Lust Stream

      В комнате жарко и душно. Сильно пахнет клубничной смазкой и выделениями человеческих тел. Кровью, по́том, слюной и половыми секретами, в изобилии разбрызганными по кровати, накрытой полупрозрачным, розовым балдахином. Там, прямо посреди «гнезда», свитого из скомканных простыней, Амэ и Пи-чан самозабвенно предаются любовным утехам уже несколько часов подряд.       Страсть настолько захватила парочку, что они даже не дали себе труда раздеться. Горе-менеджер несостоявшейся с стримерши сидит на краю кровати, свесив ноги на пол и приспустив чёрные штаны до колен. Его белая рубашка тоже полу расстёгнута, предоставляя Амэ полный доступ к его поджарому, юношескому телу. Она же, в свою очередь, поленилась выполнить даже столь минимум и осталась в своей привычной одежде. Единственное, от чего она избавилась — это узенькие, тёмно-бордовые трусики. Всё остальное, включая красную рубашку, с пышными белыми рукавами и чёрный передник с блестящими золотыми пуговицами на ней.       Одной рукой Амэ держится за плечо своего парня, а второй опирается о его колено, сохраняя таким образом равновесие. Обутые в чёрные носочки ножки, стоят на матрасе, позволяя девушке приподнимать в воздух своё изящное, тонкое тело и опускаться обратно — на колени Пи-чана. Амэ объезжает его. Скачет, как если бы он был неутомимым жеребцом. И каждый раз соударяясь их бёдра производят мокрые шлепки и ещё более пошлые, хлюпающие звуки. Кровать под ними негромко скрипит, а задыхающиеся стоны счастья носятся по воздуху, вплетаясь в страстную симфонию. Из колонок звучит задорная, помогающая найти ритм, музыка.       — Да!.. Вот так..! — одышливо шепчет Амэ, с любовью глядя на своего парня. Её лоб покрыт испариной. Чёлка съехала на бок и прилипла к нему, более не закрывая глаза. Кажущиеся в обычном состоянии тускло-чёрными сейчас они сверкают, словно огранённые камни, наполненные внутренним светом. Взор девушки застлан матовой поволокой, а в глубине расширившихся зрачков словно сияет по розовому сердечку. Ослепленная любовью. Охваченная лихорадкой девушка настолько прекрасна, что Пи-чан глаз не может от неё отвести. Как заворожённый он смотрит на неё снизу вверх, ловя каждое движение, каждую судорогу, каждый стон.       Преследуя своё собственное наслаждение, Амэ раскачивается на нём, мотая головой из стороны в сторону. Её чёрные волосы, заплетённые в пару небрежных хвостиков над висками болтаются туда-сюда, невольно привлекая внимание. На секунду парень задумывается о том, чтобы схватиться за них и потянуть, но понимая, что девушка точно не оценит подобного самоуправства, отбрасывает идею. Вместо этого он тянется к чёрной ленте, скрепляющей белый воротничок её рубашки и развязывает бантик.       Амэ даже не замечает этого, продолжая исступленно вращать бёдрами. Удовольствие усиливается. Нарастает в нём, но пока ещё слишком рано. Борясь с собой, Пи-чан начинает расстёгивать золотые пуговицы. Его пальцы потные и слегка дрожат, да и девушка не сидит на месте, но в конце концов упорство побеждает. Одна за другой они поддаются ему, открывая больше обнажённого тела.       — Пи-чан такой проказник... — мурлыкает Амэ, замедляясь на некоторое время. Позволяя любимому раздеть себя. Избавить от передника, который юноша стаскивает с неё через голову, а затем и от рубашки. Её Пи-чан расстёгивает, но не снимает полностью, лишь раздвигает полы, приникая губами к небольшой острой груди. Целует нежные холмики, смачно посасывая розовые вершинки.       — Да... вот так... возьми их! Сожми пальцами... соси... Делай что хочешь. Это тело — твоё... я твоя, Пи-чан... я люблю тебя, — шепчет Амэ в исступлении страсти, обвивая шею любимого двумя руками и буквально вжимая его лицом себе в грудь. Чтобы сосал.       — И я люблю тебя, Амэ-чан... — придушенно отвечает он, присасываясь к её маленьким, уязвимым сосочкам. Оставляя их на растерзание ему. Комната наполняется неприличными звуками орального вакуума, сопровождающегося громкими стонами брюнетки.       Вся эта сцена смотрится совершенно неуместно и дико посреди по-девичьи милой и ярко-украшенной комнаты Амэ. Интерьер здесь выглядит так, будто пробегавший мимо единорог заблевал всё вокруг радугой. Розовые обои, розовый ковёр, даже лампа на потолке светит розовым благодаря соответствующему светофильтру и кружевному абажуру с рюшечками. Каждый дюйм свободного пространства украшен шарами в виде розовых и голубых сердечек. Они везде — на стенах, оклеенных анимешными плакатами, на шторах увешанных блестящими, вырезанными из золотой фольги, звёздами и даже свисают с потолка. Шкафы увешаны гирляндами из розовой и голубой мишуры, перевитых друг с другом двойными спиралями. Полки — до отказа забитые мангой и уставлены. разноцветными фигурками милых аниме-героев и героинь, изгибающихся в эпичных позах. А ещё здесь есть статуэтки с котиками.       Разноцветные тюбики и пузырьки, расставленные на маленьком туалетном столике пестрят всеми цветами радуги. То же можно сказать и о компьютерном столе — помимо того, что он как и всё здесь, на его поверхности раскидана куча разноцветных пишущих принадлежностей. Да и монитор с системным блоком оклеены яркими наклейками с кошачьими мордочками, сердечками и звёздами.       