Let's make one more Inhale Together

Эта вечеринка у Йегеров дома началась спонтанно, потому что изначально на конференцию уехал только мистер Йегер, но, оказалось, что Карла присоединилась к нему на следующий день, и Эрен тут же собирает всех друзей. Зик и Леви проходят первые задания по онлайн-курсу, который Зик купил на прошлых выходных, сидя в его комнате с самого утра и выбравшись только к моменту, когда солнце село, а дом стал заполняться людьми. Леви чувствует себя лучше, а в голове слишком много вопросов и идей, которые он хочет обсудить с Зиком. — Я думаю, я обязан тебя покормить, — Зик вежлив и обходителен с Леви с момента его пьяного провала, а еще он не пьет. Совсем. Вообще. Леви принимает его старания и даже не ведет себя, как сучка, когда тот включает свою сверхтактильность. Ханджи обнимает Леви в приветствии, когда заходит в дом, а затем к ним присоединяются Саша, Жан и Конни. Есть еще несколько человек, которых Леви вообще видит впервые, хотя не знал, что это возможно в таком крошечном городке. Жан проходит мимо, не здороваясь с Леви, и Зик хлопает его по плечу. — Эй! Ты не поздоровался с моим парнем! — Зик улыбается, и Леви думает, что ему послышалось. — Что, прости? — Жан хмурится, замечая Леви, и выглядит еще более недоумевающим. — Чувак? — Они с Леви переглядываются, Леви косится на Зика. Жан смотрит Леви в глаза, будто тот знает больше, но Леви лишь хмурится. — Забей! — Зик неловко смеется, и Леви решает спустить ему это с рук. Эрен проходит мимо, улыбаясь кому-то за спиной Леви, и тот почти пропускает его, но Эрен оставляет руку на его плече, и ладонь скользит к шее, на секунду касаясь бритого затылка, и Леви замирает, потому что да. И у него есть слабые места. Ладонь скользит дальше, будто ничего не было, ложится между лопаток, согревая, пока Эрен разговаривает со своим другом о какой-то ерунде. Жан бросает взгляд на руку Эрена, а затем ловит взгляд Леви, и тот, видимо, выбивает своим взглядом из него все вопросы, и Жан просто уходит на кухню, пожав плечами. Он тянет Микасу в танец, и та двигается, как сраное бревно с зонтом в заднице, но Жан просто в восторге осыпает ее комплиментами, и она смеется. Леви на секунду зависает, смотря на счастливые лица, когда чувствует, как горячая широкая ладонь опускается на талию. Он оборачивается на Эрена, и тот притягивает его ближе мягким, не давящим движением, а запястье Леви оказывается в его руке. — Привет, — Леви здоровается с Эреном, потому что это вежливо. Так делают, когда приходят в чужой дом. — Привет, рад тебя наконец-то увидеть, — его голос такой урчаще мягкий, низкий, что Леви неосознанно прикрывает глаза и сглатывает. Эрен заставляет Леви качнуться пару раз в стороны, чтобы это стало похоже на танец, а затем так же легко отпускает его. Леви хмурится, чувствуя смущение, и уходит на кухню, чтобы помыть руки, едва не столкнувшись с кружащейся Микасой. В голове все плывет, будто в нем уже пара бокалов вина, что он мог позволить себе только на Рождество, потому что, ну, два повода — два бокала, понимаете, да? Вода постепенно нагревается, и от нее поднимается пар, но Леви упирается ладонями в столешницу и будто ощущает прикосновения Эрена к ладоням, и, черт, он не хочет их смывать. Только не сейчас. Зик подходит к нему, шлепая по плечу и предлагает свое пиво, на что Леви кривится и отказывается. Пиво — не для него. Особенно с обслюнявленным Зиком горлышком. Знаете таких детей, которые вечно пускают слюни в свои бутылочки, чтобы никто не пил с ними, и ты буквально видишь остатки его обеда через замасленный пластик бутылки? Вот, как можно описать Зика. Леви качает