***
... Черный, как смоль, жеребец роет копытом землю, в нетерпении втягивая подрагивающими ноздрями дрожащий знойным маревом воздух. Лето выдалось на редкость жарким. Гости турнира рискуют свариться живьем на высоких трибунах импровизированного амфитеатра. Говорить же о закованных в металл рыцарях не приходится вовсе. Пот ручьями стекает по спинам, в головах мутится, пульс набатом бьет в уши. Еще немного и проигравшими окажутся все. Королю это безразлично. Дочь со всей семьей впервые за долгое время порадовала столицу визитом. В последнюю встречу несколько лет назад они расстались не лучшим образом. Он так не любит неловкие ситуации, что всеми силами пытается загладить вину любыми доступными способами. Пышные празднества, турниры, семейные застолья, на которых все тихо ненавидят друг друга, -лишнее тому подтверждение. ... Секунда. Другая. Сигнал к началу поединка разрезает раскаленный воздух, больно ударяя по ушам. Жеребец несется стрелой, подгоняемый наездником, чьи платиновые волосы волной колышутся на агатовой броне доспехов, украшенных гербом дома Таргариенов. Ближе. Еще немного. Копье проходит по касательной к телу соперника, едва не сшибая того на землю. Чувствительный удар заставляет юношу громко простонать, сжав зубы. Карие глаза застилает кровавая пелена. - Деймон, он же сейчас его убьет... - в тревоге Рейнира сжимает руку мужа, вскочив с места. - Не надо так переживать, милая. Это все же не война... - Это мой сын! - взгляд принцессы мечет искры, когда она оборачивается к супругу. ... Соперники заходят на второй круг. Треснувшие копья летят в сторону. Их мгновенно заменяют новые. Джейкерис знает - ему не одержать победы. Удивительно, что он вообще до сих пор в седле. На Драконьем камне не проводят турниры. Юноша слишком плохо знаком с этой наукой. В отличие от своего противника, который даже обзавелся специальным шлемом, закрывающим бесполезную в его случае левую сторону лица и немного увеличивающим зону обзора справа. ... Копье бьет в грудь, мигом сшибая Джейса на землю. Легкая победа. Губы Эймонда кривятся в легкой усмешке. Молнией спрыгивая с жеребца, он быстрым шагом направляется к поверженному сопернику. - Желаете продолжить, лорд Стронг? - шипит он в лицо Джейса, находящегося в полубессознательном состоянии. Больше от жары, чем от падения. Однако, меч не достает. - Нет... - только и может выдохнуть тот, проглатывая оскорбление. - Так я и думал... Трус… - И победителем в схватке становится второй сын королевства и короля Визериса - Эймонд Таргариен! - объявляет глашатай. Фиолетовые глаза на бледном лице Рейниры кажутся почти черными. Не отрываясь, она следит как сын с трудом поднимается, опираясь на меч. Слава Семерым! Вроде бы с ним все в порядке! - Леди Велларион! Окажите мне честь, одарив знаком внимания... - голос Эймонда пропитан сталью и язвительными нотками. - Не смей, слышишь? - лишь и успевает шепнуть Рейнира, перехватывая дочь за руку. - Отчего же, мама? Принц заслужил... Джейс сплоховал как никогда... - Люцерис улыбается, силой отнимая руку. ... Когда она цепляет венок с прекрасными белыми цветами на копье Эймонда, взгляды их пересекаются, заставляя принца надменно усмехнуться. Традиция имитирует акт соития и носит сакральный характер. Едва отъехав от ложа семьи, он срывает венок, бросая под копыта собственной лошади. Трибуны громко ахают. Невероятное неслыханное оскорбление. Ничего хуже рыцарь не мог сделать. Люди теряются в догадках, что же послужило причиной такого унизительного жеста. Эймонду необходимо видеть ее реакцию. Разворачиваясь, он впивается взглядом в лицо принцессы, но та лишь улыбается, смело задирая кверху аккуратный носик... - Мальчишка, перегнул палку… - цедит Деймон, сжимая зубы. - Брось, дядя… Никто и не рассчитывал на радушный прием. – кажется ничто не способно испортить настроение Люцерис.***
… Зал до отказа забит придворным людом. Духота стоит невероятная, но похоже никому это не мешает напиваться и развлекаться по мере возможностей. Лишь изредка дуновение легкого бриза, пропитанного ароматами соли и водорослей, врывается в настежь распахнутые окна и двери, лишь еще сильнее дурманя подвыпивший народ. - Дорогой дядя, не соблаговолите ли уступить мне на вечер ваше место? – нежно шепчет Люцерис, едва не прижимаясь губами к уху Эйгона. Тот вскидывает на нее изумленный взгляд и, издавая достаточно громкий смешок, встает, галантно придвигая стул племяннице, тут же занимающей его место. Принц находит происходящее весьма перспективным: девчонка заняла его место подле Эймонда, а значит вот-вот разразится