Всё здесь сияет и переливается радостью и позитивом. А потому яростное совокупление хозяйки всего этого радужного великолепия со своим парнем на его фоне выглядит ещё более дико. Как впрочем и розовые презервативы, раскиданные по яркому постельному белью их кровати, освещённой перемигивающимися огоньками светодиодов, оплетающих каркас по периметру. Или окровавленный канцелярский нож на тумбочке, которыми они резали себя и друг друга, кайфуя от боли, причиняемой лезвием.       Присасываясь к груди Амэ словно некормленый младенец, Пи-чан приводит её чуть ли не в эротический экстаз. Бёдра девушки наращивают темп по мере того, как она приближает себя к финалу, напрочь забыв о чувствах и удовольствии партнёра. Всё, что волнует сейчас черноволосую стримершу, это её собственные ощущения. В погоне за ними, она неистовствует, просовывая руки под рубашку любимого и до крови расцарапывая его спину выкрашенными в красный и чёрный цвета ногтями. Ведёт себя словно кошка.       Выжимая все силы из своего хрупкого, измотанного стримами и отравленного веществами организма Амэё всё-таки удаётся достичь заветной точки, за которой приходит нечто большее, чем просто наслаждение. Его кульминация, апофеоз заставляющий её вжиматься в мускулистую грудь Пи-чана, пряча голову у него на плече и ещё глубже вдавливая ногти в многострадальную спину. Конвульсии жёстко ломают её тонкое тельце, заставляя всхлипывать от удовольствия и корчиться в муках плавящего мозг оргазма.       Несмотря на довольно жёсткий финал Пи-чан дает ей всего несколько секунд передышки, после чего грубо швыряет на кровать и наваливается сверху. Широкая мужская ладонь сжимает нежную шею Амэ, оставляя синие следы от пальцев на коже. А торчащий дубинкой член возвращается в её расхлябанное и хлюпающее лоно. Он задирает ноги девушки, заставляя ту согнуть их в коленях и наваливается сверху. Долбит как заведённый вколачивая тонкое тело в кровать. Парню отчаянно нужен его собственный финал.       Девушка смотрит на него снизу вверх и видит в карих глазах отражение той же страсти, что ломала и её тело. Его каштановые волосы взмокли, а на красивом лице застыла гримаса похоти. Он пыхтит, издавая бессвязные звуки удовольствия, снова и снова врезаясь в неё пока судорога внезапного, как удар молнии, оргазма, не заставляет его замереть, похоронив себя в ней. Он кончает сотрясаясь всем телом, пока Амэ обнимает его скользя маленькими ладошками по кровоточащей, потной спине. Напряжение, копившееся в мужском теле в течении последнего получаса, выплёскивается наружу жидким теплом, и лишенный его парень со стоном валится на кровать, придавливая собой горе стримершу. Та вскрикивает, но принимает его. Прижимая к себе и ласкает.       А когда Пи-чан расслабляется, начиная засыпать, кусает за шею. Больно до крови, заставляя сразу же подхватиться с криком. Они часто делают это — причиняют друг другу физическую боль. Ранят во время секса, выражая любовь и чувство собственничества.       — Мой, — просто комментирует свои действия Амэ улыбаясь возлюбленному красными губами, испачканными помадой и кровью.       — Всегда, — соглашается тот, улыбаясь в ответ. Потому что принимает её знак. Её метку, которую теперь будет носить с гордостью как и все остальные. На его теле найдётся с десяток отметок, оставленных зубами и ногтями черноволосой красавицы. Некоторые из них ещё кровоточат, в то время как другие уже почти что полностью зажили. Но не беда, их всегда можно подновить.       — Всегда-всегда? — недоверчиво прищуривается придавленная мужским телом брюнетка. Несмотря на успех у неё всё ещё полно комплексов, а потому желанные признания в любви она воспринимает с недоверием заставляя повторять по сто пятьсот раз.       — Всегда-всегда-всегда-всегда, — покорно отвечает Пи-чан, принимая правила игры, установленные когда-то возлюбленной.       — Любишь-любишь-любишь? — на алых губах Амэ появляется улыбка удовлетворения. Ведь она получила то, что хотела — подтверждение значимости для Пи-чана. Человека, которого она любит и ненавидит, от которого зависит и в ком так нуждается.       — Я люблю-люблю-люблю-люблю-люблю тебя, — в ответ на это, чересчур приторное признание черноволосая красавица награждает своего парня нежным прикосновением губ к укушенной области шеи, извиняясь таким образом за причинённую боль.       Этот простой жест вовлекает парочку в новый сеанс ласк и поцелуев, во время которого Амэ снова оказывается на Пи-чане. Недалеко от того места, где оседлала его несколько часов назад. Заявляя о своём восхищении друг другом в перерывах между вздохами они постепенно распаляются вновь. Первый раунд пройден, но они редко останавливаются так скоро. Нужна новая доза.       