Недооценённый (Underappreciated)

      Слёзы комического размера текли из глаз Аквы, когда она спасалась бегством от полчища отвратительных жаб. При этом она отчаянно выкрикивала имя человека, которого больше всего была согласна подвергать опасности. Его имя, конечно же, было:       – Казума! Помоги!       Услышав своё имя, Казума понял, что к нему приближались какие-то неприятности. Он повернулся к ней – увидел, что она бежит к нему, – а затем развернулся и побежал в обратную сторону.       – Нафига ты их ведёшь ко мне, идиотина?!       – Ты о чём это? Твоя работа – защищать меня!       – Да с хрена ли?! Не втягивай меня в эту херню!       Аква начала истерически рыдать; она сбивчиво превращала вылетавший из её разгорячённого горла воздух в слова, в тщетной попытке заставить Казуму увидеть «причину»:       – Ты злюка! Ты же не оставишь прекрасную беззащитную Богиню на произвол судьбы, правда?! Казума?! Правда ведь?!       Бесящийся больше из-за самого себя, чем из-за чего-либо ещё, Казума стиснул зубы и внезапно упёрся пятками в землю. Он натянул тетиву лука и выстрелил. Ему не хотелось этого признавать, но она была права – он не собирался оставлять её.       – «Меткий выстрел»!       Стрелы летели точно, поражая жаб в их мягкие, водянистые глаза. Он убил лишь нескольких из абсурдного их количества, прежде чем ему пришлось начать их кайтить. Это повторялось около четырёх раз, прежде чем они, наконец, не оказались в безопасности. К концу боя лёгкие Казумы грозились лопнуть. Он сгорбился и начал с хрипом хватать воздух – в груди так болело, что он был не в силах отругать бесполезную Богиню, стоявшую с ним рядом. То небольшое количество воздуха, которое он наконец-то смог удержать внутри себя, сразу было выбито, когда Аква внезапно обвила руками его шею. Она уткнулась носом в его щёку, отчего последний яростно зарделся.       – Я знала, что ты не допустишь, чтобы со мной что-то случилось. – Её искренность заставила его вздрогнуть. – Спасибо, Казума! Спасибаспасибаспасиба!       Она была слишком близко! Как только она отпустила его, он сразу же её отпихнул, словно та была заразной. Ему нужно было собраться. К тому моменту, когда он был готов выровняться и повернуться к ней лицом, он ожидал, что ей уже станет скучно, и она захочет уйти заниматься чем-то другим, – но только затем, чтобы его лицо вспыхнуло в третий раз за столь короткое время.       Аква мило наклонилась к нему, заложив руки за спину. Казума понял, что тонет в глубине её глаз. Во рту пересохло. Солнце, садящееся за её спиной и опускающееся за травянистые холмы на горизонте, выглядело поистине живописно. Тёплое сияние создавало атмосферу сцены признания в любви. Аква облизнула губы. Сердце Казумы начало пропускать удары, как барабанщик-любитель в рок-группе.       – Ка…       – …ЗУМА, КАЗУМА!       Позванный по имени парень застонал, слишком уставший для своего обычного ответа. Вместо этого он закрыл уши подушкой и отвернулся. Стук на мгновение прекратился, и дверь его спальни распахнулась. Аква подошла и сорвала с него одеяло. Казума свернулся калачиком, прежде чем сдаться и оглянуться через плечо. Её улыбка была словно ослепительным восходом солнца.       – Казума! Казума!       – Да, я Казума. – Он вздрогнул.       – Я хочу пойти поиграть на улице, – объявила Аква, уперев руки в бока. Он смотрел на неё пустым взглядом.       – И чё? – Хотя он уже знал, что она скажет дальше.       – Дай чуть-чуть денежек.       – Ты должна сказать «Пожалуйста», Какогиня.       Аква раздражённо уставилась на него.       – Чего это? Ты ждёшь, что я умолять начну? Да для тебя должно быть честью делать подношения такой прекрасной Богине, как я. Был бы ты богатым, когда жил в Японии, ты бы тратил ничуть не меньше на айдолов – а ведь они куда менее милые, чем я! Я оказываю тебе милость!       – Да, да, как скажешь. – Раздражение мелькнуло на её лице.       – Как ты смеешь отмахиваться от меня! Что ж, я спущу тебе это, но только на сей раз...       