Своеобразная компенсация

       Я никогда раньше не запоминал снов. Именно так, никогда. Если я и видел их вообще, то ни один из них не застревал в моей памяти после пробуждения. И теперь мне до зуда в кулаках хочется спросить ту вселенскую сущность, которая провернула со мной этот несмешной фокус: какого чёрта?! Потому что меня, вообще-то, прежнее положение вещей всю жизнь устраивало! Это было удобно, это было одним из моих преимуществ... Ну ещё бы! Мало радости ночь за ночью уворачиваться от Рейзов, Лимлисов и Сырых Костей, а потом встречаться с ними же во сне. Насмотрелся я на агентов, чья память хорошо фиксирует сновидения. После всякого завершённого задания их яркие, цветные сны можно было считывать прямо с лиц. Казалось, Гости, которые по досадной случайности не смогли прикончить их наяву, в отместку нашли другую возможность до них добраться, и призрачные кошмары глодали их изнутри кусок за куском. Глаза бедняг даже при дневном свете смотрели по сторонам кругло и стыло. Из-за отсутствия полноценного отдыха они сами начинали напоминать полуплоть полутеней: измученные недосыпом, бледные и заранее испуганные тем, чего ещё даже не видели, тем, с чем им ночью предстояло бороться. Сначала в реальности, а потом — в мире снов. Стоит ли говорить, что такие ребята с нами надолго не задерживались? Во всех смыслах. Конечно, по-человечески я им сочувствовал, но это не мешало мне внутренне гордиться своей особой забывчивостью, идеально дополнявшей мой Дар. Я причислял себя к тем людям, которые просто от природы были более приспособлены к этой работе, лучше психологически защищены. «Как часто ты помнишь, что тебе снилось?» — один из моих коронных вопросов каждому, кого я хотел бы взять в команду. Это был мой собственный способ определять тех, кто, по-моему, оказался бы крепче других и наиболее надёжен. Какая ирония! Как раз тогда, когда я сам стал максимально ненадёжен для команды из-за того, что утратил Дар, я начал запоминать свои сны… Признаю, момент для вселенской дерьмовой шутки был выбран идеально. Я по-прежнему ощущаю присутствие призраков, только Вижу их всё хуже и хуже, а оттого я их до умопомрачения… боюсь. И в моих снах меня переполняют именно эти, мои самые свежие панические ощущения, а в целом хорошая память на детали дорисовывает всё остальное, что я теперь разглядеть не способен. Или, напротив, не дорисовывает… Видимо, чтобы я отличить не смог, по-настоящему или во сне из-за незрячего меня первыми погибают Кэт и Бобби. Быть может, я бы довольно скоро справился с этой ситуацией благодаря тому, что своё время в качестве оперативника уже исчерпал. Я бы подлечил истрёпанные нервы и продолжил бы встречаться с Гостями исключительно в качестве спящего, а не бодрствующего агента. В конце концов, от моих кошмаров моя команда в реальности не страдает. Но… Сперва я начал видеть во сне, как работаю бок о бок вместе с Тони. Да, знаю, опять Тони и его компания самоубийц поневоле, как я частенько их про себя называю. Меня по жизни одолевает такое чувство, что Тони Локвуд — моя персональная заноза в заднице, и чувство это, естественно, от пробуждения к пробуждению только обострялось... Пока до меня не дошло, что в этих снах я почему-то всё ещё Вижу. Будто в линзах каких-то чудодейственных хожу, ей-богу. Я Вижу! Я не умираю от призрачного прикосновения, и никто вокруг меня от него не умирает, потому что я на все сто процентов снова в деле, я вновь полезен, я вновь надёжен! Твою ж мать! Однако вселенную не волнует, что просыпаюсь я ровно таким же глухим и слепым, каким заснул. Таким же потерянным, раздавленным, бессильным и злым. Моё потустороннее Зрение по-прежнему рассеяно, а возникающая на каждом новом задании где-то рядом со мной смерть — расплывчата. Говорят, всякий распад начинается с воли. Если так, считай, я почти распался. Вот только несмешная шутка со снами мало того, что затянулась, неожиданно она преподнесла мне ещё один сюрприз. В череде всех тех драк со Спектрами, стычек с Чейнджерами и пятнашек с Полтергейстами, которые я проживал во сне и мог потом подробно пересказать по утру, однажды я увидел во сне её. Холли Манро. Нет, конечно, я и раньше её там видел, ведь она уже какое-то время работает на Локвуда, а режиссёр моих снов почему-то абсолютно уверен, что я с ними не разлей вода, отчего я поначалу не стеснялся поминать по матери всех причастных. Но