головой и усмехается, когда Зик закидывает целую ладонь чипсов прямо в рот. — Ты мерзкий, — Леви думает, что сошел с ума. Его рот произнес это не его голосом? Что за хрень? Эрен смотрит на Зика с отвращением и Леви понимает, что это он сказал. В руках Эрена пиво, и, в отличие от пива Зика оно прохладное, и по стеклу стекает конденсат. И в нем нет гребаных чипсов, медленно опускающихся на дно и слюней. Оно выглядит неплохо. Леви замечает надпись, говорящую о цитрусовом вкусе, и пытается представить, какое пиво со вкусом Эрена. Черт. Черт. Черт. Черт. Черт. Черт. Ему не следует думать об этом. Нужно прекратить прямо сейчас. Зик оборачивается, когда его зовет Имир, и вокруг них собирается весь народ, смеясь и пытаясь заставить всех сыграть в «правда или действие». Эрен оказывается так близко, что Леви приходится задрать подбородок, чтобы встретиться с ним взглядами. Он прижат Эреном к столешнице, и ноги сами разъезжаются, пропуская того ближе. Зеленые глаза прищуриваются, зрачок сужается, как у кошки, готовой к нападению, а уголок губ изгибается вверх в едва заметной усмешке. Эрен не может скрывать самодовольства, когда одержал победу. — Какого хрена ты так вырос? — Леви улыбается, поднимая на Эрена свой самый соблазнительный взгляд в арсенале и кладет ладошку на его грудь. Эрен усмехается ярче и пожимает плечами. — У меня качалка на первом этаже в доме в Нью-Йорке, — он склоняет голову вбок, пока Леви едва заметно сдвигает ладонь чуть выше. Кончики его длинных пальцев добираются до края футболки, и он хочет ее оттянуть, чтобы укусить Эрена за нежную кожу шеи. — Помогает выпускать гнев, — Эрен опускает взгляд на ладонь Леви, а затем ловит его в капкан зеленых глаз. Он почти выиграл. Как хорошо, что Леви и планировал там оказаться. — Ух ты, правда? Это очень круто, — Леви улыбается, кивая, и самодовольство льется из Эрена через край. — Когда злишься — лучше трахаться, — Зик бьет кулаком в плечо Эрена, и тот мгновенно прибивает того взглядом к земле. Зик привычно поправляет очки на носу, будто те норовили упасть, но это не так. — В планах, — неопределенно говорит Эрен, и делает шаг назад от Леви. Леви хочется схватить его за футболку и уточнить, есть ли он в этих планах. Но он сжимает кулак и идет вместе со всеми в гостиную, прихватив такую же бутылку пива, как у Эрена. Эта игра тупая. Леви ненавидел ее, потому что он был слишком интровертом, и всегда выбирал правду, а его спрашивали что-то из разряда «как зовут твою маму?», желая быстрее перейти к следующему игроку. — Криста, со сколькими ты спала? — спрашивает Жан, видимо, вне игры, и Криста смеется, заваливаясь на диван, и Леви ловит ее руку с бокалом прежде, чем она успевает пролить на диван. Она прижимается к его бедру своим, и Леви хмурится. — Не помню точно. Первый секс был в машине какого-то чувака, потом, вроде, парни из клуба, а еще тот чувак с черным поясом по карате, — все смеются со знанием дела, и Леви хмурится, не понимая. — Чувак врал ей, что ходит на карате, чтобы защитить черный пояс, а сам изменял ей с тренером. Он даже не занимался, — Зик смеется, и Леви кивает, улыбаясь. Эта история похожа на Эрвина. Чувак так уважал своего тренера, что Леви не удивился бы, если бы Эрвин позволил тому себя трахнуть. Леви усмехается с мыслей в своей голове, пока Зик открывает его пиво. Имир на противоположной стороне гостиной собирает Эрену волосы в пучок, сидя позади него и что-то шепча ему на ухо. Эрен кидает на них с Зиком быстрый взгляд и цокает языком, а затем отпивает свое пиво. Леви различает по губам, что он говорит «плевать». Он прижимает пиво к губам, запрокидывает голову и делает