meant to be

Ибо понимает, насколько засиделся, только когда в очередном зале с характерным щелчком выключают свет. Он поднимает голову от материалов, над которыми корпел, готовясь к грядущим соревнованиям – их как никогда много в конце лета. Трёт костяшками пальцев уставшие глаза, потягивается, зевая. С его места отлично видно огромное электронное табло на стене. Время близится к десяти вечера – что ж, уже действительно пора домой, думает он. Ибо стягивает с шеи ленточку с бейджем – зачем только столько с ней просидел – аккуратно собирает со стола ворох бумаг и укладывает всё в рюкзак. Он спускается из комментаторской комнаты, прямо на теннисные корты, где ближе к вечеру сняли сетки, чтобы отдать зону другим спортсменам, каким – Ибо не обратил внимания. Но сейчас его взгляд приковывает стоящая в дальнем углу корзина с мячами, которые выглядят как неведомые фрукты под полосой падающего из окна света. От странных ассоциаций его отвлекает звук шагов. К корзине идёт человек, сжимая в руке один из мячей. Замирает на середине, будто чувствует, что на него смотрят, и поворачивается. И замирает уже сердце Ибо, привычно реагируя на знакомые черты. Ухает вниз, ударяясь о внутренности. Или же это был теннисный мячик, который уронил Сяо Чжань? У того глаза округляются так, будто Ибо – последний человек, кого он ожидал здесь увидеть. Но смятение быстро сменяется на его лице прищуренной улыбкой. Он говорит: – Какая встреча, лао Ван! – Действительно, Сяо-лаоши, – ровным тоном отвечает Ибо, ничем не выдавая своей изначальной реакции. Мячик ударяется о его кроссовок, и он нагибается, чтобы поднять его. Перекатывает в ладони. – Какими судьбами здесь? – Ты серьёзно только что удивился, увидев спортсмена в спорткомплексе? – Сяо Чжань смеётся своим лёгким смехом, который так нравится всем, кто его знает, и Ибо не исключение. – Был неподалёку на реабилитации, а потом сам не понял, как ноги принесли меня сюда. – Реабилитации? – несмотря на безмятежное, возможно лишь с виду, настроение собеседника, голос Ибо всё-таки дрожит. Он сильнее сжимает мячик напряжёнными пальцами. Опять травма. Кажется, он никогда не привыкнет к этому. Слишком много личного. Сколько лет прошло, а до сих пор не отболело. Опять травма, и не просто у кого-то – у Сяо Чжаня. Тот отводит в сторону воротник спортивной кофты, и Ибо видит плечевой бандаж. Внутри болезненно сжимается. – Разрыв акромиально-ключичного сустава, – всё так же легко поясняет Сяо Чжань, запахивая кофту обратно. *** Сяо Чжань нравится Ибо уже давно, но он ничего с этим не делает. Они даже не близко знакомы – их представили, когда группа комментаторов столкнулась с группой хоккеистов в коридорах ледового дворца несколько месяцев назад. Они запомнили имена друг друга – у Ибо это профессиональное, а вот Сяо Чжань, всегда ли он так легко запоминает имена и лица? – и здоровались каждый раз, когда пересекались. Не то чтобы они часто пересекались, конечно же. А потом случилась праздничная вечеринка У Сюаньи. Они с Ибо знали друг друга с университета, и сейчас Сюаньи была топовой фигуристкой – неудивительно, что у неё на празднике оказались многие представители ледовых видов спорта, в том числе хоккеисты. Ибо поздоровался с Сяо Чжанем и его товарищами, и их разнесло по разным концам банкетного зала. Через несколько часов Сяо Чжань появился будто из ниоткуда и прижался к боку облокотившегося на подоконник Ибо. Явно поддатый, он принялся рассказывать ему какие-то весёлые истории из жизни их хоккейного клуба. Ибо слушал внимательно и даже что-то отвечал, хоть это было и трудно. От Сяо Чжаня шёл жар, как от печки, и, наклоняясь ближе, чтобы Ибо точно услышал его за громкой музыкой, он горячо дышал ему почти в самое ухо. Ибо вышел с той вечеринки со стояком и сожалением, что не взял у Сяо Чжаня вичат. Но через некоторое время, наоборот, выдохнул с облегчением – хорошо, что не взял и не написал, ведь Сяо Чжань явно забыл, чем занимался в разгар всеобщего веселья. Такой вывод Ибо сделал из их последующих встреч. Он вёл себя так, будто они, как обычно, просто здоровались. И сам Ибо был бы рад сделать то же самое, но уже не мог реагировать на Сяо Чжаня как прежде. Но и ничего не предпринимал. Не представлял, как, и, честно говоря, надеялся, что пройдёт. Не проходило. В каждую их встречу с ним творилось что-то совершенно для него нехарактерное. Он ничего не мог поделать с этой странной симпатией наравне с вожделением, да и не хотел уже, наверное. Его усилий едва хватало на то, чтобы собственными руками не ухудшать своё положение: не листать вэйбо Сяо Чжаня, не искать его фото и видео в интернете. Конечно, на них он бы большей частью был в своей хоккейной экипировке, но и это бы Ибо не спасло. И так ничего не спасало, на самом деле. *** И сейчас, когда Сяо Чжань стоит перед ним, улыбчивый, как и всегда, но, Ибо чувствует, уязвимый как никогда, ему так хочется наплевать на всё, что его сдерживало, и сделать, наконец, шаг навстречу. Чем бы всё ни закончилось. Он делает этот шаг. Смотрит себе под ноги, отмечая, как сократилось расстояние между ними. Поднимает голову, готовясь сказать, но Сяо Чжань его опережает: – Ты сейчас свободен? Ибо не может сдержать улыбки. Они идут по ночной улице, и Ибо с удивлением обнаруживает, что в ногу. Сяо Чжань кажется таким тёплым, несмотря на холодный свет фонарей в темноте. Несмотря на ночную прохладу. Ибо хочется ощутить это тепло физически, как тогда на вечеринке, и он с трудом держит дистанцию. «Слышал, ты какое-то время жил в Корее», – с этими словами Сяо Чжань тянет его за рукав в сторону корейского ресторана. А спустя час они уже дерутся на палочках за последний кусок мяса. Сяо Чжань смеётся, отжимая его у Ибо: «Как хорошо, что у меня проблемы с левым плечом, а не с правым. Иначе я бы не справился». Он ничего больше не рассказывает о своей травме, а Ибо не задаёт лишних вопросов. Они говорят о каких-то глупостях, а порой просто комфортно молчат, довольные и сытые после нескольких порций самгёпсаля. Перед тем как разойтись на разные стороны платформы метро, они таки обмениваются вичатом, одновременно доставая телефоны. Машут друг другу на прощанье, и Сяо Чжань отворачивается первым. В полупустом вагоне Ибо садится рядом с поручнем, прижимаясь щекой к холодному металлу. Контраст немного отрезвляет, и, вместо того, чтобы задуматься об их с Сяо Чжанем неожиданном сближении, он думает про его травму. Всю дорогу до дома тщетно ищет в интернете какие-либо новости. Ничего нет. Сяо Чжань не выглядит