Рейтинг

      Паника прошибает тело. Как? Ну вот как можно было опоздать к такси на полчаса?! (А вот не надо было вызывать заранее, пара же «всегда заканчивается раньше») Серёжа выбегает из здания университета, тревожно заглядывая в телефон каждые несколько секунд. Водитель писал ему несколько раз и явно был раздражен, Разум внутренне скулит и перепроверяет рейтинг пассажира. Несмотря на то, что он знает, что оценку водитель может поставить только после завершения заказа, всё равно было ужасно страшно увидеть изменившуюся цифру.       В ответе на очередное сообщение он почти умоляет водителя подождать буквально минуту и, что он уже подбегает. Нужная машина мелькает перед глазами и Серёжа практически с разбега влетает внутрь, тормозят только чтобы аккуратно закрыть дверь.       — Здравствуйте, — пытаясь отдышаться кивает водителю. — Еще раз простите…       Мужчина окидывает его раздраженный взглядом сверху вниз и невнятно что-то кидает в ответ. Разум сжимается, неловко пристегиваясь, стараясь не поднимать взгляд на таксиста.       — По адресу *********?       — Да.       Почти шепотом. По шее разливается жар — хриплый голос водителя пускает мурашки по коже. «Гребаные голоса, гребаные кинки, вашу ж…» — мелькает в голове, Серёжа утыкается в телефон. Медленно листает ленту, не читая посты, а внутри снова тревожно. Он в очередной раз нервно смотрит на свой рейтинг — «Чертов синдром отличника, почему даже в этом?» — Разумовский знает, что бояться чего-то такого полнейший бред, но ничего не может с собой сделать.       В голове мелькает мысль, заставившая его замереть на долгие секунды. Идея была тупой, наглой, ебанутой, но… Могла сработать. Тем более, Серёжа косится на таксиста, он выглядит довольно привлекательно и… Разум даёт себе мысленную пощёчину, пытаясь отогнать идею, но она только крепче въедается в голову.       Торги с самим собой, со своей совестью и гордостью длятся почти до самого конца дороги. В споре побеждают синдром отличника, недотрах и привлекательность водителя. Пока Серёжа собирается с силами, чтобы заговорить, за окном появляется знакомый, пустынный двор, а машина плавно тормозит у бордюра рядом с подъездом.       — С вас девятьсот сорок пять рублей, — поворачивается к нему водитель.       — А-а, д-да, сейчас, — Разум совершенно забыл, что указал оплату наличными и теперь нервно рылся в карманах. Ладони немного потеют, когда он протягивает оплату, но не выпускает деньги, даже когда таксист начинает несильно, но явно раздраженно, их тянуть. — М-могу я узнать ваше имя?       — Какого чёрта вы делайте? — а вот это уже злость.       — П-простите! — Серёжа мгновенно выпускает купюры, вжимаясь в сиденье. — Но всё же?..       — В приложении указанно, а теперь попрошу покинуть машину, — но посмотрев на упрямо ухватившегося за сиденье Разума понял, что уходить тот не собирается. — Блять. Давид меня зовут, а сейчас выметайся!       Серёжа быстро отстёгивает ремень, но из машины не выходит, чем ещё сильнее злит мужчину.       — Если не выйдешь я вызову мусоров. Или сам всеку. Вали, — он толкает парня в плечо.       — Простите… — на грани слышимости шепчет Разум и крепко цепляется за ткнувшую его руку. — Пожалуйста, не ставьте мне низкий рейтинг.       — Пацан, ты совсем поехавший?! Вали!..       — Прошу! — Серёжа поворачивается на сиденье, ставя на него колено и немного нависает над Давидом, оперевшись руками о его бёдра. — Давид, пожалуйста, не снижайте мой рейтинг, — взглядом побитого щенка гипнотизирует он лицо напротив.       — Слезь блять! Какой нахуй рейтинг?! Я тебе лицо щас сломаю! — несмотря на смысл, говорит тот тише и менее агрессивно.       Поэтому Разумовский решает не отступать. Он немного смещает центр тяжести и как бы случайно его рука скользит к паху Давида, проваливаясь между его ног, а сам Серёжа оказывается немного ниже, и теперь именно мужчина смотрит на него сверху вниз.       — Может я как-то смогу загладить свою вину? — совсем невинно тянет Разум и немного шевелит пальцами, слегка поглаживая член Давида.       Взгляд того неуловимо меняется, а рука крепко хватает Серёжу за шею сзади, пригибая его ещё немного ниже, что подбородок почти касается груди Давида, а глаза приходится поднимать ещё сильнее. Несмотря на дискомфорт, он даже не пытается вырваться.       — Ты хоть понимаешь что творишь? — горячо выдыхает на ухо Разуму и того всё-таки срывает на тихий скулёж. Давид довольно хмыкает и отстраняется, руку с шеи перемещает на подбородок, приподнимая. — Тебе лет-то сколько? На вид пятнадцать едва дашь.       — Мне двадцать один вообще-то, — фырчит Серёжа и незаметным, плавным движением приближается к лицу Давида, прикусывая его нижнюю губу.       Тот щурится опасно, свободной рукой заламывает Разумовского, который из-за боли в плече вскрикивает, падая грудью на колени Давиду, хнычет недовольно.       — Кто разрешал лезть? — заломаную конечность отпускают и ведут ладонью дальше, к бёдрам, к…       Шлепок.       Серёжа дергается, вздрагивая больше от неожиданности, чем боли. Смотрит снизу-вверх, как-то обиженно. Стоит слегка потянуть за волосы — ели слышно шипя — подчинится. Как и давлению на подбородок. Он так легко поддаётся немым приказам, Давид довольно усмехается. Ведет большим пальцем по нижней губе, осторожно в приоткрытый рот проталкивает. И Разумовского ведёт: он вздрагивает, на секунду распахивая глаза, а потом прикрывает их, тихо простонав. Тело дрожит. Он тянется вперёд, пытаясь насадиться ртом ещё сильнее, несмотря на так и не отпустившую волосы руку, тянущую назад. Давид щурится, вынимает палец, слыша недовольное хныканье, а после возвращая внутрь уже другие: указательный и средний. Гладит язык, ритмично двигая ими вперёд-назад. Пару минут в таком положении и по подбородку Серёжи вовсю течёт слюна — рот закрыть не разрешали. Давид наконец вынимает пальцы, следит за тем как приоткрытые губы тянутся следом. Хмыкает, вытирая их о щеку Разума. Разглядывает Серёжу: чуть прикрытые глаза, следящие за его движениями, приоткрытый рот с высунутым языком, дрожащие руки, на которые успел опереться вновь. Красиво.       — И что же ты там мне предлагал изначально?       — Н-ну… я-я… — Разум встряхивает головой, голос немного сипит. — Я… мх… — краснеет отворачиваясь. — Вы же сами з-знайте.       — О не-ет, — тянет довольно. — Скажи это. Сам. Давай.       — Я-я… мог бы…       — Смотри в глаза когда говоришь, — его за подбородок поворачивают обратно, приподнимают голову.       — Я мог бы… вам от-отс… отсосать… что бы з-загладить вину… — тяжело сглатывает, не отрываясь от глаз напротив.       — Хорошие мальчики спрашивают разрешение, — сжимает пальцы сильнее.       — М-можно мне отс-отсосать вам?       — Пожалуйста.       — Пожалуйста, — послушно повторяет.       — Хороший мальчик.       Давид ведёт рукой по волосам Серёжи, спускается к щеке, поглаживая её.       — Расстёгивай.       Разум непослушными пальцами цепляет пуговичку джинс, тянет за язычок на ширинке. Из-под жёсткой ткани появляется явный бугорок возбуждения. Прикусывает губу, но, не удержавшись, опускается ниже, ведя языком по ткани трусов.       Давид тяжело выдыхает, тянет волосы Серёжи назад. Сам приспускает трусы, цепляя резинкой под яйцами, смотрит на реакцию. А у Разума в глазах такое восхищенное возбуждение стоит, что пытаться оттянуть его кажется кощунством. Поэтому он наоборот притягивает его ближе, почти впечатывая носом в ствол. Под рукой чувствуется дрожь, объявшая все тело. Серёжа сам ближе тянется, на пробу облизывая головку. Довольно урчит, взгляд окончательно плывёт, а на лице расползается шальная улыбка. Он обхватывает её губами, посасывает, глаза закатывает, встречаясь взглядом с Давидом. Тот выглядит удивленным, но рука в волосах сжимается и давит на затылок, заставляя опуститься сильнее, насаживаясь до середины, так что головка почти упирается в заднюю часть нёба. Разумовский недовольно мычит и вибрация вырывает первый стон у Давида. Серёжа замирает на секунду, а потом резко опускает голову, пропуская член в горло. Волосы сжимают до боли, а над головой слышится нетерпеливый хрип.       