до этого во сне я ни разу с Холли на пару никаких заданий не выполнял. О, стыдно вспоминать, что это было за задание! Опустим тот факт, что в моём сне мной командует Локвуд, это само по себе неприятно, но здесь он превзошёл сам себя. Предложи он мне такое в реальности, я бы без раздумий продемонстрировал ему средний палец, что, вообще-то, и во сне проделал, однако этот жест, к сожалению, меня не спас. А дело было в том, что в Лондоне появилось новое ответвление секты Потусторонников. Небольшой и с виду безобидный клуб, который состоял исключительно из взрослых влюблённых парочек, желающих возвести свою любовь в статус неразлучной даже после смерти и обрести счастливое посмертное существование в виде призраков. Как и положено клубу подобной тематики, он назывался «Вечные клятвы», и на своих собраниях они занимались тем, что подбирали каждой паре из личных вещей их будущие парные Источники, намечали красивые и якобы безопасные места для их хранения, укрепляли духовную связь между влюблёнными и выдумывали прочую чушь в том же духе. Тут и от одного названия, если честно, хотелось зарядить себе по лицу пятернёй, и лично мне не надо было даже повода, чтобы держаться от этого ужаса подальше, но в городе начали всплывать странные случаи обнаружения двух Источников за раз. Несколько хороших оперативников погибло… Джордж Карим первым предположил здесь связь с «Вечными клятвами», и, конечно, по возрасту и другим вступительным условиям под это задание с внедрением в стан противника подходили только мы двое, Холли и я. На первое собрание я приехал раньше неё. Организаторы запланировали пикник на природе. Парк, зелень, цветы — романтичнее некуда. Парочки вокруг меня потихоньку разбрелись по окрестностям, до начала оставалось минут десять-пятнадцать. А тем временем я невидимым наблюдателем смотрел на себя со стороны. О да, выглядел я на все сто! Я был безукоризненно одет и, прямо скажем, чертовски хорош, хоть и вынужден был немного замаскировать свою агентскую выправку. Но внутри, вопреки обыкновению, я чувствовал себя несуразным, нескладным, тщедушным подростком в теле взрослого мужчины. Я нервничал, вышагивал сам не свой по поляне, и мне отчаянно для уверенности не хватало моей рапиры. Да и ещё бы я не нервничал, кретин! Вступительное испытание, доказавшее, что наши с Холли Дары уже угасли, мы с ней прошли, трогательно и театрально держась за ручки, но я не догадался и сюда приехать с ней вдвоём, а потому сейчас ей предстояло поприветствовать меня на глазах у всей толпы в той манере, в которой это принято у влюблённых... Наверное, излишне добавлять, что у меня вспотели ладони ещё до того, как я её увидел. А она… вошла в парк такая красивая. Почему я никогда раньше не замечал, какая она красивая? Неужели из-за того, что при виде неё я постоянно занят попыткой осмыслить, как же такую умницу из «Ротвелла» угораздило из всех агентств Лондона выбрать контору Локвуда? Серьёзно, многолетнее соперничество с Локвудом настолько сильно затмевает мой разум? Видимо, да, но, клянусь, тогда я был готов думать о ком угодно, лишь бы не о Холли Манро, которая, сообразив расклад и спрятав своё смущение, грациозной походкой уже приближалась ко мне. А тот я, который сначала застыл без движения, пойманный в ловушку её взгляда, наконец-то отмер и, чтоб меня, начал пятиться в сторону ближайших кустов… Мысленно я понадеялся, что окружающие мой манёвр воспримут как стремление обеспечить нам немного приватности, ну, не всем ведь нравится целоваться прям по центру поляны, но, если честно, делать ставку на это я бы не стал. Однако саму Холли моё отступление повеселило. На её лице зажглась обворожительная, чуточку лукавая улыбка, и я тоже непроизвольно заулыбался. Казалось, словно я намеренно её таким игривым образом к себе примагничиваю, как и положено по уши влюблённому, а она, подыгрывая мне, притягивается, что, учитывая обстановку, смотрелось достаточно естественно, можно было выдыхать. Если бы я вообще в тот момент помнил о вдохах и выдохах. Я ожидал, что Холли, приблизившись, в той же игривой манере быстро и радостно поцелует меня в знак приветствия, и на этом наша партия будет сыграна, но что-то пошло не так. Я не был готов к тому, как медленно и осторожно она, проигнорировав неловкость, коснётся моих губ своими, вновь обращая меня в неподвижный камень. Отойди она после этого на