тем, кому уже сделали или только планируют делать операцию, а до наступления хоккейного сезона ещё чуть больше двух месяцев. Возможно, расчёт на то, что к нужному времени он уже вернётся в строй? Один из лучших хоккеистов их клуба и, быть может, даже всего Китая, на пике своей карьеры. Травма несерьёзная – внушает себе Ибо. Сяо Чжаню ничего не угрожает. Лёжа в кровати, Ибо позволяет себе слабость убедиться, что новый контакт никуда не пропал из его телефона. Посмеивается над собой, рассматривая аватарку с клюшкой и шайбой – хорошо, что там не фото Сяо Чжаня. Открывает чат, набирает, но так и не отправляет какое-то глупое сообщение с благодарностью. Сяо Чжань тоже не пишет ему, но Ибо засыпает счастливым. Той ночью ему снится сон про далёкое прошлое. Как он сидит в больничном коридоре, ожидая результатов рентгена. Как врач прямо говорит ему, что со спортом лучше завязать. Тогда никто не пытался сказать Ибо, что всё будет хорошо. Он понимал, почему, но в то же время так хотел, чтобы хоть кто-то дал ему эту призрачную надежду – снова вернуться в баскетбол. Но, вместо этого, его друзья и близкие говорили только: «Жизнь на этом не заканчивается. Ты найдёшь что-то ещё, чем захочешь заниматься. Попробуй вступить в какой-то другой клуб». Так и получилось. Но предательское «А если бы…» всё не уходило, даже спустя столько лет. Что было бы, если бы он так легко не сдался? *** Сяо Чжань не пишет ему. Ни на следующий день, ни через день, ни днём после. Позорно сгрызая кончик очередной ручки, Ибо в который раз задумывается, почему ждёт этого шага именно от него. Он не уверен, что смог бы просто дружить с Сяо Чжанем, ведь не смог задавить в себе всё это даже когда едва общался с ним. А теперь, если они ещё больше сблизятся, то… Ибо открывает вичат. «Я всю эту неделю работаю в Олимпийском, – пишет он. – Сяо-лаоши не планирует больше проходить мимо?» И закидывает телефон куда-то на диван, с глаз долой, чтобы не дёргаться, проверяя каждые пять минут. Да так и забывает о нём – в конце концов, он действительно любит свою работу. Закончив всё, что запланировал на день, он не спеша потягивает кофе и перепроверяет сводную таблицу на экране ноутбука, когда на его плечо опускается тёплая рука. Ибо резко оборачивается и давится воздухом – это Сяо Чжань. – Как ты подкрадываешься так незаметно? – наконец, выдаёт он, прокашлявшись. – Я же нападающий. А нападать тоже нужно незаметно, – Сяо Чжань ухмыляется в опасной близости от его лица, и желудок Ибо делает не менее опасный кульбит. К счастью, Сяо Чжань сам отстраняется. – Сто лет не был в комментаторской. И, честно признаться, никогда особо не интересовался, как проходит ваша работа. У замершего было на месте Ибо загораются глаза. – Не думаешь, что пришло время поинтересоваться? Сяо Чжань кивает, но на момент выглядит растерянным, чем Ибо пользуется, вставая со своего кресла и приглашая его сесть. Сяо Чжань устраивается поудобнее, чуть откинувшись на спинку, глазами изучает то, что лежит на столе. Ибо подходит к нему со стороны здорового плеча и осторожно приваливается к креслу. – Раньше я очень глубоко изучал каждую команду, выписывал данные и новости по всем игрокам. И, чтобы подготовиться к матчу, достаточно было лишь сделать список актуального состава и перечитать информацию, – Ибо указывает пальцем на толстый блокнот со множеством закладок. – Я до сих пор им пользуюсь. Но сейчас, – он приподнимает за уголок разделённый на графы и полностью исписанный альбомный лист, на котором разными цветами выделены блоки информации, – делаю вот такие краткие обзоры по клубам. По ним удобнее ориентироваться – умещаются на одной странице. Сяо Чжань, всё это время внимательно его слушавший, проводит по листу пальцами, прослеживая надписи. – И ты можешь справиться всего с одной страницей? – В качестве базы да, но и на её подготовку уходит прилично времени. Бывает, я смотрю общие обзоры и делаю какие-то заметки. Отслеживаю последние новости. Никогда не знаешь, что может пригодиться, чтобы заполнить паузы. Но зачастую достаточно только начать – и игра сама поведёт тебя. – Ты действительно горишь своим делом, – выдыхает Сяо Чжань, и Ибо не может определить эмоцию, стоящую за этим. Следит за его взглядом, за тем, как Сяо Чжань снова осматривает ноутбук, лежащие слева от него планшет и гарнитуру. – А ты что, во мне сомневался? – Ибо хмыкает и тянется к тачпаду, чтобы показать электронную таблицу, над которой работал сегодня. Его рука сталкивается с рукой Сяо Чжаня. На момент тот сжимает его пальцы своими, забавно сводит брови, глядя снизу вверх, и говорит: – Можно я попробую? Ибо на автомате кивает, отнимая руку и отходя в сторону, давая возможность распоряжаться своим рабочим местом. На коже остаётся фантомное ощущение прикосновения. Сяо Чжань берёт стаканчик с недопитым и явно уже остывшим кофе – так это его он хотел попробовать? – и делает глоток. Глубоко выдыхает, сложив губы трубочкой, пока Ибо смотрит на него как загипнотизированный. А потом всё приходит в движение. Ярко вспыхивает экран ноутбука, Сяо Чжань надевает наушники, предварительно убедившись, что те действительно отключены, подводит микрофон ко рту. – Добрый вечер! Приветствую вас в Олимпийском, я комментатор-новичок, Сяо Чжань! Комментировать сегодняшний матч – большая честь для меня, и я хочу поблагодарить за поддержку Ван Ибо-лаоши, у которого многому научился, – он машет Ибо рукой, не оборачиваясь, а сам всматривается в монитор, щуря глаза. – Итак, игра пройдёт между командами… Почему-то под звуки голоса Сяо Чжаня хочется двигаться. Ибо делает шаг – один, другой, и прикрывает глаза. Покачивает правой рукой вверх-вниз в каком-то давно знакомом ритме, добавляет левую. Он не сразу понимает, что только что изобразил кроссовер. И, вместо отголосков боли, мысль о баскетболе вдруг отзывается лёгкостью в теле. Ибо представляет, как выглядел бы сейчас его дриблинг – сто лет ведь не играл, – подпрыгивает, протягивая руку к книжным полкам, будто кидает в кольцо. Хочется спуститься вниз, сыграть по-настоящему – баскетбольная площадка прямо здесь, рядом с теннисными кортами. Но Ибо остаётся в комментаторской. Продолжает осторожные манёвры с невидимым мячом, слыша улыбку в голосе Сяо Чжаня. *** Безумное желание поиграть в баскетбол так и не отпускает Ибо. Оно горит в нём не меньше желания как можно быстрее снова увидеться с Сяо Чжанем, и на следующий же день Ибо пишет ребятам из своей университетской команды с предложением устроить воссоединение. Последнее время их чат