невиданных масштабов скандал. Едва ли братец сумеет сдержаться. Криво усмехаясь, Эйгон в ожидании зрелища располагается, привалившись плечом к мрамору колонны с кубком, полным до краев прохладного вина. Чудесный вечер… - Чудесный вечер… Правда, дядя?.. – Люцерис немного наклоняется в сторону демонстративно отодвинувшегося от нее Эймонда. - Возможно, он был таковым, пока вы не оказались рядом со мной. – цедит он сквозь зубы. - Да бросьте! В конце концов, это вы сегодня оскорбили меня на глазах доброй половины столицы. Должно быть, вы крайне довольны собой. – она улыбается самой очаровательной улыбкой, на какую только способна. – Деймон жаждет вашей крови… Ну, или хотя бы извинений. - Вы за ними пришли, леди Стронг? - Фу, как грубо… Едва ли я дождусь их… - Я тоже до сих пор не дождался извинений за это. – Эймонд делает неопределенный жест вокруг отсутствующего глаза. - Безусловно, я сожалею о произошедшем, но все же вы угрожали прибить моего брата камнем… - Ты могла ударить куда угодно! В руку! В грудь! – шипит он, изо всей силы вцепляясь в тонкое запястье девушки. – Но предпочла забрать глаз, сделав меня уязвимым! - Непохоже, чтобы вы сегодня были настолько уязвимы, как говорите… - Люк морщится от боли, но руку отнять не пытается. - Эти мальчишки мне не соперники, но против серьезного врага… - Ты - второй сын королевства. С кем ты собираешься враждовать? – она перехватывает его руку, немного ослабившую хватку. … Неспешная легкая музыка льется со всех сторон, скрывая легкими переливами их перебранку. - Составите мне пару? – смелые почти черные глаза с вызовом впиваются в лицо Эймонда. - Что? – вопрос настолько неожиданный, что принц не в состоянии сразу постичь его смысл. - Потанцуете со мной? Или я все еще кажусь вам слишком опасной? Не бойтесь! Сегодня при мне нет кинжала… Похоже девчонка смеется над ним. Издевается. Провоцирует на ссору. Высокомерная маска скрывает все эмоции, когда, поднимаясь, Эймонд протягивает ей руку. Как же отвратительно сжимать пальцы, ставшие причиной его уродства. Фиолетовый взгляд останавливается на лице Эйгона, салютующем ему пустым кубком в знак поддержки. Можно ли смириться с ней, с ее присутствием, ее близостью, ее пальцами в собственной ладони так же, как он сжился с этим ублюдком, волею судьбы назначенным его братом? … Тепло девичьего тела огнем жжет руки сквозь тонкую ткань платья. Пот, выступивший легкими каплями на висках, заставляет еще сильнее виться непослушные стронговские кудри. На удивление она пахнет жасмином, а не кровью и железом, как казалось ему всегда. Когда уже закончится этот невыносимый бесконечный день? - На нас все смотрят… - удовлетворенно шепчет Люцерис, ловко поворачиваясь в его руках. - Еще бы… - губы сжимаются в презрительной гримасе. Эймонд точно знает: зрители ждут продолжение скандала, поимевшего начало на турнире. Так глупо принц не чувствовал себя никогда. Голова кружится от духоты, выпитого вина, бесконечных поворотов, музыки, ненависти и совсем немного от тонкого аромата жасмина. - Я слышала, вы мечтаете забрать мой глаз... – ухмыляется ему в лицо Люцерис, слегка запрокидывая вверх голову. - Да. Подарю его матушке. Уже готовы с ним расстаться? - Матушке? Я думала, вставите себе… Иначе просто не представляю зачем он вам может быть нужен. Дрянь сделала его уродом, а теперь еще издевается. - С радостью, но его место уже занято. - Чем же? - темные глаза впиваются в повязку, словно пытаются прожечь насквозь. Эймонд лишь усмехается. … Когда она откидывается назад, опираясь спиной на его руку, принц вынужден склониться, как и прочие танцующие в этом зале, к самой шее партнерши. Платиновые пряди волной падают вниз, отрезая от мира. Только он и бьющаяся венка под нежной белой кожей. Вцепиться бы в нее зубами, вырвать, выгрызть, чтобы кровь хлестала фонтаном из пробитой артерии прямо ему в лицо. О! Он бы с удовольствием пил ее, захлебываясь от жадности. Эймонд склоняется чуть ниже, щекоча сбившимся дыханием шею Люцерис. Девушка так резко поднимает голову, что они едва не сшибаются лбами. Алые губы приоткрыты, в глазах с огромными зрачками стоит непонятная принцу эмоция. - Вы знаете, что матушка хотела обручить Джейса с Хелейной, а меня с вами, еще когда мы были детьми? – выпрямляясь, выдыхает Люк. - Хм… Это уж слишком. Он оставляет партнершу в одиночестве среди десятков пар, колышущихся в танце. Заливаясь беззвучным смехом, принцесса провожает взглядом Эймонда, неспешно удаляющегося раскачивающейся походкой, опустив голову. … Он даже не замечает, как цепляет плечом брата, продолжающего тихо