Как лечить Хоруса

Капитан Локен был верным солдатом Императора и глубоко порядочным человеком, и Кирилл Зиндерманн потому ничуть не сомневался, что интерес Локена к возможностям и опасностям варпа чист и основан только на лучших побуждениях. Зиндерманна и самого озадачило и напугало случившееся в Шепчущих Вершинах, где в одного из офицеров роты Локена вселился настоящий демон, и с тех пор итератор перечитал немало древней мистической литературы, которой делился и с Локеном, не опасаясь того развратить и сбить с истинного пути. Это было бы сделать тем более затруднительно, что до чтения капитан Локен был не охоч. - Вы бы мне, Кирилл, сами объяснили, у вас всегда складно получается, - немного удрученно сказал Локен, возвращая Зиндерманну «Хроники Урша». – А то тут какие-то турусы на колесах. Даже про сражения читаешь – казалось бы, мой профиль – а ни черта не понятно, кто, где и на ком стоял. Зиндерманн задумался, а потом ему в голову пришла необычная идея. - У вас не найдется на днях часов трех, свободных от службы? – спросил Зиндерманн. – Я бы хотел вам кое-что показать. - Ну не то чтобы на днях, - прикинул про себя Локен. – Но вот как к Давину через варп пойдем, делать будет все равно нечего, дорога дальняя. Тогда и не три часа, тогда и все девять найдутся. В первый же день полета к Давину Локен пришел к Зиндерманну в условленную комнату, в которой Зиндерманн уже установил проектор и большой экран, которые он обычно использовал во время проповедей личному составу о том, что ученье – свет, а неученье – тьма. Локен при виде такой диспозиции чуть не споткнулся о порог – хоть Локен и уважал Зиндерманна за ум и ученость, и даже любил его за чуткость и умение все растолковать, но все же сидеть три часа на политинформации никому неохота. Зиндерманн взглянул на немного кислую мину бравого Астартес и решил не предварять просмотр кинофильма краткой лекцией по Сильмариллиону, а, наоборот, включить нестандартную звуковую дорожку. «А потом нашелся один умник и всех напарил, - повествовал спустя три минуты проектор понятным для солдата языком. - В землях Мордовии, на Черной горе, мрачный владыка Саурон тридцать лет и три года тайно мастерил супер-мега-кольцо. И в это кольцо он засадил всю свою жестокость, злобу свою засадил, ну там, привычки всякие нехорошие и все такое». Капитан Локен с сочувствием прослушал речь Бульбы Сумкина: «Половина из вас – просто славные карапузы, но с другой половиной я бы запросто пошел в разведку», понимающе кивнул на слова Сарумана: «Кольца, магия – это все так, только детей пугать. На самом деле, сейчас рулят танковые клинья и ковровое бомбометание», а после сцены боя на вершине Амон Сул Локен показал Зиндерманну большой палец. - Вот именно так все и было в Шепчущих Вершинах, - одобрительно кивнул Локен, - шепот какой-то, призывы к нарушению воинской дисциплины. Вот как эти призрачные чуваки, которые хотели себе цель подсветить – ну чтоб Фродо кольцо надел. В самую центру кино! Во Всевидящем Оке, которое мерещилось Фродо, когда он надевал Кольцо, Локен опознал аналог Ока Ужаса; потусторонний мир, куда попадал Фродо, Локен уверенно назвал варпом, и даже на возражения Зиндерманна, пытающегося не спешить с выводами, у Локена нашлись остроумные ответы. - Корабль, уходящий в варп, пропадает в нашей реальности, а не становится невидимым, - уточнил Зиндерманн. – А потом корабль выходит из варпа в десятках и даже сотнях световых лет от точки входа – тогда как Фродо, сняв кольцо, появлялся почти на том же месте, где он его и надел. - Ну так у него навигатора не было, - возразил Локен. – И фотонные двигатели у него к заднице не приделаны. Пришлось уж ему так по варпу, ноженьками. Сцена гибели Боромира в конце фильма Локена тронула