был активен только по праздникам, когда они поздравляли друг друга и снова замолкали – каждый уходил жить своей жизнью. Предложение Ибо принимают и поддерживают, но на попытки состыковать графики уходит больше суток. Наконец, они выбирают день, место и время. У Ибо покалывает кончики пальцев от желания прикоснуться к мячу, но он решает дотерпеть эти несколько недель. Ему же не впервой – бывало и хуже. Он не играл в баскетбол с тех самых пор, как врач сказал ему слова, навсегда перечеркнувшие его будущее перспективного молодого спортсмена. Не заглядывал в клуб к ребятам, даже зал обходил стороной – слишком больно было. Ему хотелось играть, но он не мог. А потом перетерпел и привык. Люди и не к такому привыкают. Его отвлекает сообщение в вичате – неожиданное голосовое от Сяо Чжаня. До этого он всегда писал только текстовые. Ибо так интересно, что там, он аж мажет пальцем мимо, пытаясь в спешке разблокировать телефон. «Лао Ван! – на его имени голос Сяо Чжаня звучит так воодушевлённо, что у Ибо теплеет в груди. – Ни за что не догадаешься, чем я занимался вчера весь вечер! Мне неловко в этом признаваться, но я должен. Кхм. Так вот. Я посмотрел несколько матчей, которые ты комментировал. Как и ожидалось, ты настоящий профессионал! Я так втянулся, что, начав с одной игры, не смог выключить. Хотелось узнать, как ты прокомментируешь изменение состава, какие новости расскажешь о спортсменах. Было безумно интересно, и время пролетело незаметно». В догонку приходит ещё одно, теперь уже текстовое сообщение: «Надеюсь, ты не против голосовых». Какое там не против, он тысячу раз за! Ибо не выдерживает лавины чувств, накатившей на него разом, и приглашает Сяо Чжаня к себе домой. Сейчас или никогда, пока не передумал. Показать материалы по комментированию – конечно, только за этим – пытается он убедить самого себя. Через несколько дней они встречаются у метро – снова Ибо после работы, а Сяо Чжань – после реабилитации, но в этот раз они едут в одном направлении, в одном вагоне, а сидящие по обе стороны люди заставляют их вжиматься друг в друга боками. Сяо Чжань резко выдыхает, и Ибо становится жарко от накатившего дежавю. По телу, как при лихорадке, бегут мурашки – хочется ёрзать, чтобы избавиться от дискомфорта. Он достаёт телефон и показывает Сяо Чжаню видео с прошедших накануне соревнований, отвлекая в первую очередь себя и постепенно успокаиваясь. А потом люди выходят из вагона, и Ибо не уверен, чувствует облегчение или, наоборот, разочарование от того, что Сяо Чжань слегка отодвигается. *** Возвращаясь с кухни с подносом, Ибо замирает на пороге. В том, как его гость рассматривает коллекцию аккредитацонных карточек с соревнований – касается пальцами разноцветных шнурков и лент, внимательно читает надписи – есть что-то завораживающее. Собственная квартира кажется уютнее. – Ты много где был! – восхищённо изрекает Сяо Чжань, разворачиваясь к Ибо, и только тогда он проходит в комнату, опуская поднос на небольшой столик. – Так и ты тоже, – отвечает Ибо и разливает чай по чашкам, – может даже больше меня. – Мои соревнования все одинаковые. Один хоккей. А у тебя разные. Не то чтобы Ибо не задумывался об этом раньше, всё действительно так. Сейчас у него, как у комментатора, больший простор для деятельности. Однако есть и другая сторона, которая всегда его волновала и, казалось, противоречила самой его природе. – Но я могу лишь наблюдать со стороны и констатировать факты, иногда – предполагать. Ты же – тот, кто своими руками творит историю, её непосредственный участник. – Без тех, кто фиксирует историю, какой смысл её творить? – Сяо Чжань присаживается на край дивана и берёт в руки чашку. Его кожа отливает янтарём. Удивительно, что вся его жизнь связана со льдом, но при этом он сам – будто олицетворение тепла и солнца. – Ты такой же участник, как и я. И эта история – наша общая. В горле встаёт ком, и Ибо тяжело сглатывает. Обхватывает свою чашку обеими ладонями, согревая руки и думая о таком близком, но недоступном тепле. Об истории, которая действительно может стать общей. Какое-то время он молчит. Сяо Чжань хвалит чай и поданные к нему сладости и начинает осторожно задавать вопросы, к небольшому сожалению Ибо, лишь о рабочем. Речь заходит об аккаунтах в соцсетях, когда Сяо Чжань вдруг спрашивает: – И часто тебе девушки пишут? Ибо на мгновение теряется. Что за вопрос такой? Это уже о нерабочем? – Вообще не пишут, я бы сказал. Если только поругать – что-то не то на их взгляд сказал про любимчиков. А тебе, Сяо-лаоши, пишут, наверное. Девушка не ревнует? Он не может удержаться от подобного вопроса. Не Ибо всё это начал, но теперь хочет воспользоваться данным ему шансом. Ёрзает на диване, весь как на иголках. – По-твоему я похож на того, кто с кем-то встречается? – кажется, искренне удивляется Сяо Чжань. – А я похож на того, кто популярен у девушек? – Похож. Святые небеса, о чём они вообще говорят? Ибо разом заглатывает оставшиеся полчашки чая, потому что во рту становится слишком сухо, а слова заканчиваются, оставляя в голове звенящую пустоту. Сяо Чжань молчит и улыбается ему – в его взгляде столько всего, чего Ибо не может понять, не может разгадать. Он прерывает зрительный контакт первым, и Сяо Чжань отворачивается, чтобы что-то проверить в телефоне. Покажи мне обещанные книги – просит он и смотрит уже совсем не так как прежде. Момент потерян, но в то же время отпечатан у Ибо глубоко внутри. О том, что это всё может значить, он подумает позже. Ибо встаёт и идёт к шкафу – конечно. Они же действительно собрались здесь за этим. *** В конце недели рабочее поручение заносит Ибо в ледовый дворец. Он слишком давно там не был, кажется, с тех пор, как Сюаньи приглашала на свою тренировку, но теперь это место ассоциируется уже не с ней. Ибо знает, что клуб Сяо Чжаня тоже тренируется здесь. Передав необходимые документы, Ибо проходит мимо катка, приглядываясь к форме спортсменов. Действительно, команда Сяо Чжаня. Он ничего не может поделать со своим любопытством, элементарным желанием узнать больше, и осторожно подходит к катку со стороны отгороженных высоким деревянным бортом скамеек. – …чтобы этот Сяо Чжань не возвращался, – звуки разрезаемого лезвиями коньков льда и стука клюшек и снаряжения мешают Ибо разбирать слова. – …так что ему проще уже свалить тренировать детей или что там ещё. Этому голосу вторит другой: – И то верно. Ему уже за тридцать, пора бы освободить место молодёжи. Сколько ещё мы будем сидеть на скамье запасных из-за таких надменных стариков