Прощание

— Где это я? — Рейнольд ведь более чем отчëтливо помнил, что заснул рядом с Сиëн в еë комнате, привычно уткнувшись носом в чëрные волосы. А сейчас он в непонятной туманной пустоте, больше похожей на какое-нибудь межмирье из книг Сиëн. Пространство, где человек может встретиться и поговорить с человеком из другого мира и даже с умершим. Заприметив вдалеке огненно-малиновое, отчего-то смутно знакомое пятно, он направился туда. Когда он подошëл ближе, сердце болезненно кольнуло. Перед ним сидела маленькая двенадцатилетняя Пенелопа. Примостив на коленях листок бумаги, она что-то рисовала. Заметив его, на еë губах расцвела улыбка. — Братик Рей! — девочка вскочила и обняла ноги парня. В бирюзово-голубых глазах — которые позже примут более зелёный оттенок — сияла наивная надежда. Пока ещë сияла. — Привет, Пенелопа, — с трудом сипло выдавил из себя Эккарт, садясь рядом с ней на корточки. — Ты выше и старше. Ты из будущего? — напрямую задала вопрос Пенелопа, с любопытством и детским восхищением рассматривая старшего брата, с возрастом ставшего ещë красивее и мужественнее. — Можно и так сказать, — уклончиво ответил Рейнольд. Она протянула ему листок. — Я немного научилась рисовать, посмотри, — глаза-звездочки сверкали искренней радостью и гордостью. Эккарт принял рисунок и посмотрел, чувствуя, как в горле образуется противный ком. Сердце кольнуло вновь, ощутимее, чем в первый раз, когда он смотрел на неаккуратный, неумелый рисунок себя, Деррека и Пенелопы. Где-то в уголке была изображена Ивонн с нимбом и крылышками ангела, словно Пенелопа хотела сказать, что их настоящая принцесса всë ещë рядом с ними. Тогда он разорвал еë рисунок в клочья, накричав, что они никогда не будут семьëй. А Деррек в первый раз влепил ей пощëчину, холодно сказав: "— Ивонн не мертва. Не смей желать ей смерти." Пенелопа пыталась оправдаться, что ничего плохого не хотела, но еë никто не слушал. Сердце парня противно заныло, стоило вспомнить еë тогдашние слëзы и искреннее непонимание во взгляде, что она сделала не так. — Очень красиво, Пенелопа, — прошептал Рейнольд, стараясь не выдать надломанный голос, и притянул девочку к себе, обнимая. Она уткнулась носом в его плечо, обхватывая слабыми ручками в ответ. — Братик, раз ты из будущего... Скажи, мы с братиками сможем помириться?.. Они примут меня, как часть своей семьи?.. Рейнольду больше всего захотелось провалиться сквозь землю. Ну как, как сказать этой девочке перед ним, которая смотрела с такой надеждой, что все вокруг будут ненавидеть еë? Что никто не будет на еë стороне? Что она будет умирать снова и снова, и в конце концов не выдержит еë душа, расколовшись на кусочки? — Пенелопа, скажи... В твоëм времени уже произошëл инцидент с ожерельем? Она недоуменно посмотрела на него, после чего помотала головой. — Нет, кажется, нет. — А фестиваль тоже не произошëл? — Тоже. Рейнольд облегчëнно выдохнул. — Пенелопа, я должен тебя предупредить, поэтому отнесись максимально серьезно, — он не знал, к чему это приведëт. Может быть, сделает хуже. Может, кардинально изменит судьбу Пенелопы в лучшую сторону. Может, это вообще ничего не изменит. Но он обязан попытаться. — Ивонн пропала в последний день фестиваля, так? Она кивнула. — Я знаю, тебе кажется, что тебя выкинут из дома, едва вернётся Ивонн. Но это не так, поверь мне. Тебя никто не вышвырнет оттуда, раз тебя назвали дочерью семьи Эккарт, так оно и останется. Поняла? — снова кивок. — И ещë, не загадывай, чтобы Ивонн исчезла или умерла. Да, братья плохо к тебе относятся, я знаю, они те ещë придурки, но пойми и их, пожалуйста. Они не так давно потеряли сестру, отец ничего не объяснил насчёт тебя, им просто больно и горько от этого. Не злись на них слишком сильно, ладно? — Я поняла, — произнесла Пенелопа, смотря прямо в глаза Эккарта. Несмотря на юный возраст, она всë понимала, и он это видел. — И ещë, Пенелопа. Тебя обязательно примут, только не сдавайся, слышишь, никогда, ни за что не сдавайся, — Рейнольд лишь надеялся, что эти слова станут для неë стержнем, как уже было с Сиëн, когда она нашла утешение в его репликах в игре. Не сдавайся, ещë не всë потеряно. — Как бы тяжело не было, не сдавайся. В конце концов, ты сможешь обрести своë счастье. Только если не будешь сдаваться. Обещаешь, сестрёнка? — Обещаю, — улыбнулась девочка, ещë крепче обнимая парня своими