Выигрыш на двоих

Частная академия Хяккао весьма радушно принимала новых учеников, имеющих в кармане достаток и хотя бы небольшую способность размышлять и оценивать ситуацию. В этом месте не было бы такого человека, который не знал бы, на что идёт, но в любом, большом или не очень кругу людей всегда находилась чета безудержно любопытных и не по-здоровому рисковых людей. — Осталось четыре нити, — проинформировал голос юной дилерши. Вне стен царило спокойствие, внутри — ропот отчаянных питомцев, поражённые возгласы первокурсников, которые только начали познавать весь тот ужас, ожидающий их на протяжении нескольких лет. Солнце стояло в самом центре неба, паля своим светом зелёные пушистые деревья и низенькие кусты, а подле не наблюдалось ни намёка на облака. Только ветер, взявшийся из ниоткуда, ворвался в открытое окно, раздувая тёмно-синюю бархатную штору. Застой ожидания и страха в комнате постепенно приближался к пику, стоило тишине воцариться после затихающего на улице ветра. — Режь уже, чего сидишь?! Или ты хочешь осрамить честь своей семьи, глупая девчонка? — раздался над ухом раздражённо-заинтригованный женский голос. — А ты, Мидари, сама не боишься? — прищурился в ответ Дазай, — взяла бы да отрезала нить. Он специально дразнил Икишиму, что пришла понаблюдать за ходом игры своей любимицы, хвастаясь небезопасным положением, в которой та не могла побывать из-за отсутствия в списке приглашённых своего имени. Девушка оскалилась, садясь на кресло в самом дальнем углу, чтобы вылезти позже, сладостно наблюдая за тем, как кому-то отрубит палец. Дазай довольно смотрел на застывшую от предвкушения соседку справа, наворачивая круги пальцем в отверстии от гильотины. — Не может этого быть, — голос Эрими, затейницы игры, дрожал и выдавал звериный страх, переходящий в медленное успокоение, — ничего… Нить, отрезанная девушкой, оказалась верной, а ход перешёл к следующему игроку. Джабами сидела смирно, сдвинув колени и сдерживая дрожь, что пронизывала все тело и растекалась от пальцев на ногах до поджатых губ, так и норовящихся сообразиться в широкую открытую улыбку, не сдерживающую ни вскрик наслаждения, ни горячее предвозбуждённое дыхание. Девушка усмиряла своё страстное желание расслабиться и показать истинные чувства, потянувшись ножницами к нити под тихий голос придвинувшегося ближе Осаму, который схватил Юмэко за край юбки, шепча рядом с шеей поддразнивающее «давай, дорогая». Он хорошо знал, что вгоняло эту даму в краску, специально поддразнивая её своими словами. Ножницы прошлись лезвием по натянутой нити, но ничего не произошло. — Ох… Джабами часто-часто задышала, чувствуя, что напряжение растёт, точно как между одной из двух оставшихся верёвочек и тяжелым лезвием, подвешенным к гильотине. Мидари вскочила с места, бранно вскрикнув пару слов в сторону стола, и упала перед ним на колени, всматриваясь глазом в массивное устройство. — Ещё чуть-чуть, и кто-то останется без пальца! — сумасшедше пробурчала Икишима, сгибая указательный и средний пальцы правой руки. Она извернула голову, валяясь на полу в неестественной позе: подогнутые под себя ноги с вывернутыми лодыжками, поджатые на руках пальцы, опирающиеся на пол. Дазай спокойно перенял ножницы из руки Джабами, которая, кладя ладонь ему на колено, «подбадривающе» опустила голову на плечо. Она одной левой обвила талию Осаму сзади так, что тот был прижат к мягкому телу, чувствуя, как вздымается пышная грудь от тяжелого, но все еще скрываемого, дыхания. Пуговицы на рубашке почти трескались от оказываемого на неё напора, держась одним лишь чудом. Юмеко чувствовала стабильно сдавливающий что-то снизу ком. — Жду не дождусь, когда ты истечёшь кровью, парень, — бормотала Икишима где-то под столом. Юмеко грозно посмотрела на неё сверху вниз, и всем показалось, что ещё одно слово от этой сумасшедшей, сбивающее настрой, и Джабами