Тем более что эта ночь — особенная. Ночь, когда К-Ангел заявила о своём желании уйти из стриминга и посвятить свою дальнейшую жизнь... сексу с ним. Пи-чан всё ещё не уверен в том, что сказанное ей — не просто неудачная шутка или не результат очередного нервного срыва. В конце концов Амэ — девушка биполярная, и её после ночных трансляций частенько заносит. Она неоднократно жаловалась ему на усталость и выгорание. Делилась опасения по поводу того, что подписчики её не любят и десятки раз порывалась всё бросить. И тем не менее они продолжали погоню за зрительским вниманием. Жажда признания и одобрения всегда оказывалась сильнее и Амэ вновь и вновь возвращалась к сияющему образу К-Ангела, вдохновляющего своих подписчиков.       Быть может, на её желание переквалифицироваться в нимфоманку повлияли пять «сексуальных» стримов, проведённых в последнюю неделю? Ведь если подумать, то они только и делали, что снимали и трахались, ища вдохновение для нового шоу... может, ему как её менеджеру, не стоит пилить один только horny-контент? Из-за своей эмоциональной нестабильности Амэ запросто может пристраститься к сексуальной активности, как это чуть не произошло с наркотиками. Пожалуй, им стоит несколько дней отдохнуть от занятий любовью и... сходить в парк для разнообразия. Вот только Пи-чан и сам понимает, что это вряд ли получится.       Его член, придавленный бедром Амэ, начинает дёргаться, подавая признаки жизни. Та тихонько хихикает и отползает от него. Двигаясь на четвереньках так соблазнительно, как только может, она быстро пробирается к противоположной стороне кровати.       — Ну что, готов ко второму раунду? — спрашивает она, сопровождая вопрос хитрой улыбкой и лёгким потряхиванием задницы.       Пи-чан реагирует незамедлительно. К чёрту беспокойство о нездоровых пристрастиях. Всё это можно будет обговорить и проработать в другой раз. А сейчас — секс. Немедленно! Быстро поднявшись из своего лежачего положения, он направился к ней, перебирая коленями по кровати. После короткого, жесткого поцелуя, для которого, Амэ приходится вывернуть шею, он удаляет дистанцию между ними, приставляя кончик своего уже возбуждённого члена к жаркому входу. Короткий обмен согласными взглядами и он погружается глубже, вызывая обоюдный вздох. Поражённая глубиной ощущений девушка опускает голову, отгораживаясь от мира волной чёрных волос. Но прочувствовать весь кайф от стыковки не получается — Пи-чан приступает к своим обязанностям.       Медленно отодвигаясь и снова глубоко погружаясь в неё он заставляет Амэ ахать, одновременно жаждая большего. Уже при следующем его отступлении, она отодвигает бёдра назад — чтобы встретиться с ним посередине. К удовольствию их обоих. Загипнотизированные древним как само человечество, ритмом они некоторое время продолжают таким образ переполненные ощущением блаженства. И когда Амэ в какой-то момент ощущает руку Пи-чана на своих волосах, она почти уверена, что он сейчас схватит за них и оттянет назад, заставляя её покориться. И не имеет ничего против. Но рука отступает, оставляя на её голове...       — Я тебе что, кошка? — возмущается брюнетка, увидев в отражение погашенного монитора красующиеся на ней кошачьи ушки.       — Да, — просто отвечает Пи-чан и его категоричный тон заставляет Амэ проникнуться оригинальностью его неожиданной идеи.       — Ня, — коротко отвечает она обшаривая взглядом окрестности в поисках других элементов косплейного костюма, который использовала для стрима. Ошейника с колокольчиком или хвоста найти не удаётся, но мягкие рукавички в виде кошачьих лапок валяются рядом с кроватью. Амэ, приходится встать на локти, чтобы дотянуться до них. Пи-чан тут же пользуется этим, чтобы пропустить руку между её бёдрами спереди и начать массировать клитор. Нежные, круговые надавливания запускают цепную реакцию, толкая стонущую Амэ через край. Ну а её сырого сдавливания оказывается достаточно, чтобы свести и Пи-чана с ума.       Двое погружаются в оргазмическое блаженство на непростительно долгое время, по прошествии которого падают на кровать так и не разделившись. В этот раз вес навалившегося сверху парня оказывается бременем для неё. Амэ пытается спихнуть Пи-чана с себя, но в ответ слышит лишь его тихий смех, сопровождаемый крепким, удушающим объятием. Ведь он ни за что не отпустит её.       — А чего это моя кошка на руки не идёт? Совсем одичала что-ли? — шутливо спрашивает он переворачивая девушку на спину.       Она раскидывается на спине в позе кошки — согнув руки в локтях на манер лапок, и притянув к груди подогнутые в коленях ноги. Картинка — супер. Пи-чан не может устоять и его полутвёрдый член снова начинает подниматься. Марафон продолжается.       У Амэ всегда был аппетит к сексу, но столько как в эту они не занимались им ещё никогда. Одержимые развратом, словно демоном они останавливаются только полностью исчерпав себя. Достигнув полнейшего блаженного изнеможения. Полуживые от испытанного наслаждения и усилий, затраченных на его поиск, они разделяют короткий поцелуй, прежде чем кое-как свернуться, сплетаясь в объятии, и поддаться сонливости. Соскользнуть в исцеляющий сон. Чтобы восстановить силы и, проснувшись во второй половине дня — гораздо позже, чем это обычно делает встающая к обеду Амэ — ну и, конечно же, запустить новый цикл разврата.       