и взволновала, но реакция Локена была для штатского Зиндерманна необычной. Локен вздохнул, в сердцах мотнул головой, тыкнул себя пальцами в тех местах, в которых Боромира пронзили стрелы, и подвел итог. - Астартес бы выжил, - уверенно сказал Локен. – А потом я бы ему пять нарядов вне очереди вкатил. Время военное, разведгруппа на вражеской территории, а этот Боромир без брони. Ну вот как так? Как пятилетний! - Но вообще кино – огонь! – подытожил Локен, когда по экрану побежали титры под песню «Я лично бухаю, но могу ускориться». – Эти мутанты позорные, которые Боромира положили – мне и Тулл, интерекс, на Ксенобии рассказывал, что от контакта с Хаосом происходят уродливые мутации. И Джубал, мир его праху, в Шепчущих Вершинах не только с ума сбрендил, но еще и изуродовало его так, что глаза бы мои не смотрели. Про Шепчущие Вершины, понятно, рассказывать никому не надо, надо беречь честь Легиона, а вот эти рыла отвратные вы б, Кирилл, на политинформации показали. Чтоб до всех дошло, что надо держаться света Императора и соблазнам варпа показывать мозолистую дулю. А я бы вот к вам завтра друзей своих еще привел – разрешите? Зиндерманн разрешил, и на следующий день вместе с Локеном пришли Неро Випус и Тарик Торгаддон, которые начали смотреть кино сначала и все с той же нестандартной звуковой дорожкой. Зиндерманн попытался было поставить им нормальную озвучку, но Локен стал пересказывать предыдущую озвучку своим товарищам, и Зиндерманн махнул на военных рукой: хочется им ржать в романтическом эпизоде, когда на фоне красот Дольна Арагорн предлагает Арвен «хошь, за жопу укушу?», ну так пусть поржут. Трое друзей в один присест досмотрели трилогию до конца и нашли в ней кустодия и Русса-младшего. - Ну этот, блондин, - пояснил Торгаддон недоумевающему Зиндерманну. – Он сложением тонковат, но дерется как Астартес. Значит, кустодий он – это из тех, которые личная гвардия Императора. Во, вспомнил – кустодий Леголас. Зиндерманн не стал расстраивать Торгаддона и говорить ему, что Леголас – эльда: во времена Толкина эльдар были куда более достойными и благородными, а вот теперь в Комморре окопалась под их светлым именем какая-то сволочь. - А этот малорослый бородач, который вместе с кустодием всех мочит – ну нельзя с таким ростом и так лихо биться, - продолжил Торгаддон, а Неро Випус и Локен согласно кивнули. – Сразу видно, что примархова кровь. Небось, Лемана Русса малый сыночек – на Лемана глядя, я бы не удивился, если бы сын у него так прямо и родился с бородой. Зиндерманн, отыскавший и приквел тоже, пригласил их приходить и завтра – но назавтра просмотр полюбившейся космодесантникам кинотрилогии опять стартовал заново: на этот раз фильм показывали Абаддону и Аксиманду. Для серьезного и мрачного Первого капитана Абаддона Зиндерманн все же поставил настоящую звуковую дорожку. - Ну-ка, отмотай, - сказал Абаддон на первых минутах. – Вот этот, который в доспехах терминатора – это как он так? Зиндерманн отмотал, Саурон на экране вновь разнес своей палицей несколько рядов противников, и Абаддон встал и примерился. - Не, что-то здесь не сходится, - покачал головой Абаддон. – Еще раз отмотай. - Это же кино, Иезекиль, - подсказал не в меру серьезному Абаддону Локен. - Да, капитан Абаддон, это не взаправду, - подтвердил Зиндерманн. Но Абаддон был старым солдатом и не разбирался в искусствах. - Что же ты, - грозно сказал Абаддон Зиндерманну. – Первому Капитану врешь? - Ни в коем разе, мой капитан, - выручил Зиндерманна хитрый Тарик. – Вас ждет исключительно правдивая история о том, как пагубны и неприглядны силы Хаоса. - Фильм интересный, - сказал Абаддон на середине просмотра, когда Неро Випус, как младший по званию, пошел за пивом. – Но нужно уточнить подробности: вот Элронд Фродо вылечил, а как именно он его вылечил? Если у нас в Легионе будет такое ранение – что делать тогда? Или вот Гэндальф вернулся с того света – опять же, интересен процесс, практические рекомендации. А то показывают, будто он очнулся, простите меня, у чужой жены без обмундирования. Словно не подвиг геройский совершил, а на бл… гульки сходил. - Иезекиль, ну не будь ты таким серьезным, - развел руками Тарик, но дальнейшее показало, что Абаддон был прав. Локен и Торгаддон вернулись на флагманский корабль со спутника Давина, разыскав колдовской клинок, которым на спутнике тяжело ранили Хоруса – в плечо, прямо как Фродо – и, только ступив на борт, Локен кинулся на поиски Зиндерманна, спросить, нет ли на корабле травы ацелас и не выяснил ли Зиндерманн, как исцелил Фродо Элронд – а Зиндерманн уже спешил ему навстречу, потому что Абаддон разыскал Зиндерманна первым. - Нашел! – кричал Зиндерманн, несясь на Локена с ноутбуком в руках, пока могучие Абаддон и Аксиманд шли за ним размашистым строевым шагом, а вслед за ними увязался коварный Эреб, все еще пытавшийся увести их на кривую дорожку. - Гарви, я нашел способ исцелить Воителя! – провозгласил Зиндерманн, с трудом переводя дыхание. – Способ был в приквеле в начале третьей части, я наконец досмотрел дотуда! - Мы должны доставить Воителя на Давин в храм ложи Змеи, — не унимался Эреб. — Тамошние жрецы очень искусны в оккультных науках и исцелении. - На хрен иди, я тебе уже сказал! – взревел скорый на гнев Абаддон. – Это наш примарх, и мы его лечим! Сколько ждать, пока выяснится, сработал ли твой способ – девять дней? А у нас раз – и готово дело! - Иезекиль, но ведь стопроцентной гарантии нет, всего два успешных случая, - напомнил более рассудительный Аксиманд. - Два случая – это уже тенденция, - строго сказал Абаддон, который за свою долгую службу под таким лозунгом отправил на губу бессчетное количество новобранцев, нерадивых Астартес и простых смертных солдат. – Но главное, что мы уже через полчаса всё узнаем, работает наш способ или нет. - Может, вы все-таки объясните нам с Тариком, в чем ваш способ состоит? – предложил Локен, и уже через пять минут Зиндерманн был отправлен искать альтернативный способ исцеления, которым пользовался Элронд, и траву ацелас заодно, Эреб был посажен под замок по подозрению в покушении на Воителя и похищению на Ксенобии колдовского клинка, потому что Абаддон был срывист, решителен и скор на расправу, а четверо морнивальцев в режиме секретности смотрели сцену битвы Элронда и Сарумана с призраками назгул. - Вот оно! – объявил Абаддон, когда владычица Галадриэль поцеловала Гэндальфа в лоб и прошептала «Митрандир, вернись к нам!» - Открыл глаза и резко задышал, как в первой трилогии – раз. Оба раза вернулся к жизни при помощи Галадриэль – два. В первый раз, когда времени у них было побольше, оказался без обмундирования – три. Все сходится. - Осталось найти Галадриэль, - вздохнул Тарик Торгаддон. - Предлагаю Эуфратию Киилер, - вклинился Локен вперед раздраженного рыка Абаддона. – Она последнее время только и делает, что молится Императору. Может, с этого и будет прок – Зиндерманн же только что говорил, что Гэндальф в первой трилогии отлетал к своему создателю, и тот послал его назад. - Да она же черная, - не согласился Абаддон. – А Галадриэль белая вся. Ну и потом, ну как после такого исцеления и Хоруса кто застанет без обмундирования? Нет, это внутреннее дело Легиона, всяких там фотограферш и летописок нам не надо. - Внутреннее дело Легиона – это как? – осклабился Тарик. – Пробуждается, скажем, Воитель от нежного поцелуя в лоб, открывает глаза – и первым, что он видит, становится твой, Иезекиль, склоненный над ним бритый череп. Воителю же заново поплохеет