глоток. Вкус пива приятно холодит, и Леви думает о том, что Эрен был бы таким на вкус, если они бы поцеловались. Снова. Это ощущается вкусно. Микаса прыгает, прижав грудь ладонями так сильно, что кажется, будто она вот-вот задохнется, и Армин взрывается хохотом. Кажется, задача была в том, чтобы прыгнуть сто раз так, чтобы грудь не сдвинулась с места. А еще кажется, что Армин обломал Жану все веселье, потому что Микаса всегда воспринимала соревнования слишком серьезно. — Имир, правда или действие? — спрашивает Леви, подбирая ногу под себя и ставя бутылку в сгиб колена. — Правда, — она думает, что может играть по-крупному. Ведет себя так, будто это гребаный покер, но для Леви она в зеркальных очках. — Что вы обсуждали с Эреном, когда Зик открыл мне пиво? — Леви знает, что это нечестно. А еще некрасиво. Как и шептаться в компании, так что они квиты. — О, я бы не хотела раскрывать карты раньше времени, так что подождем вопроса тебе? — она складывает ладони в мольбе, и Леви закатывает глаза. Он отпивает пиво и качает бутылку в руке, смотря, как жидкость приближается к горлышку приливами и отливами. — Окей, тогда отожмись тридцать раз, — Леви делает вид, будто ему плевать, и Зик свистит и хлопает на его гениальную идею, а затем что-то тяжелое падает на колено Леви, и он вздрагивает, резко смотря на раздражитель. Это ладонь Зика. На его колене. Ладонь. Зика. Леви пытается не реагировать, как обычно. Пытается расслабиться и получить от этого хоть какое-то удовольствие. Низ живота скручивает холодом, и дрожь проходится по телу колючками, а затем поднимается к горлу. Он не хочет этого. Леви делает большой глоток, и пытается в голове найти безопасное место. Он думает о маме, но быстро отметает ее, а потом каким-то образом мысли переползают на Эрвина, и становится только хуже, а затем… Затем Эрен. И это выбивает из Леви весь дух. Именно поэтому он ни хрена не готов к реальности, которая, вообще-то, существовала без него. — Леви, правда или…? — Имир упирается локтями в колени. — Правда, — выдает Леви, и вес ладони на колене давит на него метеоритом, разрушающим его планету. — Зик или Эрен? Леви замирает. Даже дыхание становится слишком сложным в этот момент, и он ощущает, как вдох застрял где-то в глотке. Он снова чувствует, как его будто бьют сзади по затылку, и вокруг эта гулкая жуткая тишина оглушения. Сквозь глубину кошмара он слышит смех Зика и чувствует, как тот сжимает его колено, говоря что-то и смеясь, но Эрен напротив не смеется. Он смотрит Леви прямо в глаза сначала надменно и почти обиженно, а затем будто понимает, что с Леви происходит, и его взгляд становится взволнованным. — Мне нравится… — мямлит Леви, кое-как выбираясь из колючих ледяных лап панической атаки. — Что? — Имир переспрашивает, все еще улыбаясь какой-то шутке Зика. — Я выбираю Гришу, — говорит Леви увереннее, и Имир взрывается истерическим хохотом, пока Леви запивает тихий ужас пивом, доходя до дна так быстро, что голова идет кругом. Это плохо кончится. — Ладно, ты можешь поцеловать меня, — говорит Зик, и Леви вздергивает брови, поворачиваясь к нему. — Фух, хорошо, что ты разрешил, а то я сидел и едва сдерживался от желания, — Леви находит повод убрать его руку с колена, и будто скидывает с плеч тонну, давящую на него. — Я многое могу тебе разрешить, — Зик думает, что звучит круто. Он делает голос ниже, но он похож на придурка, чьи очки запотели от того, насколько сильно он пьян. — Спасибо, мам, — Леви кивает, слыша одобрительный смех Ханджи на это. — Вау, а что ты не разрешишь Леви? — она явно дразнит Зика, протягивая ему новую бутылку пива, и тот пытается закинуть