Don't Let Me Go

Афтерпати похоже на лихорадочный сон. Конечно, Боян веселился, и он будет скучать по всем, наслаждаясь времяпрепровождением в компании людей, которых он с гордостью может назвать своими друзьями, но все это чувствовалось нереально. Он не мог поверить, что все так быстро закончилось. Но, очевидно, это все не так уж и серьезно. Он разочарован, потому что хотел лучших результатов для себя и для Joker Out. Но он видит как количество подписчиков на их страницах растет с каждым обновлением, и их менеджер говорит, что прослушивания не стоят на месте и… У него есть причины для празднования. У всех они есть, даже несмотря на результаты финала. Но все равно что-то было не так. Все было хорошо, когда он надел на себя болеро Каарьи, а тот пил и обнимал всех, грустно улыбаясь. Все, кто подходил к нему, чувствовали то же самое, обнимая его чуть крепче (как же они могли упустить такой шанс?). Ему все равно на свое разочарование из-за их низкого результата, его сердце разбивается, когда он вспоминает, какого было слушать объявление баллов. Какого было понимать, что у Каарьи не получилось. Он злой. И грустный. Они все, только в разной степени. Все считали, что баллы, выставленные жюри, нечестные. Но особенно так думал тот, кто явно был любимчиком всего континента. Так что весь афтерпати чувствовалось неправильно, да. Но все все равно там, и Боян пытается узнать, достаточно ли пина колады (конечно, ирония даже тут его нашла) он выпил. Все будет хорошо. Очевидно, что Йере в конце концов приходит к нему. Боян был мил со всеми на протяжении всего вечера, но он явно замкнут в себе, что ему несвойственно, — он просто не думает, что сможет дать окружающим больше чем это сегодня. Кроме Йере, полагает он. Он всегда будет готов дать ему больше (и он не хочет думать о последствиях этого). — Джокер-мэн, ты такой одинокий, — говорит Йере с доброй усмешкой в голосе. — Ты пьешь пина коладу, да? — Она вкусная. Нужно ли мне еще что-то говорить? — отвечает Боян в такой же шутливой форме. — Знаешь, я чуть не в духе для веселья. Йере кивает и улыбается. Боян видит проблески грусти в его глазах. Боже, как же он хочет ему помочь. — Давай танцевать, — говорит Йере, а Боян никогда не сможет ему отказать. Они кружатся, не обращая внимания ни на кого. Хорошо. Ему нравится тепло, исходящее от Йере, когда какая-то песня, которую он не может распознать, играет на фоне. Конечно, он чуточку пьян и уже знает, что завтра его ждут насмешливые комментарии бэндмейтов, но он правда не думает, что это важно. Не сейчас. — Ты же знаешь, что ты наш победитель? — произносит словенец, в ответ получая лишь грустную улыбку. — Я все еще второй. Боян думает о том, как бы он хотел злиться на Йере, потому что, боже, как он может думать о том, что его результат — провал, когда он завоевал сердца всех, когда он завоевал сердце Бояна? — Ты занял первое место в моем сердце, — говорит он. И это, наверное, самая искренняя вещь, которую он когда-либо кому-либо говорил. — Я… мы любим тебя. — Вы заняли первое в моем, — говорит финн без доли шутки. Боян слышит его. Он хочет обнять его и никогда не отпускать. — Давай сходим за еще одним напитком. И подышим свежим воздухом. Пожалуйста, — говорит Боян, потому что ему трудно дышать. — Пойдем, Джокер-мэн. Боян только и может крепко держать его за талию, пока они идут к стойке бара. Он дает Йере заказать (на этот раз не пина коладу, а какую-то водку с тоником), и потом они идут на балкон бара. Прохладный воздух чувствуется приятно. Он видит, как кто-то идет в их направлении, но Крис отвлекает их внимание на себя, приглашая выпить, и Боян бесконечно ему благодарен. Наверное, это эгоистично, но он хочет провести время наедине с Йере. — Свежий воздух для тебя, Джокер-мэн, — Йере пропустил его, но до сих пор стоял очень близко. Он отпил свой напиток, и Боян последовал его