напиваться, подпирая колонну. - Как танец, Эйм? – кидает тот ему в спину. Эймонду даже не надо оборачиваться. Он итак вполне себе представляет ехидную ухмылочку первого сына королевства. - Еще немного, и девка бы тебя поимела… - хихикает Эйгон, вплотную подходя к брату. Эймонд замирает, пораженный внезапным откровением. Эта эмоция в глазах племянницы… Он не смог прочитать ее, находясь в паре сантиметров от лица девушки, а Эйгон безошибочно узнал даже издалека. Похоть. Губы кривятся в жесткой усмешке. Смешно. Хотя… Почему собственно нет? Можно получить разом два удовольствия: трахнуть девчонку и опозорить ненавистную племянницу. Предыстория их отношений и родство лишь придадут истории пикантности. Идея полностью завладевает рассудком, заставляя обернуться и найти глазами тонкую фигуру Люцерис, мигом подыскавшей себе другого партнера для танца. Да, это отвратительно грязно и едва ли достойно его самого, но она этого вполне заслуживает. Весь двор и без того знает, что в жилах принцессы течет грязная кровь бастарда, а мать ее – последняя шлюха. Клеймо доступной девки отлично подойдет ей. А после… после он придумает что-нибудь более изощренное. … Ядовитая улыбка проступает на четко очерченных губах принца, делая его похожим на дракона.***
Подставив лицо и грудь навстречу легким дуновениям морского воздуха, потоками вливающегося в томительную духоту покоев, Эймонд чувствует, как винные пары покидают его. Тело постепенно приходит в норму. Он вновь и вновь возвращается к отвратительной идее, прочно засевшей в мозгу. Обдумывает, пробует на вкус. Оценивает насколько поменялась собственная решимость, стоило крови освободиться от будоражащего действия алкоголя. Не уменьшилась и не померкла. По телу разливается приятное томительное волнение стоит только представить, как шушукаются придворные лорды и леди, клеймя девчонку титулом распутницы и прожигая масляными глазками. Видение заводит даже больше, чем мысль о соитии. Можно, конечно, и не позволять себе так много, но племянница так смотрела на него… Нельзя оставлять девушку… неудовлетворенной. Сдавленный смешок тает, подхватываемый порывом ветра…
***
… Раскаленное солнце уже клонится к закату, но лучи его по-прежнему больно жалят, не хуже, чем в Дорне. Если Семеро пошлют еще одно такое лето, то ребром станет вопрос о создании в Королевской Гавани или ее окрестностях некоего подобия Водяных садов. Хотя едва ли даже они способны принести облегчение путниками, что в быстро наступающих сумерках пробираются к Драконьему логову, надеясь ухватить на головокружительной высоте хотя бы кусочек прохлады. Ситуация усугубляется тем, что братьям пришлось накинуть плащи, дабы скрыть свое происхождение. Разгуливая с непокрытой головой, они могут привлечь чрезмерно много внимания черни. Матушка, конечно, настаивала на том, чтобы сыновья добирались на карете в сопровождении надежной охраны, но Эйгон заявил, что рискует отдать концы в раскаленном на солнце гробу раньше, чем колымага покинет ворота Красного замка. … Лошади не спеша бредут по извилистым запутанным улицам столицы, слегка шевеля ушами, на которые так и норовят усесться приставучие мухи. Эйгон периодически поглядывает на брата, обдумывая согласится ли тот продолжить вечер в более расслабляющей, нежели спина дракона, обстановке. Но плотно сжатые губы и напряженный взгляд Эймонда смущают принца настолько, что тот не решается озвучить предложение. Да, полно! Есть ли у этого человека вообще какие-то слабости? Эйгон громко хмыкает, когда сознание посещает мысль о том, что должно быть все пороки, отмеренные Семерыми на долю их семьи, достались в полном объеме именно ему, лишив братьев и сестру возможности вдыхать эту жизнь полной грудью. - Что еще? – недовольно вопрошает Эймонд, поймав на себе взгляд брата. - Ничего, Эйм… Просто чувствую себя неуютно без вина и шлюхи под боком. – ухмыляется он. – Может составишь мне компанию? Эймонд лишь кривится. Нет, конечно, он не святой, но сама идея провести ночь вместе с братом, наблюдая за его отвратительными повадками, рождает рвотный позыв. Сознательно пропуская Эйгона вперед, юноша взглядом цепляет вспышку платиновых волос по правой стороне от себя. Миг, и они скрываются под коричневым капюшоном, подобному его собственному. Но даже доли секунды было достаточно, чтобы безошибочно узнать дядю. Деймон уютно устроился, привалившись плечом к разогретому за день на солнце белому камню. Хитрые фиолетовые глаза шарят по переулку, очевидно, выискивая кого-то. Любопытство так велико, что за первым же поворотом Эймонд, плюнув на приятную