Январь. Время середины зимы. Холодные времена. Люди убирают ёлки. Повсюду посленовогодняя суета.
В особняке семьи Агрест такого не было. Хотя, как "семьи". Может ранее это и была дружная, хорошая семья, но сейчас это скорее особняк Габриеля Агреста.В большой комнате сына было холодно из-за открытых окон.
Габриель не закрывал их, так как просто напросто не заходил туда более. Он боялся, что вновь увидит его смерть. ——— Комната бывшей ассистентки навещалась им достаточно часто. Он часто сидел там и смотрел в окна высоких дверей балконов.В её комнате всегда пахло старинными книгами и ладаном. Вид из окон всегда напоминал о её цвете глаз — лазурь с капелькой бирюзы.
——— Их с женой спальня посещалась им не столь часто как комната помошницы. В последние пол года он почти не спал и не ел, изредка даже теряя сознание, но быстро отходя.В его памяти, казалось, навечно затёрт до дыр тот момент, когда он прибывал в глубокой депрессии, находясь в этой комнате большее колличество времени. Здесь и по сей день он зажигает свечи с запахом ванили. Эта комната наполнялась светом с каждым рассветом, и потухала с каждым закатом.
——— Вот в очередной раз он лежит на снегу на заднем дворе. Холод овивает его руки и запястья, пробираясь, казалось, к самому важному — сердцу. Справа — кусты роз, что давно заросли, статуя жены, к которой он ранее приходил чуть ли не каждый час, чёрный зонт, его вернула подруга сына. Слева — зашторенные окна дома, от которого ныне веет не просто холодом, а мраком. Длительное отсутствие сна изредка давало о себе знать, из-за чего он, бывало, засыпал где угодно. На данный момент оно вновь напомнило о себе. Он помнил лишь то, что прикрыл глаза лишь на пару секунд, а после открыл их из-за того, что уже не услышал бы никогда. — Папа! Парень смотрел на лежащего мужчину, пока последний не мог поверить в происходящее. Неужели?... — Габриель, дорогой, пойдём в дом. Их голоса звучали словно они рядом. Не может быть... —Габриель, вы в порядке? Он было хотел встать, но не мог. — Папа, всё хорошо? Ему хотелось увидеть их вновь, но он не мог ничего, кроме как чувствовать на себе их взгляды. — Дорогой? Кричать не получалось. — Месье? От попыток хоть одного из действий, в лёгких заканчивался воздух. Кислород изчезал, дышать становилось нечем. Резкое пробуждение настигло его болью в сердце. Ему хотелось, чтобы оно просто остановилось и не издало более не одного удара.