примеру. Чувствуя горечь коктейля, он скривил лицо, слыша эхом смех Йере. — Не то? — спрашивает он. — Пина колада круче, — честно отвечает Боян. — Прости, — добавляет он, не будучи уверенным, за что извиняется. За то, что тот проиграл? За нелюбовь к водке? Или за чувство того, что его сердце сейчас разорвется из-за того, что он слишком много думает? Он знает, что теперь это больше чем просто дружба. Но Боян просто хочет следовать своим собственным советам и наслаждаться моментом. Он просто хочет прижать Йере к себе и заставить его понять, насколько он любим всеми. Но он знает, что это огромный риск. — Не извиняйся, — Йере чуть запинается, и Боян видит, как блестят его глаза в огнях ночного города. — Прости, что я проиграл. Я подвел вас, да? — Ты… Боже, Йере, — Боян особо не задумывается и обнимает финна, понимая, что у него начинают слезиться глаза. Он чувствует, что Йере чуть-чуть потряхивает. Боян чувствует, как он утыкается носом ему в шею, и обнимает финна чуть крепче, едва услышав рыдания со стороны мужчины. — Я не победил, — его голос звучит настолько жалобно, что Боян хочет кричать. — Ты проделал чудесную работу, — он готов говорить это финну столько, сколько надо будет. — Пожалуйста, не плачь. Он дает Йере пару минут, чтобы тот успокоился. Он продолжает его обнимать и мягко водить рукой по спине, надеясь, что он понимает, как много любви к нему в Бояне. — Спасибо, Боян, — и словенец не может сопротивляться. Особенно когда финн, находясь в его объятиях, смотрит на него так. Он двигается медленно, будто просит разрешения, и Йере не двигается, даже когда Боян приближается своими губами к его. Словенец принимает это за безмолвное согласие и целует его. Поцелуй одновременно и нежный, и отчаянный. Все из-за того, что они смогли найти друг друга, и из-за результатов конкурса. Из-за того, что они мгновенно поладили: поговорили пару минут и стали неразлучны. Из-за того, что Боян хочет, чтобы Йере знал о том, что он любим (он даже не попросит этого в ответ, но этот поцелуй заставляет его подумать, что финн хочет того же). Они целуются как в последний раз, но Боян плох в прощаниях. Он хочет остаться в этом моменте навсегда. — Ты хорошо целуешься, — говорит Боян, отстранившись. Он старается не думать о том, как больно будет без этого завтра. Йере смеется, разбавляя обстановку. — Лучший! — он серьезен, и Боян даже не может опровергнуть его слова. С Йере никто не сравнится. — Это не обязательно должно становиться чем-то серьезным, — говорит он. — Но я… — он, честно говоря, даже не знает, о чем он должен спросить. — Ты мой парень, да? — спрашивает Йере. — Мы встречаемся, да? — Если это то, чего ты хочешь, — отвечает Боян. — Я бы хотел быть твоим парнем, — и он, конечно, знает о расстоянии и о том, насколько заняты они будут в следующую пару месяцев, но он просто хочет побыть чуточку эгоистичным и попросить о том, что он хочет. — Мы будем переписываться каждый день. Все будет хорошо. И ты приедешь в Финляндию, да? — это звучит больше как приказ, а не просьба, и Боян лишь кивает. — Похоже на план, — говорит Боян. — И мы поженимся, когда я приеду, наверное? — Конечно! — звучит, будто Йере шутит (может, нет. Только позже). — И мы приютим тюлененка. — Наш ребенок! — Боян смеется, видя улыбку на лице финна. — Это звучит так хорошо. Он не сопротивляется, когда Йере тянется за поцелуем. И даже если все не пойдет так, как они хотят, им все равно нравится наслаждаться моментом, пока они могут. (И если месяцами позже он придет на студию с целой написанной песней, а текст будет лишь об оттенках зеленого, украденных поцелуях на балконе и влюбленности, то это не должно никого волновать. Он отправляет Йере сниппет, который они записали, игнорируя свой телефон до конца репетиции, потому что он боится отказа. Зеленое сердечко, которое он получает в конце дня, уверяет его, что все будет хорошо)