ужалит своим демонически колким взглядом, проклиная и крича что-то вроде «какая же ты дура». Окошко впустило последний сильный порыв ветра, позволяя всем сделать глубокий вдох перед напряжённостью момента. Юмеко трепетала и начинала дышать интенсивнее прежнего, даже не сдувая с лица мешающие прядки волос. Её взгляд был направлен только на уверенно держащую ножницы руку Дазая, и это восхищение его стойкостью не могло не пронизывать глубочайшие уголки её души. Он был невероятно красив: красный пиджак из комплекта их учебной формы подчёркивал статные плечи, идеально сидя на них. Мушибами Эрими, не шевеля пальцем, как ей казалось, уже целую вечность, чувствовала, что рука начинала неметь, а ожидание того, что новоприбывший, совсем неопытный ученик обязательно ошибётся и уронит на себя тяжёлое лезвие, вгоняло в приятный страх и ощущение гордости и своего превосходства над остальными. Девушка была слишком уверена в своей победе после удачной попытки. Дилерша приблизилась к игрокам, напоминая о решающем ходе, и попросила Икишиму встать с пола, занимая это место под её неразборчивые недовольства. — Поверить не могу, ещё чуть-чуть, и ты можешь победить, — высоким тоном проговорила Юмеко, наклоняясь ближе к гильотине, по воле случая ложась половиной тела на коленки Осаму, — специально оттягиваешь момент, зная, что мне это нравится?! Джабами загорелась сильнее, чем когда держала эти маленькие острые ножнички. Она вжималась грудью в колени, чувствуя, как сильно это давит на неё — оттого было ещё приятнее. Тяжесть её длинных волос ощущалась Дазаем, когда тот довольно глянул вниз на разгоряченную девушку, что ластилась, как кошечка, в ожидании ощущения вкуса победы. В её жилах вместо крови текла лава. Точно, именно она. Гибкая, динамичная и просто неугомонная, она ёрзала на месте, приближаясь к щеке Осаму, который явно довольствовался происходящим, осознавая возможные последствия его организма от таких жестов. — РЕЖЬ! — Мидори едва держала себя в руках, чуть не став выгнанной из комнаты. Джабами издала какой-то звук, похожий на что-то среднее между мяуканьем и тихим стоном, не отдавая отчёт своим действиям. Девушка оказалась в миллиметре от Дазая, облизывая его самым кончиком языка между щекой и краем губ, — тяга усилить ощущения от безумного обожания к азарту двигала её на мысли о самых разных и необычных поступках. Осаму ухмыльнулся, протягивая перебинтованную руку к гильотине, чувствуя наколяющуюся обстановку от одного только присутствия Юмеко рядом — она заразна этим. Тело девушки в предвкушении стало по-возбужденному напрягаться, а на щеках горел заметный румянец, сдавливая жаром лицо. Одно движение, и нить с треском рвётся… Ничего не произошло. — Да-а! — чуть пискляво и до жути довольно закричала Джабами, вытаскивая палец из специального отверстия. Она прикрыла рот рукой, затыкая себя от излишне раскрепощенных стонов. Икишима разочарованно выругалась, с недовольством глядя на победителя и, упрекнув в слабости Эрими, ушла, хлопнув дверью. — Ты не мог! Это просто невозможно было угадать, кто ты вообще такой? — Мушибами сжала ладони и оскорбленно опустила голову вниз. Проигравшая сильно ударила себя кулаками, ощущая боль после столкновения с коленями, и заревела, стоило ей только ей взглянуть на два сумасшедше-довольных лица напротив. Эрими испытывала позор за себя, потеряв свою самодовольную оболочку. Такой, как она, места тут нет. Дилерша сделала несколько записей в блокноте, мило улыбаясь Осаму, которому было плевать на победу. Куда важнее видеть измученную приятной усталостью Джабами, позабывшую о рамках приличия. Комната почти опустела. Гильотина спокойно стояла на столе, напоминая своим видом о напряжённых моментах сегодняшней игры. Нет ничего на свете лучше, чем видеть, как двое разных людей рядом пытались идти до конца. Слабость одного человека только поддразнивала, уверенность и спокойствие другого заставляли глаза сиять нездоровым блеском. — Я не верю, просто не верю! Прекрасно, безумно, так сексуально, — Юмеко рухнула на диван, всё ещё не в силах прийти к спокойствию. Перед глазами девушки мир выглядел мутнее, чем у любого другого человека сейчас, но тем и был прекраснее: всё восприятие уходило исключительно в чувства. — Без тебя я бы не выиграл, — спокойным тоном сказал ей Дазай, — рад любому случаю, который поможет тебе испытать то же самое. Я даже готов сыграть с тобой на десять миллионов. Или для тебя это мало? Осаму навис над Юмеко, опираясь двумя руками на жёсткий подлокотник дивана, где покоилась её голова. В его глазах можно было распознать нечто похожее на то, что было неотъемлемой частью, пожалуй, самой непредсказуемой ученицы академии — бешеные огоньки. Он придвинулся настолько близко, что казалось, вот-вот втянет её в неожиданный и бесконечно прекрасный поцелуй. — Скажи: много или мало? — издевался Дазай нарочно, пытаясь вызвать в душе Джабами ещё более бурные чувства. Он встал одним коленом между её роскошных округлых бёдер, двигая свою ногу выше и выше, пока не дошёл до самого конца, упираясь в промокшую ткань белья девушки. Юмеко сдавленно вздыхала, чувствуя, как колено между её ног якобы случайно совершает движения, надавливая на возбужденную зону. — Пятнадцать миллионов… — истерически прошептала Юмеко, приоткрывая губы от прекрасно-давящего ощущения чуть ниже живота. Осаму тяжело выдохнул, зажимая запястья девушки над её головой. Он не интересовался её губами — целовал жадно и пылко сразу шею и оголенные ключицы. Джабами разрывалась на части, с трудом понимая, на чем концентрироваться: на мыслях об игре на гребаные миллионы, или же на том, как один очень проворотливый студент вжимался в неё в нескольких местах одновременно. Сердце колотилось, как после пробежки на марафоне, напоминая о том, что долго продержаться не получится — физическая выносливость была на таком же уровне, как и желание сопротивляться. Рука Юмеко оказалась свободной, ласково хватаясь за тёплую щёку Дазая, которую она позволила себе облизать во внезапном порыве. Пуговицы на белой рубашке девушки расстегивались одна за другой, показывая свету чёрный бюстгальтер с лёгкими кружевами. — О нет, я, кажется, проигрываю, — Джабами говорила томно, сдвигая колени, тем самым прижимая чужое колено всё сильнее и грубее к себе. Осаму осыпал грудь девушки мокрыми поцелуями, позволяя себе несильно вбирать кожу губами, после чего на ней оставались маленькие овальные розовые пятна. Он делал это многократно, ещё и ещё, пока часть тела почти покрылась красноватыми засосами разных оттенков. Вид Юмеко вызывал огромнейшее эстетическое удовольствие: до поступления Дазай даже не думал, что в мире есть девушки, готовые кончить от одного только процесса игры. Огромная страсть к таким занятиям была для Джабами почти всем, и это не могло не возбуждать Осаму, вгоняя его в лёгкую краску. — Я поставлю на кон всё, чтобы снова посмотреть на такую тебя, — хитро прищурился парень, поднимая обмякшую голову девушки за шею, — какая ставка была самой высокой? Юмеко смотрела в карие глаза, чувствуя, как продолжает терять самообладание всё больше, а потому ответила бессвязно: — Нет ставки изумительнее и прекраснее, чем твоя жизнь. Дазай оставил лёгкий поцелуй на тонкой шее, оглаживая ее языком, ощущая им бешеный пульс. Для Джабами это было своего рода игрой, а потому совершенно не имело значения то, чем всё закончится. Дверь в комнату не заперта на замок, штора отодвинута ветром, значит, в любую минуту кто угодно мог застать их врасплох, и это будоражило воображение сильнее. Она подалась вперёд, когда голова Осаму оказалась над её губами, и первая поцеловала его так, что невозможно было оторваться. И всё-таки Юмеко — самая необычная девушка, которую Дазай когда-либо встречал.