от изумления. - А Киилер эта – она хоть красивая? – заинтересовался Аксиманд. – Потому что если страхолюдная – пусть Иезекиль Воителя целует, все же свой человек. - Да идите вы все в задницу и тащите оттуда свою черную Киилер, - смущенно сказал Абаддон. По правилам боевого братства четверо морнивальцев в любую задницу шли вместе, и во время Великого Крестового Похода они выбирались порой из такой задницы, что сам Тзинч из нее бы не выкрутился. И к Эуфратии Киилер они явились тоже вместе, с трудом втиснувшись в ее каюту, превратившуюся после потрясших Эуфратию событий в Шепчущих Вершинах в молитвенную келью. - Это зловредные порождения варпа, - тыкал пальцем в назгул на экране ноутбука Гарвель Локен, он единственный был с Эуфратией знаком лично. – Это великий паладин света, - Локен ткнул пальцем в лишившегося сознания Гэндальфа, которого Галадриэль несла на руках. – Это ты, - и Локен ткнул в Галадриэль. – Задача ясна? - Нет, - ошарашенно ответила Эуфратия, она в своем затворничестве и от людей начала отвыкать, и уж тем более не могла понять, чего от нее хотят свалившиеся на нее космодесантники. - Чего ж проще, - разъяснил Аксиманд, откручивая на то место, где Галадриэль возвращает Гэндальфа к жизни поцелуем в лоб и нежным шепотом. – Воитель сейчас при смерти, как вот этот Гэндальф. Ты – во имя Императора, и без глупостей! – целуешь Воителя в лоб, произносишь «Воитель Хорус, вернись к нам!» Воитель возвращается к жизни и уже через несколько часов может сражаться как ни в чем не бывало. Все счастливы, все радуются. - Я не уверена, что у меня хватит веры, - произнесла Эуфратия, в которой начало зарождаться молитвенное вдохновение. – Не знаю, смогу ли я, способна ли. - В армии, девочка, нет такого слова «не могу», - наставительно сказал Абаддон, который в одном только Великом Крестовом Походе провел уже два столетия. – В армии есть только слово «надо». Так и случилось, что во владения обалдевшего апотекария Ваддона – на которого и так за один день свалились умирающий вопреки всем медицинским теориям примарх и какой-то якобы ранивший примарха якобы колдовской клинок – пришли еще и четверо ближайших советников примарха, капитаны из братства Морниваль, конвоирующие одетую в длинную хламиду и босую негритянку. - Да вы все с цепи сорвались, что ли? – громким возмущенным шепотом заговорил Ваддон, нагнав странную процессию уже у двери в палату умирающего Хоруса. – Сначала к нему пробралась какая-то летописица, которая и так еле живого примарха заговорила почти до смерти, теперь вы ломитесь толпой! - Когда ты поставишь Воителя на ноги? – грозно спросил Абаддон. - Да я вообще не знаю, что с ним происходит! - Не знаешь – тогда помолчи и не мешай! – заявил Абаддон, надвигаясь на медика. - Мы четверо можем остаться здесь, - попытался найти компромисс Локен. – Пусть она входит одна, но ты уж, Ваддон, ей и вправду не мешай. Четверо морнивальцев и Ваддон остались перед стеклянной стеной, через которую было видно, как Эуфратия Киилер молится, воздев над собой небольшую серебряную аквилу. Потом Эуфратия попыталась склониться над гигантом-примархом, как Галадриэль над Гэндальфом, но не смогла дотянуться губами даже до его челюсти. Заходить прямо сбоку, а то и со стороны изголовья было не по правилам, и Эуфратия уперлась коленом в торчащий из-под Хоруса краешек кровати и легла на него плашмя. - Ваддон, не лезь, ну прошу, - тихо сказал Локен, хватая апотекария за локоть и не давая ему ринуться прекращать такое самоуправство в реанимации. - Ну вы бы его еще на Давин обратно потащили, - сердито сказал Ваддон. – В стазис бы ввели и… - А что, так можно было? – перебил рассудительный Аксиманд. – Ну, в стазис чтобы, и потом либо Императора сюда вызвать, либо Хоруса