Не сразу, разумеется, а после небольшого отдыха, который они проводят разглагольствуя и милуясь как обыкновенная парочка.       — Доброе утро, любовь. Ты хорошо спала? — спрашивает Пи-Чан, сопровождая вопрос улыбкой и лёгким поцелуем в лоб.       — Ага... — хрипит Амэ, раздавленная тяжестью воспоминаний прошлой ночи. Ей очень неловко, но она принимает свой позор, твёрдо уверенная в своём желании пойти до конца. — Всё ОК. Я люблю тебя, Пи-чан, и хочу чтобы ты трахал меня каждый день!       Обнявшись влюблённые снова начинают целоваться, но продолжить вчерашние забавы пока не решаются. Натруженные во время постельных игр мышцы ноют, давая о себе знать, а царапины, укусы и порезы, оставленные любовниками друг на друге, отдаются болью при каждом движении. Да и аппетит после столь активного времяпрепровождения зверский. Нужно подкрепиться.       Поэтому сначала они завтракают, а потом отправляются в душ — приводить себя в порядок. После целой ночи любви их тела липкие от пота, крови и жидкостей, обильно извергавшихся в ходе приятного процесса. Горячая вода помогает смыть их, даря ложное чувство очищения. А заодно разогревает мышцы, унося боль. Ну а физическая красота друг друга пробуждает задремавшее на время желание. И как бы ни хотел Пи-чан остановиться — если не для своего блага, так хотя бы для блага любимой девушки. Но он не может. Он зависим от неё так же сильно, как она от него. Зависим не только эмоционально, но и физиологически. Сексуально.       Всё начинается с невинных заигрываний, во время которых они с Амэ моют друг друга, скользя влажными от розового геля ладошками по обнаженным телам и прихватывая при этом за всякие интересные места. Распаляют друг друга, чтобы начать страстно и исступленно целоваться, стоя под тугими струями, пока кабина наполняется паром. И чёрт возьми, это лучший способ начать день.       — Ты нужен мне, Пи-чан... — шепчет девушка, сжимая зубами ухо парня. — Здесь... сейчас... давай же... еби меня, сука.       Она буквально горит от похоти изнутри не готова ждать ни минуты. Да и он, судя по напряженной эрекции, тоже. Стоит прозвучать словам девушки, как она сразу же оказывается развернутой спиной к нему и согнутой в неприличной позе. С влажным скрипом цепляющейся за пластиковую стенку душевой кабины. Пи-чан не церемонится с ней в такие моменты, проявляя напор и разумную долю грубости, позволяющей Амэ ощутить себя хрупкой девушкой, находящейся под полным его контролем. Ведь несмотря на её грубое и оскорбительное поведение и неуместную критику, которой она частенько его подвергает, на самом деле Амэ любит подчиняться, избавляясь таким образом от ответственности. Перекладывая её на плечи партнёра, чтобы самой жилось спокойнее.       Поэтому она и вынудила его стать его менеджером. Именно вынудила, фактически, поставив перед фактом. Потому, что если бы она самостоятельно занималась продвижением канала, ей пришлось бы принять на себя и ответственность за провал в случае неудачи. А этого хрупкая психика Амэ не выдержит. Поэтому ей и нужен тот, на кого при случае можно свалить всю вину за провал.       А ещё она — мазохистка. Когда ладонь парня смачно опускается на левую ягодицу, производя шлепок, Амэ коротко стонет, подтверждая сей факт. Коротко усмехнувшись, Пи-чан занимает место позади неё и черноволосая покорно раздвигает ноги и, чуть приподнимает бёдра, чтобы облегчить ему доступ. Всегда заводящиеся с пол-оборота они оба не нуждаются в предварительных ласках. Поэтому Пи-чан просто берёт её за задницу и вонзается внутрь, прокладывая путь серией коротких, напористых толчков.       Брюнетка стонет, растягиваясь сквозь боль принимая его в себя. Её кукольное личико искажается от напряжения и на короткое мгновение Амэ даже теряет контроль, прижимаясь лбом к мокрому пластику в попытке справиться со своим непокорным телом. Всё же начинать вот так сразу, когда там внизу всё болит после вчерашнего — не лучшая идея. Однако удовольствие от движений Пи-чана, умело скользящего в ней, быстро перекрывает боль. Этот парень знает, как обращаться с её телом, а потому его руки не бездействуют. Гладят, скользят, ощупывают сжимают и натирают. Амэ кажется, что они успевают везде и всюду, касаются каждого из её запретных мест, посылая десятки противоречивых сигналов по телу. Сводя с ума, заставляя забыть о боли и неудобстве. Раствориться в удовольствиями, накапливающемся внизу — там, где их тела так тесно, скользко и мыльно трутся друг о друга...       — Ты удивителен Пи-чан... — шепчет девушка саму себя наталкивая на мысль. Идею, которые приходят к ней спонтанно. Всякий раз, когда она проводит время с любимым в той или иной форме. Поэтому она хватает свой розовый телефончик с парой ушек, покоящийся на полочке с гелями и шампунями в ярких флакончиках, и принимается снимать процесс на видео и делать снимки.       — Не вздумай это потом выкладывать, К-Ангел, — недовольно пыхтит Пи-чан, наказывая её серией жестоких толчков, заставляющих боль вернуться. Её прошлое имя резонирует со всем происходящим, но Амэ не позволяет сбить себя с толку и до хруста вывернув шею, улыбается любимому. Не выпуская, при этом телефон из подрагивающих от напряжения, мыльных пальцев.       — Не бойся, твоего лица не видно. В крайнем случае зацензурю потом, — с этими словами она начинает тереться бедрами о его промежность вызывая тихий вздох. Амэ больше не та наивная в плане секса и скованная смущением девушка, которая не знала что делать во время первой ночи. Благодаря любви Пи-чана она раскрепостилась, прокачала любовный скилл. И теперь в состоянии отплатить за удовольствие сторицей. От фрикций, которые она совершает тазом, плавно нанизываясь на него, Пи-чан стонет, содрогаясь всем телом. Амэ спиной чувствует, как его скользкий от пены живот скручивает судороги и мысленно ухмыляется, представляя сколько усилий ему нужно, чтобы не опозориться и не кончить на середине. Всё таки стервозность в её характере.       Впрочем ей и самой вскоре приходится издать сладкий стон полу-боли, когда рука Пи-чана хватает её чёрные, спадающие по спине волосы, сильно оттягивая назад. Сейчас, стягивающих их красные резинки сняты и он просто не может устоять перед искушением запустить пальцы в их струящийся шёлк. Собрать в кулак и оттянуть назад, вынуждая Амэ поднять взгляд к потолку.       Боль в голове приятно оттеняет удовольствием между ног, позволяя продлить игру ещё немного. Теперь парень управляет ею как кобылицей, таща за мокрые от воды хвостики. Натягивая и отпуская. Амэ движется в заданном им ритме, внутренне кайфуя от ощущения полного подчинения, в разы усиливающего жар огня в её животе. Это то, чего она хочет сейчас — забыться в его сильных руках. Потерять контроль, быть сексуализированной им и использованной с любовью. Стать вещью, которую можно и нужно взять.       — Ну давай же! Давай! — кричит распалённая девушуа — Трахай меня Пи-Чан! Трахай! А-а-а! О том же кричит и татуировка на её пояснице, изображающая черта, подбрасывающего угли под котёл и надпись: «Поддай жару!». Итог их похода в тату-салон.       Она близка, не может ждать, а потому наклоняется вперед, призывая парня ускорить финал. К сожалению кабинка слишком тесная, чтобы так вытянутся. Когда булки Пи-чана оказываются прижаты к стенке душевой, Амэ приходится открыть кабинку и высунуться наружу, цепляясь за края одной рукой, а второй продолжая снимать. Шатен пользуется вновь обретённой свободой чтобы завершить начатое. Пара дюжин жестких толчков со смачными шлепками и хлюпаньем и они почти синхронно вскрикивают, прижавшись друг к другу скрученными судорогой телами. Сквозь волны ломающего тело экстаза, Амэ ощущает как дрожит прижавшийся к ней Пи-чан, а его засаженный по самую «рукоятку» ствол пульсирует в ней, закачивая скопившийся за ночь «груз».       Нужно будет принять противозачаточные, упаковка которых валялась в ящике вместе с другими чудодейственными таблеточками. Но не сейчас. Сейчас Пи-чан заталкивает её обратно в кабинку и, прижав к стене, целует в губы .При этом душ оказывается в его руке. Первый оргазм дан красавице только для того, чтобы сделать более чувствительной. Подготовить к тому, что её ожидает.       Потоки воды без предупреждения ударяют ей между ножек. Словно десятки тонких, тугих хлыстов, сфокусированной стимуляции, созданной только для того, чтобы одновременно стимулировать и мучить. Извиваясь в хватке пальцев Пи-чана, сжавшейся на её тонкой шейке, Амэ безуспешно пытается отвести бедра от хлещущих по чувствительной письке водяных струй, осознавая насколько она в действительности беспомощна. Простое понимание того, что она не сможет спастись от воды, бьющейся о её пол, заставляет девичье тело дрожать и вздыматься. Её вздохи слышны из-за звука воды, ударяющейся так, будто она хочет проникнуть внутрь.       Непрекращающееся, сильное давление на самое уязвимое место, сверхчувствительного в послесвечении оргазма, приносит неописуемое удовольствие. Балансируя на грани, между «слишком много» и «недостаточно» Амэ остаётся лишь поражаться изобретательности Пи-чана. Ведь во все те разы, когда она использовала насадку для душа (эту же самую, между прочим), чтобы доставить себе удовольствие, меркли в сравнению с этим испытанием. Возможно дело в том, что играя со смесителем, она в некоторой степени контролировать силу и точность. Здесь же ей приходится терпеть неизменный, не ослабевающий поток силы, заставляющий её одновременно жаждать приближающегося оргазма и бояться тех ощущений, которые тот наверняка принесёт ей.       — Не сопротивляйся Амэ-чан, — нежно шепчет Пи-чан ей на ухо, кусая при этом за мочку. — Просто прими это... смирись, Амэ...       И придвигает насадку душа вплотную к её страдающей от удовольствия нежности. Струи воды, похожие на упругие уголки концентрируют свои атаки непосредственно на внутренних областях её лона и, оргазм, который так медленно нарастал, в один миг обрушивается на неё. ощущения это всё, на чем может сосредоточиться сейчас её разум. Нет ни страха перед будущим, ни ярости из-за вылившегося на её голову хейта ни других тревог и забот. Лишь неумолимое, наполненное удовольствием, жгучее воздействие, ведущее к оргазму — единственно возможной реакцией её тела. Наиболее интенсивной из всех, которые она когда-либо испытывала. Отчасти из-за строгих ограничений, накладываемых хваткой Пи-чана, отчасти — из-за осознания осознания своей беспомощности.       