руку, чтобы обнять Леви, но в итоге просто откидывается на спинку дивана. — Он может с радостью отсос… — он не договаривает, потому что Леви бьет его в ребро. Не в полную силу, но достаточно ощутимо, чтобы тот завалил. — С чего ты взял, что я собираюсь подчиняться в отношениях? — Леви хмурится, тыча Зика в ребра, пытаясь загладить вину за слишком сильный удар. — Я видел тебя с Эрвином, чувак. Несмотря на то, что вы пытались скрываться, ты всегда был такой кошечкой рядом с ним, — Зик смеется, но никто не смеется в ответ. Тишина сталью прорезает Леви горло, и это ощущается металлом на языке от прокушенной губы. Имир хмурится сильнее, а Криста встает и уходит с недовольным лицом. Ханджи прикрывает рот рукой от восторга или ужаса, по ее лицу никогда не ясна эмоция, а Жан распахивает свой огромный рот так широко, что, при желании, можно увидеть его пищевод. Но все это блекнет в сравнении с тем, насколько поражен Леви. Да, возможно, все здесь и догадывались об их отношениях, но это не значило, что об этом можно трепаться. Еще и так унизительно. Леви ощущает, как предательство расползается по нему мерзкой слизью. Зик буквально предал Леви, выдав его самую страшную тайну, и Леви понятия не имел, что с этим делать. Зик захлопывает рот ладонью, но смех прорывается через его пальцы слюной, и Леви понимает, что его сейчас вырвет. — Да ладно вам! Вы что, поверили? Я просто выбрал любого чувака, кому Леви бы подошел! Высокий сильный блондин с голубыми глазами, а? Дошло? — Он дергает бровями вверх и вниз, и Леви ведет челюстью перед тем, как ударить его уже в полную силу и встать с дивана, чтобы уйти на улицу. Да, он ведет себя глупо. Может быть, кто-нибудь и купился бы на то, что у Зика пьяный бред и сладкая вата в голове, но теперь, когда Леви ушел, они наверняка обсуждают это полушепотом. Леви садится на ступеньки перед входом в дом, разглядывая свои кеды и планируя заняться перешнуровкой, желательно с тщательной стиркой. Это отличная идея. Свалить домой и перестирать все свои шмотки, а затем снять кожу и перестирать ее тоже. Он слышит, как дверь за спиной открывается и закатывает глаза. — Чувак, — Зик касается его плеча, и Леви сдавленно матерится сквозь зубы и стряхивает руку с плеча. Зик понимающе протягивает ему пачку сигарет, и Леви вытягивает одну, зажимая ее губами, пока Зик держит зажигалку, со всех сил пытаясь не качаться из стороны в сторону. — Прости, — Зик закуривает сам, и извинения приглушены сигаретой. — Ты кусок тупого пьяного дерьма, — отвечает Леви. — Еще раз попытаешься подкатить ко мне, и я выбью из тебя это желание ногами, — Леви решает, что сейчас самое время обсудить вообще все, что происходит между ними. — Извини. Мне показалось… — Тебе, блять, показалось, ясно? — Леви злится, и руки подрагивают от желания врезать этому придурку. — Я последнее время веду себя, как дерьмо. Это Эрен на меня плохо влияет, я вообще не собирался пить, — Зик отпивает пиво, и Леви вздергивает бровь, затягиваясь глубже. Ощущение того, что Зик пытается вернуть что-то, что только что выскользнуло из их рук и сгорело в предательстве не покидает Леви. Он молча тушит выкуренную за секунду сигарету и просит жестом новую. — Мне стыдно, правда, — начинает Зик, и Леви цокает языком. — Ты проебался. Принято. Не жди, что после такого дерьма я продолжу тебе доверять, даже если ты извинишься, — Леви говорит тихо и низко. Предательство потушило в нем всю злость и гнев, и это ощущалось недостатком кислорода. — Леви, я не… Послушай, я сказал дерьмо. И сделал дерьмо. Я не должен был этого говорить. Я твой друг, и я поступил как самый хреновый друг на планете, и