Его отстраняют и Разум с хныканьем пытается дотянуться до члена хотя бы кончиком языка. Тихий смешок сверху. Волосы тянут вниз задирая голову. В глазах напротив блеск возбуждения. Давид обхватывает свой член рукой и пару раз проводит по нему, выдыхая. Мажет головкой по губам Сережи и стучит по высунутому языку. Разумовский урчит прищурившись. Волосы отпускают.       — Вперёд.       Тихая команда заставляет на секунду удивленно замереть. Серёжа наклоняет голову набок, заглядывая Давиду в глаза. Улыбка растекается по губам. Хорошая игра, ему нравится. Он возвращает своё внимание обратно к члену и легко дует на головку, слыша резки выдох сверху. Широко лижет ствол от основания, а после поцелуями спускается обратно. Чуть давит на бедро, заставляя шире развести ноги и обхватывает губами яичко, посасывая. Выпускает с влажным звуком и, пока Давид отвлекся, мстительно кусает в низ живота.       — Совсем п?!.. — вскрикнул мужчина, но резко замолчал наткнувшись на предупреждающий золотой отблеск в глазах Разума.       По члену осторожно ведут ногтями, заставляя со стоном откинуть голову назад. Довольное урчание и Серёжа насаживается ртом до основания. Мычит сдавленно от удовольствия, распространяя вибрацию по стволу. Над головой хрипят и хватаются за волосы, удерживая на месте. Недовольный болезненный стон только усиливает хватку. Он бьёт рукой по бедру Давида раз, второй, но не получает никакой реакции. Воздух медленно заканчивается и в глазах мутнеет. Тело становится слабым, и возможности сопротивляться больше нет.       Лёгкие обжигает, когда голову снимают с члена.       Разум заходится в кашле, растёкшись на коленях Давида. Неосознанно подается вперёд, упираясь носом в живот и горячо дышит на основание члена. Чуть прийдя в себя, вновь ведет языком по стволу и насаживается, начиная ритмичные движения вниз-вверх. Широкие ладони ведут по его голове, опускаясь на плечи и спину. Приятно. Движения плавные, мягкие, по телу разливается тепло, когда на щёку ложится рука, приподнимая осторожно, практически ласково. Во рту остается только головка, которую Разум посасывает и лижет, не отводя взгляда от тёмных глаз напротив. На пару секунд отстраняется и широко лижет собственную ладонь, обхватывая ей член, медленно, почти издевательски, ведет вверх-вниз и вновь обхватывает головку губами. Стоны становятся громче, Давид разрывает зрительный контакт откинув голову назад и зажмурившись. Бёдра дрожат и непроизвольно толкаются навстречу горячему рту. Чувствуя пульсацию члена, Серёжа вновь насаживается до конца, упираясь носом в лобок. По глотке течёт сперма и он сглатывает. Через десяток секунд он отстраняется, довольно облизываясь.       — Так, — он кашляет, сбивая хрипотцу. — Что насчет рейтинга?       — Иди ты… — фырчит Давид и приоткрывает один глаз, окидывая взглядом покрасневшее лицо и припухшие губы, тяжело вздымающаяся грудь и влажное пятно на джинсах.       — Хэ-эй, — обиженно дуется Разум, становясь похожим на хомячка. Милашка.       — Ммм. Ладно. Так и быть, — он тянется к телефону, завершая заказ и ставит пять звёзд. — Считай авансом.       — Что?..       — Не важно. Пиздуй уже отсюда, — приводя себя в порядок машет рукой Давид, практически незаметно закинувший бумажку со своим номером в капюшон толстовки Серёжи.       — Хн. Спасибо. За рейтинг и, — он довольно улыбается, выскальзывая из машины. — Чудесно проведенное время. Чао.       Забавный.