Ощущение удовольствия, заставляют каждый её мускул напрягаться. Переполненная им Амэ хочет свернуться калачиком и защитить себя. А невозможность этого лишь делает ситуацию ещё более мучительно-эротичной. Поток воды, меж тем, не прекращается ни на секунду, ударяя по чувствительной области как миллион лижущих языков. Бёдра Амэ напрягаются, ища спасения от водяного натиска. Но безрезультатно. Более интенсивная, чем самое грубое прикосновение любовника, вода не проявляет пощады к ее нежному цветку. У бедной стримерши нет даже возможности изменить напор, дав себе хотя бы коротенькую передышку.       Всё, что ей остаётся это кричать, ругая Пи-чана и одновременно наслаждаясь сладким пленом. Её ноги бесконтрольно дрожат.       — Теперь ты никогда не сможет больше принять душ, не вспоминая об этом моменте, — говорит Пи-чан насмехаясь над ней.       — Ненавижу тебя, — шепчет в ответ Амэ и они оба знают, что это не так. Она любит его, а он — её. И это навсегда. Love Forever.       После столь фееричного принятия душа им опять требуется отдых. Точнее, отдыхает только Амэ, развалившись на кровати в одном полотенце, она всё-таки постит одну из тех неприличных фоток в своём Twitter, подписывая: «Я люблю всё в Пи-чане. Так хорошо, что кажется, будто мой мозг закипает. Хочу заниматься этим всё время без перерывов. Никакого смущения. Только любовь».       Юноша в это время занимается уборкой, разгребая тот бардак, который они устроили прошлой ночью. Вообще-то ему не очень нравится беспорядок, в котором привыкла жить Амэ, но поскольку та не собирается менять своих привычек делать что-то с этим приходится ему. Она же просто бездельничает, наблюдая за ним со своего места и ворча о том, что он был слишком жесток с ней в душе, хотя она сама подстрекала его к этому. Впрочем, Пи-чан рад уже хотя бы тому, что его девушка больше не занимается самоуничижением, и не называет себя ленивой и никчемной бездельницей с единственным достоинством в виде милого личика.       Сколько раз за этот злосчастный месяц он находил её свернувшейся в клубок и плачущей на кровати? Не меньше полудюжины, наверное. А сколько раз Амэ скрывала от него свои слёзы, позволяя догадаться о случившемся лишь по высохшим дорожкам на щеках? Или по кровавым отметинам на губах, которые она кусала, чтобы сдержать рыдания и крики, не разбудив его посреди ночи?       Из-за сверхсложной цели в миллион подписчиков, которой к тому же, необходимо достигнуть за тридцать дней, Амэ уже на пределе. Стремительно растущая популярность угрожает сломить её, одновременно подпитывая отчаянное желание внимания и признания. Это противоречие порождает целую кучу переживаний и мыслей, варящихся внутри её черепа. Поэтому Пи-чану и приходится раз за разом успокаивать её. Буквально укачивать на руках как ребёнка, пока она рыдает, закрывая лицо руками. И пичкать её успокоительным после стримов. Поэтому он и рад, что она отвлеклась. Пусть её механизмы преодоления и нездоровые.       Закончив с уборкой, Пи-чан пользуется свободным временем, чтобы вытащить Амэ в парк — на прогулку. Они не спеша бредут по аллеям, держась за руки и просто болтая обо всём сразу и ни о чём. Тема стримов не поднимается. Это только их время. Их день.       То, что Амэ не в порядке и проблемы никуда не делись, выясняется лишь по возвращению домой. Он как всегда устраивается в розовом кресле перед компьютером, удаляя оскорбительные и откровенно бредовые комментарии, когда слышит у себя за спиной:       — Пи-чаааан, — тянет Амэ, подходя к нему сзади и обвивая руками его шею. — Давай обниматься. Иди ко мне в кроватку.       Оборачиваясь, он видит девушку, освещённую мерцанием монитора. В полутёмной комнате её платиновый парик и школьная униформа с голографическим эффектом сияют неземными цветами. Пи-чан удивлён, увидев свою девушку в костюме К-Ангела. У Амэ сложные отношения с этим нарядом. А точнее с альтернативной личностью, которую он олицетворяет, и с которой ей всё сложнее становится себя разделять. Однако сейчас он может думать только о том, что в нём она выглядит не просто прекрасно, а идеально.       С белые, с фиолетовым градиентом на чёлке, заплетены парой удлинённых хвостиков, украшенных парными ленточками голубого и розового цвета. Закрученные друг вокруг друга они создают эксцентричную комбинацию, похожую на спираль ДНК. Светоотражающий эффект, создающий переливчатые цветовые акценты заставляет её сэйфуку мерцать. Превращает Амэ в К-Ангела. Девушку мечты. Невероятно милое и доброе создание, заслуживающее всеобщей любви и поклонения. Совершенство. Идеал.       — Амэ... — имя слетает с его губ растерянным шёпотом, пока она забирается к нему на колени, а кресло скрипит под их весом.       — Я люблю тебя, Пи-чан, — белая в сиянии монитора рука девушки проходится по волосам парня, пока она устраивается на нём сверху. Седлает его, наклоняясь для поцелуя. Их губы сливаются и он чувствует химозный привкус привкус розового блеска во рту.       