я прошу прощения, — Зик складывает руки в молитвенном жесте и приподнимает брови, как делает всегда, считая, что он похож на кота из Шрека. — Самое тупое, что все и так это знали. И это было отвратительно, а то, чего они не знали, это то, что ты считаешь меня ебаной подстилкой для Эрвина и для себя в будущем, — Леви встает и затягивается так сильно, что голова кружится. Они молчат и смотрят на небо каждый под своим углом, и Леви тихо выдыхает, в дрожащих пальцах сжимая сигарету. — Я бы никогда так с тобой не поступил и ты знаешь это, — говорит Зик, и это звучит честно. — Мне жаль, что я такой долбоеб. Леви издает сдавленный смешок и шмыгает носом, снова садясь на ступеньку. — Но мы правда были бы отличной парой! Жили бы вот в этом доме, — Зик указывает бутылкой на дом напротив, и Леви косится на дом. — Думаю, мы сдохнем раньше, чем миссис Леонхарт. Сколько ей, сто пятьдесят? — Леви затягивается еще раз, задерживая дым в легких. Леви не хочет говорить о своих мечтах Зику. Больше никакого доверия. Зик смеется, откидываясь назад и упираясь локтями в ступеньку. — Построили бы библиотеку на втором этаже, — мечтательно говорит Зик, бросая взгляд на окна. — И, конечно, отдельная душевая для твоей чистоплотной задницы, — Зик шутливо пинает своим кроссовком Леви, и тот усмехается. — Ты свинья. Я бы не смог жить с тобой, — он говорит это с улыбкой. — Убирался бы за мной, как примерная женушка, — Зик выглядит расслабленным, и Леви кажется, будто он вот-вот уснет. — А еще вот поэтому, — Леви указывает на него сигаретой, и Зик взрывается хохотом. — Боже, я ужасный друг, если хочу жениться на тебе? — Зик смеется, и Леви никак не отвечает на это, улыбаясь в ответ. — Прости меня. Правда. Это все влияние Эрена! — он смеется над своей новой шуткой, и Леви кивает в знак примирения, и они скрепляют договор на мизинчиках. Все заканчивается храпом Зика. Леви пропускает этот момент, слишком засмотревшись на небо и движущиеся облака, когда слышит храп и понимает, что Зика не разбудить. Первая мысль была оставить его прямо здесь, но, черт, последнее время Зик и так слишком часто извиняется, так что Леви вздыхает и обходит его, взяв подмышки и пытаясь затянуть в дом. Эрен встречает их, как только Леви удается распахнуть дверь, и он выглядит взволнованным. — Я помогу спрятать труп. Он всегда бесил меня, — он говорит это быстрее, чем Леви успевает придумать классную шутку про смерть Зика, и тот издает стон во сне. Они оба смеются, и Леви ощущает легкость, несмотря на то, что Зик буквально тянет его к самому центру земли своим весом. Эрен помогает ему поднять Зика на второй этаж, и Леви ощущает эти искры между ними, когда они сталкиваются взглядами. То, как Эрен понимает его без слов, перехватывая ноги Зика, чтобы они вошли в поворот, реально не убив его, или то, как он поднимает тело выше, чтобы Леви нес меньше. Это, своего рода, романтично. Романтика с почти-трупом? Похоже на Леви. Леви заходит в комнату первым, и Зик умудряется сесть на корточки, из-за чего заваливает Леви на кровать и слишком быстро для пьяного забирается сверху. — Привет, красавчик, — его голос слишком пугает. Это должно было быть шуткой. Но его руки слишком мерзкие. Его голос слишком низкий для шутки. Это перестает быть шуткой, даже не став ей. Леви распахивает рот, пытаясь закричать, но мышцы будто налились цементом и застывают слишком быстро. Он пытается пошевелиться, когда Зик прижимается влажными от слюны губами к его щеке, а затем слишком быстро скользит к шее, и Леви упирается руками в его грудь, но ему так мерзко, что к горлу подкатывает все пиво, выпитое за сегодня. Он сводит