перспективу полета и на никчемного брата, цепляет поводья лошади к чахлому кустику, чудом выжившему в безводных каменных джунглях. Скорее всего, прекрасного вороного жеребца уведут, стоит лишь отвернуться, но какая разница, если можно узнать пару секретов Порочного Принца. … Несколько минут, и подле дядюшки оказываются два оборванца в видавших видах одеждах. Улыбка появляется на губах Эймонда, когда он узнает Джейса и Люцерис. Как ни старалась девушка, а спрятать копну каштановых волос удалось очень плохо. Очевидно, Деймон недоволен ее присутствию. Он хватает Джейкериса за плечо и склонившись к самому его уху что-то выговаривает, указывая на принцессу, дерзко стреляющую в них темными глазами. Парень оправдывается, чем заставляет Люк закатить глаза. Девушка берет Деймона под руку и, ласково поглаживая по плечу, долго уговаривает дядю. Наконец, тот сдается. Пробежавшись странным взглядом по ее телу снизу-вверх, Порочный принц указывает молодежи следовать за собой. Пара поворотов в сгущающейся тьме, и компания замирает у небольшого аккуратного домика. Пара ударов сильной рукой, и двери распахиваются, выпуская наружу клубы ароматных благовоний. Сомнений нет. Дядюшка притащил детей Рейниры в дом удовольствий. Интересно. Охотничий азарт бьется в каждой клетке тела, когда спустя довольно продолжительное Эймонд опускает кулак на горячее полотно двери. - Извините, милорд… Но сегодня у нас особые гости… Может быть завтра… - едва приоткрыв тяжелую створку, шепчет совсем молодая девчонка, оглядывая его с головы до ног. - Я знаю. Они ждут меня. – доверительно сообщает принц, откидывая капюшон. Эймонд уверен - не узнать его невозможно. По столице год за годом ходят невероятные мистические истории о среднем сыне короля. Чем он заслужил их неизвестно, но, очевидно, всех чересчур интересует его уродство. Каждая безродная псина признает в нем второго сына королевства, стоит ему лишь немного открыться. Девчонка не становится исключением. Тихо пискнув «Мой принц», она тут же пропускает его внутрь. Заведение ничуть не похоже на те, которые доводилось видеть юноше - добротный ухоженный дом, больше подошедший бы торговцу, крепко стоящему на ногах в своем деле. Отделка стен, драпировки, даже мебель в приятных тонах оливкового цвета, не несет привычного оттенка соблазна и похоти. На это намекают лишь легкая музыка и ароматы благовоний, мигом окутывающие разум плотным туманом. Говорят, владельцы подобных заведений специально добавляют в смеси немного дурманящих веществ дабы гости могли быстрее расслабиться. Чувствуя, как приятно гудит в голове, принц готов поверить этим домыслам. … Он не спеша скользит по длинному коридору, аккуратно заглядывая в комнаты. Все же столкнуться нос к носу с дядюшкой перспектива не из приятных. Комнаты пусты. Должно быть, Деймону подобное уединение для себя и детей вылилось в немалые траты. За грехи надо платить. В дальнем конце коридора взгляд цепляет фигуру Джейса, увлекаемого в ароматную тьму миловидной рыжеволосой девушкой. С ним все понятно, но чем здесь планирует заниматься принцесса? Сердце наращивает удары, стоит лишь впустить в сознание мысль, что он может увидеть ее с мужчиной. Это кажется невероятным. Каждая девица во всех Семи королевствах бережет себя до брака. После уже, конечно, как получится… Но до – ни-ни! Хотя в целом Эймонд может допустить, что девушке трудно оставаться нетронутой, имея такого опытного наставника как Деймон. От всей их семьи за лиги несет пороком. Хотя, где-то в глубине души, юноша считает подобное культурным кодом их древней родины. Он прекрасно помнит откровенные картины, которыми были сплошь покрыты стены Красного замка до тех пор, пока матушка, воспользовавшись слабым состоянием супруга, не приказала убрать их, вместе с символикой дома Таргариенов, заменив на благочестивые религиозные атрибуты. Более ничего не смущает взор обитателей и гостей дома, но память сохранила возбуждающие картины весьма отчетливо…***
