его магия непроизвольно вырвалась и навредила дружкам Дадли.       Повезло, что на слушаниях было много альф, которые по собственному опыту могли понять всю ситуацию. Однако, к его удивлению, одна бета безоговорочно пыталась упечь его на съедение к дементорам и, не получив желаемого достала его уже в Хогвартсе. Каждый год новые приключения. Все, как всегда; не как у людей.       Особенно странной в начале года была встреча с самым мерзким человеком, которого когда-либо знал Поттер (но все равно занимавшем второе место после Дадли). Они, конечно, пропустили момент, когда тележка со сладостями приехала и им пришлось гнаться за ней через весь вагон, но встретиться со взглядом ледяных глаз — было то еще зрелище.       Обычно, когда Гарри Поттер и Драко Малфой сходились в битвах, то первый всегда замечал, что глаза соперника горели кровожадным безумием, особенно, когда Гарри оказывался не в выгодной позиции и Малфой начинал ликовать от своего успеха. Его взгляд всегда был красноречивее его языка, а так же больнее любого заклинания, бросившего его в сражениях.       Поэтому, когда альфа встретился взглядом с глазами цвета тумана, он испытал что-то непривычное и в какой-то степени новое (?) чувство. В этих глазах не ощущался азарт, бесстрашие и легкое безумство, что присуще всем альфам, но глаза, что передавали эмоции своего хозяина были… совершенно пусты. Они действительно были больше похожи на "туманное" облако, чем на металлический блеск. Это выводило из себя даже сильнее обычного.       Малфой настолько зазнался, что уже даже не видит в нем соперника? Поттер знал, что все альфы по природе были лидерами и шли только во главу своего рода, но ощущать что-то подобное было неприятно и мерзко. Малфой действительно был наследником самого могущественного рода, но до этого момента неоднократно был сам инициатором их стычек и перепалок, неужели все это изменилось из-за пробуждении сущности?       Это напыщенное высокомерие было действительно раздражающим. Но, самым странным, неожиданно для Поттера стало то, что он не смог ощутить феромонов этого павлина. «Драко Малфой и не хвастается своей сущностью?». Конечно, Гарри позабавило это. Если он не ходит направо и налево распыляя свой ферамон, это означало, что запашок оказался не самым привлекательным.       «Чего взять с этих гнилых аристократов?»       Еще и этот значок, что красовался на его мантии. «Ведь специально надел его, как только зашел в вагон, чтобы каждый мог полюбоваться». Пусть его отец и работал на министерство, но покупать место старосты для своего сына — было сверхничтожным поступком. Конечно, этот поступок не сравнится с тем, как тот показательно отвернулся от них.       Сделал вид, что совершенно не обеспокоен?       Гарри лишь на секунду вздрогнул, из-за чего-то вариант с его наигранностью был неправдоподобным. Оставался вопрос, почему он скрыл свой запах… Бетой он точно не являлся, осознавание этого таилось где-то в голове. Омега? Бред. Чертов Мафой, опять что-то задумал.