в стазисе к Императору отправить. Что ж мы тогда горячку-то пороли?! - На Хорусе, на широком Хорусе… - негромко напел Торгаддон, наблюдая за тем, как Эуфратия ползет по груди Хоруса, чтобы поцеловать его в лоб. - Тарик, я тебя убью сейчас! – не выдержал Абаддон. – Дело жизни и смерти, а у тебя опять смехуечки. - Да я сам на нервах весь. Эуфратия тем временем удобно устроилась на широкой груди гиганта Хоруса, прижала к его губам свою священную аквилу, потом снова произнесла «во имя Императора!» - но нужно было двигаться дальше, и Эуфратия, осилив нерешительность и боязнь неудачи, поцеловала Хоруса в лоб и троекратно воззвала «Воитель Хорус, вернись к нам!», чувствуя, как с каждым разом нагревается в ее руках аквила. Наконец по какому-то наитию Эуфратия приложила раскалившуюся аквилу к ране на плече Хоруса, запахло горелой плотью, кровотечение из раны, которое не могли унять апотекарии, прекратилось, а Эуфратия уронила голову на здоровое плечо Хоруса и лишилась чувств, истощив свои психические силы. Четверо морнивальцев и апотекарий Ваддон, не веря своим глазам от счастья, наблюдали за тем, как Хорус шумно вздыхает, потом шевелит плечами, потом поднимает руки – а потом их чуть не оглушил громовой голос Воителя. - Ваддон, у тебя здесь военный лазарет или бордель какой? – загремел Хорус, садясь на постели и снимая с себя Эуфратию. – Почему я просыпаюсь, а на мне лежит посторонняя женщина? Что это у тебя за методы лечения такие, и к кому еще ты их применял? Право, если какой проныра фотограф уже сфотографировал меня в таком положении, я разжалую тебя в юнги! Воитель Хорус, бодрый, здоровый и нетронутый варпом, встав со смертного ложа, тоже зашел к Зиндерманну, но фильм, похоже, досмотрел только до поединка Гэндальфа и Сарумана, да и то со смешной озвучкой – выйдя вскорости от Зиндерманна, Хорус наглядно показал всем преимущества кассетных бомб над магией и таким образом продезинфицировал с орбиты Нурглово болото, которое развели на спутнике Давина предыдущие власти. А потом Хорус решительно развернул корабли обратно в сторону империи интерексов и пригласил в свою каюту четверых капитанов Морниваля. - Вот ведь, чем дальше в космос – тем толще ксеносы, - весело сказал неунывающий и энергичный Хорус. – Воюем с какими-то демонами и ожившими мертвецами, брат Лоргар поехал кукушечкой на мистике, но на этот раз в плохом смысле слова, а не как ваша Эуфратия, которую вы ко мне притащили… - Но мы действительно не знали, что нам делать, командир, - чуть виновато сказал Аксиманд. - Да ладно! – махнул рукой Хорус. – Одной сплетней больше, одной меньше. Теперь про меня и не такое трепать пойдут – вот, уже говорят, что я хочу Эреба, мечекрада Нурглова, интерексам на расправу выдать. А я один меч вернуть собираюсь, а Эреба только пугаю пока, чтобы во всем сознавался. Но с интерексами – Абаддон, я понимаю, что у тебя чешутся руки! – все же придется наладить культурный обмен хотя бы по вопросам борьбы с влияниями варпа. В трудные времена союзники должны держаться вместе. Гарвель и Тарик переглянулись, узнав слова Гэндальфа во дворце Теодена и догадавшись, что Хорус тоже посмотрел по меньшей мере первую трилогию, а Хорус им подмигнул: он уже и про то, что нельзя брать Кольцо, успел задуматься. - А пока, чтобы среди своих не нарушилось дружеское согласие, есть у меня для вас поручение, - перешел к делу Хорус. – Жалко, конечно, что вам придется исправлять мои ошибки, но и оставить дело так нельзя. Я когда думал, что уже совсем помираю, позвал к себе эту Петронеллу и решил уйти с музыкой – такого ей наговорил! Да и мутилось у меня в голове порой от колдовской раны. Нажаловался ей на то, что Жиллиман – зануда, и, случись со мной что, он, чем посочувствовать, только