А потом она ушла, счастливая от того, что получила свой приз без особой борьбы. Казума вздохнул и начал отсчитывать её карманные деньги на завтра. Таков был их ежедневный ритуал.       Без неё он весь день бездельничал. Такие беззаботные деньки были приятными, но скучными без интернета или игр. Всё, что он мог делать, чтобы убивать время, – это работать над новыми изобретениями или беспокоить своих домашних. Казума потратил день впустую, пока на улице не стемнело. Лёгкая улыбка растянулась у него на лице. Он с нетерпением ждал возможности поесть, ожидая, когда Аква вернётся домой, и он был почти уверен, что никто и глазом не моргнул, когда он сам вызвался приготовить ужин.       Его расчёт оказался более или менее верным – он уже почти доел, когда Аква ворвалась в парадную дверь с довольным видом. Если она где-то и нашкодила, на её лице этого не отражалось, когда она беззаботно вошла внутрь. Если возникли какие-то неприятности, за которые ему позже придётся платить, то он узнает уже завтра – либо от разгневанного горожанина, либо от городского чиновника.       Казума с гордостью обвёл взглядом сидящих за столом, чувствуя теплоту от адресованных ему комплиментов. Он с нетерпением ждал похвалы от одной определённой девушки. Эта девушка ела как свинья, её щеки надувались, словно у белки, запасающей орехи, и он находил это до омерзения милым. Она явно наслаждалась едой, поэтому уголки его губ дёрнулись кверху. Грудь Казумы распирало, но затем он закашлялся и спрятал лицо, когда понял, что Мегумин наблюдает за тем, как он смотрит на Акву. Плотно наевшаяся Богиня грюкнула своей пустой миской по столу, встряхнув ближайшие тарелки, и со счастливым вздохом потёрла свой полный живот.       – Ах-х, какой хороший конец хорошего дня. Да ещё и горячий ужин в благодарность за всю тяжёлую работу, проделанную мной…       Казума почувствовал острое желание бросить глупую реплику, но решил удержаться. Что-то вроде: «Если хочешь, то я буду готовить для тебя каждый день», но он был недостаточно Чадзумой для чего-то подобного. Если он попробует выкинуть такую бисёненскую херомантию, то она разорвёт его на части. Другие в этом мире не придали бы этому большого значения, но Аква точно поймёт, что он разыгрывает какое-то анимешное дерьмо. Поэтому вместо того, чтобы сделать что-то такое, он усмехнулся.       – И какую же тяжёлую работу ты сегодня проделала? – Его антагонизм был просто показным. По правде говоря, он был бы не против услышать, как прошёл её день.       Аква издала немного оскорблённый хохоток, прежде чем отплатить ему.       – То, что ты бездельничаешь весь день, не означает, что так делают все остальные. Некоторые – такие, как я – делают важную работу для мира. И что это ещё за жуткая лыба? НИИТу вроде тебя нужно выходить на улицу чуть почаще, прежде чем начать задирать нос. Любой может научиться хорошо готовить, если у него не будет ничего, кроме свободного времени.       – НИИТ? Жуткая? Ах ты!.. – Великодушие Казумы испарилось, словно капли в печи. Ах, эта неблагодарная мелкая... Неужели он так многого попросил – получить комплимент, и чтобы ему при этом не ляпнули что-то обидное вдогонку?       Казума глубоко нахмурился, но больше ничего не сказал. Если бы он открыл рот, то наверняка сказал бы что-то, о чём бы вскоре пожалел. Всё, что он мог сделать, это зашагать мимо, чтобы отправиться сегодня на боковую пораньше. Аква смотрела, как он уходит, и ну очень по-взрослому издала неприличный звук ему вслед. Ни первый, ни вторая не заметили ни того, какой напряжённой стала атмосфера за столом после действия Аквы, ни того, как и Даркнесс, и Мегумин каждая то ли застонала, то ли зажала себе переносицу. Казума оказался не таким ловким на ответ, каким он себя считал, поэтому Даркнесс, прежде чем заговорить, пришлось некоторое время побороться с тяжёлой дозой сдержанного смущения.       – Аква. – Начала она, напрягшись. – Зачем ты так сказала?       – Что? Я? Я ничего не говорила!       Наверху Казума лежал, подперев голову сложенными руками и уставившись в потолок. «Пф-ф…». Он попытался зажмурить глаза, чтобы заставить себя уснуть, но, как и в случае, когда ты пытаешься зажать песок в руке, ничего не выходило.       