как он? Ибо кипит от злости. Давится рвущимися изо рта словами и чуть ли не прикусывает себе язык, чтобы смолчать. Он не из тех, кто пошёл бы бить морды, ведь словами можно ранить куда сильнее, но в этот раз чешутся даже его кулаки. Парни за перегородкой смеются, к ним присоединяется кто-то ещё, и они меняют тему, но Ибо и так слышал достаточно. Он несильно ударяет одним из сжатых кулаков в ограждение, разворачивается и уходит. Тем вечером Ибо садится и смотрит один из последних матчей с участием Сяо Чжаня. Он мало понимает в хоккее, но этого вполне хватает, чтобы увидеть – Сяо Чжаню ещё рано уходить, нельзя уходить. Ибо может лишь надеяться, что тот не допускает у себя подобных мыслей. Он всё ещё не знает подробностей травмы, не знает, о чём думает Сяо Чжань. В конце концов, они оба – взрослые люди со своими загонами и проблемами, и, пусть даже они дружат, дружат же? – у них есть полное право оставлять личное личным. Ибо хотел бы, чтобы однажды они поделились друг с другом самым сокровенным. Он открывает ноутбук и вбивает в поисковик: «хоккейный клуб Beijing Blue Dragons». Чтобы разобраться в малознакомой игре, ему приходится делать так же много заметок, как в самом начале своего комментаторского пути. Ибо снова чувствует себя молодым новичком, голодным до информации, горящим желанием работать. Уже глубокая ночь, когда он обнаруживает, что заснул прямо за столом. *** «Я у столов для пинг-понга», – пишет Сяо Чжань, и Ибо спешит вниз, на ходу закидывая на спину свой рюкзак. В стенах спорткомплекса снова полумрак, а свет уличных фонарей проникает внутрь узкими полосами, изрезая спортивные площадки. У Сяо Чжаня в руках две ракетки и мячик. Сыграем? – предлагает он. Ибо пожимает плечами, а сам скидывает рюкзак на пол. Он в этом плох. Плох до абсурда. Слишком маленькое пространство, на котором не размахнуться – не к такому он привык. Но с Сяо Чжанем он сыграет, что там, он готов проиграть ему. Но не без боя. Ибо берёт из его рук ракетку, и нет, он не стремился задеть пальцами пальцы Сяо Чжаня, и не может быть, чтобы сам Сяо Чжань делал это специально. Ибо хочется схватить его за руку, прижать к этому столу, прижаться к нему. Хочется сдаться наваждению, что так долго не даёт ему покоя. Он глубоко сглатывает, пытаясь прогнать эти мысли. Как же они не к месту. А Сяо Чжань, кажется, смотрит на его кадык. – Предупреждаю: я очень плохо играю и собираюсь позориться, – говорит он. – Что ж, в таком случае это будет матч за звание главного лузера в пинг-понге, – усмехается Ибо в ответ, скрывая свою неловкость. Сяо Чжань подаёт первым, и это действительно настолько плохо, что грустно, и настолько грустно, что смешно. Они не могут перекинуть между собой мячик больше двух-трёх раз, а ещё спортсмены, называется! Ладно, один не совсем и скорее бывший спортсмен, но это мало что меняет. Оба мажут в сетку, куда-то за край стола и друг другу в грудь, и Сяо Чжань уже несдержанно хохочет, позволяя стенам пустых залов эхом разносить его смех. – Звучит зловеще, – отмечает он, а сам не может остановиться. – Это просто я ещё не начал ржать, – парирует Ибо. В один из моментов, когда он от души замахивается, чтобы хоть в этот раз заработать очко по-нормальному, ракетка просто вылетает у него из руки, и он машинально бьёт по мячу ладонью. Тот отскакивает и слегка перелетает через сетку, вешая Сяо Чжаню соплю*. – Это отвратительно, лао Ван! Ты можешь использовать свои ручищи вместо ракетки, какое читерство! – обвиняюще тычет его своей ракеткой Сяо Чжань. Ибо не сдерживается и тоже принимается смеяться. На все эти непонятные звуки как на зов приходит пожилой охранник, осуждающе качает головой и удаляется уже под вежливые извинения Сяо Чжаня. – Представь, что было бы, если бы мы играли на раздевание, – вдруг выдаёт Ибо и надеется, что не перегнул палку. – Не играть на раздевание было очень здравым решением. Пожалели дядю-охранника. – Но не друг друга? Тебе повезло, что я тоже плохо играю. – Это мои слова! Я же тебе и предложил, готовый позориться. – Я ценю это, правда, – если бы ты знал, как – думает Ибо, а сам говорит: – Я угощаю ужином, возражения не принимаются. Кажется, тот вечер снова что-то меняет в их отношениях. И это слишком быстро становится привычным, тем, чего Ибо ждёт с нетерпением. У Сяо Чжаня реабилитация по понедельникам, средам и пятницам. А потом, если график работы Ибо позволяет, они встречаются и что-нибудь делают вместе. Едят, гуляют до метро, а то и пару станций вперёд. Ходят в гейм-центр неподалёку, где сыграли уже на всех возможных автоматах, кроме, разве что, танцевального. Однажды Сяо Чжань тоже приглашает его к себе в гости. Там они сидят на полу и режутся в настолку, и любой из них бы поспорил с теми, кто говорит, мол, настолки вдвоём – это скучно. Их общение ровное, они сближаются, верно, но медленно и осторожно. Временами между ними происходит что-то необъяснимое. Странные разговоры и неловкие действия, когда кажется, что в воздухе зарождаются искры, а внутри – электрические спирали, посылающие разряды. Этого всего слишком много и слишком мало одновременно. *** Время пролетает незаметно, и наступает день встречи с ребятами-баскетболистами. Собираясь, Ибо нервничает так, что потеют ладони. Выуживает из глубин шкафа свою форму, почти новую, которую толком не успел поносить и не смог выбросить. За эти годы он не сильно изменился в комплекции и уверен, что она ему подойдёт, но в последний момент откладывает в сторону и берёт простые спортивные шорты и футболку. Друзья встречают Ибо радостными овациями. Негласный лидер их маленькой компании, Чжоу Исюань, подлетает сбоку, закидывая руку ему на плечо, и начинает активно вещать о себе и своей предстоящей женитьбе, не забывая, впрочем, и спрашивать об Ибо. Остальные трое кучкуются с другой стороны, слушая их разговор и иногда комментируя. Всей толпой, не расцепляясь, они пытаются ввалиться в двери спорткомплекса и смеются, когда – а чего ещё они ждали? – этого сделать не получается. Переодевшись в форму и ступая на площадку, Ибо снова чувствует, как покалывает пальцы, а на теле выступает холодный пот. Ему, как младшему, первому отдают мяч и предлагают решить, как всё пройдёт. Они играют в камень-ножницы-бумагу, разделяясь на команды, двое на двое. Проигравший Исюань становится судьёй. Мышечная память – удивительное дело. Ибо столько лет не брал в руки мяч, а сейчас чувствует себя так, будто и не было этого огромного перерыва. Пусть не спортсменом-профессионалом, а опытным любителем так точно, и