начнет приводить меня как пример последствий нарушения устава... - Так все ж в армии знают, что у Ультрамаринов уставщина, - пожал плечами Абаддон. – Тут и новости никакой нет. - Про Ангрона я сказал, что он долбанутый на всю башку, и я ума не приложу, что с ним делать... - Истинная правда, командир, - подтвердил Тарик. – Про Ангрона говорят, что он сам пугается, когда в зеркало заглянет. - Потом я сказал, что Лёва наш Эль-Джонсон – дикарь, которого мы с Императором в лесу нашли... - А что, действительно так было? – заинтересовался Локен, самый младший из капитанов. - Было, - кивнул Хорус. - Ну раз было, то в чем тут обида? – вступил Аксиманд. – На правду не обижаются. - О, а я понял наконец, почему у Эль-Джонсона легион «Темные Ангелы» называется, - ухмыльнулся Тарик. – Ребята они хорошие и ни к каким темным делам непричастные, но темнота они, темнота! - Я считаю так, командир, что вы как Воитель должны откровенно о наших недостатках говорить, - рубанул Абаддон. – Если у Фулгрима половина солдат волосы красит и глаза подводит как педерасты, то так об этом и надо заявить. Если у их апотекария Бейла в детстве были деревянные игрушки, прибитые гвоздями к потолку, и у него теперь руки чешутся людей улучшать хирургическими методами – то надо смело поставить вопрос, пусть ему сослуживцы наконец детский конструктор подарят, чтобы он уже успокоился. Хорус мог бы порадоваться тому, что даже сомнительные его поступки его капитаны оправдывают и защищают, но он сделал для себя и другие выводы: хоть на словах все Астартес считали себя братьями, на деле каждый легион считал себя лучше других, о которых имел представления довольно обидные. С такими высокими отношениями недолго было и до гражданской войны дойти, вздохнул про себя Хорус, - а пока он нашел в защите своих капитанов-морнивальцев место для победной атаки. - Я, друзья мои, заходил вчера к этой Петронелле, заглянул в ее записи и ужаснулся, - соврал Хорус для пользы дела. – Половины из того, что она там написала, я никогда не говорил! Например, пишет она, что, если бы Абаддона не призвали в армию, его бы по всей галактике полиция разыскивала как душегуба и разорителя. - Ну, такое публиковать ни в коем случае нельзя! – тут же среагировал Абаддон, но и смущение в нем Хорус заметил: знал Абаддон за собой такой грех, что слетал он порою с катушек и начинал пластать и правых, и виноватых. Вот предложил Абаддон правду в лицо говорить, вот он ее и услышал – и воспринял ее, к радости Хоруса, правильно – потому что и подана была она исподволь: вроде как и клевета, а вроде и мотай на ус. - Так вот вы и позаботьтесь, чтобы она ничего этого не публиковала, что она мне приписывает, - предложил Хорус. – Только без уголовщины – не бить, и уж ни в коем случае не убивать. Шантажа тоже не надо... - Я знаю, как надо, - вызвался Локен, видя, как Абаддон разводит руками – кроме агрессивных переговоров, которые ведут руками и ногами, Абаддон никакой дипломатии обучен не был. – Мы с Тариком вчера другое кино смотрели – помнишь, Тарик, про очкарика на ишаке, у которого девчонку похитили? Эуфратия Киилер, к которой зашли четверо капитанов в прошлый раз, еще лежала в лазарете, оправляясь от последствий того, к чему этот визит привел, – а капитаны-морнивальцы уже пожаловали к Петронелле Вивар, назначившей себя в хроникеры Хоруса. - Вам исключительно повезло, - начал Тарик Торгаддон, хотя лицо Петронеллы уже не было похоже на лицо того, кому крупно повезло, скорее наоборот. – Помните, вы говорили, что вы хотели бы посмотреть на древний красивый обычай Астартес? - Ну да, говорила... – пробормотала Петронелла, которая ничего такого не говорила. - Вы можете не только посмотреть, вы можете сами участвовать, - заверил