… - К сожалению, у нас нет мальчиков, госпожа. Мне нечего предложить вам… Застывая за витой перегородкой, Эймонд может отчетливо видеть племянницу, раскинувшуюся на диване в расслабленной позе. Каштановые волосы в свете сотен свечей отливают медью. Щеки горят огнем. То ли от жары, то ли от поглощенного вина. - Ничего страшного. Ты тоже можешь помочь мне… - улыбаясь, Люцерис протягивает ей кубок. - Сегодня был очень тяжелый день… Губы сжимаются в брезгливую гримасу. Пожалуй, Эймонд сильно ошибся, полагая дочь Рейниры невинной. - Откройте рот, госпожа… Девушка подчиняется, запрокидывая голову. Плечи слегка вздрагивают, когда терпкий напиток тонкой струйкой щекочет язык, вливаясь в жадно распахнутые губы с достаточно большой высоты. - Ты мне нравишься… - выдыхает Люцерис, вставая. Тонкие пальцы скользят по телу продажной девки, изучая каждый дюйм. На той практически нет одежды. Зачем она ей? Губы сливаются в поцелуе так внезапно, что Эймонд вздрагивает. Горячая волна возбуждения бьет в пах, когда шлюха припадает к шее Люцерис. Принц отчетливо видит, как глаза девушки становятся мутными, рот приоткрывается, в попытке вдохнуть больше воздуха. … Какого черта творит эта дрянь? Принц совершенно не готов смотреть на то, что будет дальше. Помнится, еще вчера он собирался опозорить ее именно тем способом, о котором здесь кричит абсолютно все, и особенно его собственное тело. Ни один бордель не сохранил еще тайн своих посетителей. Не сохранит и этот. … Появляясь за спиной племянницы, он жестом приказывает шлюхе удалиться. - Дядя? - голос подрагивает в остывающем возбуждении. Кажется, девушка даже не удивилась, обнаружив его за спиной в столь необычном месте. - Решили, что вам все же необходим мой глаз? - Зачем он мне? - Эймонд подходит к ней практически вплотную. - Скажи лучше, что девушка из благородной семьи делает в подобном месте? - То же, что и вы, дядя… - темные глаза лукаво улыбаются. – Хочу получить немного удовольствия… Легкая музыка, звучащая из самого сердца обители порока, так похожа на ту, подчиняясь которой их тела совсем недавно соприкасались, чтобы тут же расстаться вновь. При первых звуках Люцерис улыбается уголками рта, начиная легкое танцевальное движение. Тонкие пальцы сами забираются в мужскую ладонь. - Мы неправильно танцевали вчера… - шепчет она, прижимаясь вплотную к горячему телу. Темные глаза поднимаются к лицу дяди, когда девушка чувствует его возбуждение. - Как по-твоему надо? - Эймонд ничуть не смущается близости, раскрывшей его тайну. Делая изящный полуоборот, Люцерис прижимается к нему спиной. Бедра выписывают замысловатые восьмерки, проходясь по его напряженному естеству. Закидывая руку за голову, она заставляет его погрузиться лицом в ненавистные стронговские кудри, шумно вдыхая легкий жасминовый аромат. Отодвигая непослушные пряди, Люк открывает нежную уязвимую шею, по которой совсем недавно скользил язык шлюхи. Но стоит Эймонду склониться к ней, как племянница ловко уворачивается от прикосновения. - Вздумала играть со мной? - шипит принц, поймав ее руку. - Ты такая же шлюха, как и твоя мать! - Тем не менее, ты хочешь меня… - она смеется ему в лицо. - Кто трахал тебя? Ты явно не невинная девочка! - Ты бы хотел быть первым? - шепчет Люцерис, толкая его на диван. От неожиданности Эймонд, теряя равновесие, падает в объятия темно-зеленого бархата. Окинув быстрым взглядом его тело, девушка забирается на него сверху, сильно сжимая бедрами. Ее промежность давит точно на возбужденную плоть, заставляя громко выдохнуть. Нежные пальцы поддевают снизу лезвие мужественного подбородка, заставляя запрокинуть голову далеко назад. Алые губы скользят по шее, оставляя влажные отметины. - Хотел бы..? - повторяет она, ловко ерзая на члене. - Да… - сдается Эймонд, признавая поражение. …Когда губы, наконец, встречаются, рассудок покидает обоих. Каждый хочет взять верх в страстном поединке, подчинить, унизить, наказать за своеволие. Плюнув на нежность, принц до крови прикусывает губу Люцерис, заставляя отшатнуться и разорвать поцелуй. Алая капля скользит вниз к подбородку, притягивая магнитом. - Шлюха… - шепчет он, слизывая каплю кончиком языка. - Твоя… - отзывается Люцерис, впиваясь в него глубоким серьезным взглядом словно видит первый раз. - Ты красивый… Лицо его накрывает высокомерная презрительная гримаса с оттенком отвращения. Эймонд снимает повязку, открывая сапфир, зажатый уродливой плотью шрама. - Так тоже? Люк на секунду замирает в легком удивлении, смешанном со смущением. Увидеть такое девушка точно не рассчитывала. - Так тоже… Губы скользят вверх по шраму. Девушка сжимает его обеими руками, лишая возможности увернуться. Шорох возбужденного стона вырывается из груди принца, когда горячий язык обводит камень по периметру. Грубая плоть не сохранила былой чувствительности, но сам факт, что именно она касается его уродства, желая причинить наслаждение, взрывает мозг огненным фейерверком. Руки сжимают тонкую талию, с силой толкая девичью промежность навстречу пульсирующему члену. Почему они до сих пор одеты..? - Я вижу, Люк, что у тебя все в порядке… И ты не скучаешь…- насмешливый голос заставляет пару прерваться, не разрывая объятий. Сердце