одобрительные возгласы остальных парней это подтверждают. Он мгновенно вливается в игру и растворяется в ней, теряя счёт времени. И приходит в себя лишь когда потные и запыхавшиеся друзья наперебой заявляют, что устали и хотят есть. Он согласно кивает и следует за ними в раздевалку. Ибо кажется, что он выходит из зала другим человеком. Но на самом деле он уже давно другой, просто не мог до конца понять и принять. И сейчас это осознание, наконец, опускается на него, немного тяжёлое, но в то же время уютное, будто он набросил на плечи тёплое зимнее пальто. Он больше не горит баскетболом. Это часть его прошлого, но не его настоящего. И Ибо отпускает прошлое, оставляет его на площадке вместе с выпущенным из рук мячом. Они с ребятами сидят в кафе, когда ему приходит сообщение от Сяо Чжаня. Тот радостно пишет, что прошёл очередной уровень в онлайн рпг, в которую они иногда играют вместе, помогая друг другу в прокачке персонажей и выполнении миссий. Я хочу рассказать ему – думает Ибо. Хочу рассказать о себе всё, показать себя настоящего, пусть и такого несовершенного. Чтобы он знал меня таким, какой я есть. Независимо от того, готов ли сделать для меня то же самое. *** – Мы идём в Золотую шайбу? – Ибо вопросительно смотрит на него, когда понимает, куда они направляются от метро. Тот самый ледовый дворец. – Всё-то ты знаешь, – смеётся Сяо Чжань. – Но прошу, оставь мне небольшую возможность удивить тебя. Ибо надеется, что не светится как лампочка, хотя почти уверен, что выдаёт своё состояние всем видом. Он, наконец, окончательно разобрался в себе, сбросил оковы прошлого и готов шагнуть в счастливое будущее, где, он надеялся, с ним обязательно будет Сяо Чжань. Сяо Чжань, который прямо сейчас хочет его чем-то удивить. Предвкушение приятно колет в груди, и Ибо не даёт себе думать о большем, не даёт этому чувству проникнуть туда, где ему пока явно не место. Они заходят в здание, а дальше – прямиком в раздевалку хоккеистов. Охранник говорит, как рад снова видеть Сяо Чжаня, улыбаясь ему и отдавая ключи. – Надеюсь, ты достаточно тепло одет, как я попросил? – Ибо кивает в ответ. – Хоккейные коньки или, может, предпочитаешь фигурные? На самом деле Ибо чаще катался на фигурных, но сейчас выбирает хоккейные. Он хочет лучше понимать Сяо Чжаня. Хотя бы так. Они выходят на лёд. Какое-то время Ибо стоит на месте, держась за бортик, вдыхает прохладный влажный воздух. Первые несколько шагов даются ему с трудом – он давно не катался, а хоккейные коньки ещё и ощущаются массивнее, едут будто тяжелее. Сяо Чжань осторожно скользит позади, никак не комментируя происходящее, давая Ибо всё вспомнить самому, но при этом явно страхуя. И к концу первого круга тот, наконец, становится увереннее, делая более широкий шаг. Ещё два круга – и Ибо уже не задумывается о том, как едет, не смотрит под ноги, то и дело стреляя глазами в поравнявшегося с ним Сяо Чжаня, рассказывая ему всякие глупости. Сяо Чжань и сам становится раскованнее, и в какой-то момент начинает ехать спиной, чтобы было удобнее разговаривать. На льду, чуть сдвинутые к центру, стоят хоккейные ворота. Ибо наблюдает за Сяо Чжанем, пытаясь отследить его реакцию, невольно вспоминая своё жгучее желание играть в баскетбол. Чувствует ли он то же самое? Хочет ли как можно скорее вернуться в игру? И когда Сяо Чжань, уточняя, что на минутку, срывается в центр катка, а потом делает оттуда спринт в сторону ворот, Ибо начинает говорить, даже не задумываясь: – Вперёд выходит номер семь, центральный нападающий, Сяо Чжань! Как всегда быстрый, он резко объезжает защитников и забивает шайбу, даже не дожидаясь реакции противника! Сяо Чжань тормозит и разворачивается на пятках. Коньки звучно режут лёд, высекая белоснежные искры. – Откуда ты?.. – спрашивает он, округляя глаза. – Не ты один смотрел определённые матчи, – «Я смотрел на тебя и не мог отвести глаз, – хочет сказать Ибо. – А потом полночи изучал хоккей, которым никогда раньше не интересовался». Они стоят в нескольких метрах друг от друга, запыхавшиеся. – Ты… – снова не то утверждает, не то спрашивает Сяо Чжань, и Ибо считает нужным сказать. Что бы там ни было, у него есть один-единственный ответ: – Да. Сяо Чжань поднимает глаза на освещающие каток лампы, щурится от яркого света, а его грудь заметно вздымается из-за глубокого дыхания. Он откатывается к бортику, разворачивается и опирается на руки. Ибо как на тяге подъезжает к нему. Тоже прислоняется к бортику, рядом, но на безопасном расстоянии. – Я хотел рассказать тебе кое-что важное. Сердце Ибо замирает: не он один хотел рассказать. Он кивает, а сам рассматривает профиль Сяо Чжаня. Слегка обветренные губы, тронутые румянцем щёки, блестящие глаза. – Мы сблизились в тяжёлый для меня период. Как ты сам, наверняка, понял, моя травма не такая серьёзная, всё обошлось, и я уже полностью восстановился. Но это был второй раз в том же месте, а если случится третий – операции не избежать. И всё это время я сомневался. Возможно, стоит уйти на пике? Стать тренером у детишек и жить относительно беззаботной жизнью – вот, о чём я думал, – Сяо Чжань криво улыбается, дёргает плечами. – Молодые игроки в нашей команде напыщенные, считают, что стоят больше, что скамейка запасных – не их место. Будут только рады, если я уйду. Я знаю об этом и не могу их осуждать. Эти слова отзываются в Ибо болезненным воспоминанием. Он неосознанно жмётся ближе к Сяо Чжаню, или же это конёк случайно соскальзывает в сторону? – Я был на тренировках у детей, смотрел, как с ними занимаются. И даже интересовался комментаторским делом благодаря тебе. Но в итоге понял, что пока не готов уйти. Поэтому я возвращаюсь в команду и сделаю всё возможное, чтобы в новом сезоне снова быть в стартовом составе. Ибо чувствует, как всё его комментаторское красноречие разом куда-то подевалось. Он пытается шевелить языком, чтобы выдавить из себя хотя бы банальное «Поздравляю, Сяо-лаоши», когда тот продолжает: – Я ничего не говорил о себе, но ты принял меня как есть, и ни о чём не спрашивал. Спасибо, Ибо. Ибо позорно шмыгает носом. Нет, это не сентименты, просто на катке действительно холодно, а он от такого отвык. Наверняка у него самого сейчас красные щёки. – Ибо? А как же «лао Ван»? Где твоя вежливость, Чжань-гэ? – шутит он, пытаясь скрыть своё смущение. – Всегда пожалуйста. И обращайся. Он прячет нос, холодный, как ледышка, в своих ладонях, пытаясь отогреть. Сяо Чжань понимающе улыбается, берёт его за руку, чуть задевая кончиками пальцев щёку, и тянет в сторону раздевалки. И