Торгаддон. – Обряд называется «похищение летописца». - Для этого нужно поймать летописца и сунуть его в мешок, - с бесстрастным лицом продолжил Аксиманд. – И делать это будет не оклеветанный летописцем примарх, а кунаки оклеветанного примарха. - Но я ни на кого не клеветала... - Бартабарви куса! – рявкнул Абаддон, бешено вращая глазами. – Бамбарбия кергуду! - На нашем хтоническом языке это означает: «если вы опубликуете то, что вам рассказал Хорус, Аббадон вас зарежет», - совершенно будничным тоном перевел Локен. – Шутка. - Шутка! – подтвердил на имперском Абаддон, не меняя зверского выражения лица. - С нами-то вы, может, и договоритесь, - мягко сказал Локен. – Мы вас знаем и даже любим. Но вот дикие кунаки примарха Эль-Джонсона... не говоря уж о бешеных кунаках примарха Ангрона... Тут-то Петронелла и поняла, как она вляпалась с этим интервью Хоруса – она-то пока думала только о том, как переправить на Терру свою рукопись и как избежать потом недовольства Хоруса, который в своем якобы предсмертном интервью крыл всех козлами и тупицами, пощадив разве что Императора и Сангвиния. А теперь она осознала, что интервью прочитают и все поименованные там козлы – к Хорусу они претензии предъявлять не будут, он все-таки наместник Императора, а вот на ней зло сорвут. - Вы, мисс Вивар, лучше пишите про то, что сами видели, - посоветовал Локен. – Эль-Джонсона, до того, как он командование своим легионом принял, ни я не видал, ни вы не видели. Кто его знает, как там что было. А вот история про то, как ваш телохранитель за вас на давинской луне бился, многим ребятам уже понравилась. Они ее и пересказывают – ну как походные байки: что не видели, то придумают. А тут вы напишете, да расскажете все по правде – за это вам только уважение будет. - Чтобы я – и писала оду своему слуге? – надменно ответила Петронелла Вивар. – Это, в конце концов, неприлично! - Ну вы тогда про оживших мертвецов и про голос Нургла напишите и прямо Сигиллиту отправьте, - предложил Тарик Торгаддон, он задавак не любил. – Ему понравится, вот увидите – он к вам даже новых слушателей пришлет. Есть у него такой Эйзенштейн, человек и звездолет… «И заберет тебя от нас инквизиция к чертовой матери!» - подумал про себя Аксиманд, но вслух ничего не сказал, а Локен начал соображать, как бы отвлечь Петронеллу от откровений Хоруса. - Я бы хотела написать о том, как Воитель Хорус восстал из мертвых, - поделилась Петронелла Вивар, оправившись от первого потрясения. – Да, меня в тот момент не было рядом, но вы ведь были. Расскажите мне, как это произошло. - Я не могу сказать, - хором проговорили Абаддон, Аксиманд и Торгаддон, которые давно привыкли использовать формулу тайной воинской ложи в качестве универсальной отмазки, а Гарвель Локен, к воинской ложе не принадлежавший, задумал вышибить клин клином. - Об этом действительно не стоит рассказывать, мисс Вивар, - сказал Локен. – Дело в том, что здесь замешана одна молодая особа… - О, тогда я лучше напишу о случившемся на луне Давина… - с ложным смирением сказала Петронелла, но глаза ее загорелись любопытством, она уже прикидывала, как широко разойдется ее книга о страстной поклоннице примарха, которая вернула его к жизни поцелуем истинной любви – ведь такой сюжет куда интереснее, чем банальная ругань командира на соседние подразделения и засевших в тылу штатских крыс. «Воитель загонит мою роту на месяц в наряд по мытью сортиров, как только эта дамочка начнет выспрашивать у него, с кем он целовался в лазарете, - вздохнул про себя Локен. – Но главное, что все остальное, включая выболтанное ей Воителем, у нее из головы выскочило», - и Локен, мысленно покаявшись перед Императором за неблаговидный поступок, стянул со стола замечтавшейся Петронеллы ее рукопись.