юноши замирает в ожидании неприятных разборок. Он уже не знает так ли уж ему хочется огласки происходящего, как всего несколькими минутами ранее. Но, похоже, дядюшка, находящийся в подпитии, просто не узнает его, прочно прикрытого телом Люк. - Да, Деймон… У нас все хорошо. - отвечает Люцерис, пытаясь совладать со сбитым дыханием. Не получается. Слова хранят в себе отпечаток похоти, чем вызывают легкий смешок Порочного Принца. - Не могла найти местечко поукромнее?.. Здесь вы как на ладони. Продолжая хихикать, он, покачиваясь, скрывается в клубах ароматных благовоний. - Похоже он прав… Мы у всех на виду... - девушка наконец понимает, что страсть охватила их прямиком посреди главного зала дома терпимости. Да, сегодня он волей Деймона принадлежит только им, но остренькие взгляды девушек так и жгут тела через витую перегородку. Эймонд уже перешагнул ту границу похоти, за которой уже глубоко безразлично кто и что видит, а важна лишь близость желанного тела. Задыхаясь, он ласкает девушку, забираясь под грубую ткань рубашки. - Давай уйдем. – выдыхает она ему в губы. Он не слышит. – Эймонд, хватит! Нехотя юноша отрывается от объекта вожделения. Взявшись за руки, они бредут в темноту порока в поисках ложа, готового принять изнывающие от страсти тела. Люцерис утыкается в плечо дяди, касаясь губами грубой кожи камзола. Он останавливается, наблюдая глубоким потемневшим взглядом за ее движениями. Алые губы и ловкий розовый язык оставляют влажные отметины на черном глянце. Желание коснуться становится невыносимым. Пальцы сами тянутся ко рту девушки, грубо ласкают губы. Не отводя от него взгляд, Люцерис целует кончики его пальцев, неглубоко погружая в рот. … Когда за спиной захлопывается дверь, отрезая их от внешнего мира, сил для ласк больше не остается. Их вообще больше ни для чего нет. Лишь скинуть, ставшую вмиг ненужной, одежду. …Эймонд толкается в нее сильным движением. На мгновение девушка замирает, напрягаясь всем телом. Легкий болезненный полувздох-полустон слетает с искусанных губ. Сильно прижимая его бедра к себе, Люцерис лишает принца возможности двигаться. Неужели он ошибся, и она невинна? Не может быть! Она так грязно вела себя с ним. Едва возникшее сомнение тает, когда принцесса делает встречное движение. …Поза сменяется позой, но соперники не находят ни одной подходящей. Никто не хочет остаться побежденным в этой войне. Каждый хочет-взять-отдать-почувствовать больше, - Сегодня ты - моя шлюха. Я буду делать с тобой, что захочу… - возбужденно шипит принц, решая наконец воспользоваться правом сильного. Эймонд вжимает ее в постель, пропахшую чужой похотью. Люцерис сдается. Невозможно сопротивляться на краю пропасти. По ее напряженному телу, подрагивающему мелкой сладкой дрожью, каплям пота, выступившим на лбу, по частым легким стонам, в которые превращаются глубокие вдохи, принц понимает, что еще пара движений, и для нее все будет закончено. Это слишком просто. Пусть дрянь просит, умоляет иметь ее дальше. Войдя до конца в горячее тело, юноша замирает. Тяжело. Практически невозможно. Но желание одержать победу даже в такой малости, цепко удерживает на грани. … Что он делает? Принцесса не может остановиться. Это хуже смерти. Тонкое тело извивается, пытаясь получить то, чего Эймонд сознательно лишил ее, но мягкость перины в состоянии позволить лишь незначительную амплитуду движения. Этого недостаточно, чтобы закончить и слишком много, чтобы остыть. Тело дрожит все сильнее. Когда глаза распахиваются, Люцерис видит, как он улыбается подрагивающими в возбуждении губами. Девушка тянется к нему, желая получить поцелуй, но принц отстраняется. - Проси… - шепчет он, тая от ее мелких беспорядочных движений. - Пожалуйста… - звук поражения стоном срывается с губ Люк, заставляя Эймонда удовлетворенно фыркнуть в нежную шею…***
… Когда юноша просыпается, принцессы рядом уже нет. Ничего не напоминает о ней в пропахшей похотью комнате. Глухое мычание срывается с губ. Боги, как он жалок! Он так хотел опозорить ее, навредить… А сам сдался при первом же касании нежного тела. Голова гудит будто с похмелья. Это она отравила его своим ядом? Или все же оглушающая смесь благовоний и запаха страсти? Разбитый и больной, он тенью выскальзывает из дурманящих объятий обители порока в легкие предрассветные сумерки. …Прекрасного вороного жеребца, конечно же, давно и след простыл. В этом городе некому навести порядок. Последний раз здесь было спокойно и безопасно много лет назад после того, как Деймон устроил показательные казни прямиком на главной площади города. Понадобилось