ручками. С тяжестью на сердце, он крепче прижал еë к себе в ответ, мысленно молясь, чтобы его совет не сделал хуже. И чтобы свет никогда не покинул глаза Пенелопы. Отстранившись, девочка подобрала свой рисунок и убежала прочь в пустоту. — Милая картина, не так ли? — раздался сзади ядовитый, но всë тот же знакомый голос. Вздохнув, Рейнольд обернулся. — Привет ещë раз, Пенелопа. Перед ним стояла уже другая, семнадцатилетняя Пенелопа. Уже нет надежды в бирюзовом взгляде, уже нет наивности и доброты. Появилась жестокость, яд и злоба. — Я понимаю, ты меня ненавидишь. — О, даже так, — "фальшивка" скрестила руки на груди. — Какими ещë открытиями меня порадуешь? — Я серьëзно, — Рейнольд смиренно закрыл глаза. — Если хочешь, бей. Я заслужил. Даже сопротивляться не буду. Герцогиня неверяще смотрела на него пару секунд, после чего еë лицо исказилось и, размахнувшись, она влепила ему пощëчину. В ушах зазвенело. Парень пошатнулся, но вернулся в устойчивое положение и слегка приподнял уголки губ. — Ещë. Вторая пощëчина была едва ли не сильнее первой. Не выдержав, Пенелопа начала колотить его по груди, когда он обнял еë. — Из-за тебя меня все ненавидели! Все поверили, что это я украла тот чертов кулон! И издевались надо мной все, даже прислуга! Раз за разом я помирала от ваших рук! Перерождалась снова и снова, пыталась найти к вам подход, чтобы хоть раз вы посмотрели на меня, как на сестру! Хоть раз! Я любила вас, жертвовала собой, своей жизнью, и РАДИ ЧЕГО?! Чтобы умереть окончательно, зная, что никто не спасëт меня, никто не знает правды, и для вас я осталась злодейкой?! Слëзы перешли в откровенную истерику. Не в силах больше членораздельно говорить, Пенелопа вцепилась в белую рубашку приëмного брата и разрыдалась, выплëскивая всë, что наболело на разбитой душе. Эккарт мягко опустился вместе с ней на туманный... Пол? Землю? Поверхность? Что вообще может быть в межмирье, где только пустота? Ладно, сейчас не об этом. Усадив герцогиню к себе на колени, Рейнольд обнимал еë, гладил по волосам и почти укачивал, словно маленького ребëнка. Собственно, Пенелопа такой и осталась — маленькой девочкой, не понимающей за что на неë ополчился весь мир. И которая надеется, что кто-то всë же будет рядом с ней, спасëт еë из бесконечного цикла перерождений. — Прости... — Эккарт понимал, что его извинения — лишь капля в море, понимал, что этим ничего уже не исправить, но не знал, что ещë сделать, чтобы успокоить сводную сестру. Особенно, когда он сам почти плачет, чувствуя, как сердце разрывается на куски от чувства вины. — Прости, прости, сестрëнка... Я знаю, наши поступки не загладить ничем... Но нам правда очень жаль... Мне, Дерреку, отцу, нам всем очень-очень жаль... Мы так виноваты перед тобой... Прости, прости за всë... Парень не знал, сколько они так сидели. Слëзы на щеках герцогини уже высохли, и она просто прижималась к брату, прежде чем отправиться в последний путь. Исчезнуть окончательно, ведь она — лишь маленький кусочек неупокоенной души Пенелопы, который скоро пропадëт. Единственное, что останется от Пенелопы Эккарт — самый большой осколок, который находится в душе Ча Сиëн — обычной девушки из Кореи с похожей судьбой, которая смогла изменить историю, попав в тело Пенелопы, и, словно этого мало, забрала возлюбленного с собой в Корею. — Я приняла твои извинения, Рейнольд, — произнесла наконец девушка. — Спасибо тебе, брат. — Прости, что сказал это так поздно. — Спасибо, что сказал вообще, — криво улыбнулась Пенелопа, поднимаясь и отряхивая тëмно-фиолетовое платье. — Думаю, мне пора. Эккарт кивнул, тоже поднимаясь. В последний раз прижал еë к себе, по братски нежно поцеловал в лоб. — Прощай, Пенелопа. — Прощай, Рейнольд, — Пенелопа поцеловала его в щëку и слабо улыбнулась. — Береги Сиëн. — Откуда?.. — В Сиëн самый большой осколок моей души, забыл? — усмехнулась герцогиня. — Неважно, просто люби еë и всегда, слышишь, всегда оставайся на еë стороне. — Обещаю. Пенелопа кивнула, последний раз улыбнулась и, развернувшись, ушла в пустоту. Ещë долго Эккарт смотрел ей вслед. Рейнольд проснулся с влагой на щеках. Ещë раз прокрутив разговор, он почти физически ощутил, как упала гора с плеч. Он наконец смог извиниться перед Пенелопой. Улыбнувшись, он крепче прижал к себе ещë спящую Сиëн. "Я обязательно сберегу еë. Даже если потребуется отдать свою жизнь."