Ни слова ни говоря она берёт его за руку и отводит к кровати. Толкает, заставляя усесться на край, после чего спускает штаны до пола. Вчерашняя сцена повторяется. Амэ снова едет на нём, удовлетворяя свои неугасающую потребность в освобождении.       — Почему ты всё ещё терпишь меня? Ну... я имею ввиду после всего, что я делаю? — спрашивает она, пока её рука тянется к прикроватной тумбочке и берёт нож, лежащий там со вчера. Поначалу Пи-чан настораживается, понимая что это всё — проявление её тёмной, саморазрушительной стороны, которую они пытаются подавить ради благополучия девушки. Да и его собственного тоже.       Однако мысль о порезах возбуждает. Его извращённый, внутренний садист ликует, когда Амэ, дрожа от возбуждения, нужды и лёгкого страха, наносит себе первый порез. Поверхностный, едва достаточный, чтобы потекла кровь, но достаточный, чтобы вызвать сладкий укол эндорфинов и дофамина, поющих в её венах. Девушка резко выдыхает, сжимая челюсти. Не желает выказывать боли.       — Мне нужна причина? Ну... кроме того, что ты — любовь всей моей жизни? — улыбается парень, глубоко целуя Амэ. Тихий стон и напряжение её сосков, отчётливо ощутимое даже сквозь слои голографической ткани, заставляют Пи-чана проявить инициативу. Не переставая целовать девушку, он расстёгивает пуговицы на её блузке и, добравшись до лифчика, освобождает грудь и из его кружевного плена. Кончики пальцев касаются чувствительных сосков. Подкручивают их, порождая короткую судорогу возбуждения.       Оторвавшись от его губ Амэ, изворачивается и приподнявшись,спускает с себя мерцающую юбку. Затуманенный похотью и голубыми линзами взгляд касается её собственных голых ног. Они такие чистые и матовые на фоне мерцающего нежно-голубого верха, что у девушки мгновенно возникает желание испортить это совершенство. Канцелярский нож снова скользит по белоснежной коже, вычерчивая линию уже на бедре. В этот раз порез достаточно глубок, чтобы капелька крови скатилась на постель, но черноволосой плевать на простыни. Как и Пи-чану, в обязанности которого входит менять их. Они наслаждаются происходящим       — Ты любишь меня? — серьёзно спрашивает та, отодвигаясь и приставляя нож к его горлу. Парень знает, что за неправильный ответ тщеславная, жаждущая внимания красотка перережет ему горло. Но его это не пугает. Ему нравится пробуждать худшее в ней.       — Да, я люблю тебя, — Пи-чан нежно целует Амэ в шею, после чего берёт её за запястье и с оттяжкой полосует себя по плечу.       У него и у самого не мало шрамов. Просто он более осторожен с ними. Не расчёсывает образующиеся корочки и не вызывает повторных кровотечений. Дурной пример заразителен, а его девушка слишком часто наносит себе вред на его глазах. Теперь это и его способ справляться со стрессом. Но если Амэ не может остановиться и режет себя до тех пор, пока её тело больше не может этого выносить, для Пи-чана это лишь способ снизить стресс и снова почувствовать себя нормальным. Вот и сейчас длинная и острая боль от пореза на чувствительной кожей, отрезвляет парня. Помогает собраться с мыслями и отыскать так нужные сейчас слова.       — О, мой ангел, — тихо шепчет он на ухо Амэ. — Я здесь ради тебя... помнишь, я ведь обещал что мы всегда будем вместе.       Не натуральная блондинка ощущает любовь своего партнёра как тёплое одеяло, окутывающее её. Сейчас, в этот момент она счастливо от того, что он здесь — рядом с ней. Счастлива находиться в его объятьях и быть любимой. Спасённой от своих демонов.       — Я люблю тебя, — хнычет Амэ, прижимаясь к нему. — Я так тебя люблю. Давай, Пи-чан, доставай свой член и трахай меня им!       — Как пожелаешь, — улыбается тот, щипая девушку за сосок, пока его рука скользит вниз, по её животу. — Сегодня всё о тебе.       Его не приходится просить дважды. Сдвинув в сторону белые, кружевные трусики парень приподнимает своего падшего ангела за бёдра и насаживает на себя. Проскальзывает внутрь — в сырую и жаркую глубину, упруго растягивающуюся для него. Амэ, наклоняется, чтобы поцеловать губы. Засунуть язык в рот юноши, демонстрируя свою власть. В этот раз они чувствуют это так, будто сливаются воедино во время секса. Пользуясь преимуществом положения, Амэ принимается двигать тазом, колотясь о бедра Пи-чана. Позволяя ему врываться в неё так сильно, что при каждом соударении удовольствие на короткое время становится болью.       Канцелярский нож кочует из руки в руку, оставляя неаккуратные, торопливые порезы. По ним потом скользят иссушенные похотью, шершавые языки, слизывающие капельки рубиновой крови. Разделяющие их во время затяжных поцелуев.       В какой-то момент парень чуть отклоняется назад, опираясь руками о кровать и вскидывая бедра. Теперь его член проникает в её влагалище ещё глубже, ещё настойчивее. Амэ, стонет в ответ на это проявление инициативы с её стороны, аритмично покачивая бёдрами, и чувствуя, как в нижней части живота нарастает тёплая волна приближающегося оргазма. Ещё чуть-чуть и К-Ангел падёт.       — Пи-чан... — стонет она, царапая его спину перекрашенными в розовый и голубой цвет ногтями. — Пожалуйста... не могу...       