две повозки о двух лошадях каждая, чтобы вывезти гору трупов и частей тел, осужденных его волей людей. Но даже такой показательной жестокости хватило лишь на несколько месяцев. Стараясь ступать аккуратнее, чтобы не так болезненно пульсировало в голове, Эймонд подумывает, что дядюшка не такой уж идиот, и золотым плащам не мешало бы периодически повторять жестокую экзекуцию. … Приступ тошноты подкатывает к горлу, когда у ворот Красного замка на плечо опускается рука брата. - Смотрю, ты побрезговал моей компанией, подыскав более интересную… - ухмыляется Эйгон ему в ухо. – Смотри, это кривая дорожка… Пара таких прогулок, и матушка передаст тебе почетный титул позора семьи… Эймонд лишь кривится, отталкивая от себя горячее грязное тело. Боги, чем от него разит? Похоже блевотиной. Нутро снова сжимается в болезненном спазме. Эйгон ржет ему в след, не хуже жеребца, растворившегося в знойной ночи. Ему забавно видеть обычно аккуратного, гордого, застегнутого сверху донизу на все пуговицы брата в таком потасканном состоянии. Где интересно он шлялся? Принц уверен – совсем скоро это станет известно. Этот город не умеет хранить тайны…***
…Луч солнца лезвием бьет в единственный зрачок, понуждая проснуться и перекатиться на другой бок. Голова гудит гораздо меньше. Что с ним, черт возьми, такое? Он ясно помнил, что ничего не пил. Хотя сейчас произошедшее напоминало скорее горячий влажный бред. Могло все это присниться ему? Чертова девка, забравшая его глаз, измучила все его существо за те несколько недель, что прошли с момента, когда принц впервые увидел всю их семейку, покидающую кареты во дворе Красного замка. Смелый темный взгляд, мигом впившийся в него, находил его везде, прожигая так отчаянно, будто это Эймонд обезобразил его обладательницу в грязном подземелье Дрифтмарка, а не наоборот. Люцерис вилась вокруг точно язык пламени, смеясь, цепляя, унижая, выворачивая и без того кровящее нутро наизнанку. Он держался слишком долго, пытаясь отвечать мерзкой дряни по мере возможности. Пока Эйгон походя не поставил диагноз ее выходкам… … Умывшись ледяной водой, юноша долго рассматривает в зеркале собственное тело, на котором фиолетовыми отпечатками возле ключиц отчетливо проступили следы страсти. А девчонка хороша… Так сорвать ему крышу не удавалось еще никому. Как, интересно, она посмеет посмотреть в его лицо после того, что было? … Эймонд находит принцессу лишь вечером за очередным обильным застольем, ставшим уже традицией. Слава Семерым, сегодня здесь только самые доверенные люди, а не пьяная толпа, едва не лишившая его рассудка пару дней назад. Люцерис игнорирует юношу всеми силами, сосредоточив внимание на очередном молодом лорде, завороженно заглядывающем в омут темных глаз. Сложив за спиной руки, принц раздумывает над тем сколько лиловых отметин позора горит на ее теле. Девушка высоко запрокидывает голову, открывая взору точеную шею, громко смеясь словам очарованного мальчишки. Точь-в-точь повторяя излюбленный жест Рейниры. Такая же шлюха! Ярость волной бьет в голову. Сжав зубы, он занимает свое место, сознательно повернувшись к ней левой стороной. Пусть тварь знает насколько ему плевать на нее. … Лишь раз за вечер они сталкиваются взглядами, отчего девушка так сильно краснеет, что, кажется, еще секунда и она упадет без чувств. Эймонд доволен. Легкая улыбка накрывает губы, стоит представить ее реакцию, когда горячая новость об их грешке неминуемо распространится по всему городу. Он ни секунды в этом не сомневается.***
- Леди Стронг! Принц поймал ее в просторной галерее неподалеку от части замка, выделенной на время визита семье старшей сестры. Люцерис замирает. Белое платье, украшенное замысловатой золотой вышивкой. Каштановые волосы перехваченные золотой лентой. Ресницы стыдливо дрожат на пунцовых щеках, когда она склоняется в легком поклоне, едва слышно выдыхая: - Мой принц… При виде ее Эймонду хочется смеяться в голос. Уголки губ сами собой ползут вверх. - Вы невинны не хуже первых бутонов роз в саду моей матушки… - цедит он, быстро приближаясь. - Пожалуйста, тише, мой принц…- девушка нервно оглядывается в поисках лишних ушей. - Позапрошлой ночью вы мало чего стеснялись, моя леди… - губы кривятся в высокомерной ухмылке. - Хотя на секунду мне показалось, что вам было… неприятно… когда я… - О, боги! Эймонд! Прошу тебя - тише… - Люцерис заламывает руки, вскидывая на него молящий взгляд. - Когда я коснулся тебя… - заканчивает он шепотом. Люк подходит к нему практически вплотную. Тонкие пальцы накрывают его губы приказывая молчать - Помнится, вы пришли в тот дом