отпускает только тогда, когда им обоим нужно снимать коньки. По дороге до метро Ибо делится своей историей. Сяо Чжань слушает внимательно, смотрит осторожно, и теперь уже Ибо берёт его за руку. Тот сжимает его пальцы в ответ. – Как ты решил стать комментатором? Всегда хотел об этом спросить. – Это была череда совпадений, – вспоминает Ибо. – Мне же все твердили вступить в другой клуб, я и вступил – в литературный, потому что всегда был неплох в сочинениях. Оттуда меня привлекли в редакцию университетской газеты, а там заставили писать статьи про местные соревнования, мол, я же спортсмен. – Прямо заставили? – Я честно упирался. Но в итоге втянулся. Оказалось, у меня неплохо получается. Старшие предложили попробовать себя в репортажах с места и комментировании. Вот так за пару лет я чего только не перепробовал и в итоге оказался здесь. – Ты на своём месте, поверь мне. – И где же оно? – Там же, где и сейчас, – Сяо Чжань закусывает губу и отпускает его руку – они дошли до станции как-то слишком быстро. «Это место – рядом с тобой?» Ещё один шаг, думает Ибо, последний шаг. Но он знает, они оба знают, что этот вечер был нужен для другого. *** Всё в очередной раз меняется. Их переписка наполняется флиртом, а притихшее было вожделение Ибо разгорается с новой силой. При нашей следующей встрече я за себя не ручаюсь – думает он, в очередной раз снимая своё напряжение в душе. Теперь, когда Ибо прояснил всё, что его беспокоило, а основная масса соревнований позади, он, кажется, мало о чём другом может думать. Это должен был быть погожий субботний день, а они должны были поехать в парк кататься на велосипедах. Хорошо, что дождь начал накрапывать постепенно, а у предусмотрительного Сяо Чжаня, по его же словам, осенью всегда был с собой достаточно большого размера зонт. Хотя Ибо бы не отказался и от меньшего в своём глупом желании притереться ближе, которое ничуть не изменилось за всё время их активного общения. И особенно сейчас, когда он почти на сто процентов уверен, что тоже нравится Сяо Чжаню. Они стоят на обочине, достаточно близко к дороге, чтобы поймать такси, но внезапно выехавшая из-за угла машина поднимает брызги такой высоты, что оба резко отпрыгивают назад, врезаясь друг в друга. Зонт съезжает в сторону Ибо, и Сяо Чжань оказывается под разошедшимся дождём. Капли мгновенно оседают на его волосах и чёлке, катятся по лицу. Ибо заворожено смотрит на него, и ему плевать, что он сейчас такой очевидный. Сяо Чжань удерживает его взгляд, возвращает зонт на место, держит чуть ниже, будто стремясь скрыть их обоих под его куполом. – Давай больше не будем недоговаривать, Чжань-гэ, – Ибо сам не знает, на что пытается спровоцировать этими словами, и слышно ли его вообще за шумом дождя. Сяо Чжань согласно кивает, не переставая смотреть. Его глаза горят, в них будто пляшут языки пламени. – Это всё, о чём я недоговаривал, – наконец, говорит он и наклоняется к лицу Ибо. Ибо цепенеет лишь на какую-то долю секунды. А потом отвечает на поцелуй, и ему кажется, что он пробует с губ Сяо Чжаня дождевую воду. Сяо Чжань целует напористо, жарко, врывается языком в его рот, и у Ибо слабеют ноги, так, что приходится ухватиться за предплечья Сяо Чжаня чтобы удержаться. Так удивительно и странно, когда тот же самый человек для тебя – и шторм, и якорь. – Чжань-гэ, ты… Простудиться можешь… – шепчет Ибо в перерывах между поцелуями. – У меня всё отлично со здоровьем, – отвечает Сяо Чжань, выпуская изо рта его нижнюю губу, но руку с шеи не убирает. – Но, думаю, я тебя понял. К чёрту всё? – К чёрту, – Ибо тычется носом в его тёплую мокрую щёку. – Поехали ко мне? В квартиру Ибо они заходят молча. Первое, что он делает, разувшись – достаёт из шкафа пушистое банное полотенце и набрасывает Сяо Чжаню прямо на голову. Отправляет его в душ. Вынимает просторные шорты и майку без рукавов – Сяо Чжань чуть выше и немного крупнее его – и оставляет на стиральной машинке, вслепую протянув руку, слыша лишь шум воды в кабине. Сам Ибо возбуждён. Узел скручивается внизу живота, член заинтересованно дёргается при мысли об обнажённом Сяо Чжане за стенкой. Он, как дурак, несколько раз обходит комнату по кругу, перекладывает вещи и вытирает пыль, думая, что, возможно, эти монотонные занятия помогут успокоиться, и не придётся потом дрочить в душе. Но на самом деле искренне надеется на то, что ему поможет Сяо Чжань. Он сам-то его правильно понял про к чёрту? Когда они расходятся у двери в ванную, Ибо еле сдерживается, чтобы не наброситься на Сяо Чжаня и не зажать прямо в коридоре. Тот такой невозможно горячий и одновременно уютный в его одежде, от него пахнет паром и хлопковым гелем для душа, которым Ибо пользуется крайне редко, но на самом деле любит невозможно. Сяо Чжань задевает рукой его бедро и чуть сжимает, будто в молчаливом обещании. По телу разбегаются мурашки предвкушения. Ибо забрасывает их одежду в общую стирку и старается не думать о том, как бы всё было, если бы они съехались и делили быт. Слишком рано допускать такие мысли, хоть он и представлял Сяо Чжаня в своей квартире, в своей постели множество раз с тех самых пор, как тот впервые побывал у него в гостях. И только выйдя из душа, Ибо понимает, что не взял с собой ничего сменного. На крючке висят потёртые светлые джинсы с растянутой футболкой, которые он забыл здесь в прошлый раз, и ему не остаётся другого варианта, кроме как надеть их. Хотя он честно подумал о том, чтобы выйти к Сяо Чжаню прямо в полотенце на бёдрах. Сяо Чжань сидит на диване, поджав под себя одну ногу и что-то внимательно рассматривая в телефоне. Шорты чуть задрались, и Ибо скользит взглядом по его длинным ногам, подкаченным икрам в густых тёмных волосах. Во рту собирается вязкая слюна, которую приходится сглотнуть. Он осторожно опускается рядом, и Сяо Чжань тут же отбрасывает телефон в сторону, хватая его за воротник футболки и впиваясь в губы. Ибо охотно подхватывает и даже перехватывает инициативу, целуя глубоко и жадно, исследуя рот Сяо Чжаня языком. Рука Сяо Чжаня отпускает воротник, скользит вниз по груди Ибо, задевая напряжённый сосок. – Снимай, – командует он, чуть отстраняясь и дёргая за край футболки. Ибо ухмыляется: – Всё, что Чжань-гэ пожелает. Он начинает снимать свою футболку, нарочито медленно, растягивая момент и красуясь, наслаждаясь тем, как Сяо Чжань пожирает его взглядом. Сяо Чжань кладёт свою горячую ладонь ему на живот, поглаживает пальцем родинку у пупка, какое-то время не в состоянии оторваться – Ибо и сам замирает в этот момент. Перемещает