шаг назад, и мои руки так и остались бы застывшими в воздухе где-то на уровне её талии. Но она не отошла, а мягко поцеловала меня ещё раз. И ещё. И ещё. Наблюдатель в моём же лице поднял челюсть с травы и подумал, что она почему-то не может или — какое странное предположение! — не хочет остановиться. Она тоже почувствовала внутри всю ту нежность, всю ту правильность, от которой я стоял и молча задыхался? Новое касание губ как будто бы за неё сказало мне «да», и вот уже нам стало совершенно всё равно, кто и что вокруг нас, этого всего не существовало. И тогда я начал ей отвечать. Я не целовал её напоказ более глубоко или страстно, нет. Всё, чего я хотел, — это не спеша, вторя ей, лёгкими касаниями изучать эти ласковые, тёплые губы, их линии и изгибы до полного забытья. Но беда в том, что я не мог себе этого позволить. Не мог позволить себе погрузиться в созданную ей иллюзию. И я успел вовремя спохватиться и перестать. — Не надо так со мной, Хол. Ни к чему играть настолько убедительно, хватит и чего-то более простого. Мне пришлось собрать всего себя в кулак, чтобы спокойно и прямо сказать об этом, пусть и полушёпотом. — Ладно, — тихо выдохнула она, и я, с виду невозмутимый как пейзаж, нацепил на лицо счастливую улыбку и галантно предложил ей руку, чтобы немного пройтись вдвоём, полюбоваться парком. Оказавшись чуть дальше от чужих глаз и ушей, я заставил себя вновь открыть рот: — Моя жизнь и так дерьмо беспросветное. Я вынужден помогать Тони, потому что отчаянно хочу снова чувствовать себя нужным и делать то, что умею, а он — единственный человек во всём Лондоне и за его пределами, который может мне эту возможность дать. Я вынужден держать себя на плаву, хотя уже давно сломан и по всем законам должен идти ко дну. Мне не вывезти тебя такую, когда я знаю, что всё — спектакль. — Квилл… Извини! Мне правда очень жаль, — с сочувствием посмотрела она на меня, добрая душа. — Можешь ничего не объяснять, я понимаю и постараюсь вести себя аккуратнее... Возможно, мне следовало сказать что-то ещё, выскрести всю накипь, что скопилась на сердце, но тот я, который держал её под руку, лишь коротко ей кивнул и повёл наконец туда, где «Вечные клятвы» начинали своё дурацкое собрание. Пришло время добывать сведения, за которыми мы туда явились. Удалось ли нам разжиться нужной информацией, я так и не узнал. Это осталось за кадром. Для сновидений, как я понимаю, обычное дело, и следующая сцена, которую мне показали, происходила уже на Портленд Роу. Я благополучно доставил туда Холли, а сам только что подхватил свою сумку со снаряжением, с утра оставленную у них в прихожей, и собрался отправляться вслед за Локвудом и Каримом, которые, не дожидаясь меня, отчалили к месту нашего сегодняшнего ночного расследования. Само собой, охоту на Гостей из моего расписания никто не вычёркивал. — Может, зайдёшь на минуту? Я сварю тебе кофе, — с лёгкой улыбкой предложила Холли, провожая меня и подавая из подставки для зонтов мою рапиру. По её лицу нельзя было прочитать, вежливость это или проявление желания удержать меня рядом с собой подольше. — Спасибо, но нет времени, — услышал я свой идеально выверенный по интонации ответ. — Хочу успеть до появления призрака во всех подробностях рассказать Тони ту белиберду, которой мы с тобой наслушались на собрании, чтобы он понял, насколько сильно теперь нам должен. Так себе отговорка, честно сказать, но сработало как надо. Холли одобрительно хмыкнула, я тоже ухмыльнулся, и ненадолго в прихожей воцарилось многозначительное молчание двух сплочённых идиотским событием людей, пока сверху не раздалось: — Вернулись? Чудно. И, похоже, прошло неплохо? Люси Карлайл… С лестницы на нас внимательно смотрела неслышно спустившаяся Люси Карлайл. Мы с Холли, будто очнувшись, недоумённо перевели взгляды сначала на неё, потом туда, куда она, спрятав ухмылку, указала нам подбородком. Опустив глаза, я обнаружил, что так и не взял у Холли рапиру. Точнее я собирался, но вместо этого просто накрыл её руку своей ладонью, и на этой стадии всё зависло... Чёрт. Ещё через секунду рапира была у меня. — Кхм, — неловко кашлянул я и сказал, обращаясь к Люси: — Да, нормально прошло, Холли тебе расскажет. А мне нужно ехать, если я не хочу полночи слушать подколки Тони и бухтение Карима насчёт своего опоздания. Ещё увидимся! — Пока, хорошей охоты, — пожелала мне в спину Люси. — До