ноги, но Зик упирается в колено, не давая этого сделать. Его руки потные, влажные и жирные от чипсов, и они покрывают всего Леви грязью, и он не может пошевелиться. Страх пульсацией забирается на горло, паника охватывает мозг, захлестывая, чтобы смыть мерзость. Ему удается увернуться от языка, направленного прямо ему в рот, и он отталкивает Зика ровно в момент, когда Эрен входит в комнату, включая свет. Леви начинает дышать. Все быстрее и быстрее, чувствуя, как паника подступает к горлу, а затем праведный гнев топит зеленые глаза Эрена, и это наполняет кровь Леви адреналином. Он толкает Зика так сильно, что тот сваливается с кровати, и Леви встает, оказываясь над ним. Зик выглядит обосравшимся от страха. — Леви? Это ты? — Зик спрашивает, словно невинная овечка, но Леви насрать. Он пинает его в ребро так сильно, что слышит хруст. Он не собирается прикасаться к нему руками, потому что уже знает, что должен снять с себя кожу, чтобы забыть эти ощущения. Он пинает Зика в живот и планирует ударить по яйцам, но, к счастью, Зик скручивается в сраный рогалик, и Леви не удается задеть жизненно важные органы. Слюна на шее Леви слизью и холодом пробирается под толстовку, заползает в грудь и кутает сердце в жуткий кокон из липкой и склизкой жижи, и Леви хочет кричать, что это несправедливо. Он не заслужил это. Не заслужил эту мерзость. Не заслужил эту боль. Не заслужил это отвращение к себе, когда должен ненавидеть его. Он не заслужил этого. Он был ребенком. Жар ярости из груди ползет наверх к горлу и выплескивается солеными волнами слез. Омерзение к себе охватывает Леви со спины и тянет на самую глубину панической атаки и ужаса забившегося в углу ребенка, который пытается раствориться, чтобы его не нашли, но его находят снова и снова, совершая все те грязные вещи, о которых он не должен рассказывать маме. Мерзость. Грязь. Слизь. И ее нужно смыть. Леви не понимает, что происходит. Зик исчезает из его размытого обзора. Затем шум. Крики. Люди. Касания. Везде и всюду. Мерзкие пальцы тянутся к его лицу. Он кричит так сильно, что теряет голос. «Ты очень красивый мальчик» Дрожь снова и снова проходится по его телу, и он сводит ноги вместе, потому что только так ощущает себя в безопасности, но они разъезжаются сами, и у Леви начинается истерика. «У тебя кожа, как у твоей мамы, знаешь это?» Его тело не принадлежит ему. Оно принадлежит тем касаниям. Тем рукам. Тем мужчинам. «А там у тебя тоже так же красиво, как у мамы?» Леви вырывается, что-то в нем все еще пытается бороться, несмотря на то, как громко ему шептали молчать. Несмотря на пустой и пробирающий до жути взгляд водянистых глаз. Леви кричит и вырывается, но то, что удерживает его, чертовски крепкое. Он рыдает, и слизь, грязь и мерзость выползают из него, покрывая все вокруг. Он не видит перед собой ничего, пытаясь защититься от этого огромного мира. Он такой маленький. Он был таким маленьким. Руки этих мужчин отпечатались на его теле, и теперь волнами боли отдаются в органах. Ужасом проскальзывают по груди, блокируя самое сердце. Забираются по позвоночнику вверх в мозг, лишая воли. Леви не хочет помнить этого. Хочет удариться головой так сильно, чтобы стереть эту дрянь из себя к чертям собачьим, но воспоминания заставляют его ноги, бедра и ягодицы гореть той кровью, что он смывал с себя, будучи ребенком. Тер до тех пор, пока кожа не сливалась с цветом утекающей в слив крови, и ее становилось не видно. Он размахивает руками и отбивается ногами от больше несуществующих мужчин, а затем крепкая хватка ложится на его шею, ограничивая забор кислорода, и Леви соскальзывает вниз на самое дно своих кошмаров.