руки на талию Ибо и ведёт вверх по бокам, прослеживая весь путь и подгоняя. Наконец, они в четыре руки стягивают футболку, которая летит куда-то на пол. Ибо, довольный и взъерошенный, тут же тянет к Сяо Чжаню руки, чтобы помять упругие бицепсы и подёргать за лямки майки в районе подмышек, задевая кожу пальцами. Сяо Чжань забавно дёргается – видимо, очень щекотно – но тем легче ему становится выпутаться и скинуть с себя майку, отправив в компанию к футболке Ибо. Ибо снова хватает его за плечи и дёргает на себя, прижимаясь грудью к груди и ощущая жар во всех местах, где они касаются друг друга обнажённой кожей. Вдыхает аромат того самого геля для душа, смешанный с запахом тела Сяо Чжаня, и его всё сильнее ведёт. Он не знает, хочет ли как можно быстрее продолжить или так и остаться в этом моменте – залезть к Сяо Чжаню на колени и прижиматься, тереться, а ещё целоваться, пока не закружится голова, а за окном не сядет солнце. Поэтому всё решает Сяо Чжань. Он просовывает руки между ними и, пока Ибо продолжает обнимать его за шею, расстёгивает пуговицу и ширинку на его джинсах и ослабляет шлёвку своих шорт. Ибо не может сдержать стона, когда длинные пальцы Сяо Чжаня освобождают из белья его член. Обхватывают, размазывая выступившую на головке каплю, и делают пару движений на пробу – сперва медленно, потом резче, сжимая крепче. На миг Сяо Чжань отстраняется – и тогда Ибо хочется жалобно скулить, – но только для того, чтобы прижаться своим членом к его и обхватить их уже вместе. Ибо едва успевает добавить свою руку и подстроиться под заданный ритм, как их накрывает, одного за другим. Ибо дышит тяжело, прижимаясь лбом ко лбу Сяо Чжаня, который не пытается спрятать от него свою абсолютно шальную и счастливую улыбку. Сяо Чжань тянется к полу за той самой белой майкой, вытирает ей их обоих и снова отправляет на пол. А потом сводит брови и выпаливает виноватое «прости». До Ибо не сразу доходит – в его голове блаженно пусто, – но, когда понимает, он утыкается носом Сяо Чжаню в висок и шепчет прямо в ухо какую-то чушь о том, что тот может испортить так хоть все его майки. Он прячет обмякший член обратно в трусы, наспех застёгивает ширинку, а потом толкает Сяо Чжаня на диван и придавливает сверху своим весом. Грудь Сяо Чжаня вздымается, а сердце беспокойно бьётся под ладонью, и Ибо эгоистично отмечает, что это всё из-за него, всё его, и не может не наслаждаться этим. Ему хочется больше, ещё больше, свести Сяо Чжаня с ума, чтобы он снова оказался на пике удовольствия – и тогда смотреть на его лицо: как заламываются брови, трогательно трепещут ресницы, раскрываются губы, впитывать всем собой каждое драгоценное мгновение. Сяо Чжань запускает руку Ибо в волосы. Слегка массирует кожу пальцами, так, что хочется блаженно мурчать, растекаясь по его груди, как это делают кошки. – Есть ещё кое-что, что я не сказал тебе, – говорит Сяо Чжань. В его голосе хрипотца, которая посылает по чувствительному телу новый табун мурашек. – Я запал на тебя с нашей первой встречи. Признание выбивает воздух у Ибо из лёгких, он замирает, весь превращается в слух и будто не дышит. – Ходил вздыхал, совсем как подросток, и был уверен, что мне ничего не светит. Всё не могу поверить, что я сейчас здесь, и происходит то, о чём я даже мечтать не смел. – Не ты один, – Ибо поднимает голову, упираясь подбородком в грудь Сяо Чжаня и глядя на него из-под ресниц. – Но, признаюсь, я запал позже. После той вечеринки. Он выделяет слово «той» и многозначительно двигает бровями. Время узнать, что это было, если, конечно, Сяо Чжань помнит. Но Ибо уже не сомневается – ещё как помнит. – Ох, та вечеринка, – у Сяо Чжаня вырывается смешок, а скулы, кажется, розовеют сильнее, чем после душа или в момент недавнего оргазма. Ибо приподнимается на локте, чуть скатываясь в сторону, и продолжает вопросительно смотреть, правда, уже не в силах сдержать ухмылку. – Так вот почему ты ко мне прижимался, – озвучивает он свою догадку и ухмыляется ещё шире, а пальцем тычет Сяо Чжаню в грудь. – Потому что я тебе нравился! – Что-то ты поздно сообразил, – Сяо Чжань пихает его рукой куда-то под рёбра, и Ибо ойкает и смеётся. Ему хочется выведать все подробности, но в то же время не сейчас. Сейчас достаточно и того, что он уже знает, и смущённого Сяо Чжаня под ним, такого невозможно хорошего и своего. А ещё у Ибо снова стоит. Это неудивительно – он наконец-то вместе с человеком, по которому сох несколько месяцев, и который, оказывается, ещё дольше сох по нему – насытиться просто невозможно. Сяо Чжань сдвигается, задевая бедром его возбуждение, и вопросительно приподнимает бровь. Ибо расплывается в улыбке. – Чего ты хочешь? – спрашивает Сяо Чжань, будто может читать его мысли. – Если честно, то всего и сразу, – Ибо притирается ближе. В его голове снова пустота, он растерян от того, что уже давно ни с кем не чувствовал себя вот так. Что внутренности скручивает от возбуждения, грудь распирает от нежности, а мысли и желания не формируются, чтобы быть высказанными. – Я просто хочу тебя. Сяо Чжань подтягивает его на себя, прижимая крепче. Целует в лоб, в бровь, спускается губами по скуле. Оглаживает ладонью ягодицу, запускает руку под пояс джинсов и задерживается пальцем в ложбинке. – Можно? – спрашивает он, и Ибо ведёт от такого простого, но важного внимания к его желаниям. – Нужно, – он ухмыляется Сяо Чжаню в шею и для верности сильнее закидывает на него ногу. *** Ибо с трудом поднимает тяжёлые веки. Ему кажется, что он плывёт в невесомости, а на потолке мелькают цветные пятна. Сяо Чжань нависает над ним, входя глубже, и Ибо не может отказать себе в удовольствии смазать пальцем капельку пота на его переносице, провести по брови, по пушку на скуле. Он ведёт по волоскам против их роста, и те забавно топорщатся. Сяо Чжань смеётся, и Ибо чувствует этот смех всем собой, своим телом. Он щекочет кончики пальцев. Ибо опускает руку к губам, и Сяо Чжань прикусывает его указательный палец, не переставая улыбаться. А потом толкается вперёд, под другим углом. Ибо протяжно стонет. – Так хорошо, Чжань-гэ. Ещё, – шепчет он, и к нему возвращаются его же слова: – Всё, что Ибо пожелает. За окном всё ещё стучит дождь. Кажется, что под звуки его капель, будто отгороженные от всего остального мира, они растворяются друг в друге. Ибо оглаживает плечи Сяо Чжаня, подаваясь навстречу, в их общем ритме. Наконец, желание почувствовать его ещё ближе, хотя казалось бы, такое уже невозможно, становится невыносимым. – Иди сюда, – выдыхает Ибо и