за удовольствием и получили его. - слова так тихи, что Эймонду приходится склониться едва ли не к самому лицу принцессы, чтобы уловить их. - Должно быть, в пылу страсти вы ошиблись, мой принц. Шлюхи не бывают невинными. Это удел принцесс, запертых в замках. Воспоминания о горячей ночи током бьют по нервам, заставляя целовать тонкие девичьи пальчики, властно прижатые к его губам. Он хочет обнять ее и, покрывая каждый дюйм тела поцелуями, вновь сделать своей. Уж не ведьма ли чертова девка? Вся в мать… Ту имела половина Королевской Гавани, тогда как вторая жаждала иметь… Да так сильно, что теперь сам дьявол не разберет от кого ее дети! Бастарды! Ярость смешивается с похотью, превращаясь в гремучий коктейль. Всем телом принц подается вперед… к ней… - К сожалению, здесь нет той, кто вам нужен. Только принцесса. - ясно читая его желание, девушка уворачивается, делая шаг назад. Сильная рука обхватывает ее лицо, жестко лаская большим пальцем алые искусанные губы. На миг Люцерис закрывает глаза, растворяясь в ощущениях. Дыхание ускоряется, когда она слышит горячий бредовый шепот Эймонда: - Дай мне хоть что-то… Прошу… Не в силах отказать, девушка приоткрывает рот, пропуская внутрь кончик его пальца, лаская губами и языком. Люцерис видит, как сильно вздымается его грудь, зрачок расширяется, а губы сохнут, заставляя хозяина вновь и вновь проходиться по ним языком. Это игра с огнем. Нельзя так много позволять ему, да и себе, здесь в Красном Замке, где даже у стен есть глаза и уши. Но, начав эту игру, она уже заранее проиграла. Остановиться уже не в ее силах. Пах уже давно горит огнем, а палец полностью погрузился во влажный горячий рот его леди, когда ушей Эймонда достигает монотонный звук приближающихся шагов. Люцерис, похоже, не слышит их вовсе. Он так желал опозорить ее, задыхаясь от ненависти. Что ж… Вот прекрасная возможность. Стоит прижать ее к стене, припасть к губам и поползут слухи «оказывается, девка не только бастард, но еще и распутница…» Искушение настолько велико, что Эймонд сдавленно рычит, опуская руку, и делая пару шагов назад. Отвести взгляд от влажных губ, в уголке которых застыла капля слюны, он не в состоянии. … По смежному коридору неспешно проходит охрана, учтиво склоняя головы в знак приветствия, едва заприметив их. - Принц! Принцесса! Когда они скрываются, юноша толкает Люк в тень колонны, жадно впиваясь грубым поцелуем в губы девушки, мгновенно раскрывающиеся для него. Он ласкает-вылизывает-кусает их, полностью погружаясь в безумие. Люцерис приподнимается на цыпочки, натягиваясь, как струна, чтобы хоть немного компенсировать разницу в росте. - Ты же не думаешь, что только Деймон знает укромные уголки, где можно быть собой? - шепчет он ей в шею, когда воздух заканчивается. Язык скользит по молочной коже, оставляя влажную дорожку. На теле принцессы не может быть следов страсти. Но он знает где их искать. Спуская платье с хрупкого плеча, принц безошибочно находит лиловые отпечатки, оставленные собственными губами. Вгрызаясь в них, он срывает болезненные стоны с губ своей леди. - Хватит, Эймонд… - всхлипывая, просит она. Люк точно знает еще несколько мгновений, и она будет молить о другом. Силой воли он заставляет себя расставаться с желанным телом. - Вечером я буду ждать тебя в саду… Я знаю ,как выйти отсюда незаметно… - унижаясь, просит он. Она лишь робко кивает, оправляя платье.***
Вода настолько холодная, что спина мгновенно покрывается пупырышками. Он поднимает лицо лишь на долю секунды, чтобы вдохнуть, и тут же опускает вновь. Еще и еще раз. Становится немного легче. От шока тело перестраивается, забывая горячечное возбуждение, которым горела каждая клетка всего пару минут назад. Плечи сводит судорогой, когда ледяная вода стекает с мокрых волос на спину и поясницу. Отвратительно. Но хорошо. Правильно. Лучше так, чем томиться в адском пламени. … Придет или нет? Доверится ли ему до конца или испугается?.. Желая наказать Люцерис, принц сам загнал себя в ловушку, из которой не было выхода. Страсть полыхнула с такой силой, что затмила разум, разорвала на части тело и душу. Ничто не давалось Эймонду просто так. За все приходилось платить. Чем придется заплатить за ее ласку? Принц не знал и не желал знать. Лишь бы она пришла вечером. Остальное не имеет значения. Конечно, ее тело говорило само за себя, но вдруг она не придет… Не придет… Ярость бьется пульсом в виске, выводя из равновесия. Если не придет, он накажет грязную дрянь самым жестоким способом, из всех возможных. По сравнению с чем вырезанный глаз покажется милой детской шалостью.