Ну почему эта девчонка должна была быть такой глупой, а? Вслед за этой мыслью последовал вздох. Должно быть, он был ещё глупее, если всё ещё ждал чего-то. Он же знал её: она была эгоистичной и внушала это своим последователям. Ей было наплевать на других людей – она даже не замечала их. Так почему он из кожи вон лез ради неё? Только потому, что она ему нравилась? Он-то думал, что будет умнее, и не станет прилагать усилия только потому, что девушка казалась милой. Жалкое зрелище. И когда это он успел стать симпом? Если это его чему-то и научило, так это тому, что его основанные на горьком опыте инцеловские взгляды были правильными с самого начала. Да чего он парился вообще?       Однако на следующее утро их рутина вновь отработала, как швейцарские часы. Он по-прежнему не мог ей ни в чём отказать. Даже если она и не могла быть его, ему все равно нравилось видеть её счастливой. Хотя если что-то и изменилось, так это то, что ему больше не хотелось с ней погрызться. У него были заранее приготовлены мешочки с эрис, чтобы безропотно дать ей их чуть позже. Пока это продолжалось какое-то время, он разочаровался в том, что Аква ничего не заметила.       Всю дорогу до города Аква дулась. Даже с сумкой, полной эрис, в последнее время она всё ещё чувствовала себя опустошённой, и не могла понять, почему. Сколько бы камушков или вина она ни покупала, пустоту они не заполняли. Не помогло даже её превосходство над последователями Эрис. Затем, после целого дня неудовлетворённости, она приходила домой и играла со своими друзьями. Вот это уже немного помогало. Даркнесс была бедной потерянной овечкой, сбившейся с пути, а с Мегумин было весело играть в игры, даже если она жульничала. И с Казумой тоже.       Хотя, в последнее время не очень. С тех пор, как он закатил истерику за тем ужином, то стал ворчлив и молчалив. Приятно, что он не был таким уж грубым с ней, но было немного тревожно, что он не выходил из своей комнаты. На самом деле Аква, вероятно, видела его чаще, чем другие, по утрам. Странно: он как будто был здесь, но в то же время был словно где-то в другом месте. Он действительно не обращал внимания, когда люди разговаривали с ним.       – Я дома! – объявила Аква.       – Ну, привет, – ответила Мегумин с пушистым зверем на животе. – О, с возвращением, Аква! Ты не могла бы отнести эту порцию наверх?       Даркнесс казалась несколько подозрительной, когда черноволосая волшебница протянула ей тарелку, но Аква не обратила на это внимания. Последователи Эрис всегда казались подозрительными.       Аква хмыкнула.       – Сколько ещё ты собираешься баловать этого паренька? Если он хочет есть, то должен спуститься и присоединиться к обществу, как и все мы!       Хоть она и сказала так, но всё же взяла еду Казумы. Она не собиралась исправлять его дурацкие привычки: ей-богу, она не была его мамочкой. Если он хотел прожить в одной комнате до конца жизни, то пускай. Она громко постучалась, но не получила ответа. Аква прищурилась, глядя на дверь, надеясь, что НИИТ с другой стороны это почувствует. И она чуть не подпрыгнула, когда тот откашлялся позади неё.       – Когда ты успел подкрасться ко мне?!       – М-м? Да я в ванной был.       – О…       Они молча стояли вдвоём. Он изо всех сил старался избегать её взгляда, но она всё же увидела глубокие мешки у него под глазами, а также его бледное лицо. Что ж, даже божественное исцеление не лечит все симптомы хиккикомори.       – Вот, твоя еда. – Хотя она была сделана Даркнесс, Казума принял её без жалоб и пробормотал слова благодарности, прежде чем обойти её и зайти в свою комнату. Внезапно она снова ощутила пустоту. Обиду, даже. Казалось, что Казума отдаляется от неё всё дальше и дальше, и однажды он отправится туда, куда она не сможет добраться. Вот только куда?       