Одиннадцатый негритёнок

Профессиональные деформации бывают разными. Как показывает практика, самые страшные из них – те, что бывают у работающих с людьми. Профессиональная деформация в сочетании с высоким профессионализмом страшна вдвойне. Судья Уоргрейв с его незабвенными «10 негритятами» – именно такой случай: высокой компетентности, помноженной на «переплавленную личность», поистине становится тесно в рамках существующей судебной системы. В таком виде правосудие становится, казалось бы, непобедимым. Но как на любой замок найдётся свой взломщик, так даже на такого судью найдётся преступник, который ускользнёт от его «всевидящего ока». Нашёлся и тот, кто избежал «карающего меча» Уоргрейва. По иронии судьбы, это был именно тот, кто невольно подсказал ему идею этой грандиозной «операции «Десять негритят». Речь идёт о Хьюго Хамилтоне. Вспомним, что нам сообщает уважаемая Агата Кристи об этом человеке, присутствующем исключительно за кадром. Он ухаживает за девушкой, заранее зная, что жениться на ней он не станет – не преступление, конечно, но всё же не самая лучшая характеристика в смысле морального облика. Зачем ему понадобился роман с Верой Клейторн – просто для развлечения? Возможно. Но если присмотреться повнимательнее – в пору задуматься о более серьёзных и даже коварных планах. Объясняя Вере «невозможность» жениться на ней, Хьюго утверждает, что у него нет ни гроша. А почему, спрашивается? Уж если он оказался на содержании у богатого родственника – так мог бы получить образование, начать работать – адвокатом, например – и вполне сносно содержать и себя, и семью, если бы надумал таковой обзавестись. Но Хьюго этого не сделал. Не был ли он уверен на сто процентов, что в конечном итоге непременно заполучит наследство? Следовательно, он точно знал, каким образом это сделает. Посмотрим теперь, что делает Хьюго Хамилтон. Сначала он заводит роман с мисс гувернанткой, которой, наверное, отношения с молодым человеком из богатой семьи представляются пределом мечтаний. У него было достаточно времени, чтобы не только вскружить девушке голову, но и изучить её характер, оценить интеллект, понять, на что она способна. И вот – прогулка по пляжу в тёплый лунный вечер, нежные объятия за талию – т.е. обстановка, которая после более или менее продолжительного романа располагает только к одному – к предложению руки и сердца. Девушка совершенно естественно этого ждёт (даже если не признаётся в этом сама себе) – и вдруг вместо ожидаемого следует: «Я не решаюсь просить Вашей руки!» Шок! В психологии такое состояние называется фрустрацией, и первая реакция при этом всегда бывает протестной – она может быть не высказана вслух, никак не выражена внешне – но она всегда есть («нет, этого не может быть, так быть не должно!»). И вот – «на волне» этой протестной реакции наш дорогой и уважаемый Хьюго Хамилтон начинает «подавать» недвусмысленный намёк: вот если бы не было мальчика, тогда бы… В свете этого уже не кажется случайным, что такой разговор Хьюго заводит не когда-нибудь, а накануне своего отъезда: алиби обеспечено! Ну, а потом, когда дело сделано, путь к деньгам открыт – гувернантка, сделавшая своё дело, стала не нужна. Теперь можно было встать в позу «высокоморальной личности» и бросить «коварную убийцу» (она-то прекрасно знает, что смерть мальчика не была случайной!). Но совесть – страшная сила! Богатство, полученное преступным путём, не сделало Хьюго Хамилтона счастливым. Бесконечно заливая совесть вином, он в излияниях каждому встречному-поперечному доказывает (самому себе, в первую очередь), что во всём виновата коварная гувернантка… Итак, Хьюго Хамилтон по праву мог бы претендовать на «почётное место» в петле рядом с Верой Клейторн! Увы, он остаётся безнаказанным – даже судья Уоргрейв не смог разглядеть его участия в этом преступлении. Под таким углом зрения по-иному читается общий смысл произведения: можно ли вообще одолеть преступность?