завтра, — отозвалась Холли, и в её голосе мне послышалась едва уловимая нотка сожаления. Было ли это сожаление о том, что я всё-таки ушёл? Возможно... Но, удаляясь от дома номер тридцать пять по Портленд Роу, я изо всех сил старался концентрироваться на внешнем мире, а не на внутреннем. И ни о чём не думать. Дохлый номер. «Нет смысла оборачиваться на дверь, — по дороге уговаривал я себя. — Холли не за чем выходить из дома и идти за тобой следом». «А что если она смотрит в окно?» — вдруг сильнее застучало сердце. «Да и что с того, если смотрит? — осадил сердце разум. — Люди смотрят в окна постоянно, особенно если мимо них проходят. Для тебя это не будет значить ничего. А вот ты будешь выглядеть как жалкий идиот, если обернёшься». Я больше не обманывал себя: я не по-детски влип, но вот беда… Одного её взгляда из окна мне было бы слишком мало для того, чтобы невозможное хотя бы начать считать возможным. Я вообще не знал, какое именно её действие могло бы заставить меня здесь и сейчас поверить в чудо. Но в качестве уступки сердцу решил, что, если каким-то мистическим образом она всё-таки меня догонит, пока я не поверну за угол, я попробую… — Квилл! — шёпотом позвал меня её голосом ветер. …поверить. Не раздумывая, я остановился и обернулся. Она не бежала ко мне, нет. Просто шла, и пока я смотрел на неё, буквально физически чувствовал, как та спокойная, чистая, непоколебимая уверенность, которая от неё исходит, вытесняет из моей груди всякий страх. Остановившись так же близко, как и тогда в парке, Холли протянула руку и бережно погладила меня по щеке со словами: — Это был не спектакль. Как и тогда в парке, я осторожно обнял её за талию, чтобы затем серьёзнее некуда спросить то, о чём в здравом уме так скоро никогда не спросил бы! Но только ответ на этот вопрос для меня решал, всё или ничего. — Ты меня любишь? А когда она сказала «да» и я наконец смог взять себя в руки, чтобы остановить поцелуй, грозивший перерасти в вечность, тот другой Квилл, всё ещё продолжавший смотреть на нас глазами невидимого наблюдателя, ясно увидел и навсегда запомнил своё лицо. Лицо человека, который только что поверил в чудо и снова обрёл смысл жизни. Ты, наверное, думаешь, что всё это какой-то бред! Вот невидаль, поцеловал во сне красивую девушку! Даром что живьём с ней и двумя фразами не перекинулся… В первый раз, что ли, в самом деле?! Да, можно сказать, в первый. Не забывай, что я, вообще-то, до недавнего времени не запоминал снов. И я правда понятия не имею, зачем всё это тебе рассказываю, глупое ты отражение в зеркале, но надо же хоть кому-то? Иначе у меня голова расколется надвое. Точь-в-точь как у тебя. Прошла уже неделя с этого сна, а я до сих пор не понимаю, что мне делать и как себя вести. Надо ли мне искать встречи с девушкой, в которую я так достоверно влюбился во сне, но к которой ничего особенного не чувствую наяву? Я ведь её почти не знаю! А она почти не знает меня. Или знает, но со слов Тони, что ещё хуже… Любой ответил бы мне, что нет, конечно же, не надо. Сон и сон, забыл, проехал. Тогда почему каждое утро у меня так саднит душа? И горько оттого, что сюжеты моих снов никогда не повторяются... Похоже, настала пора сдаваться штатному доктору, а то долго я в здравом уме не протяну, скажи? Но клянусь, если он хотя бы заикнётся о том, что открывшаяся у меня способность запоминать сны — это своеобразная компенсация за потерю моего Дара, его лицо пойдёт трещинами, прямо как поверхность этого зеркала. Кстати, извини, что разбил твоё пристанище. Я не должен был давать волю вспыльчивости, но тот сон… Сам понимаешь. Тот сон стоил разбитого в кровь кулака и расколотого зеркала. Не беспокойся, я его заменю. На днях... Ну а сейчас мне пора собираться. Фиттис хочет, чтобы я сегодня проконтролировал работу приглашённых агентов, и, разумеется, никто и не сомневался, что надзирать я буду за «Локвудом и Компанией»! Она наняла их для того, чтобы отправить в дом старины Гаппи, чокнутого каннибала из Илинга. Уже предчувствую, какие красочные сны я потом увижу… Конечно, если блестящее руководство Тони не угробит всех, включая меня, хоть я и планирую как последний трус сидеть за цепями, потому что толку от меня теперь… Но, если посмотреть на ситуацию под другим углом, у меня по крайней мере будет возможность наяву взглянуть на Холли… И пока это единственная компенсация, которая мне доступна.