На следующее утро она, как обычно, примчалась к нему, но вид Казумы, прилипшего к кровати собственным потом, заставил её замереть на месте. Его лицо скривилось от боли, а его лёгкое дыхание лишило её дара речи. Она бросилась к нему и ощупала его лоб. Естественно, он был болен. Жар. Наверное, всё из-за своих вредных привычек. Аква заметила, что вчерашний ужин почти не съеден. Неудивительно, что у него не было сил. И потом, у него же ещё мог быть стресс – который и убил его настрой. Ну, и, возможно, ещё то, что она каждое утро срывала с него одеяло...       В животе у Аквы бушевало цунами, которое лишь немного успокоилось, когда её исцеляющие руки, казалось, облегчили его страдания.       – Казума? Я дам знать остальным и принесу тебе бульона, хорошо? Просто держись.       Как только она ушла, ему стало хуже. Какой ужас…       Вскоре она вернулась с миской, из которой выходил густой пар, и которую она поставила себе на колени. Он отметил, что она прижала большой палец ко внутренней части керамической стенки, как и то, что тот испачкался в бульоне, когда она немного наклонила миску; он сразу же подумал, что её немедленно уволили бы, работай она официанткой. Но, по крайней мере, он был тронут её усердием, слабо похлёбывая то, что ему предлагали, хотя всё ещё стонал от отсутствия вкуса.       – Что случилось? Тебе что-нибудь нужно?       – Аква.       – Да?       – Это просто горячая вода.       – Что? Ой. – Она удручённо посмотрела вниз, а затем встала. – Пойду принесу ещё.       Он терпеть не мог, когда она так выглядела.       – Всё в порядке. Просто останься рядом. – Казума размышлял, стоит ли показывать своё отчаяние. Даже если он был разочарован в себе из-за того, как сильно хотел, чтобы она была рядом, в конце концов он сдался и слабым голосом добавил: – Пожалуйста.       Она села обратно. Тишина была просто удушающей. Даже если их (односторонняя) обида и была отложена, они не знали, что сказать. Ей никогда не нужно было думать об этом раньше. Что изменилось? Почему? Не похоже, чтобы он ненавидел её. Вау, а это почему-то ужалило её... Он не выглядел грустным из-за того, что она здесь. Хотя, возможно, он был бы в порядке с кем угодно. Она знала, каким он был слабым, видела его смерть бесчисленное количество раз; и хотя это вряд ли произойдёт в ближайшее время, она начала думать об этом. О том, что он умрёт. От естественных причин, из-за которых она уже не сможет его вернуть. Она никогда не видела, чтобы его лицо было таким расслабленным, если только он не спал крепким сном. Обычно оно было довольно противным на вид, полностью отражающим его натуру, наполненную до краёв развратными мыслями. Сейчас он выглядел так, будто вот-вот исчезнет, будто он становился точкой на горизонте, и только перед возможным концом она смогла признать, что, может быть, разозлила его. И что если он был хиккиНИИТом здесь – как и в Японии когда-то, – то, может, тогда он не увидит смысла здесь перевоплощаться. Он был с ней так долго, что она уже не могла представить себя без него.       Недолго думая, она сжала его руку с такой силой, что могла сломать её. Казума вздрогнул и увидел её со слезами на глазах. Почему она плакала?       – Казума, – всхлипнула она. – Ты же не оставишь меня, правда?       Что?       – Ты должен остаться. Я знаю, что иногда бываю злюкой и портачу, но мне нужно, чтобы ты остался. Хорошо? Я не знаю почему, но я больше не могу…       В её словах не было никакого смысла, но всё же они казались смутно знакомыми. Он всё больше ощущал её прохладные пальцы на своей потной ладони.       – Ты снова краснеешь! – Аква вскочила. – Я за подмогой!       – Не-не, не надо. Это не потому. Я в порядке. Это просто… ну, короче, неважно. – Собственно, это лишь подтверждало, что она была слишком глупа для того, чтобы играть с его чувствами всё время до этого. Почему-то его только больше разочаровывало то, что она действительно не знала, что на самом деле вызывала в нём. Ну ладно: неважно, как усердно он работал – она вовсе не была обязана любить его в ответ. Но он всё ещё хотел, чтобы она была рядом. Всё ещё хотел сделать её счастливой.       – Не... э-э, не переживай. Я тебя не оставлю. – Затем он мягко добавил: – Никогда.       И хотя она упустила часть вложенного в эти слова смысла, она была невероятно счастлива их услышать.