Согрею тебя

Тело под ним не дышит. Не может дышать. Красные капли на бледной коже смотрятся неправильно. Они оскверняют его. Сюэ Ян качает головой медленно, касается дрожащими руками его шеи, медленно собирает кровь пальцами и толкает её назад в рану, словно пытаясь вернуть на место. Словно пытаясь оживить человека под ним таким способом. Чёрная перчатка намокает. Это неприятно, но ему не до этого. В голове хаос. В голове разруха похлеще прежней. Нет, нет, нет! Всё не должно было закончиться так! Ебаный Сун Лань! Припёрся, когда не просили! Слёзы опаляют лицо. Катятся медленно по щекам, и Чэнмею кажется, что они оставляют ожоги на коже. Смешок срывается с губ. Он смотрит на Сяо Синченя и хохочет безумно. Руки сжимаются, стискивая белые одежды. Слышится треск ткани. Сюэ Ян безжалостно рвет его ханьфу, смотря на тело жадно, безумно. — Что же мне делать, даочжан? Если ты не очнёшься, я сочту это за дозволение делать с твоим телом что угодно! — Рука Сюэ Яна ложится на обнажённую грудь, ведёт вниз, размазывая уже холодную кровь по бледной коже, оставляя следы. Вот теперь она смотрится правильно. Он довольно хмыкает. Чэнмей поднимает взгляд. Лицо Сяо Синченя всё такое же спокойное, всё такое же... холодное. Это злит. Чэнмей наклоняется и резко впивается в эти сухие, слегка посиневшие губы. Он не целует, он терзает их. Кусается яростно и отчаянно, словно желая добыть ещё хоть каплю крови из этого тела. Сильнее, сильнее. Он давит рукой на челюсти, заставляя открыть рот, подхватывает кончик чужого языка зубами. Рассудок помутнён. Он сам не понимает, что творит и что хочет сотворить. Руки Сюэ Яна блуждают по холодному телу. Он трогает плечи, спускается к груди, задевает соски... Вкус крови на языке. Так странно. Что у него во рту? Он моргает пару раз и выпрямляет спину. Смотрит на труп под собой и понимает: он откусил кусок языка Сяо Синченя. Во рту вкус крови и сырого грубоватого мяса, которое сложно жевать. Чэнмей глотает. Глотает и улыбается пьяно. — Вкусно. Даочжан, ты знал, что ты невероятно вкусный? — очередной смешок слетает с губ. И правда вкусно. Жёсткое сырое мясо показалось ему лучшим деликатесом, который он когда-либо пробовал. Сюэ Ян наклоняется и опаляет дыханием его шею. Как жаль, что Сяо Синчень не может это почувствовать. Укус. Он хочет добыть каждую каплю крови, которая ещё осталась в теле. Сильнее. Впиться в эту кожу, в эту плоть, что ощущается так хорошо на его зубах. Резкий рывок — и вот очередной кусок мяса у него во рту. Он жуёт. Кусок кожи оказывается особенно хорош на вкус, хотя и кажется слегка склизким. Он придерживает его языком, пытаясь сперва проглотить всё остальное, чтобы подольше насладиться именно этой частью своего даочжана. Сяо Синчень красив. Красив, даже с ужасающими ранами на шее. Одну он оставил сам — ровную линию поперёк горла, которая принесла смерть его даочжану. Вторая — это дело рук, а вернее зубов, Сюэ Яна. У неё рваный край, она глубже первой, в ней нет аккуратности. Создаётся ощущение, что нанёс её бродячий пёс. Может, Чэнмей и был таковым. В конце концов, называться человеком он больше не мог. Стояк упирается в штаны, трётся о грубую ткань, и Сюэ Ян глотает то, что осталось в его рту, проходясь по губам языком, собирая остатки крови. Он поднимается и без стыда сбрасывает с себя ханьфу. Холодный ветер проходится по коже, и Чэнмей ёжится. — Ничего, ничего, даочжан. Я согрею тебя, не бойся. Штаны оказываются на полу, за ними спадают нательные одежды. Сюэ Ян бросает на Синченя взгляд. Как же он выделяется на чёрном полу, в одеянии, что цветом почти слилось с его кожей и красными пятнами, покрывшими всё вокруг. Такой красивый. Словно высеченный из мрамора, подобный статуе божества. Его даочжан. Он и есть божество. Так сможет ли Сюэ Ян стать святым, если часть даочжана будет в нём? Он падает на колени и ползёт к телу. Сапоги он снимает осторожно, медленно стаскивает с ног, откидывает в сторону. За спиной слышится стук, когда они падают. Резкое движение рук — Чэнмей срывает штаны с Синченя, отбрасывает их в сторону и хмыкает довольно. Длинные сильные ноги, — как бы хорошо они смотрелись на его плечах! Он наклоняется, тянется к этим ногам языком. Слюна оставляет мокрый след, когда Сюэ Ян проходится по лодыжке. Он лижет её, проходясь языком снова и снова. Привкус грязи не мешает ему — сейчас земля и пыль кажутся лучшей приправой. Во рту оказывается палец ноги. Зубы смыкаются. Вырвать полностью не получается, но он сумел ухватить небольшой кусок и сейчас смакует его, перекатывая на языке. Проглатывает и вздыхает судорожно. Сюэ Ян кладёт руку на свой пах, обхватывает член, сжимая у основания. — Даочжан, ты же не против, да? Не против, если и часть меня окажется в тебе? — он хихикает как-то по-идиотски. Мысль запачкать, запятнать его божество будоражит почти так же, как послевкусие плоти на языке. Руки Чэнмея на бёдрах Сяо Синченя. Он осторожно и медленно разводит в стороны ноги своего даочжаня. Смотрит между ними, наклоняется. Его язык скользит по бедру, вниз, ко входу в это холодное тело. Чэнмей прикрывает глаза. Кажется, что он лижет лёд, а не кожу человека. Язык с трудом проникает в отверстие, узкое, тугое. — Даочжан, я у тебя первый, да? — он отрывается ненадолго. Синчэнь молчит в ответ. Такой неподвижный, такой... мёртвый. Сюэ Ян гонит прочь эти мысли. Он вновь принимается вылизывать его. Слышится хлюпанье. Слюна стекает на пол. Пальцы Чэнмея проникают в тесное нутро. Слюна быстро сохнет, но он продолжает толкаться внутрь. Сильнее, быстрее, раздвигая пальцы на манер ножниц. Но уже скоро он вынимает их. Чэнмей прижимается к даочжану, руки кладет на бёдра. Холодно. Ногти Сюэ Яна впиваются в плоть, и скупые капли выступают на белой коже. Плавное движение. Член проталкивается медленно в холодное тело. Так сухо. Чэнмею неприятно, но он упорно продолжает толкаться. Он рвёт Синченя, но крови нет. Руки Сюэ Яна сильнее впиваются в бёдра. Он ускоряется. Так узко и холодно. Почти противно. Почти. Будь это не даочжан он бы бросил эту затею. Но под ним сейчас тот, кого он хотел так долго. Его божество, его Сяо Синчень. Пот катится по спине. Это изнурительно. Сюэ Ян уже не знает точно, чего пытается добиться. Ему тошно, но он продолжает вколачиваться в тело, что лежит под ним неподвижно. Он плачет. Склоняется над Синченем. Рука Мюэ Яна на белой груди. Он сжимает пальцы, и ногти сдирают верхний слой кожи. — Твоей любви я получить не смог. Но, думаю, сердце забрать я могу.

***

Вэй Ин кидает взгляд на простой деревянный гроб. Секунда. Он еле сдерживает рвотный позыв. Сцена до боли напоминает то, что он сам когда-то проделал с Вэнь Чао. Спиной он натыкается на что-то твёрдое. Поднимает голову. Всего лишь Лань Чжань. Он выдыхает спокойно. Ванцзи пытается заглянуть в гроб, но Вэй Ин останавливает его. — Ничего интересного. Кажется, труп обглодали собаки. Идём? Вэй Усянь мягко улыбается. Он ни с чем не перепутает следы, что оставляют человеческие зубы.