Люблю тебя, душа моя

Татищев обняв сзади девушку, слегка прикоснулся губами к тонкой шее. Проведя чуть ниже к плечу, оставлял мокрые следы от поцелуев на лопатках, и возвращался наверх, обратно к шее, плавно переходя на острую линию челюсти, чуть выше к ушной раковине, прихватил губами мочку уха. Утро воскресного дня начиналось, как никогда отлично. Опять прикрыв всё ещё сонные глаза, попыталась сосредоточиться на чувствах, очень приятных чувствах. Юра умел сделать хорошо, знал, что и как нужно провернуть, чтобы заставить девушку изнемогать, просить дальше, больше, глубже, биться в судорожном оргазме, хватать ртом недостающий кислород, хвататься тонкими белёхонькими руками за простыни. Хотелось большего, но всё постепенно, не всё сразу. Нужно быть чуточку терпеливее, нужно подождать. Парень пустил в ход наглые ручонки, которые поглаживая талию, лёгким и плавным движением переместились на впалый живот, задирая Юрину футболку. По правде говоря, сам Татищев считал, что Кате она идёт больше. Парень не был романтиком, хотя для него было не привычно видеть на девушке свою одежду, ему это нравилось. Но в слух он этого не скажет. Лучше промолчит, а ещё лучше будет, если покажет действием. Комплименты у Юры были сухими, он всегда был скуп на них. Но для Катюши он старался, как только мог. Девушка с закрытыми глазами наслаждалась всем процессом. Послышался первый, тихий, еле слышный стон, когда парень повел рукой вверх: от живота к упругой женской груди, провёл тонкими пальчиками по ложбинке между ними и обхватил одной рукой правую, чуть сжимая то разжимая. — Люблю тебя, — прошептал Юра, — люблю. Почти не слышно, возможно если напрячь слух, если сконцентрироваться на одном, невнятный шепот сливался с тяжёлыми вздохами девушки. Уралова в постели издавала мало звуков, как и Татищев. Тяжёлое дыхание, тихие вздохи, и негромкие стоны. А Юре и этого было предостаточно. Ему нужна была лишь отдача, ему хотелось видеть, что он всё делает правильно, что ей хорошо. Парень одной рукой мял грудь девушку, изредка задевая шаловливыми пальчиками чувствительный сосок, второй рукой гладил мягкие шелковистые волосы. Они всегда ему нравились, с самого детства. Да, и в принципе девушка всегда была прекрасна, а с каждым годом становилась всё краше, Юрка никогда не мог свести с неё взгляда. Девушка успела лишь раскрыть глаза от удивления и охнуть, когда её неожиданно, но нежно перевернули на спину. Татищев навис сверху, привстав на локти. С огромной нежностью чёрные глаза смотрели в жёлтые напротив. Наклонившись ещё ниже Юра коснулся своими губами чужих родных. Катюша ответила на поцелуй, чуть углубляя его, прикусывая за нижнюю губу парня, пока тот в свою очередь проталкивал свой язык в чужой рот, исследуя его и столкнувшись с юрким девичьим в немом танце. Слишком мокро и пошло. Хотелось быть ещё ближе, хотелось стать единым целым. Разорвав поцелуй девушка откинула голову на подушки, набирая воздух в лёгкими частыми и тяжёлыми вдохами, разводя стройные ноги в стороны от нарастающего внизу возбуждения. Хотелось прикоснуться, унять этот невыносимый пожар, но нельзя. Она прекрасно знала правила. Да, и ей больше нравилось ощущать крепкие мужские руки любимого человека, чем свои. Сев на кровати Юра сначала снял футболку с себя, а следом со стройного женского тела. Не до конца отдышавшись парень припал губами к груди, покрывая их поцелуями, иногда обводя языком чувствительные ореолы сосков, а второй рукой то сжимал вторую грудь, то лёгкими касаниями щекотал тонкую талию и впалый живот. Уралова задыхалась в собственных хриплых стонах. Хотелось большего. — Юра, Юрочка, пожалуйста, — еле слышно простонала девушка. — Что ты хочешь, душа моя? — Опаляя дыханием шею, таким же шёпотом спросил Татищев. Слишком интимно. — Тебя, Юрочка, прошу тебя, — изнемогая, выгибалась на кипельно-белых простынях Катюша. — Всё, что пожелаешь, моя дорогая. Опуская вниз, Юра оставлял за собой мокрый след из поцелуев, кое-где красовались бледные алые засосы и укусы. Прикрыв веки, Уралова изгибалась и стенала, сжимая простыни, когда чувствовала прикосновения Юры. Хотелось ближе ещё, вот ещё чуть-чуть. Да! Да! Да! Пожалуйста Девушка утопала в своих чувствах, ушла далеко в себя. Почувствовав в себе естество Татищева, хотелось кричать, но из горла выходили лишь хриплые вздохи и рваные стоны. От Юры исходило тихое учащённое дыхание, а это означало, что ему тоже очень хорошо. Держа одной рукой талию девушки, а на вторую облокотившись всем телом, дабы не раздавить девушку, Юра двигался медленно, продлевая сладко-мучительную пытку. — Быстрее, Юр, я больше не могу, — Выгибаясь всем телом и запрокидывая голову назад, хрипела девушка. Юра послушался. Для него всё ещё слово Ураловой в постели оставалось законом. Он не мог ослушаться. Самому очень сильно хотелось разрядки, хотелось большего. Хотя, кажется, куда ещё больше? И вот, долгожданный момент, разрядка. Они оба желают получить её быстрее, но в то же время хотелось продлить сладкую му́ку. Уралову выгибало на постели, хватаясь руками за плечи Юрки кончает. Парень выбивая из неё последние силы, изливается следом глубоко в неё. Перевернув их, Татищев откинул голову на подушки, поджигая ранее взятую сигарету, и поглаживая растрепанные волосы, лопатки Катюши. — Люблю тебя, Юр, — тихо произнесла девушка, лёжа на груди парня и посматривая вверх на него, чуть прищурив хитрые глазки. — Я тебя тоже люблю, — чуть громче ответил Татищев, закуривая сигарету прямо на кровати, а второй рукой гладя обнаженную спину девушки. Уралова не приветствовала, когда Юра курил в постели после секса, но иногда у неё даже не находилось сил на возмущения. Потом. Главное, что сейчас им хорошо. Сейчас они дома. Сейчас они вместе.