тянет вниз, и Сяо Чжань подчиняется. Целует глубоко, его ладонь находит зажатый между их телами член, а Ибо снова закидывает на него ногу, оплетает руками, будто заключая в кокон. Кокон своей любви. Ему немного страшно от пришедшего на ум слова, но в то же время что-то внутри разливается горячей волной, подтверждая, что да, так оно и есть. Ибо крепче вжимает Сяо Чжаня в себя и получает влажный поцелуй в шею. И именно он становится последней каплей. Сяо Чжань замирает, размазывает сперму по животу Ибо, продолжая коротко целовать – линию челюсти, шею. Прикусывает кадык. У Ибо перед глазами целый калейдоскоп, мир вращается, и только голос Сяо Чжаня, хрипло шепчущий его имя, пальцы, сжимающие его бёдра, не дают выпасть из реальности. – Не останавливайся. Сяо Чжань, кажется, рычит, снова начиная двигаться – рвано, хаотично, но как же хорошо. Волосы на его затылке, в которые Ибо зарывается пальцами, совсем мокрые, по виску скатываются капли пота, пока он догоняет Ибо в удовольствии. На этот раз в ход идёт футболка Ибо, которая так и осталась одиноко валяться на полу, даже когда они разложили диван. Сяо Чжань уже не чувствует себя виноватым – наоборот, ухмыляется: – Ты же разрешил мне портить все твои майки, и я поймал тебя на слове. – Всё правильно делаешь, я не хочу в душ, – Ибо накрывает их обоих откинутым в сторону одеялом и сильнее кутается в него, одновременно притягивая к себе Сяо Чжаня. – А что-нибудь поесть? – Лучше тебя. Сяо Чжань хихикает и кусает Ибо за нос. – Первый кусочек за мной. Они возятся прямо под одеялом, щекоча друг друга и пытаясь шутливо покусать за разные места, но через некоторое время устают, оба очевидно не готовые на третий раунд и вообще ни на что больше. Последнее, что Ибо помнит, прежде чем вырубается, – как считал родинки на ухе Сяо Чжаня, вырисовывая ногтём указательного пальца неведомые созвездия. На часах три ночи, когда Ибо просыпается от голода. Он лежит на животе, а Сяо Чжань прижимается сзади большой ложкой, как всегда горячий, как всегда желанный. И, если бы не тот факт, что они оба не ели как минимум с обеда, Ибо предпочёл бы заняться другими вещами. Он выбирается из-под Сяо Чжаня, попутно будит его, и какое-то время тот сидит щурясь и создавая на голове ещё больший беспорядок. Наконец, разлепляет глаза и говорит: – Я, кажется, чокнутый, но как насчёт какой-нибудь дешёвой круглосуточной забегаловки? – Не поверишь, Чжань-гэ, но это сейчас звучит как самое адекватное предложение. Потому что у меня дома нет еды. Я всё это, – Ибо многозначительно окидывает взглядом их голые тела в развороченной постели, – как-то не планировал. – Но смазку и презервативы припас? – Сяо Чжань поднимает бровь. – Припас. Не планировал не значит не мечтал. Ибо целует Сяо Чжаня в щёку, отмечая, что у того начинает проступать щетина. Он ещё ни разу не видел Сяо Чжаня с щетиной и уже представляет, что умрёт от перевозбуждения от того, как это будет горячо. Оба выбираются из кровати, взъерошенные и смешные. Ибо подаёт Сяо Чжаню его выстиранную и высушенную одежду и испытывает собственническое удовлетворение, глядя, как тот вдыхает запах его порошка, прежде чем начать одеваться. Они идут по пустой ночной улице, где кроме них – никого, сплетая пальцы и поглаживая костяшки друг друга. Ибо чувствует себя невозможно счастливым, по уши влюблённым, и это совсем не страшно. Наоборот, ему кажется, что если бы Сяо Чжань не держал его за руку, он мог бы улететь высоко в небо как гелиевый шарик – до того на душе легко. – Я только сейчас подумал об этом, – говорит Ибо, занося палочки над своей порцией боула с кальби и кимчи. – Откуда ты вообще узнал, что я успел пожить в Корее? – А я говорил, что ты поздно соображаешь, лао Ван, – смеётся Сяо Чжань, говоря прямо с набитыми щеками. Довольно жуёт, щуря свои глаза-полумесяцы, а потом наклоняется и шепчет на ухо. – Очевидно я навёл справки, потому что ты мне нравился. Под столом Сяо Чжаню прилетает коленкой. Ещё получишь у меня, думает Ибо, но уже не пытается скрыть своё смущение. *** Ибо возвращается домой чуть раньше обычного. Уборку он сделал ещё вчера, поэтому теперь осматривает результат своих трудов, довольно хмыкает и позволяет себе расслабиться, завалившись на диван с телефоном. Сегодня Сяо Чжань ночует у него – в какой-то момент проводить ночи друг у друга в квартирах стало их традицией. Некоторые его вещи уже перманентно поселились в шкафу у Сяо Чжаня и наоборот. Но, несмотря на желание съехаться, которое появилось у Ибо ещё до того, как они вообще сошлись, он ничего такого не предлагал. Просто знал, что это следующий этап, к которому они и так придут уже совсем скоро. Всему своё место, всему своё время. Он как раз собирается заказать им на ужин горячо любимую Сяо Чжанем сычуаньскую кухню – что-нибудь огненное ему и, наоборот, самое неострое – себе – как всплывает уведомление о новом сообщении в их с друзьями «баскетбольном чате». «Всем приветы! Когда следующая сходка?» – спрашивает Исюань. После той самой игры, что расставила для Ибо все точки над «и», они снова собрались примерно через месяц. Уже не он был инициатором, но с радостью присоединился. А потом ещё раз, и ещё. Грядущая игра станет пятой подряд – тоже будто традиция. Парни оживлённо общаются в чате, сверяя графики и сообщая свои свободные дни, и Ибо пишет тоже: «Могу я в этот раз прийти не один? Давно хочу представить вам Сяо Чжаня, да и он сам очень хочет познакомиться». Нам и вдвоём играть, конечно, весело, но вшестером будет вообще огонь, уже про себя думает он. Как раз три на три! Чат ещё сильнее взрывается сообщениями – Ибо не успевает их читать. «Тот самый Сяо Чжань?!» – «Да, он же его парень» – «Вот это Ибо урвал себе, почему я не знал?» – «Не завидуй!» – «Я не завидую, но руку пожать хочу. И автограф!» – «Ибо, можно же будет взять автограф?» – «Да, он как-никак MVP этого сезона!» – «Будем потом всем хвастаться, что знакомы с ним». Ибо закатывает глаза, а сам прикусывает губу, чтобы не дать слишком самодовольной улыбке расползтись по лицу. «Думаю, это можно будет устроить. Но мне нужно уточнить», – отвечает он, добавляя в конце подмигивающий смайлик, и открывает их с Сяо Чжанем объединённый календарь, чтобы сразу написать время, удобное обоим. Когда Сяо Чжань возвращается с тренировки, принося с собой ночной холод поздней осени, его ждут горячая еда и не менее горячие руки, которые притягивают в объятия, едва дав разуться. Крепче прижимая его к себе, Ибо уверен – Сяо Чжань тоже на своём месте. Прямо здесь и сейчас.