Тот кусает возлюбленную за шею и это становится точкой не возврата. Спусковым крючком небывалого наслаждения. Сделав последний надрез на верхней части бедра, Амэ она вскрикивает. Нож выскальзывает из ослабевших пальцев, в падении разбрызгивая по голубым простыням капельки крови. Девушке, впрочем, нет до этого никакого дела. Она кончает, держась левой рукой за Пи-чана. Свою вторую половинку, своего менеджера и самого важному человека в её жизни. Единственному, кто когда-либо мог ее понять и принять такой, какая она есть — смехотворно-эгоистичной и бессодержательной, манипулирующей и даже токсичной.       Они стонут и корчатся в тесно сжимая друг друга в объятьях. А когда спазмы прижатых друг к другу тел утихают, интернет-зависимая девушка ещё даже не отдышавшись перебирается с его колен на кровать и первым делом тянется к телефону. Сделать очередной твит в стиле: «Вчера всю ночь трахалась с Пи-чаном. Сегодня планирую делать то же самое. И завтра. И после завтра».       — А хорошо получилось, правда? — спрашивает она, повернувшись к Пи-чану с лукавой улыбкой на блестящем от пота лице.       — С тобой мне всегда хорошо, но сегодня даже лучше чем обычно, — отвечает тот закуривая. — Только это не в стиле К-Ангела.       Его бесстыжие глаза оглядывают её подвернутый абы как лифчик из которого до сих пор торчит грудь, расстегнутую и болтающуюся на плечах сэйфуку и промокшие насквозь трусики. Образ непорочного К-Ангела, запятнан. Опорочен. Осквернён.       — Да? А вот наши подписчики так не считают, — хихикает Амэ, показывая ему экран телефона с данными потоковой передачи.       — Ты что стримила?! — юноша в ужасе подскакивает с кровати и в два прыжка оказывается перед компьютером... представая перед почти миллионной аудиторией в чем мать родила. Оказывается, пользователи видели всё, что происходило между ними этим вечером. И лента уже пестрит комментариями в стиле: «К-Ангел пал!», «Позор!», «Извращенцы!», «Хочу её», «Завидую Пи-чану!».       — Ну да, — Амэ разваливается на кровати, принимая позу из хентая и подбирает оброненную им сигарету, всасывая в себя горький дым. — Перед тем, как мы начали, я запустила трансляцию, опубликовав в Twitter сообщение о предстоящем стриме. Пообещала, что он будет супер-сексуальным и супер непослушным. Пригласила всех прийти проверить это, прежде чем меня забанят.       — Нас же правда забанят... если не посадят за распространение порнографии! — возмущается юноша, выключая аппаратуру.       — Я ещё вчера сказала тебе, что бросаю карьеру стримера. Это мой прощальный дар фанатам. Мой последний стрим и, одновременно, мой зажигательный дебют в сфере создания эротического контента. Мой шанс найти своё место на новом поприще.       — Но стриминг это твоя жизнь! — ничего не понимая, сокрушённый Пи-чан садится на кресло голой задницей. — Как же..?       Он не верил в решение Амэ уйти сейчас, когда они почти подобрались к заветному миллиону. Считал сказанные вчера в запале слова результатом ещё одного нервного срыва. Его уже столько раз говорила о своём уходе — из стриминга или из жизни,что он уже давно привык, не забывая, впрочем, удерживать её от необдуманных действий. Но сейчас она зашла слишком далеко. Совершила непоправимое, потеряв с таким трудом собранную аудиторию. И отменить это уже нельзя. Правила стриминговой платформы строги.       — Больше нет, — встав с кровати, Амэ становится перед ним, непривычно-нежно касаясь ладонью лица. — Я понимаю, ты расстроены, ведь ты вложился в это не меньше меня. Если не больше. Ты столько всего сделал, Пи-чан. Но... интернет-ангелу пришло время исчезнуть... потому что исчезнет породившая его девушка. Перестанет существовать. Я измучена и устала заканчивать день с желанием закинуться таблетками так, чтобы уже не проснуться. Стриминг — не моё. Хорни-контент — совсем другое дело.       — Ты порнуху что ли решила снимать, — уныло спрашивает парень, глядя на то, как Амэ избавляется от остатков образа К-Ангела, вешая парик на бюст в виде головы и швыряя верх от школьного униформы на кровать. Последними на пол падают трусики.       — А что такого? Деньги-то надо откуда-то доставать, — отвечает обнажённая девушка. — Мы монетизируем нашу с тобой любовь.       — Люди не могут жить только похотью, — вздыхает Пи-чан, отрицая привлекательность озвученной Амэ идеи. Достаточно уже и того, что он безработный придурок, живущий за счёт своей девушки, которая позволяет ему буквально пользоваться ею и чуть ли не определять свою жизнь. Он не может позволить её продавать себя, и дальше погружаясь в пучину разврата, становясь нимфоманкой.       — Конечно могут, — не соглашается черноволосая, присаживаясь к нему на колени. — И мы с тобой станет порно-звёздами.       Амэ целует его и Пи-чан, коротко поколебавшись, отвечает ей, притягивая к себе. Потому что любовь туманит и его разум. Потому, что он одержим своей девушкой не меньше, чем она им. И будет стоять рука об руку с ней, даже на краю бездны похоти, готовящейся поглотить их. Столько, сколько сможет. Потому что это любовь. Болезненная, токсичная и одержимая, но всё же любовь.